Глава вторая анализ процесса воспроизводства у Кенэ и у Адама Смита

До сих пор мы рассматривали воспроизводство с точки зрения отдельного капиталиста, этого типичного представителя и агента воспроизводства, которое всегда осуществляется отдельными частнокапиталистическими предприятиями. Это рассмотрение уже достаточно выявило перед нами трудности проблемы. Но трудности необыкновенно возрастают и усложняются, лишь только мы от отдельного капиталиста обращаемся ко всей совокупности капиталистов.

Уже поверхностный взгляд на вещи показывает, что капиталистическое воспроизводство как общественное целое не следует понимать просто как механическую сумму воспроизводств отдельных частных капиталистов. Мы видели, например, что одной из основных предпосылок для расширенного воспроизводства отдельного капиталиста является соответствующее расширение возможности сбыта на товарном рынке. Это расширение возможности сбыта может удаваться отдельному капиталисту не только благодаря абсолютному расширению рамок сбыта, взятого целиком, но и благодаря конкурентной борьбе с другими разрозненными капиталистами, так что одному идет на пользу то, что для другого или для многих других вытесненных с рынка капиталистов является убытком. В этом случае один капиталист расширяет воспроизводство за счет сокращения воспроизводства, на которое вынуждается другой капиталист. Один капиталист сумеет осуществить расширенное воспроизводство, а другие не смогут даже вести простого воспроизводства; в капиталистическом же обществе в целом произойдет лишь внутреннее перемещение, а не коли-

чественное изменение воспроизводства. Расширенное воспроизводство одного капиталиста может быть осуществлено за счет тех средств производства и рабочих сил, которые освободились вследствие банкротства, т. е. полной или частичной остановки воспроизводства других капиталистов.

Эти повседневные явления показывают, что воспроизводство всего общественного капитала представляет собой нечто иное, чем бесконечно возрастающее воспроизводство отдельного капиталиста; более того, что процессы воспроизводства отдельных капиталов беспрестанно перекрещиваются и что их действия могут во всякий момент парализовать друг друга в большей или меньшей степени. Следовательно, прежде чем исследовать механизм и законы всего капиталистического воспроизводства, необходимо поставить вопрос, что мы, собственно, должны понимать под воспроизводством капитала, взятого в целом, и возможно ли вообще из всей беспорядочной массы бесчисленных движений отдельных капиталов, – движений, которые каждое мгновение меняются согласно законам, не поддающимся контролю и предвидению, и которые отчасти протекают параллельно друг другу, а отчасти перекрещиваются и парализуют друг друга, – возможно ли нечто подобное конструировать как воспроизводство всего капитала? Существует ли вообще совокупный общественный капитал, и, во всяком случае, что представляет собой это понятие в реальной действительности? Это первый вопрос, который должно себе поставить научное исследование законов воспроизводства. Отец школы физиократов Кенэ, который на заре политической экономии и буржуазного хозяйственного строя подошел к проблеме с классическим бесстрашием и простотой, без всяких околичностей принял существование совокупного капитала как реально действующей величины, как чего-то само собой понятного. Его знаменитое и никем до Маркса не разгаданное «Tableau economique» представляет в нескольких цифрах движение воспроизводства всего капитала, причем Кенэ в то же время обращает внимание на то, что это движение следует понимать в форме товарного обмена, т. е. как процесс обращения. «Tableau», показывает, как годовой продукт национального производства определенной стоимости распределяется посредством обращения так, чтобы производство снова могло вступить в свои права. «Бесчисленные индивидуальные акты обращения с самого начала объединяются в характерно-общественное массовое движение – в обращение между крупными функционально-определенными экономическими классами общества»¹.

По Кенэ общество состоит их трех классов: из класса производительного, т. е. из сельских хозяев, из класса бесплодного (sterile), охватывающего всякую деятельность, кроме сельского хозяйства, – промышленность, торговлю и либеральные профессии, – и из класса земельных собственников, включая сюда суверенов и получателей десятины. Весь национальный продукт выступает перед нами как масса средств продовольствия и сырых материалов стоимостью в 5 миллиардов ливров, находящаяся в руках производительного класса. Из этой суммы два миллиарда представляют собой годовой оборотный

1 Ср. «Капитал», т. II, стр. 343, изд. 1918 г.

капитал сельского хозяйства, один миллиард – годовое снашивание основного капитала, а два миллиарда – чистый доход, который переходит к земельным собственникам. Кроме этого совокупного продукта, сельские хозяева, – которые мыслятся здесь чисто капиталистически, как арендаторы, – имеют на руках два миллиарда ливров деньгами. Обращение протекает таким образом: класс арендаторов уплачивает земельным собственникам в качестве арендной платы два миллиарда деньгами (результат предшествующего периода обращения), на эту сумму класс земельных собственников покупает на один миллиард средства существования у арендаторов, а на другой миллиард – продукты промышленности у класса бесплодных. Арендаторы, с своей стороны, покупают на вернувшийся к ним миллиард продукты промышленности, после чего бесплодный класс покупает на имеющиеся у него на руках два миллиарда продукты сельского хозяйства: за один миллиард он покупает сырье и проч. для возмещения годового капитала предприятий и за один миллиард – средства существования. Так деньги, наконец, возвращаются к своей исходной точке – к классу арендаторов, продукт распределен между всеми классами, так что потребление всех обеспечено, производительный и бесплодный классы в то же время возобновили свои средства производства, а класс земельных собственников получил свой доход. Предпосылки воспроизводства все налицо, условия обращения все соблюдены, и воспроизводство может начать свой регулярный ход¹. Насколько неудовлетворительно и примитивно это представление при всей гениальности его замысла, мы увидим в ходе дальнейшего исследования. Во всяком случае Кенэ нужно здесь воздать должное за то, что он на заре научной политической экономии не питал ни малейшего сомнения в возможности представить весь общественный капитал и его воспроизводство как нечто целое. Однако уже Адам Смит, давая более глубокий анализ капиталистических отношений, в то же время начинает вносить путаницу в ясные и мощные штрихи картины, данной физиократами. Смит разрушил всю основу научного понимания капиталистического процесса, взятого в целом. Он сделал это, дав тот ложный анализ цен, который, начиная с него, долгое время господствовал в буржуазной экономии. Мы говорим именно о той теории, согласно которой стоимость товара хотя и представляет собой массу затраченного на него труда, но цена в то же время слагается из трех составных частей: из заработной платы, прибыли на капитал и земельной ренты. Так как это должно, очевидно, относиться и ко всей совокупности товаров, ко всему национальному продукту, то мы приходим к поразительному открытию: стоимость капиталистически произведенных товаров в ее совокупности представляет собою сумму всей выплаченной заработной платы плюс прибыль на капитал

1 См. Analyse du Tableau economique в Journal de l'Agriculture, du commerce et des finances Дюпона, 1766 г., стр. 305 и сл. онкенского издания Oeuvres de F. Quesnay. Кенэ подчеркивает, что описанное им обращение предполагает два условия: свободное торговое обращение и систему налогов, которые ложатся только на ренту: «Mais ces donnees ont des conditions sine quabus non; elles supposent que la liberte du commerce soutient le debit des productions a un bon prix, – elles supposent d'ailleurs que le cultivateur n'ait a payer directement ou indirectement d'autres charges que le revenu, dont une partie par exemple les deux septimes, doit former le revenu du souverain». (L. с., стр. 311).

и рента, т. е. плюс совокупная прибавочная стоимость; она, следовательно, может возместить все эти элементы; постоянному же капиталу, примененному при производстве этих товаров, не соответствует никакая часть стоимости товарной массы, v+m – такова по Смиту формула стоимости всего капиталистического продукта. «Эти три части (заработная плата, прибыль и земельная рента), – говорит Смит, выясняя свой взгляд на примере зернового хлеба, – оказывается, составляют непосредственно или в последнем итоге всю цену зернового хлеба. Можно было бы, быть может, признать необходимым прибавить еще четвертую часть, чтобы возместить снашивание рабочего скота и орудий. Но следует принять во внимание, что цена какой бы то ни было принадлежности земледелия складывается опять-таки из тех же трех частей; так, например, цена рабочей лошади составляется, во-первых, из ренты на землю, на которой она выращена, во-вторых, из труда по уходу за ней и, в-третьих, из прибыли арендатора, который авансирует ренту с этой земли и плату за этот труд. Следовательно, если цена зернового хлеба содержит стоимость лошади, равно как и издержки по ее содержанию, то она все же косвенно или непосредственно распадается на три названные составные части: на земельную ренту, на труд и на прибыль на капитал»¹. Отсылая нас таким образом по выражению Маркса от Понтия к Пилату, Смит беспрестанно все снова и снова разлагает постоянный капитал на v+m. У Смита, конечно, были иногда сомнения, и он высказывал противоположные мнения. Во второй книге он говорит: «В первой книге показано, что цена большинства товаров распадается на три части, из коих одна идет на заработную плату, другая – на прибыль на капитал и третья – на земельную ренту, – на части, которые были затрачены на производство товара и на его доставку на рынок. Так как это справедливо по отношению ко всякому отдельно взятому товару, то это, как уже замечено, должно быть справедливо для всех товаров в их совокупности, составляющих весь годовой продукт земли и труда каждой страны. Вся цена или меновая стоимость этого годового дохода должна распадаться на те же три части и распределяться между различными обитателями страны или как плата за их труд, или как прибыль на их капитал, или как рента с их земли». Здесь Смит приходит в смущение и непосредственно после этого заявляет:

«Хотя совокупная стоимость названного годового дохода и распределяется подобным образом между разными жителями страны, образуя их доход, но мы в последнем точно так же, как и в ренте частного имения, должны отличать валовую ренту от чистой ренты».

«Валовая рента частного имения состоит из того, что уплачивает арендатор, чистая рента – из того, что остается у земельного собственника после вычета расходов по управлению, ремонту и проч., или из того, что он без вреда для своего имения может отнести к своему потребительскому запасу и израсходовать на стол, на семью, на украшение квартиры, на домашнюю утварь, на личные удовольствия

¹ Adam Smith, Natur und Ursachen des Volkswohlstandes, немецкий перевод Левенталя, 2-е изд., стр. 53.

и развлечения. Его действительное богатство зависит не от его валовой ренты, а от его чистой ренты».

«Валовой доход всех обитателей большой страны заключает в себе весь годовой продукт земли и труда, чистый доход – часть, остающуюся в их распоряжении за вычетом из валового дохода расходов по содержанию, во-первых, их основного капитала, во-вторых, оборотного капитала, или ту часть, которую они, не трогая своего капитала, могут отнести к своему потребительскому запасу или израсходовать на свое содержание, комфорт и удовольствия. Их действительное богатство тоже пропорционально не валовому, а чистому доходу»¹.

Но Смит вводит сюда часть стоимости совокупного продукта, соответствующую постоянному капиталу только для того, чтобы тотчас же устранить ее, разложивши ее на заработную плату, прибыль и ренту. И он в конце концов остается при своем объяснении:

«...Как машины, инструменты и пр., составляющие основной капитал отдельных людей или всей их совокупности, не представляют собой части валового чистого дохода, точно так же и деньги, при посредстве которых весь общественный доход распределяется равномерно между всеми членами общества, не представляют собой составной части этого дохода»².

Постоянный капитал [который называется у Смита основным (fixed), а в неуклюжем переводе Левенталя «прочнолежащим» (festliegend)] ставится таким образом на одну ступень с деньгами; он вообще не входит в совокупный продукт общества (в его «валовой доход»); постоянный капитал и не существует как часть стоимости совокупного продукта!

Но так как даже король теряет свои права там, где ничего нет, то очевидно, что из обращения, из взаимного обмена частей составленного таким образом совокупного продукта можно добиться лишь реализации заработных плат (v) и прибавочной стоимости (m), но отнюдь не возместить постоянный капитал. Продолжение воспроизводства оказывается невозможным. Правда, Смит хорошо знал, и ему не приходило в голову отрицать, что каждый отдельный капиталист, кроме фонда заработной платы, т. е. переменного капитала, нуждается для производства еще в постоянном капитале. Но в приведенном выше анализе цен товаров постоянный капитал загадочным образом исчез бесследно для всего капиталистического производства, и проблема воспроизводства всего общественного капитала была тем самым совершенно запутана. Если самая элементарная предпосылка проблемы воспроизводства – анализ совокупного общественного капитала – потерпела фиаско, то ясно, что такая же судьба должна была постигнуть и весь анализ в целом. Ошибочную теорию Адама Смита переняли Рикардо, Сэй, Сисмонди и др., и все они при рассмотрении проблемы воспроизводства спотыкались на этом элементарном затруднении – на анализе совокупного капитала.

С самого начала научного анализа к этой трудности примешивалась другая. Что такое совокупный капитал общества? Применитель-

¹ L. с., стр. 291-292.

² L. с., стр. 95.

но к отдельному капиталисту дело ясно: его затраты на предприятие составляют его капитал. Стоимость его продукта, – предполагая капиталистический способ производства и, следовательно, наемный труд, – приносит ему, кроме всех его издержек, еще некоторый излишек, прибавочную стоимость, которая является не возмещением, его капитала, а чистым доходом, и которую он может потребить целиком без ущерба для своего капитала; она, таким образом, является его потребительным фондом. Капиталист может, конечно, «сберечь» часть этого чистого дохода, он может, не израсходовав ее на личное потребление, присоединить ее к капиталу, но это уже нечто другое, – это новый процесс, образование нового капитала, который вместе с соответствующим излишком также возмещается из последующего воспроизводства. Но во всех случаях капитал отдельного лица представляет собой то, что ему нужно было для производства в качестве аванса для предприятия, а доход – то, что он израсходовал или мог израсходовать как фонд потребления. Если мы обратимся к капиталисту и спросим его, что такое заработная плата, которую он уплачивает своим рабочим, то он ответит, что это, очевидно, часть капитала его предприятия. Но если мы спросим, что представляет собой эта заработная плата для рабочих, получивших ее, то ответ отнюдь не будет гласить, что это – капитал, ибо для рабочих полученная ими заработная плата представляет собой не капитал, а доход, фонд потребления. Возьмем другой пример. Собственник машиностроительного завода производит машины; его ежегодный продукт слагается из известного количества машин. В этом годовом продукте, в его стоимости, заключен как авансированный капитал, так и добытый чистый доход. Одна часть произведенных в его предприятии машин вследствие этого представляет его доход и предназначена реализовать этот доход в процессе обращения, в обмене. Но тот, кто покупает у нашего заводчика его машины, покупает их, очевидно, не как доход и не для того, чтобы потребить их, а для того, чтобы применить их как средства производства; для него эти машины являются капиталом.

Эти примеры приводят нас к следующему выводу: то, что для одного является капиталом, является для другого доходом, и наоборот. Как же при данных обстоятельствах может быть конструирован совокупный капитал общества? На деле почти вся научная экономия до Маркса пришла к заключению, что совокупного общественного капитала вовсе не существует¹. У Смита точно также, как и у Рикардо, мы находим еще в этом вопросе колебания и противоречия. Какой-нибудь Сэй заявляет уже категорически:

«Таким образом происходит распределение в обществе совокупной стоимости продуктов. Я говорю с о ­в о ­к у п ­н о й стоимости, ибо, если моя прибыль представляет лишь часть стоимости продукта, в производстве которого я принимал участие, то остальная часть образует прибыль моих сопроизводителей. Суконный фабрикант покупает у фермера шерсть, он выплачивает заработную плату разного рода рабочим и продает полученное таким образом сукно по цене,

¹ О Родбертусе с его специфическим понятием «национальный капитал» см. ниже – во втором отделе.

которая возвращает ему издержки и оставляет некоторую прибыль. Как прибыль, как фонд дохода его предприятия, он рассматривает только то, что у него после вычета его издержек остается в виде чистого дохода. Но эти издержки были не чем иным, как авансами, которые он дает другим производителям разных частей дохода и которые он возмещает себе из валовой стоимости сукна. То, что он заплатил фермеру за шерсть, было доходом сельского хозяина, его пастухов и собственника арендуемого имения. Своим ч и с ­т ы м п р о ­д у к ­т о м арендатор считает только то, что у него остается после расчета с рабочими и с собственником арендуемой им земли, но то, что он уплатил им, является частью их дохода: для рабочих это была заработная плата, а для землевладельца – арендная плата; следовательно, для одного это был доход от его труда, для другого доход от его земли. И стоимость сукна все это возместила. Нельзя себе представить ни одной части стоимости этого сукна, которая не служила бы для того, чтобы оплатить чей-нибудь доход. Вся стоимость сукна исчерпывается именно таким образом.

Отсюда видно, что выражение ч и с ­т ы й п р о ­д у к т приложимо только к отдельному предпринимателю, но что доход отдельных лиц, взятых вместе, или доход общества равняется национальному с ы ­р о ­м у п р о ­д у к ­т у земли, капиталов и индустрии (Сэй называет так труд). Это разрушает (ruine) систему экономистов восемнадцатого века (физиократов), которые считали доходом общества только чистый продукт земли и выводили отсюда, что общество может потребить лишь стоимость, соответствующую этому чистому продукту, как будто бы общество не могло потребить всю созданную им стоимость»¹.

Сэй обосновывает эту теорию характерным образом. В то время как А д а м С м и т пытался доказать свою теорию тем, что он переносил каждый частный капитал на место его производства, чтобы представить его только как продукт труда, и понимал всякий продукт труда строго капиталистически, как сумму оплаченного и неоплаченного труда, как v+m, и таким образом приходил в конце концов к разложению всего продукта общества на v+m, – Сэй, конечно, ничтоже сумняшеся, спешит перевести эти классические ошибки на язык плоской вульгарщины. Ход доказательства Сэя покоится на том, что предприниматель на любой стадии производства п л а ­т и т за средства производства (которые д л я н е ­г о являются капиталом) другим лицам, именно представителям предыдущих стадий производства, и что эти лица, со своей стороны, часть этой платы оставляют в собственном кармане как доход, а часть ее употребляют для возмещения издержек, которые они сами авансировали для того, чтобы оплатить доход еще других лиц. Смитовская бесконечная цепь процессов труда превращается у Сэя в бесконечную цепь взаимных авансов дохода и их возвращения благодаря продаже; даже рабочий выступает здесь как лицо, находящееся в совершенно одинаковом положении с предпринима-

¹ I. В. Say, Traite d'Economie Politique, Livre second, Chap. V, 8-eme ed., Paris, 1876, стр. 376.

телем: в виде заработной платы ему «авансируется» его доход, который он оплачивает выполненной работой. Таким образом окончательная стоимость совокупного общественного продукта представляется как сумма, состоящая исключительно только из «авансированных» доходов; она целиком уходит на то, чтобы в процессе обмена возместить все авансы. Для поверхностности Сэя характерно, что он демонстрирует общественные связи капиталистического воспроизводства на примере производства часов, – на отрасли в ту пору (а отчасти еще и теперь) чисто мануфактурной, – в котором «рабочие» фигурируют и как мелкие предприниматели, а процесс производства прибавочной стоимости маскируется последовательными меновыми актами простого товарного производства.

Таким путем Сэй приводит внесенную Смитом путаницу к самому грубому выражению: вся производимая ежегодно обществом масса продуктов входит своей стоимостью только в доход; она, следовательно, ежегодно целиком потребляется. Возобновление производства без капитала, без средств производства, выступает как загадка, а капиталистическое воспроизводство – как неразрешимая проблема.

Если оценить сдвиг, который претерпела проблема воспроизводства от физиократов до Адама Смита, то нельзя не признать, что она отчасти подвинулась вперед, но отчасти сделала и шаг назад. Для экономической системы физиократов было характерно предположение, что только сельское хозяйство создает излишек, т. е. прибавочную стоимость, что земледельческий труд является единственным – в капиталистическом смысле – производительным трудом. Соответственно этому мы видим в «Tableau economique», что «стерильный» класс мануфактурных рабочих создает лишь стоимость тех двух миллиардов, которые он потребляет в виде сырых материалов и средств существования. Соответственно этому же все мануфактурные товары переходят наполовину к классу арендаторов, а наполовину к классу земельных собственников, в то время как сам мануфактурный класс вовсе не потребляет собственных продуктов. Таким образом мануфактурный класс в своей товарной стоимости воспроизводит, собственно говоря, только потребленный оборотный капитал; дохода класса предпринимателей здесь вовсе не создается. Единственный доход общества сверх всех капитальных затрат, выступающий в обращение, создается в сельском хозяйстве и в виде земельной ренты потребляется земельными собственниками, в то время как класс арендаторов (фермеров) только возмещает свой капитал: 1 миллиард процентов на основной капитал и 2 миллиарда оборотного капитала, который во всех своих материальных частях состоит на две трети из сырых материалов и средств существования и на одну треть из продуктов мануфактур. Далее обращает на себя внимание то обстоятельство, что Кенэ допускает существование основного капитала, – который он, в отличие от avances annuelles, называет avances primitives, – вообще только в сельском хозяйстве. Мануфактура у него работает, повидимому, без всякого основного капитала, только с ежегодно оборачивающимся оборотным капиталом; соответственно этому она в своей годовой товарной массе совершенно не создает части стоимости для возмещения изна-

шивания основного капитала (как построек, орудий производства и так далее)¹.

По сравнению с этими очевидными недостатками английская классическая школа делает решительный шаг вперед прежде всего тем, что она объявляет в с я к и й род труда производительным, т. е. тем, что она открывает создание прибавочной стоимости как в мануфактуре, так и в сельском хозяйстве. Мы говорим: английская классическая школа, потому что даже Адам Смит в этом отношении, несмотря на ясность и определенность своих заявлений в указанном смысле, при случае сам преспокойно возвращается к физиократическим воззрениям; лишь у Рикардо теория трудовой стоимости получает то высшее и последовательнейшее развитие, какого она только могла достигнуть в рамках буржуазного понимания. А отсюда получился вывод, что мы в мануфактурной части всего общественного производства должны точно так же, как и в сельском хозяйстве, допустить ежегодное производство некоторого излишка над всеми затратами капитала – некоторого чистого дохода, т. е. прибавочной стоимости². С другой стороны, Смит, благодаря открытию производительного свойства – свойства создавать прибавочную стоимость – в л ю б о г о рода труде – в мануфактуре или в сельском хозяйстве, безралично, – пришел к тому, что сельскохозяйственный труд, помимо земельной ренты для класса земельных собственников, должен еще производить и для класса арендаторов излишек над всеми затратами капитала. Так рядом с возмещением капитала возник и ежегодный доход класса арендаторов³. Наконец,

¹ Впрочем, надо заметить, что Мирабо в своих «Explications» к «Tableau» отчетливо упоминает об основном капитале стерильного класса. «Les avances primitives de cette classe pour etablissement de manufactures, pour instruments, machines, moulins, forges et autres usines... 2.000.000.000 I». («Tableau Economique avec ses explications». Mille sept cent soixante, стр. 82). В своем крайне путанном наброске самого «Tableau» Мирабо, конечно, тоже не принимает в расчет этого основного капитала стерильного класса.

² Впрочем и Смит дает этому общую формулировку: «Стоимость (а не «прибавочная стоимость», как произвольно переводит г-н Левенталь), которую рабочие прибавляют к обрабатываемым материалам, при этом, стало быть, распадается на две части: на часть, которая покрывает их заработную плату, и на часть, которая представляет собой прибыль их работодателя на весь капитал, авансированный на материалы и на заработную плату» (А. Смит, I. с., стр. 51. В подлиннике: «The value which the workmen add to the materials, therefore, resolves itself in this case into two parts, of which the one pays their woges, the other the profits of their employer upon the whole stock of materials and wages which he advanced». (Wealth of Nations, ed. Mc Culloch, 1828, т. 1, стр. 83). Во втором томе в главе III он специально о промышленном труде говорит:

«Труд фабричного рабочего (прибавляет) к стоимости обрабатываемых им сырых материалов стоимость его собственного содержания и прибыли его хозяина; напротив, труд слуги не прибавляет никакой новой стоимости. Хотя фабричный рабочий и получает заработную плату от своего хозяина в виде аванса, но он в действительности не вводит последнего в издержки, потому что он повышенной стоимостью выработанных предметов обыкновенно возмещает ему эти издержки с прибавлением некоторой прибыли». (L. с., стр. 341.)

³ «Наемные рабочие, занятые сельскохозяйственным трудом..., таким образом воспроизводят не только стоимость, равную их собственному потреблению или приводимому ими в движение капиталу вместе с прибылью капиталистов – как это делает фабричный рабочий, – но стоимость гораздо большую. Кроме капитала арендатора вместе со всей его прибылью они регулярно воспроизводят также ренту для земельного собственника». (L. с., стр. 377.)

Смит путем систематической разработки введенных Кенэ понятий avances primitives и avances annuelles под рубрикой основного и оборотного капитала между прочим выяснил, что мануфактурная часть общественного производства точно так же, как и сельское хозяйство, нуждается, помимо оборотного капитала, еще в основном капитале, а следовательно, и в соответствующей части стоимости для возмещения изнашивания этого капитала. Таким образом Смит шел прямо к тому, чтобы привести в систему понятия капитал и общественный доход и дать им точное определение. Достигнутый им в этом отношении апогей ясности выражается в следующей формулировке:

«Хотя весь годовой продукт земли и труда любой страны в последнем счете, несомненно, предназначен для потребления ее жителей и для того, чтобы доставлять этим последним доход, но лишь только он отделяется от земли, которая его произвела, или выходит из рук производительных рабочих, как он естественно распадается на две части. Одна из этих частей – и часто наибольшая – предназначена прежде всего для восстановления капитала или для возобновления средств существования, сырых материалов и готовых товаров, взятых из капитала; другая часть предназначена образовать доход или для собственника этого капитала как его прибыль, или для кого-нибудь другого как его земельная рента¹.

Валовой доход всех обитателей большой страны заключает в себе весь годовой продукт земли и труда; чистый доход – часть, остающуюся в их распоряжении за вычетом из валового дохода расходов по содержанию, во-первых, их основного капитала, во-вторых, их оборотного капитала; или ту часть, которую они, не трогая своего капитала, могут отнести к своему потребительскому запасу или израсходовать на свое содержание, комфорт и удовольствия. Их действительное богатство тоже пропорционально не их валовому, а чистому доходу»².

Понятия общественного капитала и дохода выступают здесь в общей и более строгой формулировке, чем в «Tableau economique»; понятие общественный доход уже не связывается исключительно с сельским хозяйством; капитал в его двух формах – в форме основного и оборотного капиталов – становится основой всего общественного производства. Вместо чреватого ошибками разграничения между двумя отраслями производства, между сельским хозяйством и мануфактурой, здесь выдвигаются на первый план другие категории функционального значения; различие между капиталом и доходом и, далее, между основным и оборотным капиталом. Отсюда Смит переходит к анализу взаимоотношений и превращений этих категорий в их общественном движении: в производстве и в обращении,

¹ L. с., I, стр. 342. Правда, в следующем за этим предложении Смит превращает капитал целиком в заработную плату, в переменный капитал: «That part of the annual produce of the land and labour of any country which replaces a capital, never is immediately imployed to maintain any but productive hands. It pays the wages of productive labour only. That which is immediately destined for constituting a revenue, either as profit or des cent, may maitain indifferently either productive or unproductive hands». (Ed. Mс Culloch, т. II, стр. 98).

² L. с., стр. 292.

т. е. в их общественном процессе воспроизводства. Он отмечает коренное различие между основным и оборотным капиталом с общественной точки зрения: «Все затраты на поддержание основного капитала, очевидно, подлежат исключению из чистого дохода общества. В этот доход не могут входить в качестве составных частей ни сырые материалы, необходимые для содержания в надлежащем виде его полезных машин, промышленных орудий, строений и т. д., ни продукт труда, который требуется для превращения этих сырых материалов в надлежащую форму. Цена этого труда, конечно, будет составлять часть совокупного чистого дохода, так как рабочие, занятые в этой области, могут свою заработную плату вложить в запас, предназначенный для их непосредственного потребления. Но в других областях труда в этот фонд потребления входит как цена, так и продукт; его цена входит в фонд потребления рабочего, а его продукт – в соответствующий фонд других лиц, жизненные средства, комфорт и удовольствия которых повышаются благодаря труду этих рабочих»¹.

Здесь Смит наталкивается на важнейшее различие между рабочими, производящими средства производства, и рабочими, производящими средства потребления. Относительно первых он замечает, что та составная часть стоимости, которую они создают для возмещения их заработной платы, появляется на свет в виде средств производства (как сырье, машины и пр.), т. е. что часть продукта, составляющая доход рабочего, существует в такой натуральней форме, которая никак не может служить для потребления. Что касается последней категории рабочих, то Смит замечает, что здесь, напротив того, совокупный продукт, следовательно, как содержащаяся в нем часть стоимости, которая возмещает заработную плату (доход) рабочих, так и остальная часть (Смит этого не высказывает, но по смыслу его вывод должен гласить следующее: так и часть, представляющая потребленный основной капитал) выступает в виде средств потребления. Мы увидим дальше, насколько близко подошел здесь Смит к тому исходному положению, с которого Маркс начал анализ проблемы. Однако общее заключение, при котором остался сам Смит, не проследив далее основного вопроса, таково: все то, что предназначено для содержания и возобновления основного капитала общества, нельзя считать чистым доходом последнего.

Другое дело – оборотный капитал.

«Если таким образом все расходы по содержанию основного капитала по необходимости исключаются из чистого дохода общества, то этого однако нельзя сказать об оборотном капитале. Из четырех составных частей оборотного капитала – денег, средств существования, сырых материалов и готовых товаров – три последние части, как уже указано, регулярно извлекаются из него и приобщаются либо к основному капиталу, либо к запасу общества, предназначенному для непосредственного потребления. Та часть этих годных для потребления товаров, которая не обращается на содержание основного капитала, присоединяется к запасу, предназначенному для потребления, и образует часть чистого дохода общества. Следова-

1 L. c., I, стр. 292.

тельно, содержание этих трех составных частей оборотного капитала отнимает от чистого дохода общества лишь столько, сколько необходимо взять из ежегодного дохода для содержания основного капитала»¹.

Итак Смит объединил здесь под категорией оборотного капитала попросту все, кроме приложенного уже постоянного капитала, – следовательно, как средства существования и сырые материалы, так и весь не реализованный еще товарный капитал (сюда вошли, стало быть, отчасти вторично те же средства существования и сырые материалы и отчасти товары, которые соответственно своей вещественной форме предназначены для возмещения основного капитала), – и сделал понятие оборотного капитала двусмысленным и неопределенным. Но среди этой путаницы он проводит дальнейшее очень важное различие:

«Оборотный капитал общества в этом отношении отличается от оборотного капитала отдельного лица. Оборотный капитал последнего ни в коем случае не является частью его чистого дохода, который должен происходить исключительно только из прибыли. Но хотя оборотный капитал каждого отдельного лица составляет часть оборотного капитала общества, к которому это лицо принадлежит, однако он отнюдь не безусловно исключается из чистого дохода этого общества».

Смит разъясняет сказанное следующим примером:

«Хотя все товары в лавке торговца отнюдь не могут быть отнесены к запасу, предназначенному для его собственного непосредственного потребления, тем не менее они могут входить в потребительный фонд других людей, которые доходами, полученными иными путями, регулярно возмещают торговцу стоимость его товаров вместе с его прибылью, так что это не влечет за собой уменьшения ни его, ни их капитала»².

Смит вывел здесь фундаментальные категории по отношению к воспроизводству и движению всего общественного капитала. Основной и оборотный капитал, частный капитал и общественный капитал, частный доход и общественный доход, средства производства и средства потребления выдвигаются здесь как важные категории и отчасти намечены в их действительном, объективном перекрещивании, отчасти же тонут в субъективных теоретических противоречиях смитовского анализа. Сжатая, строгая и классически ясная схема физиократов превращена здесь в груду понятий и соотношений, которые на первый взгляд представляют собой хаос. Но из этого хаоса выступают уже наполовину новые связи общественного процесса воспроизводства, схваченные глубже, современнее и жизненнее, чем у Кенэ, но они остаются в этом хаосе незаконченными, подобно рабу Микель Анджело в глыбе мрамора.

Это то, что Смит вносит в проблему. Но он в то же время берется за нее совсем с другой стороны – со стороны анализа стоимости. Как раз теория о способности всякого труда создавать стоимость – теория, вышедшая за пределы физиократических представлений, -

¹ L. с., I, стр. 294

² L. с., I, стр. 294.

равно как строгое капиталистическое разграничение всякого труда на труд оплаченный (возмещающий заработную плату) и неоплаченный (создающий прибавочную стоимость) и, наконец, строгое разделение прибавочной стоимости на ее две главные категории: на прибыль и земельную ренту, – все эти положения, являющиеся прогрессом по отношению к физиократическому анализу, привели Смита к тому странному утверждению, согласно которому цена всякого товара состоит из заработной платы плюс прибыль, плюс земельная рента или, короче, в символах Маркса, из v+m. Отсюда вытекало, что совокупность ежегодно производимых обществом товаров по своей общей стоимости распадается без остатка на две части: на заработную плату и прибавочную стоимость. Категория капитала здесь внезапно совершенно исчезла; общество не производит ничего, кроме дохода, ничего, кроме средств потребления, которые целиком и потребляются обществом. Воспроизводство без капитала становится загадкой, а анализ проблемы в целом делает огромный шаг назад по сравнению с физиократами.

Последователи Смита берутся за его двойственную теорию как раз с ее неправильной стороны. В то время как серьезные попытки к точной постановке проблемы, которые он делает во второй книге, вплоть до Маркса никем не затрагивались, данный им в первой книге неправильный в своей основе анализ цен большинством его последователей был превознесен в виде драгоценного наследия и принят без критики, как у Р и ­к а р ­д о, или закреплен в виде плоской догмы, как у Сэя. Там, где у Смита были чудотворные сомнения и будящие мысль противоречия, у Сэя выступила высокомерная самоуверенность вульгаризатора. Смитовское наблюдение, согласно которому то, что для одного является капиталом, может быть для другого доходом, для Сэя становится основанием, чтобы вообще объявить абсурдом всякое различие между капиталом и доходом в общественном масштабе. Напротив того, абсурдное положение, по которому вся стоимость годичного производства входит единственно только в доходы и потребляется, Сэй возводит в дозу абсолютной значимости. Так как общество таким образом потребляет ежегодно без остатка весь продукт, то общественное воспроизводство, которое начинается при этом без средств производства, обращается в ежегодное повторение библейского чуда – сотворения мира из ничего. В таком положении проблема воспроизводства оставалась до Маркса.