Русский формализм

В числе провозвестников и единомышленников влиятельного направления литературно-критической мысли – русского формализма – можно назвать автора теоретических разработок Андрея БЕЛОГО (Б.Н. Бугаева, 1880–1934), группу ЛЕФ, деятельность европейских теоретиков О. Вальцеля, Г. Вёльфлина, Б. Кроче, К. Фидлера. В годы господства психологической и социологической тенденций в литературоведении в качестве противовеса возникает формальная школа, которая вновь переводит свой взгляд с автора и тех общественных отношений, которые ему присущи, на непосредственный объект искусства – литературное произведение и, говоря конкретнее, на его художественную форму.

Формалистическая критика руководствуется прагматическими задачами и обращает своё внимание на то, как и по каким принципам выполнено то или иное сочинение. Отсюда идут и специфические названия ряда теоретических работ этого периода: «Как делать стихи» (1926) Владимира Владимировича МАЯКОВСКОГО (1893–1930), «Как сделана “Шинель” Гоголя» (1919) Б.М. Эйхенбаума и т. п. Отношение к произведению искусства как к вещи, продукту, изделию стало своеобразной визитной карточкой русского формализма.

В 1914–1916 гг. вокруг группы ОПОЯЗ (общество изучения теории поэтического языка) сформировалась группа критиков и литературоведов, которые стремились досконально исследовать технологию создания художественного текста. В той или иной степени к направлению русского формализма можно отнести О.Б. Брика, Г.О. Винокура, В.В. Виноградова, В.М. Жирмунского, Е.Д. Поливанова, Б.В. Томашевского, Ю.Н. Тынянова, В.Б. Шкловского, Б.М. Эйхенбаума, Р.О. Якобсона.

В центр внимания формалистов была помещена рациональная, техническая сторона литературного труда – то, какими средствами автор добивается необходимого эффекта. Форму (сумму приёмов) теоретики воспринимают как часть содержания, причём, наиболее существенную, значимую и практически незыблемую. Её анализ оказывается тем оселком, которым поверяется основной смысл произведения. Одним из осевых терминов становится понятие приёма, который писатель применяет для достижения оптимального результата. В 1919 году Виктор Борисович ШКЛОВСКИЙ (1893–1984) публикует статью «Искусство как приём», где вводит в оборот такие специфические понятия анализа литературы как видение и узнавание. Другим знаковым приёмом был признан заимствованный из практики кинематографа монтаж. В совокупности приёмов, с точки зрения формалистов, актуализируется и художественность произведения.

Среди множества технических возможностей и ухищрений в повествовании, описании и построении диалога особое значение приобретает остранение – намеренное смещение автором эмоционального вектора и смысла создаваемого текста. Это может быть достигнуто благодаря приданию авторскому взгляду и, соответственно, письму профанических, детских, наивных черт, когда рассказчик как бы не до конца понимает истинную суть изображаемого и передаёт лишь внешний, поверхностный вид процессов и явлений. Таким приёмом задолго до формалистов успешно пользовался Л.Н. Толстой, в частности, в трактате «Что такое искусство» (1882–1896), при описании репетиции оперно-балетного спектакля.

Отношение к критике у русских формалистов было неоднозначное. Некоторые отказывали ей в праве считаться отдельной частью литературы. Так, например, Борис Михайлович ЭЙХЕНБАУМ (1886–1959) в истории литературы не видел не только критики, но и чистых критиков. «Все настоящие критики были или писателями, или учёными. Третьего вида, – с уверенностью утверждал он, – не было, нет и не может быть. Его ищут по недоразумению». С другой стороны, его соратник Юрий Николаевич ТЫНЯНОВ (1894–1943), более одарённый художественно, усматривал в критической деятельности творческий акт и считал её частью литературы.

Независимость позиций, экстравагантность мнений и поступков формалистов вызывала резкую критику официальной критики (А.К. Воронский, А.М. Горький, А.В. Луначарский и др.), и в конце 30-х годов группа фактически прекратила существование. Во многом созвучным формалистическим штудиям оказалось творчество ленинградского писательского кружка «Серапионовы братья». Филологические изыскания Романа Осиповича ЯКОБСОНА (1896–1982) были продолжены за рубежом, где его по праву считают предтечей структуральной критической методологии.

Не все теоретические изыскания формалистов встречали полное понимание у современников и потомков. Так, например, по отзыву К.А. Федина, М. Горький по-разному оценивал результаты их научной и практической деятельности: «… быть чересчур литератором – опасность не менее серьёзная… Любопытно следить за Шкловским. С ума сошёл человек на сюжете. Написал книжку про Розанова, а Розановым в ней и не пахнет, всё про сюжет. Если не освободится от этого – ничего не выйдет. Но какой талантливый человек…»[72].