Часть первая 76 страница

«Поражает скорость, с которой распространяется страх, — никто больше не хочет держать счета в Bear Stearns или ссужать ему деньги. Чем- то это напоминает ситуацию с Salomon, когда я находился всего в двух шагах от начала массового бегства клиентов. Банки не в состоянии вынести массового бегства. Прежде ФРС не занималась спасением инвестиционных банков, а ведь примерно об этом я и просил ее в 1991 году, когда решал проблемы с Salomon. Неизвестно, в чем конкретно заключался бы “эффект домино” после крушения Salomon. Даже не представляю себе, что делали бы люди из ФРС в такой ситуации. Некоторые части рынка близки к полному параличу. Никто не хочет, чтобы под подозрения попадали компании, объективно не испытывающие проблем. Если падет Bear, через две минуты люди начнут думать, что следующим на очереди стоит Lehman, потом Merrill, а дальше волна беспокойства захлестнет и других».

Рациональный Баффет пытался самостоятельно разгадать загадку, в которой ФРС было нужно выбрать одно из нескольких рискованных решений. На самом же деле хороших решений у ФРС не было. Либо она допускала возможность финансового мелтдауна, либо предпринимала действия, способные подстегнуть инфляцию и еще сильнее надавить на доллар. «Если они наполнят систему ликвидностью, то решат проблему. Но у такого решения есть свои последствия. В худшем случае можно ожидать сильного роста инфляции. Может произойти и множество других нежелательных вещей. Вне всякого сомнения, в настоящее время экономика тонет. Это не моя игра, но если бы мне пришлось делать ставки, то я рассчитывал бы на то, что рецессия будет долгой и глубокой (что бы при этом ни говорило большинство экспертов).

Никто не хочет оказаться в ситуации, при которой, проснувшись одним прекрасным днем, вы понимаете, что ваша судьба полностью зависит от незнакомых вам людей, работающих в финансовом мире. Я достаточно долго размышлял об этом. Я никогда не смог бы придумать, как заработать миллиард долларов к завтрашнему утру. Все дело в том, что вы просто не можете быть ни в чем уверенными. Вам приходится думать о вещах, над которыми вы прежде никогда не задумывались. Всегда хочется, чтобы вокруг было много доступных денег.

Все выходные банкиры и регуляторы провели в обсуждениях, примерно так же, как это было много лет назад в ситуации с Salomon. На этот раз, однако, они знали почти наверняка, что крушение банка приведет к катастрофическим последствиям для всей глобальной финансовой системы. Вопрос был даже не в том, заслужила ли компания Bear Stearns такой участи. Утром в воскресенье, незадолго до открытия торгов в Токио,

ФРС объявила о том, что организует продажу Bear инвестиционному банку J.P. Morgan Chase за достаточно скромную сумму Подобную сделку предложили и Баффету, однако он отказался, посчитав ее слишком рискованной.

В тот же день, когда Федеральная резервная система объявила о готовности спасти Bear, она решила с целью снизить панику и предотвратить бегство клиентов из компании Lehman Brothers начать накачивать систему ликвидностью. ФРС предложила дать крупнейшим инвестиционным банкам возможность занять до 200 миллиардов долларов на льготных условиях под залог ипотечных ценных бумаг. Использование подобных условий (так называемых discount window) прежде было исключительной прерогативой коммерческих банков и еще никогда не применялось в отношении банков инвестиционных, поскольку подобные заимствования не соответствуют их требованиям к отчетности и структуре капитала. Однако этот шаг не привел к снижению панических настроений. Тогда правительство отменило временное ограничение действия этого предложения, выразило готовность принимать в качестве обеспечения безнадежные долги, предприняло ряд других беспрецедентных шагов, пытаясь разморозить ипотечный рынок и помочь основным кредиторам. «Рыночные мудрецы» приветствовали решение ФРС по спасению Bear и о помощи инвестиционным банкам. Они считали действия правительства единственным вариантом, способным предотвратить «передачу инфекции», однако при этом не могли ответить на вопрос, приведут ли эти действия к восстановлению экономики либо лишь продлят страдания и посеют семена очередного пузыря. В течение семи месяцев, по мере развития все новых финансовых бедствий, стоимость доллара (которая и без того снижалась на протяжении некоторого времени) продолжила движение вниз. Одновременно с этим подскочили цены на нефть — к июлю 2008 года нефть на сделках «спот» продавалась по 144 доллара за баррель.

* * *

«Это было крайне странное время. Мы оказались в новых условиях, и никто не знал, что произойдет с миром дальше. Однако мы с Чарли больше, чем кто-либо еще, думали о возможных негативных последствиях». Отказ от «рычага» мог обернуться болезненным процессом, в ходе которого банки, хедж-фонды, компании, оказывавшие финансовые услуги, муниципалитеты, строительная и туристическая индустрии, потребители и экономика в целом отказывались (быстро или медленно, но все равно мучительно) от интоксикации дешевыми долговыми деньгами. Возврат на активы мог оставаться достаточно низким в течение продолжительного времени. Чарли Мангер говорил о сложившейся ситуации как о «мире с четырехпроцентной маржой». «Бойтесь мошенников и шарлатанов! — говорил Мангер. — Если кто-то говорит вам, что четыре процента можно превратить в шестнадцать, то это жулик».

На дворе стояла весна 2008 года, на рынке царил хаос, а Баффет непоколебимо сидел на своем месте, вооруженный мыслями о ценности и о риске, которые не изменились за все шестьдесят лет его карьеры. Всегда найдутся люди, утверждающие, что правила изменились. Но Баффет считал, что если временной горизонт достаточно мал, то все происходящее

— это только видимость изменений.

Баффет, как и в юности, вновь начал охоту за «сигарными окурками». Он, конечно, не получал наслаждения от страданий других, но жизнь устроена так, что каждый должен выбрать, на какой стороне ему играть. Подобные времена заставляли его использовать свои навыки на полную катушку, сохранять искренность по отношению к самому себе и заниматься тем, что он любил делать больше всего.

«Мы занимаемся продажей кредитных дефолтных свопов [страховкой против возможного банкротства компаний] в ситуациях, когда считаем их недооцененными. У меня на коленях газета Bond Buyer, мое новое ежедневное чтение. Кто бы мог подумать, что я ежедневно буду читать Bond Buyer? Годовая подписка на нее стоит 2400 долларов. Мы ежедневно получаем котировки по неудачным аукционам, проводимым муниципальными фондами, действовавшими на финансовых рынках и имевшими налоговые послабления. Мы получаем котировки аукционов по размещению разных облигаций. И просто выбираем из списка самые интересные. Один и тот же фонд в один и тот же день, работая через одного и того же дилера, может предлагать и 5, 4, и 8, 2 процента. Это крайне странно, ведь, в сущности, речь идет об одних и тех же объектах, подкрепленных достаточно устойчивыми кредитами. Нет никаких причин, по которым облигация могла бы торговаться по 820. Но даже если мы согласимся с ценой 820 и получим облигацию по этой цене, кто-нибудь другой может купить точно такую же облигацию по 540. Если бы еще пару месяцев назад кто-нибудь сказал мне, что я буду заниматься такими операциями, я бы ответил, что вероятность этого такая же, как если я сменю профессию и стану стриптизером. Теперь же мы вложили в этот рынок четыре миллиарда. И это самая драматичная вещь, которую мне доводилось видеть в своей жизни. Если это называется “эффективным рынком”, то в словарях нужно будет переписать значение слова “эффективный”.

Кто мог подумать, что финансовые фонды, имеющие налоговые послабления, могут стать “сигарными окурками”?

Однако наиболее реалистичные и оперативные возможности для нас связаны с поразительными вещами, которые происходят на кредитных рынках. И основные деньги лежат в области ипотеки. Однако пока я не понимаю этот рынок достаточно хорошо, хотя усердно учусь. Думаю, что если пойму, как обеспечить себе достаточный запас прочности, то займусь и этим рынком. Но я не советую обычному человеку идти по моим стопам.

Акции — это вещи, которыми следует владеть в течение длительного времени. Производительность будет расти, а вместе с ней будет увеличиваться и цена акций. На этом рынке можно совершить довольно мало ошибок. Например, купить или продать акции в неправильное время. Другой вариант совершить самоубийство — это платить слишком высокие комиссионные. Лучший способ избегать обеих этих ошибок — покупать паи индексного фонда с небольшими комиссионными и делать это в течение длительного времени. Будьте алчны, когда остальные исполнены страха, и бойтесь, когда все остальные алчны. Но не думайте, что сможете перехитрить весь рынок.

Если мы понимаем, что американская экономика в целом будет со временем чувствовать себя лучше, зачем предпринимать попытки найти “красавиц” и думать, что от этого вам будет лучше? Крайне мало людей могут быть активными инвесторами.

Если из жизни Уоррена Баффета и можно извлечь главный урок, то он, пожалуй, заключается именно в этих словах.

* * *

Деревья не растут до небес, однако Баффет чувствовал, что может помочь закрепиться на земле новым росткам. Он никогда не упускал из поля зрения вопросы бизнеса, но, задумываясь о том, как провести остаток своих дней, он вновь и вновь испытывал непреодолимое желание проповедовать. Одно время он читал лекции для студентов колледжей по всем США, разъезжал по университетским городкам и приглашал их к себе в Омаху. Ему нравилось общаться со студентами, они не закостенели в своих привычках и были достаточно молоды для того, чтобы в полной мере воспользоваться советами Баффета в своих интересах.

«Я начал катать свой “снежный ком” в сравнительно юном возрасте. Если бы я начал делать это на десять лет позже, то сегодня оказался бы вместе с ним совсем на другом месте. Поэтому я рекомендовал студентам “начинать свою игру” раньше остальных — пусть ненамного, но в любом случае это лучше, чем начинать после того, как все остальные уйдут вперед. А такая вещь, как кредитные карты, часто служит причиной того, что вы оказываетесь позади остальных».

В начале 2002 года он посчитал необходимым чаще общаться с молодежью. К нему приезжали студенты из MIT, Северо-Западного университета, Университетов Айовы, Небраски, Чикаго, Уэйна, Дартмута, Индианы, Мичигана, Хьюстона, Миссури, Теннесси, Юты, Уэслианского университета, Университета Норт-Дам, Колумбийского университета, Йеля, Гарварда, Рэдклиффа, Беркли, Райса, Стэнфорда, Университета Texas А& М. Основная мысль, которую Баффет старался донести до молодежи, состояла в том, что быстрое обогащение не может считаться главной целью в жизни. Ирония состояла в том, что именно его деловая хватка, а также стремление людей ценить именно богатых и знаменитых как раз и заставляли аудиторию тянуться к нему. Как и все остальное в его жизни, визиты студентов начали напоминать растущий снежный ком.

В 2008 году Баффет впервые в своей жизни был признан самым богатым человеком в мире. К тому времени в Омаху уже приезжали студенты из Азии и Латинской Америки, группы слушателей составляли до 200 человек, и Уоррен ежемесячно уделял встречам с ними по нескольку дней.

Студенты, совершавшие паломничество в Омаху, были окружены вниманием (Баффет разве что не приходил к ним в гостиницу в половине пятого утра и не оставлял для них распечатки своих ежегодных отчетов — теперь за него эту работу делал Интернет). Они путешествовали по залам Nerbraska Furniture Mart, терялись в закоулках Borsheims. Баффет встречался с ними в своем офисе. В эти дни он иногда отказывался от своих серых костюмов, жестких воротничков и наслаждался неформальной одеждой. Часто студенты задавали ему вопросы, не связанные с бизнесом. «В чем состоит цель жизни?» — хотели узнать некоторые из них. Он отвечал на этот вопрос точно так же, как на вопросы из области бизнеса, — с использованием математических примеров.

Однажды, когда Сьюзи еще находилась в больнице и восстанавливалась после операции, он ответил на этот вопрос студентам Georgia Tech такими словами: «Цель жизни состоит в том, чтобы вас любило максимально большое число тех людей, любовь которых вам нужна».

«По каким правилам должно строиться общество?» В ответ на этот вопрос он рассказывал студентам о «лотерее яичников». «Как найти правильного спутника в жизни?» — «Выбирайте то, что вам нравится больше всего». (Разумеется, он имел в виду не деньги.) «Как мне понять, что правильно, а что нет?» — «Следуй своей Внутренней Оценке». «Как выстроить карьеру?» — «Найди что-то, по отношению к чему ты испытываешь страсть. Я работаю только с людьми, которые мне нравятся. Если ты каждое утро идешь на работу с неприятными ощущениями в животе, то ты занимаешься не своим делом».

Он рассказывал им историю о джинне. «Относись к своему телу как к единственному автомобилю в своей жизни — заботься о нем, ставь его каждый вечер в гараж, полируй каждую царапину и меняй масло раз в неделю». Затем он приглашал их на обед или ужин в Gorats, где все пытались есть пересоленные бифштексы с двойной порцией хашбрауна за столами, покрытыми клеенкой. Многим казалось, что в этот момент джинн позволял им временно отказаться от правил, связанных с заботой о собственном теле. После еды они выстраивались в очередь и толкались, желая занять лучшее место на фотографии с Уорреном Баффетом. Лет через сорок эта фотография заставила бы их внуков поверить в то, что они на самом деле беседовали и обедали с Оракулом из Омахи.

Он учил других тому, чему научился сам.

Он говорил, что всю жизнь руководствовался амбициями, но отрицал, что у него был какой-то готовый план. Баффету было сложно признать, что именно благодаря своему мастерству творца он создал картину, признанную всеми шедевром. Если верить словам Баффета, Berkshire Hathaway вообще смогла развиться благодаря паре счастливых случайностей. Машина по зарабатыванию денег создалась как-то сама собой, без какого-либо чертежа. Элегантная структура партнерства с акционерами-единомышленниками, позволившая создать то, что Мангер называл «безграничной сетью заслуженного доверия», инвестиционный портфель, замкнутый внутри сети взаимосвязанных компаний (капитал которых мог перемещаться по его воле), объединенных общим «потоком»,

— все это, по его мнению, было всего лишь отражением его собственного эго. В итоге возникла модель, которую можно было анализировать, можно было понять, однако, за небольшими исключениями, нельзя было скопировать. Чаще всего люди обращали внимание лишь на размер его состояния. На самом деле Баффет не возражал, чтобы и другие изучали его модель, но при этом подспудно мешал этому. Ему хотелось, чтобы окружающие верили, что он просто приходит каждый день на работу своей танцующей походкой и получает удовольствие от того, что делает. Это была его версия.

Правда же состоит в следующем.

Когда Уоррен был маленьким мальчиком, коллекционировавшим крышки от бутылок и снимавшим отпечатки пальцев у монашек, он совершенно не представлял себе, кем станет в один прекрасный день. Если бы вам удалось встретить его (едущего на велосипеде по Спринг-Вэлли или бегущего со всех ног по коридорам Вестчестера, чтобы доставить газеты в срок) и спросить, хочет ли он стать богатейшим человеком в мире, то он ответил бы: «Да».

Именно эта страсть заставляла его изучать данные о тысячах акций, копаться в книгах в поисках информации, которую не удосуживался искать никто другой. Ради этого он сидел ночами напролет, изучая сотни тысяч цифр, занимаясь работой, которая свалила бы с ног любого человека. Каждое утро он прочитывал от корки до корки несколько газет и высасывал информацию из Wall Street Journal, как пепси-колу (а впоследствии и кока-колу) из банки. Он не боялся посещать офисы компаний и проводил часы в беседах о нефти или автомобильных страховках. Он читал специализированные журналы типа Progressive Grocer для того, чтобы понимать, каким образом следует управлять мясным отделом магазина. На заднем сиденье его автомобиля всегда лежало несколько выпусков Moody’s Manuals, а в свадебное путешествие он взял с собой бухгалтерскую отчетность. Он проводил месяцы за чтением газет столетней давности, чтобы понять, каким образом разворачиваются экономические циклы. Он изучал историю Уолл-стрит, историю капитализма и историю современных корпораций. Он активно следил за миром политики и оценивал, как те или иные шаги влияют на бизнес. Он анализировал экономическую статистику до тех пор, пока не понял ее смысла и значимости. С самого детства он любил читать биографии людей, перед которыми преклонялся, и искал в книгах уроки, которым мог научиться из жизни других. Он цеплялся к каждому человеку, способному ему помочь, и «катался на фалдах» любого, кого считал достаточно толковым. Он отказался изучать что-либо, кроме бизнеса, — изобразительное искусство, литературу, науки, архитектуру, — и это дало ему возможность полностью сконцентрироваться на объекте своей страсти. Он ясно понял, в чем состоит круг его компетенции, позволяющий не допускать ошибок. Для того чтобы ограничить риски, он никогда не брал в долг значительных сумм. Он никогда не переставал думать о бизнесе — что делает его хорошим или плохим, как компании конкурируют между собой, что делает клиентов лояльными по отношению к той или иной компании. Он обладал необычной способностью расширять свое представление о проблемах, что позволяло ему видеть их с необычной стороны и понимать то, чего не понимали другие. Он смог создать вокруг себя целую сеть людей, которые ценили его дружбу и не только помогали ему, но и отходили в сторону, когда он просил их об этом. И в тяжелые, и в «тучные» времена он не переставал думать о том, как заработать деньги. Его энергия и целеустремленность стали мотором, который подзаряжал его интеллект, темперамент и навыки.

Уоррен Баффет — человек, любящий деньги, человек, для которого игра, связанная с коллекционированием, стала естественным делом еще с детства. Эта страсть заставляла его двигаться дальше — покупать акции небольших компаний типа National American, продавать акции GEICO для того, чтобы получить средства для покупки более дешевых акций, давить на окружающих на советах директоров компаний типа Sanborn Мар для того, чтобы сделать что-то в интересах акционеров. Любовь к деньгам сделала его достаточно независимым для того, чтобы захотеть создать собственное партнерство и отказаться от шанса стать младшим партнером, управляющим старой компанией Бена Грэхема. Она сделала его достаточно жестким для того, чтобы принять решение о закрытии дистрибуционнош центра Dempster и уволить Ли Даймона. Она дала ему силы для того, чтобы сокрушить Сибери Стэнтона. Любовь к деньгам смирила его нетерпение и заставила слушать Чарли Мангера, когда тот настаивал на покупке великих компаний (несмотря на то что Баффету обычно было невыносимо слушать других людей). Она укрепила его волю во время расследования деятельности Blue Chip, проводившегося SEC, и во время забастовки в Buffalo News. Она научила его профессиональным навыкам покупателя. Она также научила его снижать свои стандарты в случаях, когда на прежнем поле уже невозможно играть. При этом любовь к деньгам спасла его от серьезных потерь, не позволив ему отказаться от концепции «запаса прочности».

Уоррен Баффет — скромный человек, который страдал от конфронтации и нуждался в людях, склонных уберечь его от «острых углов». Его страхи всегда носили личный характер и не были связаны с финансовой деятельностью. Он никогда не был скромным, когда дело касалось денег. Страстное желание разбогатеть давало Уоррену достаточно смелости для того, чтобы проезжать на велосипеде мимо дома, где жила злобная собака, и развозить в Спрингз-Вэлли все газеты до последней. Эта страсть направила его в Колумбийский университет на поиски Бена Грэхема после того, как он был отвергнут Гарвардом. Она заставляла его предлагать свои услуги в роли финансового консультанта людям, которые раз за разом отказывались с ним разговаривать. Она дала ему силы вернуться к Дейлу Карнеги после того, как он растерялся на первой встрече. Она заставила его принять ряд непростых решений во время кризиса в Salomon и даже изъять часть вклада из своего Банка репутации. Она дала ему силы достойно пережить безудержную критику в годы роста интернет-пузыря, когда у него не было возможности достойно ответить. Он провел всю жизнь в попытках отказаться от риска или, если это было невозможно, максимально его снизить, но в конце концов оказался куда более смелым человеком, чем мог предположить.

Уоррен Баффет никогда не называл себя храбрецом. Скорее, он отдавал должное своей энергии, умению концентрироваться и рациональному темпераменту. Прежде всего он считал себя учителем. Всю свою взрослую жизнь он стремился соответствовать идеалам, которые внушил ему его отец. Уоррен считает, что Говард прежде всего научил ему тому, что вопрос «каким образом» значит в жизни гораздо больше, чем «сколько стоит». Ему было непросто сохранять свои принципы в безжалостном мире. Баффету помогло то, что он был честным по своей природе, и то, что он постоянно испытывал потребность делиться своими взглядами с другими. «Он сознательно ограничил количество своих денег,

— говорит Мангер. — Уоррен мог бы заработать куда больше, если бы не тащил за собой всех акционеров и не сохранял партнерство так долго, как это только было возможно». Эти дополнительные деньги, с учетом фактора сложного процента, могли бы лично ему принести еще многие десятки миллиардов⁴. Он мог бы продавать и покупать компании, составлявшие Berkshire Hathaway, на основании холодного расчета об их финансовой отдаче, не думая о людях, стоявших за каждой из них. Он мог бы стать королем поглощений. Он мог бы использовать свое имя для продвижения огромного количества направлений деятельности. «В конечном счете, — говорит Мангер, — он просто этого не хотел. Он любил конкуренцию, но никогда не занимался конкуренцией вне границ своей этики. Он хотел прожить жизнь определенным образом, и это позволило ему заработать уважение в обществе и создать прочную основу для своей деятельности. И я готов поклясться, что за счет этого жизнь Уоррена сложилась самым благоприятным для него образом»²⁰.

Желание делиться своими знаниями вкупе с внутренней щедростью заставляло его месяцами писать свои ежегодные письма акционерам. Его желание устроить шоу заставило его как-то раз повесить сборный дом под крышей здания, в котором проводилось собрание акционеров. Его избыток чувств — веселиться, валяясь на матрасе в мебельном магазине. А его внутренняя самооценка — всю жизнь придерживаться концепции «запаса прочности». А знание о гандикапе — вычислять, что может приносить будущее. Наконец, страсть Баффета к проповедованию заставила его выступать с предупреждениями всему миру о возможных опасностях. Искренняя любовь к деньгам превратила его в «самообучающуюся

машину» (по выражению Мангера). ~

**

**

, 560 560 *

Когда Уоррену исполнилось семьдесят семь лет, он пришел к удивительному заключению, что прожитая им жизнь составляет треть времени всего существования США. Возраст начал оказывать свое влияние. Он больше не мог читать целыми днями напролет — начал слабеть один глаз. Поэтому Баффет перешел к более эффективному чтению. В какой-то момент он сдался и начал носить слуховой аппарат. Его голос стал более скрипучим. Он начал быстрее уставать. Однако деловые суждения, как и прежде, оставались быстрыми и точными.

Он мечтал о том, чтобы прямо сейчас у его порога оказались газеты будущего десятилетия. Его будущее было небесконечным, но если бы ему повезло, он мог прожить еще много лет. Деревья не растут до небес, но Уоррен верил, что его дерево еще не достигло роковой отметки. У него всегда было о чем подумать — о новой инвестиции, новой идее или новом знакомстве. Ему еще предстояло научиться гораздо большему количеству вещей, чем он уже знал.

«Снежный ком можно слепить только из подходящего снега, и именно это случилось со мной. Я никогда не хотел просто добавлять новые деньги к уже имеющимся. Скорее, речь идет о том, как ты понимаешь мир и каких друзей приобретаешь. Со временем ты становишься более разборчивым, но и тебе самому нужно быть таким типом человека, к которому захочет прилипнуть снег. В сущности, ты сам должен превратиться в мокрый снег. И, спускаясь вниз с горы, тебе стоит набирать как можно больше снега в свой ком, ведь тебе уже не суждено вернуться обратно на вершину. Вот таким образом и строится жизнь».

Снежный ком, который ему удалось слепить, в конце концов принял невероятные размеры. Однако отношение к нему Баффета осталось прежним. Вне зависимости от того, сколько раз ему еще предстоит отпраздновать свой день рождения, он всегда с большим энтузиазмом воспринимает каждую праздничную дату. Сколько бы лет он ни прожил, он, как и прежде, чувствует себя не засыхающей ветвью, а побегом, тянущимся вверх Он никогда не оглядывался на вершину холма. Мир велик, и все только начинается.

Послесловие

23 октября 2006 года акции Berkshire Hathaway впервые за всю историю США пересекли эпохальную границу — каждая акция отныне продавалась более чем за 100 ООО долларов. К концу 2007 года цена акции BRK превысила 140 000 за акцию, а стоимость всей компании Berkshire составила свыше 200 миллиардов долларов. По данным опроса Barron’s, Berkshire считалась наиболее уважаемой компанией в мире¹. Личное состояние Баффета превысило 60 миллиардов долларов.

На протяжении десятилетия средний рост по акциям BRK составлял чуть больше 12 процентов в год — это было значительно меньше, чем в первые годы работы Баффета, когда он зарабатывал в среднем по 27 процентов. Он всегда говорил, что деревья не растут до небес. Поэтому по мере роста капитала Berkshire подъем должен был становиться все более тяжелым. Однако инвесторы Berkshire были благодарны даже за такую «уменьшенную» отдачу. Люди, купившие ценные бумаги индексных фондов, на себе ощутили то, что Wall Street Journal называл «потерянным десятилетием», в ходе которого индекс S& P 500 практически оставался на месте и даже не достиг уровня, с которого упал в апреле 1999 года² Период после того, как в 1999 году лопнул пузырь на фондовом рынке, был третьим по продолжительности за всю историю страны, когда рынок не двигался ни в каком определенном направлении. Баффет, как и прежде, говорил, что в долгосрочной перспективе акции остаются лучшим объектом для инвестиций — разумеется, только в случае, если они куплены по правильной цене и с низкой комиссией. В начале 2008 года он продолжал покупать акции, но без особого энтузиазма. Рано или поздно «весы» рынка должны были прийти в соответствие с его «машиной для голосования». Одновременно он продолжал скупать целые предприятия.

Помимо Билла Гейтса и Шарлотты Гайман Баффет ввел в состав правления Berkshire еще нескольких директоров. В своем письме от 2002 года он призвал акционеров выдвигать кандидатуры на пост директоров компании. Посыпалась масса писем, а Баффет, по своему обыкновению, принялся их коллекционировать. Это занятие развлекало его, а порой даже поражало — особенно в случаях, когда люди выдвигали на пост директора самих себя. В конце концов он решил отказаться от самовыдвиженцев и ввел в состав правления Дона Кью и Тома Мерфи. Однако это продемонстрировало, насколько корпоративное управление в Berkshire носит личный характер. Таким образом Berkshire ответила на просьбу со стороны SEC о введении формализованного процесса, позволявшего акционерам назначать директоров. В 2007 году Berkshire ввела в состав правления еще одну женщину, финансового директора Yahoo! Сьюзан Деккер, что сказалось на снижении среднего возраста членов правления.

Баффет обнаружил, что ему нравится идея, при которой люди рекламируют себя как кандидатов на определенную должность. Он всегда предпочитал, чтобы люди просили его, а не наоборот. В письме акционерам 2006 года, которое Баффет подготовил при участии Билла Гейтса, он указал на то, что «рекорд прибыльности», достигнутый Jly Симпсоном, может оказаться под угрозой в случае, если что-то плохое случится с Симпсоном или им самим, и предложил акционерам выдвигать кандидатуры на пост преемника Симпсона. «Присылайте свои резюме»,

— предложил Баффет. Главное, что они с Мангером искали в людях, это способность хорошо разбираться в рисках. Поступило свыше 700 предложений со всего мира. Один человек сообщил: «Меня называют бессердечным и эгоистичным», многие люди писали кучу слов о том, что, как им кажется, они с Баффетом созданы из одного теста, но при этом ни слова не говорили о том, что умеют делать. Огромное количество сообщало о том, что не имеют никакого опыта, но очень хотят стать учениками, подмастерьями или протеже Баффета. Он собрал эти письма в несколько огромных коробок, стоявших в зале заседаний правления, а затем отнес их в архив. В итоге он все-таки отобрал четырех кандидатов, которые уже достигли определенных успехов и умели управлять деньгами. Теперь им предстояло терпеливо ждать своего часа.

, 561 561

* -------

Через год после неловкого собрания акционеров в 2004 году Баффет перенес рассмотрение деловых вопросов на вторую половину дня. Ни в тот, ни в следующий, 2006 год гражданские активисты не появились на собраниях. Однако прямо перед началом собрания 2007 года над главным шоссе Омахи появилась растяжка с надписью «Окажется ли ваша совесть сильнее технических препятствий?». Содержание растяжки было связано с требованием к Berkshire продать свою долю в компании PetroChina. Материнская компания PetroChina, Chinese National Petroleum Company (CNPC), по некоторым данным, финансировала суданское правительство, проводившее геноцид в Дарфуре⁴. И хотя Баффет не был обязан ставить этот вопрос на голосование, он все же решил это сделать. В итоге дарфурскому вопросу было уделено немало времени.