Глава 1. Много есть загадок у мертвых, ответить на которые может только живой

Много есть загадок у мертвых, ответить на которые может только живой. После катастрофы этой вечеринки философия Папы приняла странное направление. Вторжения же духов в мою жизнь еще более усилились. Папа, сам не зная того, крепко скрутил духов в своих невидимых баталиях, но на нашей совместной дороге никто не мог ничего поделать. То и дело разгорались скандалы. Наутро после провальной вечеринки Мадам Кото дала команду пяти громилам оттащить ее автомобиль к ремонтной мастерской. Мы проснулись от шума очередных столкновений. Пока громилы занимались машиной, группа боевиков противоположной партии устроила налет на бар Мадам Кото и избила ее охрану в отместку за случай с Адэ.

Я вернулся из школы и увидел, что какие‑ то вооруженные дубинками люди бродят вокруг да около. Папа вернулся рано и вступил в споры с человеком Стулья‑ Напрокат по поводу количества стульев, которые были сломаны. Мама тоже вернулась рано, потому что, куда бы она ни пошла, повсюду велись бои между воинами обеих главных партий. Когда Стулья‑ Напрокат ушел с кое‑ какими деньгами и немного утешенный, Папа попросил меня почитать ему вслух. Я читал ему Гомера, в то время как Мама изливала свой гнев по поводу ужасного празднования. Еда тем вечером вышла безвкусной. Папа этого не заметил. Он ел со своим обычным аппетитом.

Его лицо стало приходить в норму. Но в глазах появилась новая жестокость. После того, как я прочел ему из гомеровой «Одиссеи», Папа начал размышлять, как ему делать добро в этом мире, если он ничего не знает о политике и не числится ни в какой из существующих организаций. Где‑ то в это время Папа и решил, что он может использовать предстоящий съезд, чтобы проповедовать свои идеи и собирать голоса. Затем он вспомнил, что хотел использовать меня как шпиона.

– Мой сын – не шпион, – ответила Мама.

– В той или иной мере мы все шпионы, – настаивал Папа.

– Не надо никуда втравливать моего сына.

– Но мы сделаем хорошего шпиона.

– Зачем?

– Тебе этого не понять.

– Вот так вы, мужчины, всегда отвечаете, когда не хотите говорить правду.

Папа замолчал. Мама пожаловалась на то, что Папа использует меня в своих сумасбродных планах, что столько денег было потрачено на эту вечеринку, обернувшуюся трагедией. Но Папа ее не слушал. Он позвал меня и сказал, что хочет, чтобы я возобновил визиты в бар Мадам Кото. Он сказал, что присоединится ко мне позднее. Я не думал, что он говорит это серьезно. Но позже, вечером, когда я сидел у дома и наблюдал, как мир медленно растворяется среди движения облаков, он подошел и напомнил о моей миссии. Он говорил о том, что в мире и в нашем районе происходит много нового. Я отправился в бар Мадам Кото.

Наша дорога менялась. Ничто больше не было тем, чем оно казалось. Несколько нищих, из тех, что приходили на неудавшуюся вечеринку Папы, устроились на обочине дороги. Один из них лег на мат напротив дома слепого старика. Когда я проходил мимо, нищий, перебирая четки пальцами, попросил у меня денег. Глаза у него были пустые, рот похож на проклятие. Я ускорил шаг. Заросли буша у обочины дороги разрослись еще гуще. Молодое дерево упало между баром Мадам Кото и домом старика. Внезапно подул ветер, и когда он затих, до меня донесся из леса запах гниения. Подходя к бару, над входом в который была прибита новая яркая вывеска, я услышал, как внутри звучат музыка и голоса. Я остановился у входа. Я не знал, как меня там примут. Автомобиля поблизости не было. Мужчина вышел из бара, уставился на меня, обильно сплюнул в кусты и зашел обратно. Вскоре появилась одна из проституток.

– Чего тебе надо?

– Мадам Кото.

– Кто послал тебя?

– Мой отец.

– Кто он?

– Черный Тигр.

Она пристально на меня посмотрела. И пошла обратно в бар. Долгое время ничего не происходило. Голоса становились громче. Началась драка. Загремели стулья. Послышался звон разбитых бутылок. Вмешались женские голоса. Драка кое‑ как перешла в затихающую брань. Кто‑ то поставил пластинку на проигрыватель и голос с широким диапазоном, возносимый вверх духовыми инструментами, запел в ночи. Подул ветер. Гнулись деревья. По улице шла процессия нищих. Этих нищих я не узнавал. Они остановились у входа в бар Мадам Кото. Затем они пошли ко мне. Их было семеро. У двоих из них были ноги с наростами, и они тащили себя на карачках как гибриды человека и змеи, используя подушечки на локтях в качестве подспорья. У остальных были вывернуты руки, вытянуты шеи. У одного была только одна рука, у другого два пальца, а у третьего, к моему ужасу, было три глаза. Я попытался бежать, но странным образом оказался прикованным к земле. Безостановочно приветствуя меня «селям‑ селям», неся с собой запахи всех сточных канав, уличных углов, помоек, гниющей плоти и сырых ночей, они наступали на меня. Их главарь был человеком непонятного возраста, с лицом, напоминающим искореженный металл, с глубокими глазами и шамкающим ртом. Он подошел ко мне, умоляя о снисхождении, на языке, который, казалось, принадлежал к другому мирозданию. Он теснил меня, как и все остальные, и у меня перехватило дыхание от их запахов. Самый молодой из нищих засмеялся, и мне показалось, что у него изо рта выскочило какое‑ то раздавленное насекомое. Я закричал. Старший нищий схватил меня двумя пальцами, и это было похоже на хватку чудовищной машины. Наклонив лицо вплотную к моему, так что я на мгновение потерял сознание, он сказал:

– Пойдем с нами.

Я вырвался, растолкал нищих с дороги и побежал в бар. Место для танцев было запружено танцорами. В комнате было полно дыма. Я споткнулся о скамейку и врезался в танцующую пару. Женщина вскрикнула. Музыка остановилась. И все уставились на меня, застыв каждый в своей позе, словно я всех разом заколдовал.

– Что с тобой? – спросила одна из проституток.

– Все в порядке.

– Убирайся отсюда, – крикнул один из мужчин.

Я увидел, что это был громила. У него были большие плечи и толстая шея.

– Пошел вон!

– Нет!

– Ты что, сумасшедший?

– Нет.

Одна из женщин дала мне подзатыльник, и я прыгнул на нее, но чья‑ то рука схватила меня сзади за шею и подняла за шкирку.

– Если ты не уйдешь сам, я вышвырну тебя отсюда, – услышал я чей‑ то могучий голос.

– Я уйду.

Мужчина поставил меня на пол и указал на дверь. Но полосы занавеси вдруг раскрылись, и старший нищий, говоря всем «селям‑ селям», с лицом еще более пугающим в красном освещении, вошел в бар. За ним тащился весь остальной поезд. Они принесли с собой все гнилостные, очень нежелательные здесь запахи мира. Я направился в угол бара и сел на скамейку. Наступила долгая тишина. Старейшина, смотря на всех бесстрашными глазами, пошел в мою сторону, ведя за собой весь свой народ.

– Я хочу этого мальчика, – сказал он громко, показывая на меня кривым пальцем.

Когда он вошел в бар, вместе с ним пришла темнота. Темнота была ветром, который дул от скопления нищих у дверей. Когда одна из проституток увидела все уродство нищих, она пронзительно завизжала. Внезапно, хотя никто ее не заводил, зазвучала музыка. Самые смелые из громил закричали. Нищие внесли в бар какую‑ то свирепую непреклонную силу. Они все пропитали своими запахами. Один из молодых нищих, у которого не было ног, передвигавшийся на низких костылях разной длины, взобрался на стол, вокруг которого обычно собиралось большинство посетителей. Впервые я заметил, что громилы, воины политики травы, сильно испуганы. Проститутки отступили, зажимая носы.

– Меня послали, чтобы взять этого мальчика, – сказал старик, уверенно продвигаясь в мою сторону.

– Кто послал тебя? – спросил я.

Все лица в баре уставились на меня. Один из нищих засмеялся. Другой взял калабаш пальмового вина и выпил его одним глотком. В едином порыве все остальные, вдруг заметив, что на столах стоит выпивка и перечный суп, откинув свои костыли, набросились на еду. Те, что были без ног, передвигались на мощных руках. Те, что без рук, поскакали к столам и с опытной хваткой набросились на кастрюли с супом и напитки. Суп стекал у них изо рта и заливал грязную одежду. Главарь, стоя на одном месте, прожигал меня глазами и держался в стороне от суматохи со странной улыбкой на губах. Он словно застыл, как и все остальные посетители. Музыка остановилась. Тарелки были уже перевернуты; нищие доедали суп, мясо и кости прямо со столов. Громилы и другие посетители стояли как пригвожденные. Нищий мальчик подавился. Другой стал смеяться. Главарь ринулся на меня. Когда я побежал к проституткам, собравшимся у дверей, казалось, что я разбил чары, сковавшие всех. Внезапно громилы кинулись на нищих, стали их бить и швырять в них тарелки. Но нищие продолжали есть как ни в чем не бывало. И лишь когда вино было допито из стаканов, весь суп съеден, кости раскусаны и обглоданы, и мякоть высосана из них, нищие – изумив всех виртуозностью своих увечных членов – бросились на громил. Проститутки выбежали из бара. Громилы тоже запаниковали и побежали. Главарь сел рядом со мной. Я не двигался. Он спокойно оглядел окружающий хаос – брошенные где попало кости, перевернутые столы, разбитое стекло – и затем сказал:

– Сколько у тебя глаз?

– Три, – ответил я.

Он внимательно посмотрел на меня.

– А сколько ушей?

– Одно.

– Почему?

– Я слышу вещи, – продолжал я. – Голоса. Слова. Деревья. Цветы. Он засмеялся.

– Меня послали забрать тебя.

– Кто?

– Твои друзья.

– А где они?

Он посмотрел вокруг и обвел рукой бар. Темнота рассеялась. Он ударил меня по голове, и я услышал плач кота. Глаза собаки уставились в мои. Вода стекала по мне, но я не промокал. Орел влетел через дверь и сел на голову старика. Он дотронулся до орла здоровой рукой, и черный свет вспыхнул у меня в глазах. Когда я открыл их, то увидел, что нахожусь в поле. Вокруг меня змеей извивалась зеленая река. Я поднял глаза и увидел голубые горы. Голоса на реке звали меня по имени. Кот перепрыгнул через меня. Нищий засмеялся. Я повернулся, посмотрел на него и закричал. У него было три головы. Одна из них была головой большой черепахи. Я пытался вырваться, но он крепко держал меня. Духи, окутанные языками пламени, как подсолнухи вырастали из земли вокруг меня. Поле сотрясалось. Река плескала свои воды на коралловые берега, вода превращалась в мокрую пыль, и в этой пыли я увидел своих духов‑ спутников, каждый из которых держал у себя над головой голубое зеркальце. Мой друг Адэ был среди них. Я не мог узнать остальных, поскольку после вспышки весь свет собрался в зеркальцах, а водяная пыль испарилась. Громкий голос сотряс горы. Я упал и, проснувшись, обнаружил, что лежу на скамейке. Я присел. Было темно. Рыбы плавали в тусклых огнях бара. Я не двигался. Когда я осмотрелся, то заметил, что в баре есть еще один человек. Кто‑ то внес светильник через дверь. Желтый свет растворил все очертания. Я ждал. Какая‑ то фигура поставила светильник передо мной и сказала:

– Сегодня тебе повезло.

– Почему?

– Я попал впросак, но после меня пришел дух с пятью головами.

– Зачем?

– Забрать тебя назад.

– А почему ты попал впросак?

Светильник заколебался. Массивная фигура другого человека в баре зашевелилась. Она подняла опухшее лицо. У нее были очень печальные глаза. Они были большие и одинокие.

– Мадам Кото!

– Не называй моего имени!

– Почему не называть?

Она промолчала. Ее глаза изменились. В них затаилось ощущение угрозы.

– В баре духи.

Я посмотрел на фигуру за светильником, но ее уже там не было. Я заметил, как что‑ то двигается за лампой. Я присмотрелся. Большая ящерица с зеленой головой корчилась на столе. Я медленно подошел, подобрал с пола камень и стукнул ящерицу по голове. Лампа погасла. Голубой ветер засвистел в баре и ударился в дверь. Я стал протискиваться на задний двор. Мадам Кото схватила меня в темноте и сказала голосом старого быка:

– Зачем ты их привел сюда?

– Кого? – спросил я.

– Своих друзей.

– Каких друзей?

– Этих нищих, этого духа.

– Это не мои друзья.

– Это друзья твоего отца.

– Нет.

– Он их представитель, разве нет?

– Я не знаю.

– Он совсем свихнулся на политике.

– Я ничего не знаю.

– А что сказал тебе дух?

– Я не расслышал.

Она оставила меня.

– Ты хочешь перечного супа?

– Да, – ответил я.

Она вышла и оставила меня одного в странной темноте бара. Я стал думать, что же случилось с электричеством, и почувствовал запах мертвой ящерицы, словно за прошедшее время она успела разложиться. Открылась входная дверь. Распахнулись занавески. Я почувствовал запах ботинок, неуемную энергию, запах москитной спирали и увидел чьи‑ то очертания в дверном проеме.

– Папа! – сказал я.

Он зажег спичку. Лицо его было вытянутым, глаза яркие и глубоко посаженные, сигарета торчала изо рта. Спичка догорела. Он сел. Я прислушивался к тому, о чем он думает. Затем он заразительно засмеялся и сказал:

– Человек может пройти через всю планету и все‑ таки не продвинуться ни на дюйм. У человека в голове может быть уйма света, и все‑ таки он не будет ничего перед собой видеть. Мой сын, почему ты сидишь в такой позе?

Я не знал, что ему ответить. Он усмехнулся в темноте.

– Человек может нести на себе весь мир и не сносить на плечах вес собственной головы.

– Какой вес? – спросил я.

– Идеи, мечты, сын мой, – сказал он с легкой усталостью. – С той битвы с Зеленым Леопардом мир изменился. Что‑ то выросло внутри моей головы, и она стала больше.

Через какое‑ то время он сказал:

– Может быть, мои мысли начинают пахнуть.

– Это мертвая ящерица на столе.

– Кто убил ее?

– Я.

– Зачем?

– Это дух.

– Откуда ты знаешь?

– Дух говорил со мной и затем сменил оболочку.

– Не убивай ящериц.

– Почему?

– Они разносят вести. Иногда они бывают шпионами. Мой отец однажды послал ящерицу предупредить меня.

– О чем?

Папа замолк. Затем он сказал:

– Как‑ то раз враги захотели отравить меня. Это было в деревне. Они подлили яд в мой суп. Я уже собрался съесть его, когда вдруг увидел ящерицу, которая покачала головой передо мной.

– Но они всегда это делают.

– Ты напоминаешь козла, сын мой.

– Так что же случилось?

– Я не обратил на ящерицу внимания и уже собрался есть суп, и тогда она взбежала по стене. Я наблюдал за ней, очарованный. И затем она упала в суп и умерла.

Я думал о том, что сказал Папа. Я слышал, как из леса доносятся громкие пьяные голоса.

– Где ящерица?

– На столе.

Папа зажег спичку.

– Там нет ничего.

Спичка догорела.

– Может быть, она уже отправилась на землю духов.

– Не говори о духах.

Голоса снаружи стали еще громче.

– Кто‑ то дал нищим вина. Я никогда не видел таких пьяных нищих. Они – члены моей партии.

Я слышал, как они смеются, ругаются, дерутся друг с другом.

– Я для них лидер, – сказал Папа. – И у меня нет денег, чтобы накормить их. Но я построю им школу. А ты будешь в ней учителем. Есть еще пальмовое вино? Где Мадам Кото?

– На заднем дворе.

– Пойди и позови ее.

Я шел через заднюю дверь. Было очень темно, и проститутки сидели на табуретках или стояли вокруг, пыхтя в темноте сигаретками. Увидев меня, они причмокнули. Громилы и остальные посетители уже ушли. Я пошел дальше и постучал в дверь Мадам Кото. Через какое‑ то время она открыла. В одной руке она держала лампу, в другой – парик. Живот ее был очень большой и широкий, лицо опухшее, как будто кто‑ то побил ее. Усталость отяжеляла ей веки.

– Ну что, мальчик‑ сорок‑ три‑ несчастья, чего тебе надо?

– Мой отец…

– Какой отец? Оставь меня. Мой бизнес идет хорошо, но затем появляешься ты, приводишь каких‑ то оборванцев, и все мои клиенты разбегаются.

– Я не приводил их.

Ока долго на меня смотрела. Она выглядела довольно пугающе. Она дала мне лампу, чтобы я ее подержал, и надела парик. Закрыв дверь, она пошла на задний двор и сказала проституткам, чтобы те уходили. Проститутки стали ворчать, что им не заплатили.

– Я заплачу вам завтра, когда уйдет этот мальчик‑ сорок‑ три‑ несчастья.

Одна за другой проститутки встали с места. Ворча, ругаясь, они растворились в ночи. Мадам Кото присела на табурет. На очаге стояла большая зеленая кастрюля. Лягушки квакали из кустов буша. Из леса трижды протрубила птица и замолкла. Цыкали сверчки. Нас кусали москиты. Через некоторое время вернулась одна из проституток.

– Что‑ нибудь не так? – спросила Мадам Кото.

– Эти нищие в стельку пьяные.

– Моим вином.

– Если мы не избавимся от них, нашему бизнесу конец.

Мадам Кото пошла. Мы слышали, как нищие зовут ее. Она ругалась на них. Нищие дерзко смеялись.

– Эти ваши друзья разбили все мои стаканы, – сказала Мадам Кото. – И мои тарелки. Оскорбляли моих клиентов. Разбили два стула. Кто за это будет платить, а?

– Мой отец хочет поговорить с вами о политике.

– С кем?

– С вами.

Мадам Кото взяла палку и стала бить меня. Я не двигался. Она остановилась.

– Ты и твой отец – сумасшедшие.

– Мы не сумасшедшие.

– Мне дурно, – сказала она вдруг другим тоном.

– А что такое?

– Деньги. Политики. Посетители. Люди.

Я промолчал.

– Чего хочет твой отец?

– Пальмового вина.

Она издала короткий смешок.

– Все вино я раздала нищим.

– Зачем?

– Из‑ за них начался беспорядок, поэтому я отдала им пальмовое вино, и они ушли. Я сказала, чтобы они шли отсюда подальше, но они пошли на передний двор.

– Они хотят голосовать за моего отца, – сказал я.

Мадам Кото уставилась на меня.

– За твоего отца?

– Да.

Она опять засмеялась.

– За него будут голосовать только куры и лягушки.

– А москиты?

– И они тоже. Вместе с улитками.

– Он сказал, чтобы я позвал вас.

– Где он?

– В баре.

– Так он пришел в мой бар после того, как назвал меня ведьмой, да?

– Он хочет политики.

– Ладно, иди и скажи ему, что я скоро приду.

Когда я вошел в бар, Папа уже спал. Он спал с высоко поднятой головой, как будто находился в трансе. Я близко придвинулся к нему и послушал, как он скрипит зубами. Светлячки тут и там загорались в темноте. Желтая бабочка летала над папиной головой. Я смотрел за бабочкой. Когда она села на папину голову, внезапно я ясно увидел Папу в темноте. Желтый свет окружал его. Этот свет по форме был точной копией Папы, свет вырос в воздухе, спустился вниз и начал бродить по бару. Я наблюдал за светом. Он менял цвет, становился красным, а потом красно‑ золотым. Он двигался вверх‑ вниз, ударяясь об пол и поднимаясь к потолку. Он кружил вокруг Папы, словно ища способ, как войти в него обратно. Затем красно‑ золотой свет сел рядом со мной. Я покрылся потом и закричал. Свет изменил цвет. Он опять стал желтым, а затем каким‑ то изумрудно‑ голубым. Когда я дотронулся до Папы, бабочка слетела с его головы и исчезла сквозь потолок. Папа открыл глаза, увидел меня и издал странный стон. Затем он осмотрелся по сторонам, словно не зная, где он находится.

– Ты в баре Мадам Кото, – сказал я.

Он уставился на меня, зажег спичку и, узнав меня, задул ее. Он притянул меня ближе к себе. Я чувствовал запах его неутоленной энергии вместе с ароматом москитной спирали. Он зажег сигарету и немного покурил в молчании.

– Человек может прошагать всю планету и не продвинуться ни на шаг, – сказал он. – Сын мой, мне снилось, что мне удалось открыть новый континент.

– И как он называется?

– Континент Повешенного.

– Что же произошло?

– Когда я приплыл туда на своей лодке, я увидел горы, реки и пустыню. Я написал свое имя на камне. Я пошел по этому континенту. Я был один. И случилась странная штука.

– Какая?

– Ты еще слишком маленький, чтобы это понять.

– Расскажи.

– По дороге я начал представлять это место и давать ему жизнь. Я воображал равнины, леса, тропы, большие открытые пространства, колючие растения, затем я стал воображать людей. Они были не похожи на нас. Это были белые люди. Жители лесов. Они шли на меня. На них была странная одежда и на шее висели драгоценные камни. Я спросил их старейшину: «Что вы, люди, здесь делаете?»

«А что ты тут делаешь?» – спросил он.

«Я только что обнаружил это место. Это должен быть новый континент. И мне очень странно видеть вас здесь».

«Мы живем здесь с незапамятных времен», – ответил он.

И затем я прогнал их своим воображением. Тогда мне явился пастух и сказал:

«У этого континента нет имени».

«Он называется Континент Повешенного».

«Это другое место», – возразил он.

«Так почему же у него нет имени?»

«Люди обычно не называют свои континенты. Если ты назовешь как‑ нибудь континент, ты не сможешь там жить».

Континент исчез. Я обнаружил себя на странном острове. Люди обращались со мной жестоко. Они тоже были белые. Недружелюбные люди. По крайней мере, враждебные мне. Я жил среди них много лет. Я не мог найти выход оттуда. Я был заключен на этом маленьком островке. Мне было очень трудно там жить. Они боялись меня из‑ за другого цвета кожи. Я начал терять вес. Я должен был представить себе целый континент, чтобы приспособиться к жизни на этом островке. Время шло.

Папа сделал затяжку. Его глаза светились в темноте.

– И что потом случилось?

– Я снова пустился в путешествие. Я шел по дороге, пока не пришел к месту, где дорога превращалась в воздух. Поэтому мне пришлось вообразить дорогу. В конце дороги я увидел зеркало. Я посмотрел в зеркало и чуть не умер от изумления, когда увидел, что я стал белым.

– Как это случилось?

– Я не знаю.

– Так что же это было?

– Все потом изменилось. Я очутился в большом городе на острове. Я был там разносчиком и продавал газеты у вокзала. Это была временная работа. У меня были планы поважнее. Там было очень холодно. Везде был лед.

– Лед?

– Да. Лед падал с неба. От этого льда мои волосы становились белые. Везде лед.

– А потом?

– Потом однажды пришел ты и купил у меня газету. Ты был молодым человеком. Когда ты дал мне деньги, они прожгли мне руку. Я пустился бежать, и тогда ты разбудил меня.

Мы сидели в тишине. Целых пять минут Папа хрустел суставами. Потом он распрямился и треснул кулаком по столу:

– Где вино, а?

Электрический свет зажегся в баре, прогнав все тени, делая все объекты причудливо плоскими. Мадам Кото, с двумя бутылками пива в одной руке и котелком перечного супа в другой, прошествовала к нашему столу.

– Ешьте, пейте и уходите, – сказала она, громко ставя на стол пиво и суп.

– Великая Мадам Кото, разве вы не рады видеть меня?

– После того, как ты назвал меня ведьмой?

– Это говорило ваше пальмовое вино, а не я.

Она отошла. Ее нога, очевидно, болела еще сильнее и была перебинтована. Мадам Кото подошла к стойке, села за нее и включила музыку. Папа прожорливо глотал суп. Он дал мне немного мяса. Потом открыл бутылку пива зубами.

– А вина нет? – спросил он.

– Все вино я отдала твоим друзьям.

– Каким друзьям?

– Нищим, – сказал я.

– Они разбили мои стаканы и тарелки. Зачем ты их сюда привел, а?

– Я не приводил их.

– А зачем ты позвал их на вечеринку?

– Я не звал их.

Мадам Кото остановила музыку. Папа допил первую бутылку пива и принялся за вторую.

– Мадам Кото, я хочу поговорить с вами о политике.

– Зачем?

– Мне интересно.

– Что интересно?

– Люди.

– За кого вы будете голосовать?

– За себя.

– Я слышала, вы собираетесь организовывать свою партию, да?

Папа ничего не сказал. Я взглянул на плакаты политической партии, которую поддерживала Мадам Кото. Я изучал картинки с изображениями их лидеров. Она сказала:

– Мне не нужны неприятности. Уберите отсюда своих нищих. Я не хочу терять клиентов.

– Нищие тоже голосуют.

– Пусть они голосуют за вас, но уберите их отсюда.

Ветер подул в дверь. Затем мы услышали странный барабанный бой по крыше. Лампочка продолжала раскачиваться. Кто‑ то вошел. Поначалу я никого не заметил.

– Убирайтесь! – крикнула Мадам Кото.

Затем я увидел, что возле двери стоят трое нищих. Двое из них были без ног и передвигались на подушках, привязанных к локтям. У третьего был уродливый глаз. Они вошли в бар и собрались вокруг папиного стола. Папа допил свое пиво.

– Если ты избавишься от них, – сказала Мадам Кото, – я забуду весь ущерб, нанесенный мне, и вы с сыном сможете приходить сюда пить в любое время.

Нищие играли с пустыми бутылками. Папа отобрал у них бутылки и встал.

– Пойдем отсюда, – сказал он мне.

Мы вышли, и трое нищих, без умолку болтая, дергая Папу за штаны, пошли за нами. На улице спали другие нищие. Эти трое шли за нами, пока мы не дошли до дома. Папа повернулся к ним и помахал им. Они остановились. Мы вошли. Я оглянулся и увидел, что трое нищих, пригибаясь к земле, смотрят на нас своими странными глазами.