Рейс 12: без рейса.

Доехав до дома, Дженсен, несмотря на ночное время, обзвонил с десяток приятелей и через полчаса знал, кто ему расскажет, как протекает жизнь в гей-сообществе Сан-Антонио. После разговора с Джаредом помимо теплого ощущения, что все может быть как прежде, в груди ядовитым комом свернулась жажда мести. Пока Джей был рядом, Эклз запихнул ее подальше и старался не распалять, но как только они распрощались, он решил, что должен найти ублюдка. О том, что он с ним – или с ними – сделает, Дженсен пока старался не думать. Вероятность найти была не очень большая, но сидеть сложа руки Эклз не собирался.

На следующий день он переговорил с ребятами, знающими Сан-Антонио, и те подсказали, к кому обратиться. Вечером, приехав в город, Дженсен обошел бары и клубы Сан-Антонио, поболтал с парнями, к которым его отправили. Он выяснил, что Джареда никто не знает. Было и так понятно, что Джей сюда не заходит, но все равно приятно получить подтверждение, что парень, с которым они вместе провели последние месяцы, именно такой, каким и представлялся. Дженсену сказали, что есть несколько персонажей, склонных к садизму, которых местные обходят стороной. Теперь имело смысл поспрашивать, где бывает Джаред, чтобы понять, не пересекся ли он с кем-то из тех отморозков. Никого из окружения Джареда Эклз не знал. Единственным, у кого он мог это спросить, был Барни. Дженсен позвонил ему, поговорил о бизнесе, а потом, невнятно объяснив причину интереса, попытался узнать, куда обычно ходит Джей. Барни сказал, что таких мест не знает, что Джаред не любит толпу и шумные компании, что раньше все время торчал у него в гараже, хотя заходили как-то двое школьных приятелей – может, с ними где бывал.

Однако дальше этого Дженсен продвинуться не успел. Вечером ему позвонил Джаред и попросил прекратить поиски. У него, видишь ли, нашлись знакомые среди клубных завсегдатаев – донесли, и Барни выяснял, что случилось, почему Эклз спрашивает о приятелях Джареда. Детектив из него получился хреновый. Но Дженсен неожиданно разозлился и заявил, что не намерен прекращать поиски, и Падалеки очень облегчит ему задачу, если сам скажет, кто это был.

- Если ты простил этого ублюдка, то я не собираюсь.

- Дженсен, остановись.

- Остановись?! Тебя кто-то насилует, а ты хочешь, чтобы я просто забыл? Если ты мне не скажешь, я его сам найду, вырву все на хер и засуну через жопу по самые гланды!

- Дженсен, перестань, все совсем не так, - голос у Джареда был усталый.

- Что не так? А как?

Падалеки помолчал, вздохнул.

- Никто меня не насиловал.

Пауза. Дженсен не понял: что?..

- Ты же сам сказал!

- Нет, я этого не говорил, я сказал, что не хотел.

- Ну-ка объясни мне, идиоту, как это может быть: не хочу, но зад подставляю? - Эклза накрыло. Он орал в трубку. - И часто у тебя так бывает? Ах да, я забыл, именно так у тебя и бывает. Перед каждым, кто позовет, снимаешь штаны? Не хочу, но не могу отказать? Всем желающим не отказываешь?

- Дженсен, не надо.

- Что не надо?

- Пожалуйста, ничего не надо. Забудь.

Джаред сбросил звонок. Это, блядь, что значит? Это что за «ничего не надо»? Вроде «пошел на хуй»? Дженсен набрал еще раз номер.

- Это что значит? Отвали, не лезь не в свое дело? А это мое дело, и думаю, ты прекрасно понимаешь – почему. Я могу отвалить, только попроси, но мне хотелось бы на прощанье узнать, с кем ты так зашибенно потрахался, что сидеть два дня не мог… Случайный прохожий? – так, для сокращения энергетических затрат.

Джаред обреченно вздохнул.

- Я его знал.

- Твой бывший?!

- Нет, мы не встречались, но у нас раньше был секс, если ты об этом.

- То есть ты с ним все это время?..

- Нет, только тогда, и я этого не хотел. Прости, я не могу ничего изменить. И забудь обо всем.

Они помолчали. Дженсен переваривал информацию. Джаред ждал, что тот еще спросит, но Эклз не спросил, и он отключился.

Дженсен сидел на кухне с телефоном в руке. Он вдруг сильно устал, ему стало все неинтересно. Телефон показался чудовищно тяжелым, он его положил на стол и, с трудом переставляя ноги, пошел в спальню. Как только голова коснулась подушки, он тут же провалился в сон. Утром все сразу накатило: все слова, все разговоры, все планы, все, что было и что могло бы быть. Сквозь открытый дверной проем он видел стену, утыканную ножами. Сейчас ему эта стена казалась ужасно пошлой, каким-то ребячеством – покидал ножи, выпустил пар – вот я молодец! А все совсем не так. Можно порубить стену в крошку, можно выбросить всю мебель в окно, можно громко и долго выть, но это ничего не изменит. Джаред переспал со своим бывшим, сам, по доброй воле, хоть и с неприятными последствиями, и не хочет, чтобы тому за это мстили, и не хочет теперь быть с Дженсеном. Вот и все. Это законченная мысль, законченная фраза, законченная история. Законченная дорожная история.

Дженсен провалялся два дня. Работать он не мог, он был опустошен, на внешние сигналы не реагировал, чуть не попал под автобус, когда возвращался из соседнего паба. За руль садиться опасно – хотя бы это он понимал. Внутри все болело невозможно. На третий день он повытаскивал из стены ножи, убрал их в ящики – смотреть на этот карикатурный дух победы не было никакой возможности. Еще через день притащил шпаклевку и долго, старательно замазывал стену, его это отвлекло. Не успокоило, но равномерные механические движения придали ему сил. Он даже смог поесть, а утром проснулся почти бодрым и решил, что хочет съездить в Боерн, посмотреть на Джареда. Эклз не собирался выяснять отношения, он только надеялся, что если отсутствие Джареда причиняет ему такую боль, то ему станет немножечко легче, если просто увидит его. Тогда Дженсен соберется, наконец, возьмет заказ и уедет, а дорога, как известно, лечит.

Конечно, он не мог заявиться на траке в это богом забытое захолустье. Дженсен позвонил приятелю и одолжил у того машину. Землистый раздолбанный седан – то что нужно для такой поездки. Он быстро доехал до дома Джареда и припарковался на противоположной стороне улицы. До обеда никто не появлялся, потом вышла мама Падалеки, вытащила почту и ушла в дом. Джаред мог не появиться до вечера, мог вообще не выйти из дома, его могло и дома-то не быть. Однако Эклз совершенно не волновался по этому поводу – он приехал посмотреть на Джареда и он подождет. Дженсен никуда не торопился, есть не хотелось, пить тоже – купил воды в магазинчике на перекрестке.

Ближе к вечеру – у Дженсена немного ломило шею от долгого лежания на подголовнике – открылась дверь и вышел Джаред. Эклз дернулся вперед, но потом опять прижался к сидению. Джаред спустился на две ступени, затем повернулся, что-то взял через дверь и пошел к калитке. Когда он отошел от дома, Дженсен завел машину и тронулся за ним.

Джей шел по улице, цепляя кроссовками асфальт, плечи свернуты, голова опущена, и весь его вид был совершенно такой же, как был тогда, когда Эклз увидел его первый раз после праздника тракеров. Дженсен даже дышать перестал – такие яркие были воспоминания. Не то что бы он скучал по такому Джареду. Нет, он знал его в сто раз лучше – Джареда, радостно смеющегося, с развернутыми плечами, с сильными уверенными движениями, с размашистым шагом, счастливого, открытого для всего. Но этот свернутый, запечатанный, унылый тип напомнил Эклзу его собственные первые впечатления: как он сомневался, как искал узнавание, как надеялся, как волновался, как влюблялся в этого мальчишку, как ему все в нем нравилось уже тогда, когда еще ничего не предвещало, что куколка превратится в бабочку. Он хотел его назад, такого, любого. Пусть все вернется назад, к тому самому, первому моменту, и он сможет сделать так, что сегодняшнего дня не будет. Такого сегодняшнего дня.

Джаред дошел до магазина – Дженсен припарковался рядом – что-то купил и пошел обратно. Он прошел практически в полуметре от Дженсена, тому даже спрятаться было негде, Эклз просто вжался в сидение и смотрел в упор на Джея. Но тот его не заметил. Дженсен рассмотрел круги под глазами, землистый цвет лица, сваливающиеся джинсы: не жрет ничего? И так худющий, куда мать смотрит? Прошел мимо. В зеркале заднего вида поместилась только спина, постепенно удаляющаяся и исчезающая за калиткой. Джаред, неужели это то, чего ты хотел?

Эклз постоял немного и тронулся назад, домой.

Поездка по Боерну была неприятна Дженсену, как будто именно этот город извозил, измазал, испачкал его, и не только его, но и Джареда, их двоих. Когда он выехал на окраину, задышалось легче, подумалось, что и Джареда надо отсюда вытащить, тогда он тоже сможет глубоко вздохнуть, опять, как последние месяцы, дышать полной грудью, что этот город так его меняет, прижимает к земле, заставляет прятать себя настоящего. Проезжая какие-то ангары, Дженсен вспомнил о Барни, захотелось его увидеть, поговорить. Даже не дав себе передумать, он свернул на хайвей, ведущий к месту, где расположились мастерские бывшего Джаредова напарника.

***

В мастерских было довольно оживленно. Барни нашелся у разобранного «Кенворта». Увидев Дженсена, он обрадовался. Потащил показывать ангар, подъемники, траки, стоящие в ремонте. Бурная жизнь мастерской захватила Эклза. Они больше часа передвигались от стенда к погрузчику, от склада к мойке, обсуждая всякие устройства. Затем Барни затащил Дженсена в контору, достал припрятанную бутылку и разлил по стаканам.

После второй они договорились, что Дженсен привезет свой трак в мастерскую, залечить Зверю бок – Эклз за все это время так и не собрался выровнять вмятину на дверце.

После третьей они заказали пиццу, и Барни позвонил домой, сказать, что задерживается.

Дженсен и сам не понял, почему и в какой момент он начал рассказывать про Джареда, про них с Джаредом. Как они вместе работали: как Джаред его удивил, как Эклз привыкал к новому напарнику, какие у них были интересные поездки, как им вместе было хорошо. И успел поймать себя на том, что вот-вот расскажет и все остальное. Что было и как ему сейчас без Падалеки плохо. Дженсен остановился, когда в горле стало першить и глупые пьяные слезы собрались в глазах. Он заморгал, засуетился.

- Я сейчас. Мне надо… это… покурить.

И выскочил из конторы на улицу. Нашел пачку в кармане, затянулся. Рука дрожала. Слезы… черт, они скапливались. Он бил ногой в налипший на ступеньку асфальт. Мелкая крошка разлеталась вокруг. Дженсен костяшками стирал со щеки непонятно откуда взявшиеся капли, засовывал руку в карман, вытирая мокрое. Докурил сигарету, взял другую. Задрал голову в ночное небо. Поморгал слипшимися ресницами, в горле было сухо, наверное, сигареты крепкие попались.

Отдышался и вернулся в контору. Барни сидел у стола и ручкой рисовал круги на пустом бланке. Эклз плеснул себе еще и выпил.

- Я поеду.

- Куда ты поедешь? Оставайся. Вон, ложись на диван, а завтра утром и поедешь.

- Ладно.

Дженсен крутил пустой стакан, ударяя толстым дном по столу.

- Увез бы ты его.

- Что? – Дженсен поднял голову.

- Я говорю, уехать ему отсюда нужно.

- Кому? – Эклз прекрасно понимал, о ком шла речь.

- Джареду.

Барни продолжал рисовать круги.

- Нельзя ему тут оставаться. Опять этот приедет. А Джаред, он, понимаешь… Он не слабак. Он… Не знаю. Не может он этого урода послать. Не хочет, огрызается, но как-то обречено, как будто все уже решено. А тот видит, понимает, не отстает, и Джаред… он в какой-то момент сдается.

- Кто приедет? – Эклз как в тумане прослушал все, что сказал Барни. Вроде бы это была понятная история, но она как будто рассыпалась на мелкие осколки и никак не хотела собираться в одно целое.

- Этот рокер его.

- Какой рокер?

Барни оторвался от рисования кругов.

- То, что Джаред не такой как все, я давно понял. Он у меня прятался, друзей у него почти не было, девушки его не интересовали. Моя жена первая предположила, что он гей. А потом Джаред и сам признался. У него была влюбленность в мальчика из соседнего класса, он страдал, я его припер к стенке, он все и рассказал. Боялся ужасно, что все узнают, что я его презирать буду. Но он же мой племянник. Неважно, кто он и как, я к нему по-другому относиться не буду. Конечно, не порядок, но что теперь поделаешь? Я ему даже посоветовал поехать в Сан-Антонио, должны же быть там специальные клубы. Он и поехал. Но что-то ему там сильно не понравилось. Как съездил, не рассказал, но вид был испуганный и слегка потрепанный после поездки. Больше он про клубы ничего слышать не хотел.

Дженсен вцепился в стакан так, что костяшки побелели.

- А потом появился это рокер. Его мать из наших мест. А сам он где-то по стране мотается с концертами. Только я о нем никогда ничего не слышал. Хреновый, видать, рокер. Но приехал на «Харлее», в коже, в цепях, серьга в ухе. Он сразу заприметил Джареда. С первого дня. Может, в Сан-Антонио видел в клубе. По Джареду так ведь и не скажешь, что он не той ориентации.

Барни не спрашивал, но сделал паузу, и Эклз кивнул, подтверждая.

- Но он знал, чего хотел. Останавливал на улице. Болтал, предлагал покатать. Но это надо знать Джареда – его таким не заманишь. Сюда приезжал. Я же говорю, Джей у меня все время торчал, в гараже. А этот приедет на мотоцикле, встанет у забора, брелок крутит. Джаред к нему подходил, разговаривали они. Мне его рожа сразу не понравилась, что-то подленькое в нем было, гадкое. А Джаред… его тоже что-то останавливало. Я же понимал – где ему в нашей глуши парня найти? В город его не вытолкаешь. Думал, может, этот рокер не так уж и плох? В общем, как-то они сговорились. Только, видимо, не так уж хорошо все у них получилось. Рокер этот уехал. О нем забыли. А через полгода опять появился. И опять к Джею. Опять несколько дней отирался, а потом увез его. Привез чуть живого, скинул у забора и свалил. Потом так и пошло. Приезжал раз в полгода. Джаред уже сам шел. Голову опускал и шел, вроде как смирился, что вот так всегда и будет. Любовник его то в синяках привезет, то чуть не волоком тащит, а Джаред потом отлеживается. Я тогда, помню, всех пидоров и рокеров ненавидел. Пытался с Джеем поговорить, но он молчал и уходил от разговора. Жалко мне его было. Хороший парень, пусть и гей, но за что ему такое? Уговорил курсы окончить, права тракерские получить. С собой взял, чтобы поездил, посмотрел другие места. Глядишь, жизнь и наладилась бы. Главное – с этим перестал встречаться. Мы в рейсе были, когда он в очередной раз приехал, потом больше года его здесь не видели. А потом ты появился.

Дженсен дернулся. Стакан выскользнул и глухо стукнулся о стол.

- Давно?

- Что?

- Давно ты понял… про нас?

- Перед ураганом незадолго. Сначала понял, что Джаред не просто так на стоянках пропадает. Вдруг улыбаться начал, ну, так, особенно, засосы появлялись на шее после похода в туалет. Думал, неужели он каждый раз среди наших находит? А потом понял, что с тобой мы чаще всего встречаемся. Когда знаешь, куда смотреть, многое увидеть можно.

Дженсен кивнул, мол, понятно. Вспомнил, как они урывали поцелуи на трак-стопах. Чуть не завыл. Барни разлил остатки. Эклз смотрел на пол, сжимал переплетенные пальцы до побелевших костяшек, опираясь локтями на широко расставленные ноги. Выпрямился, потер ладонями лицо. Схватил стакан, выпил.

- Что мне делать? – Дженсен с тоской смотрел на Барни. - Я хотел найти этого урода, а он сказал: не надо. Я не могу так, понимаешь?

Барни внимательно смотрел на Дженсена. Тот дернулся вперед:

- Понимаешь?! Я буду теперь каждый раз ждать, что приедет его ебаная рок-звезда и он побежит к нему. А я буду потом смотреть, как он раны зализывает.

Эклз кусал губы. Барни стряхнул невидимые крошки со стола.

- Увезти его надо.

- Он не хочет.

- А ты хочешь?

- Хочу. Чтобы мы опять вместе работали, чтобы все было как раньше.

- И все?

- А что еще?..Что?! Я, блядь, не принц на белом коне, я обычный парень! Господи, я всего такого простого, обычного хочу. Может, и правда, ему принц, рок-звезда, еще какой гандон с ушами нужен? Чтобы лупил его…

Барни встал, похлопал Эклза по плечу.

- Все-все. Иди спать. Давай, остальное завтра, а то сейчас до такого договоришься, сам потом жалеть будешь.

- Да, - Дженсен кивнул и пошел за Барни, раскладывать диван.

Утром он не стал дожидаться хозяина мастерских, как только пришли первые рабочие, уехал.

Через неделю он привез Барни свой трак в ремонт. К разговору они больше не возвращались. В Боерн Дженсен заезжать не стал, уехал на попутке к себе. Боялся, что если останется, потащится к Джареду, увидит, какой тот худой, несчастный, будто плитой придавленный, и сломается. Боялся, что вцепится в него, длинного, нескладного, и так и прирастет.

Когда забирал машину, Барни ему сказал, что Джаред взял трак напрокат в местной компании – решил попробовать работать самостоятельно. Барни своих клиентов передал, и Купер сказал, что ему такой опытный тракер не помешает. Эклз никак не мог собраться позвонить Джареду, да и тот решительно сказал «нет». Дженсен опасался, что в своей попытке вернуть Падалеки он может сорваться и наговорить много лишнего. Потому что внутри все так же клокотала ненависть к его бывшему: и за последний случай, и за то, что так Джареда поломал, и злость на самого Джея, что тот так бездарно похерил все, что у них было.