Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Часть 1. Cut him out in little stars Автор: Chronicler Переводчик: cookiee Беты (редакторы): Saphala






Cut him out in little stars

Автор: Chronicler Переводчик: cookiee Беты (редакторы): Saphala  

Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Экшн (action), Психология, Даркфик, Hurt/comfort, AU
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика, Кинк, Секс с использованием посторонних предметов

 

Описание:

Лиам бывший пожарный, в настоящее время работающий телохранителем, имеющий шрамы, как внутри, так и снаружи. Зейн проблемный сын высокопоставленного политика, ради которого Лиам был нанят. Его обязанность защищать Зейна от террористических угроз и от самого себя. Будет ли Лиам в состоянии держать себя и Зейна в безопасности, и смогут ли они найти способ, чтобы быть вместе, несмотря на своих демонов, и на сопротивление, идущее извне?

 

 

Часть 1.

Когда же он умрёт, возьми его

И раздроби на маленькие звёзды:

Тогда он лик небес так озарит,

Что мир влюбиться должен будет в ночь

И перестанет поклоняться солнцу.

 

— Уильям Шекспир, Ромео и Джульетта

 

 

Лиам боролся со своей паникой, которая желчью поднялась в горле, вытирая руками в перчатках защитную маску, чувствуя себя беспомощным и бесполезным. Он до боли желал чьего-то прикосновения, которое помогло бы ему найти выход. Его чувства сейчас были бесполезны; он едва мог видеть, слыша только лишь бушующий огонь, его треск и звуки разрушающегося здания, охваченного со всех сторон пламенем. Кто-то кричал — звук был приглушен шлемом, поэтому он надеялся, что его издавал не он сам.

Он и остальные его коллеги уже вывели из жилого здания большинство жителей, оставляя их шокированными и всех в саже на асфальте, но внутри всё ещё были люди, которые просили их вернуться за ними. Первые несколько этажей они уже осмотрели — никаких признаков жизни — и он потерял своих коллег из виду после того, как один из них попросил его подняться на этаж выше. Бестелесный голос по рации велел ему уходить, но Лиам не мог этого сделать.

— Лиам! — маниакальный голос мужчины, он не мог сказать, кого именно, донёсся до него сквозь плотный воздух. Чьи-то руки ухватились за него, потянув назад.

— Нет! Я до сих пор не… — Он замолчал, вырываясь и качнувшись вперёд. Он побежал к лестничному пролёту, когда потолок обвалился на него с оглушительным треском. Он рухнул на землю, чувствуя тяжёлую глухую боль, видя, как луч света просочился со стороны его ног. Ледяное чувство пронзило его нервы на руке, когда раскалённый кусок железа, разорвал его плотный защитный костюм, надрезая под ним плоть.

Слишком поздно, слишком поздно, слишком поздно, тихо говорил он себе. Слишком поздно для них, слишком поздно для него самого. Пронзительный сигнал прикреплённого к его спине баллончика с кислородом был своего рода сигналом бедствия, и он больше не двигался. Когда он сорвал в панике одной рукой, которой ещё мог двигать, свою маску вместе со шлемом и капюшоном, едкий дым затопил его лёгкие и начал жалить глаза. Они заслезились больше от дыма, чем от паники; он практически почувствовал гнев за свой провал, когда смятение ошеломило его.

Когда он сдался, из тумана вдруг возник человек в форме — он не мог понять, кто это был, и всё, что он мог разобрать, были сапоги перед его глазами. Хотя даже если бы он смог повернуть голову, чтобы посмотреть, и если бы перед его глазами не стояла плотная завеса дыма, ему бы всё равно не удалось никого различить, так как вся его команда была одета в одинаково современную, чёрную форму. Свежая боль захлестнула его тело, когда тяжёлый вес убрали с его ног, и он был перекинут на чьё-то плечо.

Он пытался изо всех сил сказать им, чтобы они его оставили, и он мог спасти других, но тишина их голосов, крики, окутанные пламенем, сказали ему, что было уже поздно. Когда его пронесли по лестнице к выходу из здания, пламя почти настигло их, и Лиам неохотно поддался хватке своих коллег.

Его спаситель, казалось, тоже был в бедственном положении, как и он сам, когда он, шатаясь, вышел на улицу. И хотя он постарался всё сделать очень аккуратно, затруднённое дыхание Лиама было выбито из его лёгких, когда его опустили на песчаную тропинку. Он отдалённо чувствовал запах собственного горелого мяса и волос, когда чьи-то вопли заглушили звуки огня. Люди бросились к нему, обступая, и Лиам чувствовал, как кто-то надел маску ему на лицо — она закрыла рот и нос — а сильные и умелые руки подняли его на носилки. Лиам чувствовал, что ему помогали, но их голоса были приглушены едва контролируемой тревогой. Адреналин заставлял их слова быть резкими и непонятными его ушам, и его способность понимать их сбежала в поражении. Он видел смутные очертания лиц напротив своего, как они маячили в горящей темноте, но никак не мог разобрать ни одного из них, не мог сосредоточиться, но это, казалось, больше не имело никакого значения.

Он смутно видел чьи-то руки, ухаживающие за ним, пока он задыхался, глотая чистый, богатый кислородом воздух. Он чувствовал себя отключенным даже от собственного тела, пока успокаивался, глядя на звёзды. Они были холодны в своём далёком безразличии к случившейся трагедии, разыгрывающейся под ними, заставляя его чувствовать себя таким маленьким, а его жизнь такой короткой, по сравнению с их вечностью. Шок окутал его, словно вуаль, оставив его полностью онемевшим. Он бы порадовался этому, если бы мог. Когда блаженное небытие опустилось на него, он потерял своё сознание, оставляя окружающее его волнение существовать без него.

 

***

 

После нескольких месяцев изнурительной физиотерапии и консультаций, он обнаружил себя стоящим перед большим, внушительным домом в тихом фешенебельном пригороде, находящемся в непосредственной близости от столицы. Ему нужно было убраться из Вулверхэмптона, он даже не мог ходить по той части города, где случился пожар, не мог сталкиваться с пустым участком, где были снесены обугленные останки здания. И, в конце концов, он должен был сбежать от своей семьи. Он был вынужден остаться у них во время своего восстановления, и, несмотря на то, насколько сильно он их любил, их приторное обращение к нему заставляло его задыхаться, как от дыма.

Поэтому он поехал в Лондон — туда, куда сбегали все — и снял небольшую, дешёвую комнатку, пользуясь своими последними сбережениями, чтобы закончить курс «Услуги телохранителей» (за неимением лучшей идеи) и начать искать работу. По правде говоря, ему всегда нравилась идея спасения кого-то, правда, на этот раз не от огня.

После его нескольких первых катастрофических собеседований, где он метался между тихим волнением и откровенной честностью, он понял, что люди не хотели слышать историю его страданий. Лиам подозревал, что это могло быть им в тягость. Сразу после того, как это случилось, он знал, что не вернётся в противопожарную службу, и так как его пособие по болезни закончилось, ему нужно было произвести лучшее впечатление на собеседовании, которое ему предстояло сегодня. Он не мог вернуться, не мог позволить себе погрузиться в жизнь своего родного города. Но, честно говоря, он даже не думал раньше, что когда-нибудь уедет, чтобы вновь научиться быть целым.

Его нужда в независимой победе над своей нервозностью, заставила его пообещать себе, что он будет стойким и уверенным на этот раз, или, по крайней мере, изо всех сил попытается притворяться. Подходя к большим, из кованого железа воротам, он нажал кнопку, ожидая. После пары минут, он посмотрел на часы в случае, если ему неправильно сказали время, но нет, на часах было 9: 00, как и было условлено. Как только он решил уходить, женский голос с лёгким акцентом прозвучал в свежем утреннем воздухе.

— Могу я вам помочь?

Он прочистил горло и сглотнул, прежде чем ответить.

— Лиам Пейн. Я пришёл на собеседование?

Ему не ответили, но огромные ворота медленно начали открываться со скрипящим металлическим звуком. После минутного колебания он решил, что это было единственным для него приглашением, поэтому глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, он прошёл по дорожке, слыша, как зловеще хрустел гравий под его ногами.

Входная дверь пугала своим видом, большая, окрашенная в глянцево-чёрный цвет с орнаментированным латунным дверным молотком на ней в форме чересчур разъярённого льва. Дом был построен в викторианском стиле, предположил Лиам. Не то чтобы он был экспертом по таким вещам.

Он был рад, что был одет в свой лучший костюм, по крайней мере, пытался произвести хорошее впечатление, чтобы создать вокруг себя надёжную атмосферу — нечто, чем, как казалось Лиаму, он больше не обладал. Но отряхнув руками пиджак, поправив галстук и проведя пальцами по волосам, он заставил себя вернуться в некое подобие порядка, тщетно борясь с холодным осенним ветром. Затем он взял себя в руки, уверенный в том, что сегодня добьётся успеха.

Он спросил себя, должен ли был его хоть кто-то встретить около этого льва-хранителя, когда дверь распахнулась, а за ней показалась зрелая, мрачная женщина, которой, похоже, было абсолютно безразлично на его присутствие. Подарив ей свою самую заискивающую улыбку и заикающееся приветствие — женщина оказалась домработницей, миссис Калил, его провели по коридору и оставили в кабинете, сказав, чтобы он присел и подождал.

Кабинет был большим, и всё в нём буквально кричало стариной. Там был внушительных размеров антикварный стол из красного дерева, а рядом стояли большие кожаные кресла цвета выдержанного вина, хотя выстроенные в ряд книги вдоль полок, казалось, были больше для виду, чем показателем любви к литературе. Каждая из них была слишком старой и предназначенной для любования, совершенно не нарушая респектабельный образ, как дома, так и комнаты. Картины на стене, в свою очередь, тоже казались предназначенными только для показушности, как это обычно бывало в номерах отелей. Поэтому вместо этого он выглянул в окно, чтобы посмотреть на ухоженный сад, который цеплялся за последний отблеск жизни перед бездействием в течение грядущей зимы.

Стараясь не думать, он провёл рукой по щеке; кожа на скуле была повреждена и шероховата, после того как огонь попал на него прежде, чем он был спасён, словно оставляя на плоти настойчивый, разрушительный поцелуй (хотя он был рад, что его зрение не пострадало). Он провёл пальцами вниз к подбородку, почёсывая короткую бороду. Он задался вопросом, должен ли был побриться, но это, казалось, не имело никакого значения. После почти тридцати шрамов, внутри и снаружи, все говорили ему, что он по-прежнему был красив, и дарили восхищённые взгляды, хоть он больше и не был так молод.

Лиам уже начал думать, что про него забыли, когда дверь открылась, и в комнату вошёл мужчина чуть старше него самого. У него были тёмные волосы и осторожный взгляд, и у него был довольно привлекательный официальный образ, так как он был одет в дорогой строгий костюм. Он выглядел решительно и профессионально — значительно меньше и опрятнее, чем Лиам, но, очевидно, он был уверен своим положением. Лиам встал и пожал ему руку, затем садясь снова, когда мужчина сел за стол, кладя перед собой небольшую стопку документов и взяв верхний листок.

Затем было краткое представление, имя этого человека было мистер Райкель, он не сказал ему первого имени, и он, очевидно, был руководителем предвыборного штаба мистера Малика, хотя, казалось, что именно он всё и организовывал.

— Вы слышали о мистере Малике, как я понимаю? — выжидающе спросил его потенциальный работодатель.

Лиам замялся, задаваясь вопросом, насколько честным он должен был быть, прежде чем принять решение, что был ужасным лжецом, и не было никакого смысла даже пытаться.

— Не очень…

Мужчина за столом выглядел шокированным, и Лиам быстро продолжил:

— Я в последнее время не смотрел новостей, это слишком удручает.

Мужчина посмотрел на бумаги в своих руках.

— Да, я вижу, что вы боретесь с собой со времён… «инцидента». Несколько смертей: женщина-пожарный и трое жителей, один из них ребёнок. Разве такому помогли бы антидепрессанты? — Он взглянул на него, приподнимая брови, словно ожидая ответа.

Лиам был слишком ошеломлён, чтобы ответить. Он не мог говорить, даже если бы захотел, в горле появился болезненный комок, а руки сжались в кулаки. Он хотел встать и уйти, но человек, сидящий напротив, казалось, не понимал, что сделал, или, возможно, ему просто было плевать.

— Как вы об этом узнали? — всё, что ему удалось сказать, чувствуя что плотно сгустившаяся тишина тянулась слишком долго.

— Вы здесь на собеседовании, для того чтобы занять… очень деликатную должность. Вполне естественно, что мы должны были провести тщательную проверку, чтобы дать вам разрешение. Вам следовало этого ожидать.

Лиам понял, что тот был прав, но он вовсе не думал об этом и почувствовал себя глупо. Он вздохнул и медленно, считая каждый вдох и выдох, как врач его научил, успокоил внутри себя желание борьбы или бегства, что почти заставило его разорвать самодовольного мужчину перед ним напополам.

— Я думаю, что моё лечение вас никак не касается, — его слова казались пронизанными лёгкой угрозой.

— Это очень меня касается. Мне поручили ответственность найти телохранителя, которому я мог бы доверить сына мистера Малика. Мне нужно быть уверенным, что вы справитесь с этой задачей. — Он не проявлял никаких признаков того, что хоть как-то был возмущён словами Лиама. — Я вижу, что вы ещё не сталкивались с такой работой раньше, но у вас есть необходимое обучение, и нет семейных обязанностей, что позволит нам вызывать вас тогда, когда это будет необходимо. — Он, казалось, разговаривал больше сам с собой, чем с Лиамом, принимая молчание того за согласие, затем вдруг спрашивая: — Почему вы бы хотели получить эту работу?

Будучи слишком потрясённым тем, что его жизнь была полностью разоблачена, он дал ещё один честный ответ:

— Мне нужны деньги, и мне нужно что-то делать… Но в основном я хочу чувствовать себя полезным, и к тому же, мне нравится защищать людей. Когда я могу. — Его последние слова были пропитаны самообвинением, прошлый провал тяжело повис в воздухе.

Мужчина кивнул, ознакомляясь с другой частью документа, и Лиам задался вопросом, что, чёрт возьми, ещё там было. Он ненавидел мысль о том, что вся его жизнь была сокращена до коротких параграфов на аккуратно свёрнутом листке, без единого шанса на то, что ему объяснят, о чём там говорилось. Он хотел вырвать его из рук человека напротив и сжечь.

— Насколько вы осведомлены насчёт того, что войдёт в ваши обязанности? Если я посчитаю вас подходящим, конечно, — продолжал мужчина, не отрываясь от чтения, когда перешёл на другую страницу.

— Немного. — Ему сказали, что эта работа хорошо оплачивается, и это всё, что ему было нужно в тот момент, но сейчас он уже не был настолько в этом уверен.

Мужчина, наконец, закончил, откладывая свои бумаги и изучение Лиама с нервирующей скрупулёзностью.

— Мы получали несколько угроз в адрес мистера Малика. Так как он высокопоставленный политик Азии, этого следует ожидать. Его дочери сейчас далеко в школе-интернате и университете, а его жена в их доме в Брэдфорде. Официальные спецслужбы следят за домом здесь и за мистером Маликом везде, — Лиам вспомнил о секьюрити, которого он видел снаружи. — Тем не менее, будет не очень хорошо тратить общественные деньги, чтобы отправить его сына в… В те места, которые он часто… Мы не хотим, чтобы кто-то публично знал о его действиях. Нам нужен человек, которому мы сможем доверять. Он в безопасности, когда находится здесь, но вы должны сопровождать его в те времена, когда он покидает дом: днём или ночью, по крайней мере, до выборов, которые пройдут через два месяца. Также… — он замялся, как будто подыскивая нужные слова, его уверенность на мгновение пошатнулась, — вы нужны нам… Вы нужны нам для того, чтобы держать его подальше от неприятностей и подальше от прессы. В общем, держать его в безопасности.

Лиам подозревал, что последние его слова отражали порядок его приоритетов, и он увидел возможность стать хозяином положения.

— Я в замешательстве. Я нужен вам, чтобы защищать его или репутацию его отца?

Мужчина кротко улыбнулся, смотря на него холодным взглядом.

— И то, и другое.

Лиам кивнул.

— Хорошо.

С быстрым кивком головы, мужчина поднялся.

— Отлично. Тогда вы наняты. Вы можете начать постепенно, у меня действительно нет времени заниматься с ним самому. Есть несколько бумаг, которые вы должны будете подписать… Ваш контракт и свидетельство о неразглашении. — Он достал ещё три листка из папки, кладя на них серебряное перо и двигая их по полированной поверхности стола к Лиаму.

Страницы были заполнены словами, и на него довольно произвёл впечатление строгий, юридический жаргон на первой странице. Он знал, что ему потребовались бы часы, чтобы в этом разобраться, но его начальник ждал, с надеждой смотря на него. Поколебавшись мгновение, затем решив, что он будет не в состоянии с этим справиться, зная, что на каждой странице были только лишь стандартные статьи, и, не желая выглядеть дураком, он взял ручку и подписал каждую страницу рядом с крестиками, которые были поспешно проставлены синими чернилами.

Затем он неуверенно встал, нахмурив брови и спрашивая:

— Это всё?

Мужчина, уже подошедший к порогу, обернулся.

— Вам этого не достаточно? Хотите ещё?

Лиам хотел сказать ещё кучу всего, но только лишь покачал головой, глядя на спину мужчины, который вёл его по коридору, затем подводя к широкой лестнице с фигурными белыми балюстрадами. Вершина витражного окна была расписана узором, переливающимся радужными цветами.

Мужчина остановился перед тем, что, предположительно, было одной из многочисленных спален этого дома, тихо, ради приличия, постучав в дверь, затем всё громче и настойчивее, когда его проигнорировали. В конце концов, он возмущённо вздохнул, затем прокричав:

— Зейн? Я собираюсь выломать дверь, так что тебе лучше открыть её прямо сейчас!

Он снова заколотил по ней, чтобы доказать свою точку зрения, пока костяшкам пальцев, должно быть, не стало слишком больно. Лиам подумал, что это, возможно, очень могло нервировать того, кто был под контролем.

Дверь внезапно распахнулась, и в проёме появился житель этой комнаты, требующий знать:

— Какого хуя тебе надо? Ещё даже не рассвело! — Он направил это на мистера Райкеля прежде, чем заметил Лиама, стоящего рядом с ним. — Арек, ты принёс мне подарок… Я могу простить тебя. — Ленивая улыбка расплылась по его губам, когда он облизнул их и посмотрел на Лиама с откровенно грязными намерениями. Но Лиам не принял этого всерьёз. Было очевидно, что парнишка просто делал это, чтобы вывести их из себя.

— Нет. Я принёс тебе телохранителя. — Мистер Райкель, Арек, выложил свои слова как выигрышную комбинацию карт, одаривая Зейна взглядом с безжалостной решимостью.

Пылающий гнев мальчика быстро поднялся снова.

— Ты, должно быть, чертовски издеваешься надо мной? Я сказал тебе, что ни за что на свете, приятель, у меня не будет няньки!

Арек поднял руки, делая шаг назад.

— Мне без разницы. Я нанял его, он будет следовать за тобой повсюду, и ты не сможешь с этим ничего поделать.

Лиам заметил, что его совершенно правильно поставленная речь, превращалась в диалект наименее роскошной части Лондона, когда он злился. Мужчина повернулся к Лиаму, когда закончил разговор.

— Теперь он — это ваша проблема.

С этими словами он ушёл.

— Ты тоже можешь свалить прямо сейчас. — Зейн посмотрел ему в глаза, подняв подбородок, когда это сказал, и захлопнул дверь перед его лицом.

Лиам почувствовал себя, словно он только что оказался посреди торнадо, а затем был сброшен обратно на землю, чтобы снова себя собрать. Всё произошло так быстро, но сильное впечатление от мальчика всё же осталось. Даже несмотря на то, что он был рассерженным и воинственным, он был красивым. Лиам не мог этого отрицать. Одетый в одни лишь чересчур низко посаженные тренировочные штаны для верховой езды, шнурок на которых был развязан, он демонстрировал свою маленькую, слишком бледную, слишком худощавую фигуру, кожа на которой туго обтягивала мышцы и сухожилия, и ко всему прочему, была покрыта сложным рисунком татуировок. Он выглядел так, словно у него была бурная ночь: помятый и растрёпанный, прямо из постели, его волосы торчали во все стороны, а на щеке отпечатался след от подушки. Его короткое появление было шокирующим, а выход драматичным.

Лиам не был уверен, что ему следовало делать дальше, но он знал, что должен был принять ответственность за ситуацию и показать, что просто так он не сдастся. Садясь на пол напротив двери и вытянув ноги перед собой, он вытащил свой мобильный из кармана, втыкая в него наушники, чтобы послушать успокаивающую музыку, и приготовился ждать.

И ждать. И ждать. И ждать. Прошло около часа, как он задался вопросом, нужно ли ему было выламывать дверь, чтобы проверить мальчика, ну и чтобы выполнить свою работу, конечно же, но хотя парнишка, скорее всего, обратно лёг спать. Когда дверь, наконец, открылась, Лиам вытащил наушники из ушей, чтобы нормально на него взглянуть. Зейн выглядел иначе: он был полностью одет, свежо умыт, и, очевидно, гордился своим появлением. Он был избалованным и ухоженным, его чёрная одежда местами была специально разорвана, искусно передавая уличную моду, которую богатенький мальчик попытался немного изменить. У него было несколько серёжек в каждом ухе; два шарика виднелись с обоих концов пирсинга, которым была проколота бровь. На нём было массивное серебряное ожерелье и кольца, которые могли иметь либо некий смысл, либо были просто для эффекта. Вероятно, понемногу из обоих вариантов. Чёрный карандаш для глаз был применён довольно опытно, и шокирующая белая прядка, что, вероятно, было сейчас модно, украсила центр его чёрных, как смоль, волос. Его щетина была заметна настолько, что можно было понять, как: я стараюсь, но не переусердствую. Нужно было признать, что он захватывал дух своим естеством и тщательной проработкой образа, что Лиам быстро классифицировал как неуместное отвлечение и отталкивание от себя других людей.

— Не могу поверить, что ты всё ещё здесь. — Зейн казался как недовольным, так и впечатлённым.

Он пожал плечами и, потянувшись с ворчанием, поднялся на ноги, выпячивая твёрдую грудь и чувствуя, как затекли ноги от долгого сидения на полу.

— Я полагаю, быть телохранителем, это как быть пожарным: девяносто девять процентов скуки и один процент катастрофы. — Он позволил разочарованию просочиться в его голосе.

— И я катастрофа, — усмехнулся Зейн. Злой, но очаровательный блеск промелькнул в его глазах. Он исчез, когда его взгляд остановился на шраме Лиама, и он прикусил губу, выглядя молодо и опустошённо. — Прости, чувак, я не подумал.

Лиам пожал плечами, говоря: «Всё в порядке», и принимая это как знак прогресса. Ему вдруг пришло в голову, что он не был официально представлен.

— Я кстати… — он замолчал, не зная, насколько формальным он должен был быть в своей новой роли, которая была даже более сложной, чем раньше. — Мистер Пейн. — Он слегка поморщился из-за того, как неловко это прозвучало, и добавил: — Но ты можешь называть меня Лиамом, если захочешь.

— Лиам, безусловно. — Зейн слегка пождал губы после того, как ответил, пытаясь скрыть веселье из-за неловкости Лиама, и после добавил: — Я бы мог сделать нам завтрак, если ты голодный?

Казалось, что он хотел возместить свои слова, произнесённые ранее.

— Я голодаю. Но это будет очень поздний обед. — Он одарил Зейна неодобрительным взглядом, который только лишь вызвал у него улыбку, пока он вёл его на кухню.

Удивительно, но Зейн был хорошим поваром, предоставляя Лиаму омлет. Они ели, сидя напротив друг друга за небольшим, неформальным столом на кухне, а не в показной столовой, которую прошли по пути. Лиам заметил, что когда в его тарелке почти не осталось еды, Зейн едва за неё взялся, довольствуясь кофе и болеутоляющими средствами.

Их разговор шёл легко, что было облегчением; музыка, фильмы, комиксы, путешествия, даже несмотря на то, что Зейн был немного озадачен бездонными навыками Лиама в географии, и, очевидно, скучающим, когда Лиам завёл разговор про спорт. Почти в двадцать лет, у Зейна даже не было цели в жизни, что было довольно-таки обычно для праздных богачей, а ведь Лиам уже работал на заводе в таком возрасте. Но Зейн был очарователен, с привлекательно глупым смехом, и безошибочной способностью говорить самые шокирующие вещи, как будто бы они были для него самым обычным явлением, хотя так оно, наверное, и являлось.

Лиам начал думать, что это работа не будет для него такой головной болью, в конце концов. Его лёгкая манера общения овладевала неохотной уступчивостью Зейна, когда он был хорошо отдохнувшим, почти трезвым, и его похмелье начало ослабевать.

После исчезновения на некоторое время, оставляя Лиама исследовать первый этаж дома, Зейн появился и объявил, что они собираются по магазинам. Он вывел Зейна на улицу, где оставил свою ошеломляюще обычную, подержанную машину. Он взял её за дёшево, так как она страшно нуждалась в том, чтобы её покрасили. Зейн осмотрел её с плохо скрываемым презрением, прежде чем отвёл Лиама обратно в гараж, где среди других автомобилей, находился впечатляющий классический Бентли, который, по-видимому, принадлежал Зейну, хоть он и не мог на нём ездить.

— Так вот как иметь своего собственного шофёра? — поразмыслил Зейн, пока Лиам неохотно восхищался гладким чёрным автомобилем.

— Я не… — начал он, прежде чем как устало закончить фразу, — хорошо, да, это именно тот, кем я являюсь. Куда вас подвести, сэр? — Он снял воображаемую шляпу, пока держал дверь автомобиля для довольно выглядевшего Зейна.

Они закончили тем, что прошлись по некоторым из лучших бутиков Вест-Энда, и Лиам неловко сидел на причудливых стульях возле раздевалок, пока Зейн суетился и раздавал указания продавцам, которые бы сделали всё, лишь бы получить свои комиссионные. Некоторые из них оценивали Лиама взглядом, вопросительно на него поглядывая. Он подозревал, что некоторые из них думали, что он был богатым любовником-спонсором Зейна, покупая привязанность мальчика, что просто не могло быть настолько далеко от истины. Другие же, как чувствовал Лиам, смотрели на его костюм, который, как он теперь понял, был дешёвым и, что хуже всех грехов, обычным. Он чувствовал себя слишком большим, его мышцы были слишком нескладные в этом изысканном мире высокой моды, что светилась лишь по поверхности жизни. Чёрная Страна граничила с его акцентом, относящимся только к центральной части страны, что отдаляло его ещё больше, хотя у Зейна был северный акцент: то, о чём Лиам хотел спросить его позже.

Вскоре они свалили все коробки и сумки в багажник автомобиля, всё, несомненно, было куплено с помощью кредитной карты отца, и сидели в богемном кафе, попивая вечерний чай. Приятное золотое сияние омывало их через окно, создавая ностальгический эффект сепии по всему кафе, когда солнце погрузилось за горизонт за густо толпящимися серыми зданиями.

Зейн попросился отойти в туалет, и Лиам отвёл его туда, затем возвращаясь к столу, который давал ему чёткий обзор на все двери. Пока он ждал, он съел несколько смешных старомодных булочек с клубничным вареньем и сливками, которые, как он понял, служили в качестве полупродукта, направленного на создание ретро эффекта, который напомнил ему о ленивых воскресениях, когда он приходил домой к своим бабушке и дедушке, будучи ребёнком. Он чувствовал себя спокойно, этот мир настолько отличался от того, который остался позади. Лиам позволил себе забыть всё на мгновение, чтобы окунуться в фантазию своей жизни.

Но минута затянулась, прошла другая, и ещё одна, пока Лиам наблюдал, как пар медленно исчезал из кружки Зейна и за тонкой плёнкой, образующейся на поверхности рядом с его нетронутой едой на блюдце из тонкого фарфора. Вдруг его осенило, что он был идиотом, и что Зейн не вернётся. Он просто усыпил его ложное чувство безопасности и сбежал.

Он вскочил, чтобы проверить, ничего ли не случилось с этим мальчиком, что, как он подозревал, было маловероятным. Мужская комната была небольшой, с одним лишь туалетом и раковиной, и всё вокруг выглядело аккуратно и спокойно. В дальнем конце было однопанельное окно, которое было открыто. Лиам был на несколько сантиметров выше, чем Зейн, плюс немного шире, и он понял, что ему не удалось бы в него вписаться. Вместо этого он вернулся в основной зал кафе и нашёл пожарную лестницу, что также вела на улицу. Лиам вышел на переполненную людьми дорогу, тщетно оглядываясь, всматриваясь меж чёрных кэбов, предлагающих цены пассажирам.

Зейн был умён, и, похоже, он выбирал это место преднамеренно. Лиам молча похвалил мальчика, выругавшись вслух и прислонившись к известняковой стене старого здания. Оно стояло в столице веками и, возможно, простоит ещё несколько, никогда не заботясь о многочисленных историях, разыгрывающихся внутри и вокруг него.

Чувствуя, как что-то его душило, будучи не привыкшим проводить весь день в формальной одежде, Лиам ослабил галстук и расстегнул первую пуговицу рубашки, полагая, что было уже слишком поздно, чтобы стараться произвести хорошее впечатление. Затем он достал телефон и сделал паузу, не желая признавать провал, перед тем как набрать номер, который был дан ему агентством в случае того, если он решит пройти собеседование. И хотя оно было сегодняшним утром, чувствовалось, что это произошло в другой жизни. Мистер Райкель ответил через несколько гудков, и Лиам сразу признался:

— Я потерял его.

— Дерьмо. Ты даже не выдержал один чёртов день.

Лиам был вынужден признать сдержанное восхищение способностью Зейна выводить из себя безупречно стойкого человека.

— Вы знаете, где он может быть? — спросил он устало.

— Есть несколько клубов, в которые он часто ходит… Я не знаю — почему, они все ужасные и находятся ближе к рынку… Ну ладно, я точно знаю — почему, — признал он и назвал короткий список претенциозно придуманных названий клубов, которые Лиам записал так быстро, насколько мог, всё ещё рискуя услышать гневные слова в трубке. — Найди его и, если понадобится, силой притащи домой, — приказал он и повесил трубку, не попрощавшись.

Лиам вздохнул и просмотрел маршрут к нескольким клубам с помощью своего телефона, прежде чем двинуться к ближайшему.

Он оставил свою долю хождения по клубам в жизни, пьяные ночи с друзьями, но ночная жизнь Лондона немного отличалась: шум, жара и суматоха вокруг подавляла, хотя на улице ещё не было так поздно. В клубах, в которые он пошёл первым делом, он спросил у посетителей и персонала, видели ли они Зейна. Они все знали, кто это был такой, что было довольно предсказуемо, и даже несмотря на то, что они отвечали очень неохотно, Лиам применил всё своё очарование и запугивание, получая ответы, что его видели сначала в одном, потом в другом, а в остальных он даже не появлялся. Вождение в Лондоне и, чего ещё хуже, парковка — было очень медленным занятием, и всё закончилось тем, что он переходил из одного клуба в другой весь вечер, и не заметил, как наступила ночь.

Следующий клуб в списке был меньше по размерам, музыка была чувственной и стучала по стенам. Помещение внутри выглядело темнее, чем другие, разноцветные огни отражались на стенах, когда люди появлялись из-за двери. Их смех и неустойчивость была вызвана более алкоголем, чем настойчивым ритмом. Было труднее разговаривать в этот раз: ему продолжали повторять, что вход был только для членов клуба, а он продолжал повторять, что ему было похуй. В конце концов он сказал им, что ему необходимо найти своего подопечного, и что они могли звонить в полицию, если хотели, и надеялся, что им нравились облавы. Они сдались на этом пункте и позволили ему войти.

Через несколько минут поисков среди извивающихся возле друг друга людей, он заметил посреди них Зейна. Он стоял и смотрел как завороженный, как Зейн качался в такт музыки. Он выглядел блаженным, что Лиам смог выяснить, видя только лишь его профиль.

Лиаму было трудно его разглядеть, так как он был зажат между двумя танцорами (хотя это вряд ли было правильное название для того, что они делали). Молодая симпатичная девушка танцевала перед ним, прижавшись к нему грудью. Её платье оставляло простор воображению, а её тёмная кожа контрастировала с бледностью Зейна, когда он потянул её на себя для поцелуя. Он скользнул руками по её талии, когда высокий молодой человек с белокурыми локонами, подошёл к нему сзади, непристойно потираясь об обтянутую джинсами задницу Зейна, облизывая и покусывая его шею. Разорвав поцелуй, Зейн повернул голову и, потянувшись через плечо, запустил пальцы в волосы мужчины, выгибая спину и наклоняя его вперёд, пока их губы не встретились. Девушка смотрела на это с довольной улыбкой, её руки исследовали всё, до чего могли дотянуться.

Это было самым эротическим зрелищем, которое он видел, исключая порно. Это был ад, включающий порно.

Он был пронзён увиденным, и по нему ударило осознание, что Зейн был очень сексуальным и раскованным, что он так решительно пытался не замечать в течение всего дня. Но Зейн был тем, кого нужно было защищать, он был его ответственностью, и Лиам убедил себя, что именно поэтому он почувствовал укол ярости, словно заявляющий права на свою территорию, и протиснулся к вопиющему тройничку, схватив руку Зейна и потянув его на себя.

— Какого хуя? — Зейн вырвался из его рук, с большей силой и упорностью, чего Лиам не ожидал, добавляя: «Дерьмо», когда понял, что его нашли.

— Он с нами. — Другой парень тупо толкнул Лиама в грудь, пытаясь сдвинуть его с места, но ему не удалось.

— Лучше свали нахрен, пока ты всё ещё на это способен, — прорычал Лиам, хотя его руки чесались, чтобы выбить из того всё дерьмо, толкая его в грудь в ответ. Может, он и был чуть выше его, но, очевидно, не был готов рисковать своей внешностью красавчика, чтобы принять бой.

Жизнь кудрявого, возможно, подарила ему чувство права, но он понял, что бил выше своего веса. Подняв руки, он сделал несколько шагов назад, натыкаясь на девушку, которая уже потеряла к ним интерес и высматривала кого-нибудь нового, чтобы присоединиться.

— Ладно, забирай. Наслаждайся, он хорош, мы имели с ним дело раньше, — сказал блондин Лиаму, его желание подстрекать соперника было, очевидно, слишком велико.

Лиам боролся с искушением, чтобы ударить его, желая вытащить Зейна оттуда прежде, чем он привлечёт к себе ещё больше народу. Поэтому он схватил запястье своего неправедного подопечного и оттащил его, чтобы тот даже не успел возразить.

Он не хотел вести Зейна через главный вход, так как около него стояла небольшая кучка скучающих папарацци, надеясь на большой куш, а Зейн выглядел не очень хорошо. Вместо этого Лиам нашёл задний выход, который вывел их в тёмный переулок, едва освещённый мерцающим фонарём в дальнем конце и до сих пор влажный от утреннего дождя.

Как только они оказались снаружи, Зейн стряхнул руки Лиама с себя и обернулся. Он дрожал от безудержной энергии, его зрачки были расширены, когда он смотрел на Лиама, что глаза казались почти чёрными. Он выглядел эмоциональным и чересчур возбуждённым.

— Я не говорю, что поступок Халка не был горяч, потому что так оно и было, но теперь все будут думать, что ты мой грёбаный папочка, а я твой малыш.

— Ты под травкой? — Лиам почувствовал, что нахмурился, когда сказал это, словно он был в праве кого-то судить. Он знал, что не имел такого права, особенно когда сидел в своей квартире и пил крепкие напитки в одиночестве каждую ночь.

— Может быть. — Он подарил Лиаму заманчивую улыбку, покачиваясь немного в тусклом жёлтом свете, мигающем над ними. Его резкие линии скул были выделены так, что его щёки покрывала тень. Это заставило его выглядеть ещё более скульптурно, как мраморная статуя, переживающая трудные времена.

День был долгим и выматывающим для Лиама, и, решив, что с него хватит, он схватил Зейна за футболку, виднеющуюся под его расстёгнутой рубашкой, толкая его спиной на стену из красного кирпича, оказываясь в нескольких дюймах от его лица.

— Это тебе не грёбаная игра! Я знаю, что ты умнее меня, моложе, богаче, красивее… — его голос затих, он вздохнул, закрыв глаза на мгновение, чувствуя, как гнев сменялся томительной тоской, когда он понял, насколько были точны его слова. — Но я здесь, чтобы заботиться о тебе, и ты позволишь мне делать это. — Он толкнул Зейна сильнее, когда это сказал, словно пытаясь насильно впихнуть в него свои слова.

Видимо, в этот момент он слишком поздно понял, что иногда между жесткостью и сексом проявляется очень тонкая грань. Их тела были прижаты друг к другу, адреналин бурлил в жилах, и Зейн схватил Лиама за затылок твёрдой, прохладной на ощупь рукой, потянувшись к нему своими губами. В поцелуе не было никакого изящества, простое столкновение губ, внезапное и отчаянное. Зейн навис над ним, встал на носочки, чтобы стать такого же роста как он, прижимаясь сильнее и выпуская облегчённый стон, и Лиам почувствовал, что тот был наполовину твёрдым, вероятно из-за того, что произошло в клубе. Зейн был на вкус как сигареты и алкоголь, но всё ещё казался недосягаемым.

Лиам вдруг обнаружил, что начал отвечать на поцелуй, когда мальчик охотно уступил ему в действиях, и неистово вжал его в стену, буквально трахая его рот своим языком, желая большего так, что стало почти больно.

— Блять, — пробормотал Лиам, приходя в себя и отстраняясь прежде, чем он совершил бы наиглупейший поступок, а именно — заставить его клиента отсосать ему в грязном переулке. Он надавил руками на плоскую грудь Зейна, чтобы успокоить его, когда мальчик попытался дотянуться до его губ снова. Закрыв глаза и прижавшись своим лбом к его, Лиам, тяжело дыша, выпалил:

— Я отвезу тебя домой, где ты будешь в безопасности.

— Хорошо, Папочка. — Даже не глядя на него, Лиам слышал провокационную усмешку в его голосе и тёплое дыхание напротив его губ.

Он неохотно оторвался от Зейна, затем положив руку на маленькую спину, ведя его на улицу, на которой припарковался. Талия мальчика была настолько тонкой, почти изящной, и хотя его заметные выступы костей вовсе не были мягкими, Зейн был словно отлит из стекла, что вот-вот разобьётся.

Им удалось добраться до машины незамеченными и после, к счастью, тихого и беспрецедентного возвращения в дом Зейна, мальчик был слишком невменяем, чтобы создавать неприятности. Они подъехали к воротам, и Лиам нажал на гудок.

— Ну, так что, хочешь пойти в мою комнату? — кокетливо спросил Зейн, пока они ждали, облизывая губы, надежда лучилась из него, когда он придвинулся ближе, положив руку на грудь Лиама.

— Нет, — выдохнул Лиам, не смотря на Зейна и нежно, но в то же время твёрдо, убирая его руку.

— Подожди. Ты серьёзно собираешься высадить меня у дома и оставить? Обращаться со мной как с грёбаным ребёнком? — Гнев вспыхнул в его голосе, когда он понял, что Лиам имел в виду.

— Увидимся завтра, Зейн, — ответил Лиам с принудительным спокойствием. Развернувшись, он пошёл прочь, когда Зейн крикнул ему:

— Ну и ты тоже пошёл нахуй!

Лиам оглянулся, когда дошёл до своего автомобиля, наблюдая за сгорбленной фигурой Зейна за железными прутьями закрывающихся ворот, пока он шёл по дорожке, затем захлопывая за собой дверь. После того, как Лиам был убеждён, что Зейн был в безопасности, он поехал домой, задаваясь вопросом, во что, он, чёрт возьми, себя втянул.

 

***

На следующий день он пошёл на работу с неким трепетом, решив вести себя так, словно ничего не произошло. Он не знал, как ещё можно было поступить. Домработница ответила ему через домофон, открывая ворота и затем встречая его у двери.

— Зейн поручил мне сообщить вам, что он не будет выходить из дома сегодня. Он проведёт весь день в кровати, читая книги, и, таким образом, ему не потребуются сегодня ваши услуги. Как продуктивно с его стороны, — сказала она с сарказмом, прежде чем снова исчезла внутри дома, закрывая за собой дверь.

Он стоял там с минуту, думая, как ему нужно было поступить в таком случае, затем медленно идя обратно до своей машины и поехав домой.

Лиам провёл день, разгребая свою электронную почту. Он не хотел этого делать, но в таком случае его семья бы решила, что с ним снова что-то произошло, и приехала бы проверить. Поэтому Лиаму было лучше убедить их, что он был в порядке, даже если на самом деле всё было не так.

Он был наполовину обеспокоен тем, что был на грани увольнения, но так как от его начальства ничего не было слышно, Лиам решил, что ему дали ещё один шанс.

Больше всего он старался не думать о Зейне — какими мягкими были его губы, и как его ресницы приятно щекотали ему щёку, когда они целовались. Он всегда гордился собой за то, что был в этом профессионалом, но теперь ему казалось, что он провалился и в этом.

В эту ночь он очень беспокойно спал, так как все его сны были наполнены смутными ощущениями гибкого тела, прижимающегося к нему и взглядом тёмных глаз, слишком его жаждущих и поблескивающих в мерцающем свете. Когда он проснулся, его член был болезненно твёрдым. Лиам вздрогнул и посмотрел на часы, которые показывали, что было ещё совсем раннее утро. Он попытался заснуть снова, пытался ускользнуть обратно в блаженное неведение, но неугомонные желания, преследующие его, казались неизбежными. Он сдался и решился подрочить себе, всухую, слишком жёстко и грубо, радуясь боли, чтобы облегчить вину, когда позволил себе вспомнить, как это чувствовалось, прижимая сговорчивое тело Зейна к стене.

 

***

К счастью, следующий день прошёл довольно нормально. Лиам сопровождал Зейна, куда бы он ни пошёл, оставаясь наедине большую часть времени. Зейн даже оставил ему кучу комиксов на кухне (Лиам заметил, что тот подбирал именно те, где были его любимые супергерои), за что он был очень ему благодарен, листая их, попивая чай и жуя печенье. Лиам думал, что у него определённо бывали работы и похуже.

Ему следовало составить оценку риска и расписание каждого дня, к чему он приложил все усилия, хотя письменная работа никогда не была одной из его сильных сторон. Зейн всегда был слишком непредсказуем, но этих документов у Лиама никогда никто не требовал. Поэтому поперёк страниц были нацарапаны, в лучшем случае, только несколько едва разборчивых заметок.

Несколько раз он отвозил Зейна к его друзьям, наблюдая, как они разговаривали и смеялись вместе, игнорируя присутствие Лиама. Зейн наслаждался этим, обращясь с Лиамом как с экзотическим домашним животным, как с новым символом статуса. Лиам старался не подслушивать, но это было невозможно, и он узнавал о Зейне всё больше с каждым днём, хотя до сих пор не чувствовал, что мог полностью владеть ситуацией. Друзья Зейна, казалось, тоже не владели таким правом, потому что тот никогда не рассказывал многого, и все их отношения вращались вокруг мест, где можно было потрахаться и провести время впустую.

Он также отвозил Зейна в самые злачные места, где даже каждый храбрец, чтобы войти туда, должен был иметь телохранителя. Мрачные места, где Лиам притворялся, что не видел, как Зейн покупал наркотики, вписываясь слишком хорошо в низший слой общества. Места, в которых женщины с бледной кожей и мёртвыми глазами предлагали им сексуальные услуги за деньги. Это всегда было облегчением — увозить оттуда Зейна.

Не то чтобы Лиам одобрял всё, что делал Зейн, он просто волновался. Мальчик, казалось, был предоставлен самому себе, становясь немного неконтролируемым, и Лиам не мог не заметить, как тот отчаянно пытался игнорировать это в себе. Хотя Лиам был хорош в подавлении своих чувств, это было временно. Эмоции, в конце концов, всегда вырывались наружу.

Лиам заметил, что Зейн был безрассудным, даже саморазрушительным, иногда у него были некие нервозные припадки. Его страх высоты был очевиден, всякий раз, когда он оказывался выше уровня земли. Лиам также отметил, что тот боялся плавать и отклонил помощь Лиама, предлагая ему вместо этого посидеть в джакузи, от чего он отказался. Когда он уходил домой поздно вечером, после того как Зейн ложился спать, он смотрел на окна мальчика, в которых за занавесками всегда виднелся тусклый свет, поэтому Лиам предположил, что Зейн также боялся и темноты.

Лиам подозревал, что Зейн был загадкой, над ответом которой он мог бы провести всю свою жизнь, так и не найдя его. Эта мысль проводила у него в голове слишком много времени.

Так как им каким-то образом удалось проигнорировать случай с поцелуем, позволяя ему остаться чем-то негласным между ними, Лиам задавался вопросом, что если Зейн, возможно, забыл об этом, как только протрезвел. Пока в один прекрасный вечер, когда он уходил, Зейн не прикусил нижнюю губу, выглядя очень неуверенно, что было нехарактерно для него, и не сказал:

— Та первая ночь… Я не должен был злиться, потому что ты не хотел сделать мне ничего плохого. Это было чертовски неправильно с моей стороны, я знаю это. Я был просто смущён и разочарован. — Зейн, казалось, действительно раскаивался, пока не добавил: - И под травкой.

Равнодушно пожав плечами, он продолжал:

— И пьян. И возбуждён. И-

— Хорошо, — Лиам остановил его, услышав достаточно. — Всё нормально… — Вдруг осознав, что он не будет делать этому малышу никаких одолжений, позволяя думать, что ему сойдёт с рук такое обращение с людьми, он поправил себя: — Нет. Это было не нормально, но я прощаю тебя. Давай просто забудем это.

Были ещё ночи в клубах, когда Лиам сжав челюсть и кулаки, наблюдал, как Зейн тёрся о случайных мужчин и женщин, и тех, которых было труднее классифицировать. Хотя он, по крайней мере, не оставался ни с кем из них, позволяя Лиаму отвезти его домой, оставляя у двери. Иногда Лиам задавался вопросом, были ли эти шоу для него. Между ними всегда существовало некое напряжение, которое он пытался игнорировать. Хотя по ночам, в одиночку, он всё же позволял своей фантазии одержать над собой верх.

 

 

***

Однажды вечером Лиам лежал на диване, смотря телевизор, одетый в удобные джинсы и его любимую худи, когда зазвонил телефон. Это была миссис Калил, которая никогда не говорила ему своего имени, словно не хотела поощрять знакомство, и никогда не звонила ему домой прежде. Ей, казалось, было неловко, когда она объясняла, что хоть Зейн и дал Лиаму выходной день (утверждая, что хотел провести день дома), она подумала, что ему лучше будет прийти.

Он натянул пару изношенных ботинок, потрёпанную старую кожаную куртку и шапочку, затем выходя из дома. Миссис Калил впустила его, сказав только, что Зейн не выходил из комнаты целый день, а затем оставляя его (очевидно желая ни во что не ввязываться), и он поднялся в спальню к Зейну, в которой никогда не был прежде.

Из-за двери слышалась оглушительно громкая музыка, когда он подошёл, но после нескольких попыток постучать в дверь, Зейн, наконец, отозвался.

— Что вам нужно?

— Это не очень похоже на приветствие, — сказал Лиам бесстрастной и массивной деревянной двери.

— Лиам? — голос Зейна доносился приглушенно, а также немного невнятно, когда он проговорил каждый слог его имени, как делал всегда, словно смакуя, перекатывая его у себя на языке. Прошла секунда, когда музыка затихла, и он услышал щелчок замка. Зейн открыл ему дверь, всё ещё возясь с джинсами, которые он, должно быть, в спешке натянул на себя, перед тем как отойти и упасть обратно на кровать, позволяя Лиаму войти.

— Ты выглядишь иначе. — Оценивающе оглядел его Зейн из-под тяжёлых век, его глаза налились кровью. — Это хорошо. Тебе следует всегда так одеваться. Ты выглядишь как торговец наркотой.

— Ты-то уж знаешь, — ответил Лиам, хотя ничуть даже не обиделся. В комнате пахло сожжёнными благовониями, стоящими в углу, и он предположил, что это могла быть (не очень успешная) попытка замаскировать запах травки.

— Почему ты здесь? — Зейн лежал на спине, его глаза были закрыты. Тыльной стороной ладони он закрыл их, словно защищаясь от света, хотя он шёл только от тусклой лампы у его кровати. Он был одет в потрёпанную футболку, которая гласила, как «отвали», так и «хорошего дня», и она подходила ему. На ногах были его обычно искусно рваные джинсы, ступни были босыми, и его неуложенные волосы мягко спадали ему на лоб. Лиам бы предпочёл, чтобы тот одевался именно так. Это заставляло его выглядеть более настоящим, а не как искусственно созданная модель на фотосессии, прежде чем вернуться в реальную жизнь.

— Миссис Калил позвонила мне. Думаю, она беспокоилась о тебе.

Зейн пренебрежительно фыркнул.

— Сомневаюсь в этом.

Лиам должен был признать, что тот был прав. Зейн был окружен людьми, которым платили за то, чтобы они выполняли определённые роли, и, казалось, никто из них не хотел возиться с его драмами. Лиам должен был включить себя в этот список тоже, но если бы это было так, он бы сейчас там не стоял.

Он оглядел комнату. Всё в ней было довольно аккуратно (предположительно потому, что у них была домработница), и она была большой и светлой. Она выглядела так, словно была детищем дизайнеров интерьеров, а не тем, что из неё бы сделал сам Зейн. Хотя она была заполнена эксцентричными сувенирами, которые Лиам захотел рассмотреть поближе. Коврик для молитв был аккуратно сложен на верхней полке, и это напомнило Лиаму о сложности жизни Зейна и о загадках его личности.

Лезвие бритвы зловеще лежало на прикроватной тумбочке, а на белой простыне были пятна крови, которые Зейн попытался прикрыть, ложась на кровать.

Рассеяно сняв шапку, он сунул её в карман куртки, прежде чем поднять руку к лицу и потереть костяшками пальцев бороду в самоутешительном жесте — вспышки пронзили его нервные окончания, когда он потрепал аккуратную, короткую щетину. Он наблюдал, как маленькие капельки крови просачивались сквозь ткань на бёдрах Зейна, выглядя почти чёрными из-за искусственного цвета индиго, задаваясь вопросом, как ему следовало поступить. Решив просто быть искренним, он спросил:

— Ты в порядке?

— Я буду жить. — Зейн по-прежнему старался не смотреть на него.

 

— Ты позволишь мне взглянуть?

Через мгновение Зейн со вздохом кивнул, и провёл Лиама в его стильно декорированную ванную комнату. Зейн спустил свои джинсы вниз, оставляя их на полу, но, не снимая нижнее бельё. Он сел на край ванны, пока Лиам рылся в шкафчике рядом с раковиной, чтобы найти аптечку. То, что Зейн сидел там полуголый, должно было быть сексуально, но Лиам не чувствовал ничего подобного, вдыхая заполненный грустью и призрачностью воздух, чего он совершенно не мог понять.

Стоя на коленях перед мальчиком и считая это за свою ответственность, он вытер кровь, которая в некоторых местах уже засохла, но в некоторых всё ещё сочилась. Затем он перешёл к коротким, но пугающе глубоким порезам, начав их обрабатывать.

— Я думаю, тебе не стоит накладывать швы, — спокойно сказал Лиам.

Зейн пробормотал: «Я знаю, что делаю» в ответ жёстким и отдалённым голосом.

Лиам хотел сказать ему, чтобы он не стыдился, но не думал, что что-то из сказанного сможет ему помочь. Шрамы старых ран сказали ему, что Зейн делал это раньше довольно много раз.

— Давай, поехали отсюда, — сообщил он угрюмому мальчику вместо этого, когда закончил, поднимая его на ноги.

— Куда ты меня везёшь? — спросил Зейн, следуя за Лиамом обратно в комнату. Он казался напуганным, и Лиам задался вопросом, куда его заставляли идти раньше, перед тем как люди начали беспокоиться о нём.

— Я просто собираюсь накормить тебя и прокатить. Вывести тебя из дома. Ты погряз. Я был в таком же состоянии. — Он надеялся, что звучал более обнадёживающе, чем чувствовал себя на самом деле, хватая из шкафа чистые джинсы и протягивая их ему. Он отвернулся, когда Зейн натягивал их, хотя знал, что было уже немного поздно для скромности.

Лиам отвёл Зейна на кухню, внимательно следя, чтобы он поел. Затем он отвёл Зейна к своей машине, отклонив предложение о Бентли.

Лиам отвёз их в Хэмпстэд-Хит. Иногда он ездил туда ночью, когда не мог заснуть и находиться взаперти со своими мыслями, сводившими его с ума. После того как он припарковал машину, он привёл Зейна на вершину холма, который открывал впечатляющий вид на переливающийся огнями город внизу и простирающееся над ними небо. Зейн задавал ему вопросы по всему пути.

— Ты ведёшь меня, чтобы изнасиловать?

— Нет, — ответил Лиам с усталым вздохом.

— Потрахаться?

Лиаму захотелось наказать его, но он был так рад видеть игривую усмешку Зейна, когда взглянул на него, поэтому сдался, отвечая:

— Ты наслаждаешься идеей потрахаться со мной слишком сильно. — Тут же добавляя: — Не смей отвечать! — Когда Зейн уже открыл рот, чтобы сказать, что, без сомнения, так всё и было. — Мы здесь просто понаблюдать за закатом, — завершил он.

— Звучит романтично, — Зейн звучал созерцательно. Лиам не потрудился ответить, потому что тот был прав.

Они нашли укромный участок травы под старым деревом — к счастью, это был редкий день без дождя, так что земля была сухая. Садясь, Зейн откинулся на локти, вытягивая перед собой ноги, слегка их раздвигая. Лиам спросил себя, как тому всегда удавалось выглядеть так сексуально.

Там были и другие пары, но они были вне пределов слышимости, и даже несколько семей, прогуливающихся с детьми и с собаками на поводках. Все они ушли, когда последние лучи солнца исчезли из поля зрения, и наступили сумерки, окрашивая небо в красные и фиолетовые цвета, иногда скрывающиеся за тяжёлыми тучами, которые выглядели как далёкие острова в насыщенном цветами море. Это было впечатляющим зрелищем, как природа и мегаполис отчаянно сражались между собой, кто же из них привлечёт к себе больше внимания.

Воздух становился прохладным, и Зейн подтянул колени к груди, обвивая вокруг себя тонкие руки, вздрагивая и всё ещё не спуская взгляда с горизонта. Молча сделав себе выговор, что он не убедился, чтобы Зейну было тепло, Лиам снял куртку, кожа на которой была мятой и мягкой из-за постоянной носки, и положил её на плечи Зейну, получая в ответ весёлую улыбку.

— Мне нравится, когда ты ведёшь себя как мой парень. — Зейн, казалось, ожидал этого момента, чтобы высказать свои мысли.

— Ш-ш-ш, детка. — Лиам позволил себе добродушно его поддразнить.

Лиам выудил пачку сигарет и зажигалку из кармана отданной куртки, которые лежали напротив бедра Зейна, взяв одну сигарету для себя и предложив другую Зейну, что тот с радостью принял, прежде чем поджечь их им обоим. Они сидели в тишине, затягиваясь и наблюдая за далёким миром, живущим без них, пока не наступила ночь.

Это показалось для Лиама хорошей возможностью, чтобы узнать некоторые вопросы, которые его интересовали, и заставить Зейна рассказать ему о них.

— Так… Твой отец не часто бывает рядом?.. — Он видел мистера Малика мимоходом, даже здоровался с ним один раз, но несколько слов дали ему не больше, чем смутное представление человека чёрствого и независимого. Казалось, он проводил большую часть своего времени в офисах города и рядом располагающейся квартире.

Зейн пожал плечами.

— Я его большое грёбаное разочарование.

— Почему?

— Не могу представить, — ответил он с язвительной горечью.

— Ты удивительный. — Лиам позволил себе улыбнуться, сказав это, желая, чтобы Зейн посмотрел на него.

— Не надо… — Зейн покачал головой, нахмурив брови.

— Ты такой, — тихо продолжал настаивать Лиам.

Зейн продолжил:

— Он даже не предполагает о большинстве вещей, которыми я занимаюсь, или игнорирует их, не знаю. Моя мама должна находиться далеко отсюда, потому что так безопаснее, но я не думаю, что это единственная причина. У нас у всех сейчас отдельные жизни.

— Ты из Йоркшира, — сделал вывод Лиам прежде, чем объяснить: — Акцент.

— Да. Отец сделал кучу денег, занимаясь… кое-чем деловым, мне никогда не было интересно, чем именно, и затем решил, что хочет идти в политики, так что вот они мы.

— Хочешь, чтобы он не делал этого?

Зейн сделал паузу, перед тем как ответить, словно подыскивая нужные слова, чтобы выразить то, что не мог объяснить даже самому себе.

— Всё, что имеет значение, это как дела обстоят сейчас. Мы призваны представлять что-то, быть идеальной британской/пакистанской семьёй. Моя мама белая, а я наполовину ирландец, ты знал это? — Лиам покачал головой, когда Зейн повернулся, чтобы посмотреть на него. — Я должен выглядеть как прилежный мусульманский мальчик, но я не такой. И даже если бы я попытался, все до сих пор бы видели во мне нечто странное. — Он отвернулся и сделал дрожащую затяжку, выпуская дым в сумерки.

Лиам почувствовал себя немного не в своей тарелке, он не был уверен, что сказать, поэтому просто протянул руку и успокаивающе положил её на плечо Зейна.

— Так… Ты встречаешься с кем-то? — спросил Зейн через мгновение, меняя тему. Лиаму всегда было трудно идти с ним в ногу.

— Нет. У меня была девушка, но она не смогла справиться с тем… что случилось. — Он вяло указал на пострадавшую кожу на щеке, хотя шрам был всего лишь напоминанием, но это не имело значения.

— Сука. — Зейн казался искренне огорчённым женщиной, хотя даже никогда с ней не встречался.

Он пожал плечами, улыбаясь развивающейся лояльности Зейна.

— Не думай о ней так плохо. Это заставило нас обоих понять, что мы были вместе лишь для выхода, так скажем, в люди. Это было безопасно, легко. Было трудно потерять её, но я испытал некое облегчение в конце. И, честно говоря, не только она не могла справиться со мной. Я был потерян на некоторое время в своих воспоминаниях и прочем дерьме. Я просто замер и исчез в прошлом, пугая людей вокруг. — Он сделал глубокий вдох, выпуская воздух, перед тем как спросил: — Я полагаю, я бы уже знал, если бы ты с кем-нибудь встречался?

— Раньше у меня не было никого, кто бы для меня хоть что-то значил.

Лиам подозревал, что Зейн имел в виду его, но не поддался на приманку.

— И… Ты был раньше с мужчиной? — продолжал спрашивать Зейн, не сдаваясь.

Лиам предчувствовал этот вопрос и был удивлён, что он был задан так поздно. Он молчал, обдумывая, что сказать, продолжая курить и смотреть на мерцающие огни внизу, словно город вдыхал и выдыхал, кажущимся живым.

Он сдался и ответил:

— Я уже думал об этом… Просто не было подходящего времени. И подходящего человека. — Он молча уступил самому себе, что в этих словах, вероятно, было больше смысла, и добавил: — Мы не должны говорить об этом. Это больше, чем стоит моё задание.

— Я люблю твои волосы, они заставляют выглядеть тебя гангстером, — тихо сказал Зейн, не оставляя тему закрытой, когда он повернулся и провёл пальцами по коротко стриженным каштановым волосам, где они были почти сбриты, хотя Лиам оставил больше волос сверху: прямые и не мешающиеся лицу.

— Я не гангстер.

— Я знаю. Ты больше похож на плюшевого мишку, но выглядишь как гангстер, что, чёрт возьми, так влияет на меня. И у тебя красивые глаза. Как расплавленный шоколад. Я любил шоколад.

— Зейн… — предупредил он, немного побаиваясь фразы, сказанной в прошедшем времени.

— И ты такой чертовский большой, что заставляет меня хотеть взобраться на тебя. Мой рыцарь в тусклой броне, пытающийся спасти меня, даже если не сможет, — он звучал соблазнительно и меланхолично.

— Зейн, — сказал он снова, мольба промелькнула в его голосе.

— Ладно. — Он закатил глаза, оглянувшись обратно на город и глубоко затягиваясь сигаретой. Затем он покачал головой и снова повернулся к Лиаму. — Это чертовски бесполезно, я знаю, ты хочешь меня. Хочешь пойти на заднее сиденье твоего автомобиля и пошалить? Или мы могли бы снять номер в отеле? Хрен с ним, ты можешь оттрахать меня прямо на капоте на парковке, если хочешь?

Лиам наклонился, прижимая ладонь к затылку Зейна и целуя его в лоб.

— Давай, красавчик, я отвезу тебя домой. Если ты чувствуешь себя лучше?

Зейн закрыл глаза с блаженным выражением на своём лице, как будто наслаждаясь моментом. Затем он кивнул, безропотно вздыхая.

Уже было темно, когда они пришли обратно к машине, освещённой светом только уличных фонарей и резким изгибом луны в форме полумесяца в последние вздохи её цикла.

 

 


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.058 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал