Западный мир против дальнезападного

христианства. Продемонстрировав действие

закона Вызова-и-Ответа на материале исторических

ответов на внешнее давление, которому

подвергались континентальные границы западного

христианства, посмотрим теперь на три другие

границы того же общества: сухопутную границу с

вымершим ныне дальнезападным христианством,

обитавшим на британской alter orbi; морскую

границу с недоразвитой скандинавской

цивилизацией, протянувшуюся вдоль французских и

английских берегов по Северному морю и Ла-Маншу,

и сухопутную границу с сирийской цивилизацией на

Иберийском полуострове.

Каков генезис Соединенного Королевства

Великобритании? Союз королевств Англии и

Шотландии вместе с частью завоеванной ими

Ирландии. Эти королевства появились в результате

борьбы за существование полудюжины

государств-преемников Римской империи,

образовавшихся на ее развалинах в течение

постэлинистического движения племен.

Исследование процесса происхождения

Соединенного Королевства, таким образом,

упирается в начальный вопрос: каким образом эта

борьба за существование между примитивными и

эфемерными варварскими княжествами привела к

появлению прогрессивных и устойчивых

государств-членов западного общества? Если мы

задумаемся, почему Английское и Шотландское

королевства пришли на смену Гептархии, мы снова

вынуждены будем признать, что детерминирующим

фактором на каждой ступени был ответ на некий

вызов, обусловленный внешним давлением.

Образование Шотландского королевства можно

усмотреть в вызове, который был брошен

какие-нибудь девять-десять веков назад раннему

английскому княжеству Нортумбрия

представителями недоразвитой дальнезападной

христианской цивилизации - пиктами [+40] и скоттами.

Современная столица Шотландии Эдинбург была

основана нортумбрийским принцем Эдинбургом как

пограничная крепость Нортумбрии против пиктов.

Политическим и культурным центром

средневековой, как, впрочем, и современной,

Шотландии был район, называемый Лотиан [+41]. Лотиан

первоначально служил форпостом Нортумбрии

против пиктов и бриттов. Вызов был брошен, когда

пикты и скотты завоевали в 954 г. Эдинбург, а на

рубеже Х-XI вв. принудили Нортумбрию уступить им

весь Лотиан. Удалось ли Лотиану сохранить

западную христианскую культуру, несмотря на

изменение политического режима, или он подчинил

чуждой дальнезападнохристианской культуре

кельтских завоевателей? Лотиан ответил на вызов

" завоеванием завоевателей".

Культура покоренной территории обладала такой

привлекательностью для королей скоттов, что они

обосновались на этой земле и стали вести себя

так, словно Лотиан был их вотчиной.

Другой парадокс заключается в том, что

шотландский язык стал считаться английским

диалектом Лотиана, хотя это был язык гэлов,

коренного населения Шотландии [+42].

Завоевание Лотиана скоттами и пиктами привело

к тому, что западная граница западного

христианства существенно сдвинулась, охватив

весь северо-западный угол территории Британии.

Новое королевство Шотландии, которое появилось

благодаря союзу Лотиана со скоттами и пиктами,

усвоило черты западной христианской культуры,

которую Лотиан внес в общее богатство новой

политической системы Шотландии. Шотландия стала

членом западного общества. Таким образом,

завоевание Лотиана скоттами и пиктами,

первоначально имевшее все признаки передела

территорий между западным и дальнезападным

христианством в пользу последнего, в

действительности обернулось выигрышем для

западного христианства благодаря выдающемуся

ответу, который Лотиан дал на брошенный ему

вызов. Переход от английского к шотландскому

правлению обеспечил развитие западного

христианства и предопределил деградацию

дальнезападного христианства в этой части

Британских островов.

Таким образом, покоренная часть одного из

княжеств английской Гептархии стала в

результате ядром одной из двух социальных

систем, которым предстояло поделить между собой

Британию и слиться в конце концов в Соединенное

Королевство. Это была не вполне обычная реакция.

Если бы просвещенному путешественнику из

Константинополя или Кордовы довелось посетить

Нортумбрию в Х-XI вв.. накануне сдачи Лотиана

стоттам и пиктам, он имел бы все основания

утверждать, что у Лотиана нет будущего и что если

уж какой-нибудь нортумбрийский город может

претендовать на звание столицы великой страны,

то это никак не Эдинбург, а скорее Йорк. Йорк был

расположен в центре обширной тщательно

возделанной и плодородной равнины. Когда-то он

был основным административным центром римской

окраины, а затем превратился и в религиозный

центр [+43]. На

рубеже IX-Х вв. Йорк действительно претендовал на

ранг столицы, но не западного, а скандинавского

мира, серьезно угрожавшего в то время позициям

западного христианства. Однако это

скандинавское королевство Йорка рассеялось, как

дым. К 920 г. датское королевство Йорка, подобно

Северной Нортумбрии, признало вассальную

зависимость от Уэссекса. Сложные перипетии

норманско-датской экспансии способствовали

тому, что Йоркшир все больше и больше включался в

систему нового Королевства Англии. В наши дни о

былых притязаниях Йоркшира напоминает только

обширность его территории. Эти надежды рухнули

одновременно с кризисом скандинавской

недоразвитой цивилизации.

Нортумбрийским городом, который действительно

мог состязаться с Эдинбургом по политической

значимости, был Дарем, унаследовавший от Лотиана

роль северного форпоста против скоттов, что

позволило ему приобрести статус независимого

государства, а его кардинал-епископу - некоторые

атрибуты суверена.

Западный мир против Скандинавии. В нашем

исследовании мы не раз касались скандинавского

воздействия на западное христианство.

Скандинавское давление было другой внешней

силой, оказавшей решающее влияние на создание

королевства Шотландия, а также на создание

королевств Англия и Франция.

Объединение земель Лотиана с владениями пиктов

и скоттов стало первой ступенью в процессе

образования Шотландии. К тому времени, когда

пикты и скотты завоевали Лотиан, они уже были в

союзе, но союз этот оказался непрочным. До начала

движения племен, последовавшего за падением

Римской империи, пиктам уже принадлежал крайний

север Британии. Во время движения племен скотты

переправились через море из Ирландии и осели в

Аргайле как сила, враждебная пиктам. Однако

враждебность двух племен не помешала

политическому союзу между ними, который и был

заключен в 843 г. Что же так настойчиво толкнуло их

друг к другу? Дата говорит сама за себя. Союз был

заключен через год после первого рейда викингов

на Лондон и за два года перед первым их походом на

Париж, а надо сказать, что скандинавские

мореплаватели в своих экспедициях зачастую

огибали Британию и Ирландию с северо-запада.

Вывод напрашивается сам собой: пикты и скотты,

первоначально враждовавшие за обладание

северной частью Британии, вынуждены были

объединиться перед лицом смертельного вызова,

брошенного им со стороны викингов.

Если эта догадка верна, то можно представить

процесс образования королевства Шотландия как

следствие ответов на два последовательных

вызова: во-первых, ответ пиктов и скоттов на

скандинавский вызов и, во-вторых, ответ форпоста

Лотиан на вызов со стороны пиктов и скоттов.

В истории королевства Англия также

прослеживается действие ответов на эти же два

вызова, причем хронологически вызовы в Англии и в

Шотландии совпадают. Так, давление скандинавов

на пиктов и скоттов соответствует давлению

кельтов на английские княжества Гептархии, а

воздействие пиктов и скоттов на Лотиан совпадает

с действием скандинавов на английские княжества,

которые первоначально соперничали за гегемонию

в Южной Британии.

Схожи судьбы и главных административных и

политических центров этих регионов. Благодаря

своему географическому положению Кент, как и

Йорк, был оплотом римской церкви в Британии.

Однако географический фактор, который

свидетельствовал в пользу того, чтобы Кентербери

и Йорк стали центрами епархиальных

архиепископатов, с другой стороны, препятствовал

тому, чтобы сделать их столицами королевств. В

политическом плане Кентербери никогда не

добился большего, чем стать столицей Кента.

Политическая власть в Южной Британии тяготела не

к Кенту или Эссексу, которые занимали внутренние

земли, а к Мерсии и Уэссексу, двум английским

княжествам, стоявшим лицом к лицу с " кельтским

краем" на главном острове Британского

архипелага. Давление, оказываемое Уэльсом на

Мерсию, было сильнее, чем давление на Уэссекс.

В то время когда Мерсия стимулировалась

постоянным давлением со стороны Уэльса, Уэссекс

выпестовал идею, подсказанную западными

валлийцами, пограничный стимул со стороны

которых был значительно слабее, - включить Кент и

Эссекс в сферу своего политического влияния.

Таким образом, в VIII в. создалась ситуация, когда

казалось, что Мерсия скорее, чем Уэссекс, даст

достойный ответ на давление со стороны

кельтского края. Однако в IX в., когда вызов со

стороны кельтского края померк перед вызовом,

исходящим из Скандинавии, наметившиеся

тенденции не получили развития. Мерсия утратила

перспективы величия, оказавшись не в состоянии

достойно ответить на новый вызов (в конце VIII в.

Мерсия истощила свои силы, заболев милитаризмом),

тогда как Уэссекс, возглавленный и вдохновленный

Альфредом, ответил на вызов победой и, как

следствие, стал ядром исторического королевства

Англия [+44].

Скандинавский вызов, пришедший из-за моря,

породил ответ, в результате которого на смену

Гептархии пришло королевство Англия, а из мелких

континентальных образований западного

христианства сформировалось королевство

Франция.

В Х в. Священная Римская империя перешла из рук

Каролингов в руки Оттонидов. А теперь обратим

внимание на тот знаменательный факт, что, когда

Оттониды сменили Каролиигов. они не стали

наследниками всей каролингской территории. Из

трех частей, на которые были разделены

каролингские владения в 843 г., только восточная и

центральная части были вновь воссоединены в 936 г.,

во время правления Оттона I, но за двадцать шесть

лет до того, как он принял императорский титул [+45]. Ни Оттон. ни

его последователи никогда не заявляли претензий

на все наследие Карла, что внутренне

предполагалось титулом императора. Западные

земли наследовали Капетинги (в 987 г. состоялась

коронация в Реймсе Гуго Капета). Перемена

династии соответствовала глубинному

психологическому сдвигу, а все это вместе

знаменовало начало генезиса Франции. Корона

западных франков стала французской коренной в

Реймсе в 987 г. Из недифференцированной субстанции

империи Каролингов на Западе появилось новое

королевство, независимое от Священной Римской

империи не только де-факто, но и де-юре.

Немаловажно и то, что общественное сознание

также воспринимало его как самостоятельное

политическое образование. Фактически рождение

Франции явилось первым актом длительного

процесса, последовательно разворачивающегося в

истории западного общества и получившего

крайнее свое выражение в наши дни в понятии

" принцип национальности" [+46].

Как объяснить то, что Оттониды. предотвратив

распад Священной Римской империи, не смогли

воссоединить западную часть империи Каролиигов

с ее центральной и восточной частями? Выше мы

отмечали, что защита континентальных границ

западного христианства была первоначальной

функцией Священной Римской империи. Эта функция

в полной мере была присуща и Франции. Поэтому

отделение Франции следует рассматривать не как

результат поражения со стороны империи, а как

наделение ее особыми функциями и полномочиями.

Появление в Х в. королевства Франции, подобно

появлению королевства Англии, было ответом на

новое внешнее давление, на этот раз со стороны

скандинавов. Островное положение спасало

Британию от вызовов со стороны континента:

Галлию же выручало то обстоятельство, что Карл

Великий удачно проложил границу западного

христианства - от Рейна до Эльбы. Однако морские

границы Галлии и Британии оказались весьма

уязвимы, чем и воспользовались викинги. Вызов

пришел с моря, и отвечать на него пришлось и

Галлии и Британии. Первоначальная граница между

Францией и империей в IX-Х вв. может быть

определена как линия примерного равновесия

между двумя противоположными внешними

давлениями. С востока ощущалось давление со

стороны славян и кочевников, но и оно, и

континентальное давление с запада было

превзойдено морским давлением со стороны

викингов, что усугублялось тем обстоятельством,

что, будучи прекрасными корабелами и мореходами,

викинги легко проникали на своих ладьях по

судоходным рекам в глубь материка.

Локальные ответы на вызов со стороны

Скандинавии не только вызвали к жизни два

королевства, но определили местоположение их

столиц. Королевство Англия объединилось вокруг

Уэссекса, окрепшего в сложившейся ситуации и

способного ответить на вызов. Старая столица

Уэссекса, однако, не стала столицей нового.

королевства, ибо Уинчестер, хоть и находился в

пределах Уэссекса, оказался вне зоны опасности

во время борьбы с датчанами. В ходе датского

испытания Уинчестер пребывал в относительной

безопасности, за что, впрочем, поплатился потерей

престижа и власти. Когда Уэссекс, покорив датчан,

вырос в Англию, столица нового королевства была

перенесена из Уинчестера, ничем себя не

прославившего, в Лондон, еще полный жара и

героических воспоминаний того дня 895 г., когда он

принял на себя удар датской армады, пытавшейся

войти в Темзу. Аналогичным образом королевство

Франция сочло своим центром не Прованс или

Лангедок, средиземноморские берега которых

редко посещались викингами, а область, на которую

обрушилась вся тяжесть удара скандинавов.

Столицей нового французского королевства стал

Париж, город, который остановил викингов, когда

те поднимались вверх по Сене; подобно Лондону,

преградившему захватчикам путь по Темзе [+47].

Таким образом, ответ западного христианства

скандинавскому морскому вызову вылился в

создание нового королевства Франция со столицей

в Париже и нового королевства Англия со столицей

в Лондоне. Однако эти два случая проявления

творческой энергии, несмотря на всю их

действенность, не исчерпывали всей силы ответа.

Следует отметить, что в процессе противодействия

вызову французский и английский народы выковали

мощный военный и социальный аппарат феодальной

системы, а новый этический и эмоциональный

опыт нашел свое выражение в эпосе.