Антон ТЮКИН. Утром пальцы ребенка сжимают больные суставы

ОБРЫВКИ (ПРОВИНЦИЯ)

Утром пальцы ребенка сжимают больные суставы

Задолго до

Того, как неслышимый мертвый фабричный гудок

Возвестит здесь начало работы. Но

Электрический ток все еще продолжает течь

Над дорогою. В небе сияет звезда

Бесполезно – прекрасная, как очередная

Президентская речь.

Вспомни, Господи, какой ты застенчивой вечно была,

Как рисунки на стенке в клозете

Школьном. Эти

Псевдо – советские порнографические картинки.

Как гравюрки раскрашенные

В сероватой ботанике

Старой – все

Наши вечные пестики и тычинки.

Их, наверное, вырезали по меди,

Или делали как-то

Иначе?

А, впрочем, уже не узнать.

* * *

Умерла - знаю твердо. А, впрочем,

Все ерунда?

Здесь никто, никогда не

Проведет никакой демонстрации.

Демонстрации кончились.

Знаний, умений, тем более рук

К небу поднятых в единодушии,

В “да” – у трудящихся. Без вариаций.

Есть труждающиеся.

Есть обремененные.

Их довольно легко найти.

Вот бредет по дороге очередная беременная.

Ей в магазин

К девяти.

На работу.

Хоть не слишком охота идти.

* * *

Здесь невластна давно

Даже власть самой крепкой руки.

Президентская речь порождает зевоту.

Разрывается рот. Выпускается дым

Сигаретный. Здесь утрачена даже

Функция языка.

Эту медь

Невысокого качества

Не берут даже на сувениры.

Просто бросило здесь. Здесь – на их берегу.

Здесь - следы их крушения, их

И нашего сумасшедшего и

Пиратского корабля.

Остов сгнил. Нос зарылся в прибрежный

Песок. Задувает в мортиры молчащие.

* * *

Вот отравленная

Во веки веков река -

Рыжая, как земля.

Город, болеющий известью.

Крошатся, словно зубы

Их пустые заводы,

Как свидетельство о

Разводе

С улетевшей куда-то страной.

Потому и не слышно ни

Володи из окон пятиэтажек панельных,

Не слышен протяжный вой гу – у – удка.

* * *

Лето встало, как ком, в горле города. И

Кто считает его

“Привлекательным”?

Впрочем, кто вслед за мною пойдет

На песчаный карьер искупаться? Или

Всем давно утопиться - желательно?

Эй,

За мною!

Ай - да!

* * *

У нее был когда-то свой

Собственный способ обращаться с

Дорогими вещами,

Когда ее пальцы

Отрывались, словно на миг,

От конвейерной сборочной ленты.

Предостаточно времени было у ней,

Чтобы зажечь сигарету или

Напялить эти легкие платья

В аляповатых цветах.

Помню: “дедушка” Ленин

И студент ПТУ

Улыбались

Вослед ей на Перовое и

На Седьмое – на больших площадях.

* * *

Но, давно горит красный глазком семафор

Над переездом:

Неизвестно куда и зачем?

Надрывается зуммер.

На какую же карту ее нанести?

Пустоту эту странную или проще сказать: наготу?

Все движения, как у

Кошки беременной.

К тому ж ей еще на работу

К восьми или в крайний срок - к девяти.

Да, у гибкого зверя – семь жизней -

У нашей провинции?

* * *

Как схватить состояние безумия или ума?

Супермаркет и храмы. Вот избы,

Хрущобы, тюрьма. Вот ментура.

Сквер и кладбище. Рынок. Крутит слабость жары.

Неужели от пекла - среди летней поры

И зимой – лихорадка от того же дубасит?

Шоколадка под пальцами “бэбика”

Сладким течет. Винный “шоп”.

И “досуг”.

Только кур, и кролей – в перечет.

Тошнота наступает.

Потом отступает опять,

Как немецко – фашистская армия.

Как можно понять те припадки то жалости, то

Горькой злобы?

Хорошо бы отсюда злобный разум поправ

Убежать бы да скрыться

Нырнув в море из трав -

От отравы. Уже не жива, ни мертва -

Все изведала, дурища! Все испила до дна!

Но, покуда ужо, окаянный Иуда – провинция,

Кулачонки сжимает ребенок

Течет в неизвестность река -

Эта – рыжая, словно наша собака -

Наше время пока

Меня не отпускает и как

То мороженное, что по серой платформе течет.

Караваны над ржавыми ЛЭП – из гусей. Облаков пересчет

Что, откуда струится? К чему истечет

То, что вниз в беспределе из серости капает – тает?

15.10.13