I. Деревня Серый лес.

Предание Серого леса.

Дорога была длинной и трудной, и я был весьма обрадован, когда вдали, среди деревьев, наконец замелькали огни небольшой деревни. К тому же, солнце уже давно село, и мне совершенно не улыбалось ночевать в глухом незнакомом лесу с его неизвестными обитателями, которые, скорее всего, не обрадуются тому, что на их территории обосновался чужак, пусть даже и на одну ночь.

Расположенная среди густого леса, деревня делалась почти незаметной днем – к ней просто вела широкая наезженная тропа. В темное же время суток можно было различить среди деревьев мерцание огней. Путник, не ведающий, что в такой глуши могут жить, и не слышавший о деревне Серый лес, старался как можно скорее уйти из этих мест, принимая увиденные им огни за наваждение нечистых лесных духов, которые, вероятно, во множестве обитали здесь. Он сходил с тропы в чащу, отдаляясь все дальше от деревни, и вскоре действительно попадал в сети к нечисти, которая, сначала вволю наигравшись с уставшим, запуганным и отчаявшимся в спасении путником, затем с успехом умерщвляла его, отдавая на съедение вечно голодным диким зверям.

Деревня была обнесена частоколом, но ворот не было – возле широкого входа в поселение просто стояли двое часовых, вооруженных копьями. Еще двое – лучники – находились на вышках, устроенных также возле входа.

- Добрый вечер, господин, - махнул мне рукой один из часовых и направился мне навстречу. Я заметил, что лучники на вышках взяли луки. Нужно отдать им честь – службу они несут добросовестно. – Как ваше имя?

Я представился. Мужчина, лет тридцати, чуть выше меня, еще какое-то время всматривался мне в лицо, изучая его, и только затем пригласительным жестом указал мне на деревню.

- Неподалеку от главной площади есть постоялый двор, господин, - проговорил он, провожая меня. – И цены там приемлемые.

Я поблагодарил его и пошел в указанном направлении.

Деревня выглядела уютно – возле каждого дома непременно размещался маленький цветник, огражденный аккуратным заборчиком, а благодаря разнообразию цветов в этих цветниках прохладный вечерний воздух был наполнен сказочными благоуханиями, от которых чуть-чуть начинала кружиться голова, воображение рисовало рыжий закат, а мысли невольно уносились куда-то вдаль, и хотелось просто вот так стоять, вдыхая аромат цветов, и никуда не спешить, ни о чем не тревожиться…

Я тряхнул головой, сбрасывая сладостное наваждение, уже начавшее обволакивать меня, и зашагал дальше. Попадавшиеся мне навстречу люди и эльфы приветствовали меня и с интересом разглядывали.

Я достиг постоялого двора и первым делом справился о ночлеге. Хозяйка двора, дородная добродушная дама, хотя и с низким грубоватым голосом, любезно проводила меня на второй этаж дома – на первом располагалась таверна – и, подведя к одной из дверей, дала мне ключи.

Я спустился вниз, как только расставил на маленьком столике возле кровати свои нехитрые пожитки – небольшую толстую свечу и статуэтку покровителя всех путешествующих. Да, признаюсь - я был в какой-то степени религиозным человеком, и чтил богов, отдавая им посильную дань. Мешочек с деньгами я взял с собой, намереваясь поужинать перед сном, а заодно и порасспрашивать местных обитателей о преданиях, сказках, легендах, которые наверняка в изобилии рассказывались здесь, в деревне.

В таверне находилось немного народа – всего три эльфа и четыре человека сидели за одним столом и о чем-то тихо спорили. Я заказал себе миску каши и кружку эля и, усевшись за один из столов, стал прислушиваться к спору.

- А мне кажется, что этот месяц все же будет во славу, - говорил один из эльфов, подперев рукой голову, - вороны не прилетали ни разу, а до конца месяца осталось всего ничего – одна неделя, и можно будет зажечь Священный огонь.

- Не-е-ет, - возразил один из людей, отхлебнув из кружки пенный напиток, - скоро, по-моему, они должны прилететь. Помните старика, который живет на отшибе? Слышали о нем слухи? Лично я склонен в это верить. И потому…

- Считаешь, что вороны прилетят? Ну не знаю. Этот старик не так прост, и ты это знаешь. Скорее умрет кто-нибудь из нас, чем он. А он, - проговорил другой человек, слегка приподняв палец, - он переживет каждого из деревни. И ляжет в могилу только тогда, когда убедится, что последний в этой деревне отошел в мир иной.

Мне принесли кашу и напиток. Я принялся за еду, при этом слушая спор и понимая, что все, о чем они здесь говорят – не что иное, как бытующая в этих краях легенда. И потому, быстро расправившись с едой, встал из-за стола и направился к компании.

- Добрый вечер, - поприветствовал я собравшихся. – Я искренне надеюсь, что не помешаю вам тем, что присоединюсь к вашей компании.

Получив утвердительный ответ, я уселся на предложенное мне место.

- Ты ведь не из деревни, так? – поинтересовался у меня один из эльфов.

- Да, я путешественник, - ответил я. – Хожу по городам, деревням, собираю местные легенды, сказки, басни. Я слышал ваш спор и хотел бы узнать, о чем вы спорите. Вероятно, это какая-то местная легенда – о воронах, Священном огне, старике на отшибе, ведь так?

Еще не договорив, я понял, что сказал что-то не то. Все как-то сразу притихли и начали переглядываться друг с другом, как бы безмолвно вопрошая один другого, кто же объяснит, в чем дело. Наконец, один из эльфов вздохнул и нехотя проговорил, понизив голос и перегнувшись через стол:

- Послушай, - сказал он, - то, что ты назвал легендой, на самом деле не легенда, а быль. Об этом – этой были, этом настоящем – не принято говорить вслух. Откровенно говоря – вообще говорить не принято. Просто зашел разговор о том, удастся ли зажечь в этом месяце Священный огонь, или нет, - он вздохнул еще раз. – Это все, что я могу тебе сказать. Если хочешь, сходи к старику, живущему на краю деревни. Ты без труда найдешь его хижину. Он расскажет больше. А сейчас прощай. Но позволь дать совет: будет лучше, если ты не узнаешь этой истории. Будет намного лучше.

Мои собеседники поднялись, попрощались со мной и вышли один за другим из таверны, продолжая негромко переговариваться. Я же остался сидеть за столом, переваривая все услышанное и чувствуя, как все более нарастающий интерес к этой легенде пробуждает во мне силы, призывает подняться и бегом отправиться к загадочному старику, чтобы как можно скорее выведать у него все подробности предания о воронах. Я знал себя; знал, что, если я испытываю что-то подобное ближе к ночи, то просто не могу уснуть, и трачу бесценное время на хождение из угла в угол и тупое ожидание утра.

Посидев еще немного и подождав чего-то, я встал из-за стола и, сказав хозяйке, что вернусь поздно, вышел из помещения и неспеша пошел по деревне. Время было уже позднее – все жители уже разбрелись по домам - и потому я, решив, что на встречу с кем-нибудь уже не стоит надеяться, направился к копейщикам, сторожившим вход.

- Скажи, - обратился я к одному из них, - где живет старик, о котором в вашей деревне ходят какие-то слухи? Я просто хочу с ним поговорить.

Копейщик как-то странно взглянул на меня, переглянулся с товарищем, и только затем указал направление.

- А что вы слышали об этом старике? – спросил я, прежде чем уйти.

- Ну…- не сразу ответил стражник, - всякие слухи ходят. И если всем им верить… Например, я слышал, будто этот старик умеет разговаривать с лесными духами, и благодаря только ему у нас почти не случается несчастных случаев – не пропадают дети, не гибнет урожай, и тому подобные вещи происходят редко. Некоторые, наоборот, говорят, что он желает жителям деревни зла, и что будет жить до тех пор, пока последний в этой деревне не отдаст Небу душу…

- Или воронам, - вмешался второй стражник.

- Да тише ты! – шикнул на него первый. – Не хватало, чтобы ты еще беду накликал! – он повернулся ко мне и сказал, понизив голос. – Видишь ли, странник, вороны у нас не в почете… Мы считаем их дурными птицами, верными вестниками несчастья.

- А при чем здесь душа и вороны?

- Это уже не к нам. Не суди нас строго, но мы попросту боимся рассказывать больше того, что нам дозволено. Ты и так уже знаешь много для своего… Ты можешь идти к старику, и он тебе расскажет об этом очень много. Но… лучше тебе оставить эту затею. Иначе может быть очень плохо. Для тебя.

Я поблагодарил и, пожелав доброй и спокойной ночи стражникам («Доброй и спокойной ночь теперь вряд ли будет», - краем уха услышал я донесшуюся с вышки реплику), поспешил к старику. В окнах покосившейся от времени избы не горел свет; я подумал было, что старик уже отошел ко сну и, разочарованно вздохнув, хотел уйти, но тут услышал тихое поскрипывание половиц внутри дома, а через мгновение дверь тихонько отворилась, и передо мной предстал хозяин дома. Очевидно, его называли стариком только из-за того, что по слухам, он жил очень долго. Это был жилистый, среднего роста, преклонных лет мужчина с изборожденным морщинами лицом и длинными, доходившими до плеч, убеленными серебряной сединой, волосами. Одет хозяин дома был только в черные шаровары. Видимо, из-за того, что я слышал о нем за этот вечер много странного, мне и показалось, будто волосы едва заметно блестели в темноте… Но стоило мне взглянуть в его глаза, как по телу пробежали мурашки: глаза мужчины словно не имели дна – они были черными, поглощающими, холодными, будто два страшных омута, попав в которые, человек уже больше никогда не возвращался к жизни. А в глубинах этих омутов плескалось нечто…

- Кто ты такой? – тихо спросил старик низким голосом, но мне показалось, будто это говорит не он, но воздух содрогается вокруг меня, рождая звук и волнами обращая ко мне.

- Я путешественник, - проговорил я, с трудом отрывая взгляд от глаз хозяина дома, - я хожу по городам, деревням, собираю местные легенды, предания…

- И ты пришел ко мне в надежде, что я поведаю тебе что-нибудь?

- Ну… Мне просто сказали, что вы можете…

- Могу. Но тебе от этого станет легче? Станет лучше, если ты узнаешь еще одно предание – предание Серого леса?

- Я уже говорю – я только за этим и путешествую…

- И тебе не жалко собственной жизни?

Я на минуту задумался.

- Нет. Не жалко.

- А смысл?

- Я не ищу смысла. Он сам приходит.

- А к тебе пришел?

- Может быть. Не знаю…

- Заходи, - и старик ушел в темноту жилища, пропуская меня. Я зашел в дом, стараясь не оступиться и не споткнуться обо что-нибудь, но хозяин дома на удивление осторожно и мягко взял меня за руку, провел к столу и усадил на скамью перед окном, а сам сел напротив.

Здесь, в доме, что-то было странным – я обычно неплохо вижу в темноте, но тут глаза никак не могли привыкнуть. Будто темнота здесь была другая, имевшая материю… Да и тусклый синий свет, падавший из окна на стол, не рассеивал ее – наоборот, он утопал в ней, словно поглощаемый сгустившимся в доме мраком.

- Я знаю, что ты хочешь от меня услышать, - после долгого молчания произнес хозяин дома, - тебе очень интересно узнать о нашем предании, о той тайне, которую свято хранят люди и эльфы, живущие в этой деревне, и которую так боятся раскрывать кому бы то ни было. Они верят в то, что если кто-то расскажет полностью обо всем, что здесь происходит с незапамятных времен, то этот кто-то потом очень горько пожалеет, что не удержался и пустил в ход свой длинный язык, - он вздохнул. – Да, они правы: только я в силах поведать тебе всю правду полностью. Только мне это доступно. Из-за этого некоторые и считают меня недобрым ведуном, насылающим проклятья на тех, кто неугоден и неприятен мне. Кто я такой на самом деле, я скажу тебе позже. Главное сейчас – это твое терпение. И сейчас, и после.

Он взглянул в окно. Начинающийся прямо за огородиком старика лес, черный в ночных сумерках, стоял безмолвный, угрюмый, будто молча протестовал против того, чтобы старик рассказывал мне местную легенду. Я догадывался, о чем думает хозяин дома – о том, слушают ли нас лесные духи. Я попробовал присмотреться к темноте, и мне показалось, что там, в глубине, среди стволов, что-то шевельнулось. Мурашки пробежали по телу, и я быстро перевел взгляд на хозяина дома. Он, посмотрев в окно еще некоторое время, повернулся ко мне и начал свой рассказ.