Из показании подсудимого обер-ефрейтора гитлеровской армии лекурта на судебном заседании военного Трибунала н-ской стрелковой дивизии от 29 октября 1944 Г.

[Документ СССР-162]

...До пленения меня войсками Красной Армии, т.е. до 4 февраля 1944 г., я проходил службу в 1-й самокатной роте 2-го авиапехотного полка 4-й авиапехотной дивизии при комендатуре аэродромного обслуживания «Е» 33/XI» лаборантом. Кроме фотоснимков, я выполнял и другие работы; я занимался в свободное от работы время, ради своего интереса, расстрелом военнопленных бойцов Красной Армии и мирных граждан, вместе с солдатами. Мной делались отметки в особой книге, сколько я расстрелял военнопленных и мирных граждан. Часть, в которой я проходил службу, находилась в районе города Минска. Около нас в деревне Могаличи был лагерь военнопленных.

В сентябре—октябре 1941 года я с обер-ефрейтором Квальфельдом ходили в лагерь военнопленных и их расстреливали ради своего удовольствия. Таким образом, нами было расстреляно в этом лагере 577 человек военнопленных. Лично я в это время расстрелял 260 человек военнопленных.

В январе, феврале и апреле 1942 года в лагере военнопленных, который находился в д.Шайковка, я также принимал участие в расстреле военнопленных. Всего в этом лагере было расстреляно 750 человек военнопленных. Лично мною было расстреляно более 100 человек военнопленных.

Я расстреливал военнопленных потому, что они плохо работали, были больные, истощенные, так как их в лагере очень плохо кормили. Оказывалась ли им медицинская помощь, я не знаю, я этим вопросом не интересовался, так как в лагере не жил, а приезжал только расстреливать военнопленных, расстреляю и опять уеду к себе в комендатуру. Я никакого отношения к военнопленным не имел, а проявлял свое желание. Из лагеря военнопленных Могаличи в г.Минск я один раз конвоировал военнопленных 20—30 человек, но в Минске у меня их не приняли, тогда я их привел обратно в лагерь и там их всех расстрелял.

Кроме расстрела военнопленных, я еще занимался расстрелом партизан, мирных граждан и сжигал дома вместе с населением.

В ноябре 1942 года я принимал участие в расстреле 92 человек советских граждан.

С сентября по октябрь 1942 года я находился в составе особой команды 2-го авиа-пехотного полка, которая состояла из 30 человек, участвовала в расстреле 500 человек советских граждан. Среди расстрелянных были старики и дети.

Кроме этого, я еще участвовал в карательных экспедициях, где занимался поджогом домов. Всего мною было сожжено более 30 домов в разных деревнях. Я в составе карательной экспедиции приходил в деревню, заходил в дома и предупреждал население, чтобы из домов никто не выходил, дома будем жечь. Я поджигал дом, а если кто пытался спастись из домов, то я их загонял обратно в дом или расстреливал. Таким образом, мною было сожжено более 30 домов и 70 человек мирного населения, в основном старики, женщины и дети...

Всего мною лично было расстреляно 1 200 человек...

Германское командование всячески поощряло расстрелы и убийства советских граждан. За хорошую работу и службу в немецкой армии, выразившуюся в том, что расстреливал военнопленных и советских граждан, мне досрочно — 1 ноября 1941 г. присвоили очередное звание обер-ефрейтора, которое мне должны были присвоить 1 ноября 1942 г., и наградили «Восточной медалью»...

ИЗ ПРИГОВОРА ВОЕННОГО ТРИБУНАЛА ПО ДЕЛУ ГРУППЫ БЫВШИХ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ ГЕРМАНСКОЙ АРМИИ, ПРЕДАННЫХ СУДУ ЗА СОВЕРШЕННЫЕ ИМИ ЗВЕРСТВА В ОТНОШЕНИИ МИРНОГО НАСЕЛЕНИЯ И ВОЕННОПЛЕННЫХ В ГОРОДЕ СМОЛЕНСКЕ ^[221]

[Документ СССР-87]

... Кирмфельд, являясь переводчиком Смоленской областной немецкой комендатуры, лично избивал ни в чем не повинных, беспричинно схваченных на улицах города Смоленска советских граждан, независимо от пола и возраста, вынуждая их давать вымышленные показания. По получении ложных показаний, добытых путем избиения, комендатурой были истреблены десятки невинных советских граждан. Лично участвовал в истреблении советских людей в городе Смоленске в мае 1943 года посредством удушения их окисью углерода в «душегубке», участвовал в январе—феврале 1943 года в карательных экспедициях против партизан и мирных советских граждан в районе Невель—Усвяты. Являясь командиром немецкого карательного отряда, со своими солдатами чинил злодейскую расправу над мирными жителями, вместе с вверенными ему солдатами сжег 9 советских сел и деревень, производил грабежи колхозников и расстреливал ни в чем не повинных мирных советских граждан, выходивших из леса к пепелищам своих сгоревших домов в поисках продуктов питания; участвовал в отправке советских граждан в немецкое рабство...

Модиш, являясь лекарским помощником в 551 германском военном лазарете в гор. Смоленске, с сентября 1941 по апрель 1943 года был очевидцем и принимал личное участие в умерщвлении пленных раненых бойцов и офицеров Красной Армии, над которыми немецкие профессора и врачи — Шом, Гетте, Мюллер, Отт, Штефан, Вагнер и другие, под видом лечения, производили разные эксперименты и испытания неопробованных ранее биологических и химических препаратов, подвергая после этого раненых военнопленных заражению крови — сепсису, а затем их умерщвляли.

Лично Модиш умертвил путем впрыскивания большой дозы яда (строфантина и мышьяка) не менее 24 военнопленных красноармейцев и офицеров Красной Армии. Кроме того, он использовал для лечения раненых немецких военнослужащих кровь советских детей в возрасте 6—8 лет, беря кровь в больших дозах, после чего дети умирали; производил изъятие спинно-мозговой жидкости у русских военнопленных, у которых ввиду истощения наступал паралич нижних конечностей; участвовал в грабежах советских медицинских учреждений в Смоленске.

Мюллер. В разное время подсудимым Мюллером убито 96 советских граждан, в том числе стариков, женщин и грудных детей.

Мюллером были изнасилованы 32 советские женщины, причем шесть из них после изнасилования были им же убиты. Среди изнасилованных было несколько девушек в возрасте 14—15 лет...

ИЗ ДНЕВНИКА ГАНСА ФРАНКА^[222]

[Документ СССР-228]

Интервью генерал-губернатора, данное корреспонденту «Фелькишер беобахтер» Клайссу 6 февраля 1940 г.

Клайсс: Быть может, было бы интересно разработать положения, отличающие протекторат от генерал-губернаторства?

Генерал-губернатор: Образно я могу об этом сказать так: в Праге были, например, вывешены красные плакаты о том, что сегодня расстреляно 7 чехов. Тогда я сказал себе: «Если бы я захотел отдать приказ о том, чтобы вывешивали плакаты о каждых семи расстрелянных поляках, то в Польше не хватило бы лесов, чтобы изготовить бумагу для таких плакатов. Да, мы должны были поступать жестоко» (стр. 3).

Из выступления Франка на заседании полиции от 30 мая 1940 г.

...10 мая началось наступление на западе, и в этот день во всем мире пропал интерес к событиям, которые происходят здесь у нас.

То, что натворили во всем мире ужасной пропагандой и клеветой на поведение национал-социалистских властителей в этой области, было бы для меня совершенно безразлично — тревожит ли это американцев, французов, евреев или папу римского, однако ужасно для меня и для каждого из вас непрерывно в продолжение этих месяцев слышать из министерства пропаганды, из министерства иностранных дел, из министерства внутренних дел и даже из армии голоса о том, что мы проводим режим убийц, что нам надо прекратить эти злодеяния и т.д.

При этом, конечно, было ясно, что мы должны сделать заявление о том, будто бы мы этого больше делать не будем.

Было так же ясно, что до тех пор, пока эта область находилась под перекрестным огнем всего мира, мы были лишены возможности предпринимать нечто подобное в большом масштабе. Но с 10 мая мы не придаем этой ужасной всемирной пропаганде никакого значения. Теперь нам нужно использовать удобный момент...

...Я признаюсь откровенно, что тысячи поляков поплатятся за это жизнью и прежде всего это будут руководящие представители польской интеллигенции.

Нас всех, как национал-социалистов, это время обязывает позаботиться о том, чтобы польский народ не был в состоянии оказывать сопротивление. Я знаю, какую ответственность мы этим берем на себя...

...Более того, обергруппенфюрер СС Крюгер и я решили, что мероприятие по умиротворению будет проведено ускоренными темпами.

Я прошу вас, господа, помочь нам со всей энергией при выполнении этой задачи. Что касается меня, то я сделаю все, что могу для того, чтобы облегчить ее выполнение.

Я обращаюсь к вам как борец национал-социализма, и больше мне нечего вам сказать. Это мероприятие мы проведем. И, говоря откровенно, — во исполнение приказа, данного мне фюрером. Фюрер сказал мне: «Вопрос о немецкой политике и обеспечении ее проведения в генерал-губернаторстве является сугубо личным делом ответственных лиц генерал-губернаторства...»

Он выразился следующим образом: «Необходимо ликвидировать имеющееся в настоящее время в Польше руководящее ядро; что еще подрастет потом, — нам нужно выявить и через определенный промежуток времени также устранить. Затем нам нужен германский рейх. Чтобы не обременять этим имперскую организацию немецкой полиции, нам не нужно сажать эти элементы в германские концентрационные лагери, потому что тогда у нас начались бы хлопоты и ненужная переписка с их семьями, — мы ликвидируем их в самой стране. Сделаем мы это в самой простой форме...»

Дополнительные выдержки из дневника Ганса Франка, относящиеся к 1940 году

...Что касается концентрационных лагерей, то ясно, что мы не хотим устраивать в генерал-губернаторстве концентрационные лагери в полном смысле этого слова. Кто нам подозрителен, должен быть тотчас же ликвидирован. Если в концентрационных лагерях рейха находятся заключенные из генерал-губернаторства, то они должны быть предоставлены операции «АБ» или уничтожены на месте... (стр. 33—38).

...Мы не можем взваливать на имперские концентрационные лагери, наши собственные дела. Ужас, сколько мы имели хлопот с краковскими профессорами. Если бы мы за дело взялись отсюда, вышло бы по-другому. Поэтому мне хочется настойчиво просить вас никого больше не спихивать в концентрационные лагери империи, а на месте проводить ликвидацию или налагать надлежащие наказания. Все прочее обременяет империю и приводит к постоянным затруднениям. Здесь у нас совсем другая форма обращения, и этой формы мы должны придерживаться. Я настоятельно обращаю внимание на то, что даже в случае заключения мира в этом обращении ничего не изменится. Этот мир будет только означать, что мы тогда, как мировая держава, будем еще интенсивнее, чем до сих пор, проводить в жизнь нашу обычную политическую линию... (стр. 4).

Из речи Ганса Франка в Рейхсхофе 18 марта 1944 г.

...Если бы я пришел к фюреру и сказал ему: «Мой фюрер, я докладываю, что я снова уничтожил 150 000 поляков», — то он бы сказал: «Прекрасно, если это было необходимо» (стр. 38).

Из выступления Ганса Франка на заседании политических руководителей НСДАП в Кракове от 15 января 1944 г.

...Я не постеснялся заявить, что если будет убит один немец, то будет расстреляно до ста поляков...

Из записи правительственного заседания в Кракове 16 декабря 1943 г.

Нужно обсудить: явится ли целесообразным проводить казнь по возможности там, где было совершено покушение на какого-либо немца.

Нужно также обсудить — не является ли возможной организация особых мест для казни, так как установлено, что польское население стекается к доступным местам казни, набирает в сосуды пропитанную кровью землю и несет в церкви...