Речь о выборе областного центра департамента Эна.

Господа,

Мой возраст и уважение, которому я обязан вам, не позволяют мне возвышать свой голос среди вас. Но, вы мне уже доказали, что вы снисходительны.

Меня осуждали, но я только стремлюсь служить своей стране; Но если злоба смогла вырвать меня из тела моей родины, она не может вырвать мое сердце.

Это на ваших глазах я вооружился, именно здесь моя душа отдалась свободе, и эта свобода, которой вы наслаждаетесь ещё моложе, чем я. Обещание моим комитентам и строгость моей миссии вынуждают меня принять участие в ссоре, которая вас разделяет. Сила здесь не уместна, моя совесть принадлежит одному, а сердце двум; поскольку я молод, я должен подслушивать мудрые примеры, чтобы пользоваться ими, и если что-то меня тронуло, так это умеренность, которую вы вложили, в это утро, в ваши переговоры.

Я вовсе не отказываю городу Лану; он – сын родины, так же, как и Суассон, и если бы эта общая мать должна была говорить между нами, она нас упрекнула бы в наших слабостях и говорила бы с нами только на языке нашего чрева.

Среди различных предложений, которые всколыхнули Собрание этим утром, наиболее непредвиденное - предложение сделать город Лан новым центром, о чем просил господин Карлье, генерал-лейтенант Куси. У выборщиков, как затем сказали, нет никакой необходимости заключать контракт от имени их коммуны; это верно, но я прошу, я, о великодушии господ Лаона, без ущерба в правах Суассона, потому что они мне кажутся сильными. Зарок моих комитентов был для этого последнего города. Я проходил по сельской местности, и бедные были довольны; недостатки, в которых упрекают Суассон, не являются его собственными, но в отличие от античной администрации, Франция сегодня возрождается в ее политике и в ее нравах. Город Суассон был сосредоточием деспотизма, и его несчастья научили его править мудро.

Город Лаон мне кажется весьма щедрым и вполне преданным общественности; он будет приносить жертвы, но это будут жертвы. Следует порой благоразумно отклонять предложения, продиктованные опьянением и порывами чувств; У добродетели есть благородные иллюзии, в которых она теряется.

Суассон не принесёт жертв, они сделаны, и это было бы ещё большее несчастье.

Его Управление, памятник деспотизма и жестокости, будет приносить отныне великую пользу, подобного храмам с идолами, где приносили человеческие жертвы, и, затем были обречены Богом на мир через более чистые руки.

Управление Суассона может стать достоинством департамента; это значит обеспечить родину кровью, это значит мстить за добродетель, мстить за человечество и бедность.

Теперь он благословлен, это убежище отцеубийства, построенное потом, и его несчастье станет его счастьем.

Лан, Господа, кажется, охотно отказался от казарм, чтобы освободить место в Департаменте; но Департамент будет поглощать его фураж? Зачем перемещать благосостояние? Лан имеет свой гарнизон, Суассон – департамент; к чему всё менять? Это вопрос не о завоевании, а об управлении.

Суассон просит Департамент; я прошу, но для бедных моей страны, за которых Суассон заплатил значительные суммы во время своего благосостояния.

Давайте не будем обременять, Господа, метафизическими обсуждениями этот простой вопрос; давайте не испарять напрасные софизмы, давайте сбросим чувство страха, потому что наше суждение вечно и потому что мы указываем на наш явный выбор. Лан имеет свои преимущества, Суассон – свои, и сознательность должна вынести решение. Не забывайте, главным образом, Господа, что моменты ценны для бедных, что каждый из нас прибыл сюда с определенным мнением, и что в то время как мы обсуждаем этот вопрос, дети многих из наших братьев просят хлеба у своих матерей, которые плачут.

Я голосую, от своего имени, за Суассон.

Рукопись речи, которая находится в архиве департамента Эны, подписана Флорелем де Сен-Жюстом, выборщиком департамента Эны.

Перевод принадлежит группе https://vk.com/louisdesaintjust