Стилистическая окраска в языке и в речи. Стилистическое значение

Дискуссионным долгое время считался вопрос о том, возникает ли стилистическая окраска каждый раз только в речи, в определенном тексте, или же она присуща языковым единицам (в первую очередь словам) как единицам системы языка, «по природе». Придерживаясь первой точки зрения, Ю.С. Сорокин, например, приводит в ее подтверждение пример из пьесы А.П. Чехова «Вишневый сад»:

Гаев: А ты знаешь, Люба, сколько этому шкафу лет? Неделю назад я выдвинул нижний ящик, гляжу, а там выжжены цифры. Шкаф сделан ровно сто лет тому назад. Каково? А? Можно было бы и юбилей отпраздновать /.../ Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости /.../ Ю.С. Сорокин отмечает, что в этой реплике Гаева слово шкаф приобретает эмоционально-экспрессивную окраску, но совершенно очевидно, что эта окраска возникает лишь в приведенном контексте, а в системе литературного языка это слово стилистически нейтрально.

Эта точка зрения может быть оспорена.

Во-первых, само слово шкаф (в современном варианте шкаф) является стилистически нейтральным не только в системе литературного языка, но и в приведенном контексте, а эмоционально-экспрессивную окраску приобретает не это слово само по себе, а все обращение к неодушевленному предмету, вместе с эпитетами дорогой, многоуважаемый, т.е. риторическое обращение. А во-вторых, на наш взгляд, при решении этого вопроса совершенно необходимо разграничивать два понятия: стилистическая окраска и стилистическое значение. Долгое время термин стилистическая окраска употреблялся в стилистической литературе и в смысле «стилистическое значение», т. е. эти понятия вообще не разграничивались. Но в конце 50-х — начале 60-х гг. XX века была сделана попытка их дифференцировать. Так, И.Р. Гальперин предложил различать эмоциональную окраску и эмоциональное значение: «Есть некоторые очень тонкие различия между эмоциональным значением и эмоциональной окраской, хотя иногда и трудно провести разграничение между этими двумя понятиями. Эмоциональное значение — это присущее слову выражение чувств, отношения, оценки. Иногда это эмоциональное значение, сопутствуя предметно-логическому, выражает отношение говорящего к понятию, заключенному в этом последнем значении. Эмоциональное значение становится особенно очевидным в тех случаях, когда оно одно присутствует в слове, например в междометиях.

Эмоциональная окрашенность — это только зачатки эмоционального значения. Эта окрашенность может быть подсказана интонацией, она может возникать по ассоциативной связи, в результате частого употребления в определенных контекстах. Она может быть связана и с самим содержанием понятия. Так, например, слова, обозначающие чувства, почти всегда (если они только не употребляются в научной прозе в качестве терминов) эмоционально окрашены» (Гальперин1958: 118-119). По-видимому, то понятие, которое мы вкладываем в термин стилистическая окраска, будет, по И.Р. Гальперину, стилистическим значением, в частности эмоциональным значением, а в качестве эмоциональной окраски выступает тогда некий «эмоциональный ореол», общий «тон» речи: например, интонация недовольства придаст эмоциональную окраску стилистически нейтральному высказыванию: Ты забыл ручку?

Попытка разграничить понятия эмоциональное значение и эмоциональная окраска была предпринята и в работах Н.М. Разинкиной. которая писала: «Эмоциональное значение, подобно любому другому значению, есть способ реализации понятия в слове. Эмоциональное значение реализует выражение самих эмоций, ощущений, вызванных фактами окружающего нас мира. Оно, подобно предметно-логическому значению, является сигналом, т. е. лингвистическим средством сообщения внелингвистического содержания». Самостоятельным эмоциональным значением обладают, например, прилагательные удивительный, превосходный, прекрасный, ужасный, блестящий (знаменитый). Н.М, Разинкина называет три признака той оценки, которая выражается словами с эмоциональным значением: 1) крайне субъективный характер этой оценки; 2) большая сила эмоционального воздействия; 3) недифференцированное обозначение признака, т. е. выражение обобщающей характеристики явления, факта или предмета действительности.

Эмоциональная окрашенность — «это оценочный (положительный или отрицательный) момент, вызванный тем специфическим смысловым содержанием, которое составляет значение слова»: варварский, безжалостный, вероломный, счастливый, двуличный, оскорбительный, раболепный. «...Эмоционально окрашенное слово не выражает непосредственно понятие о человеческих чувствах: оно имеет лишь ореол эмоционального отношения...» (Разинкина1968: 35—36).

Итак, по мнению Н.М. Разинкиной, эмоциональным значением обладают слова, передающие непосредственно понятия о чувствах; эмоциональная же окраска появляется в слове опосредованно, в связи со спецификой предметно-логического значения слова, создавая вокруг него ореол субъективно-чувственного отношения (положительного или отрицательного).

М.Н. Кожина в учебном пособии «Стилистика русского языка» предлагает различать стилистическую окраску и стилистическое значение, однако приводимые здесь определения дают недостаточно материала для такого разграничения, и оно остается нечетким; ср.:

1) «Стилистической окраской языковой единицы <...> являются те дополнительные к выражению основного номинативного, предметно-логического и грамматического значений экспрессивные или функциональные свойства, которые ограничивают возможности употребления этой единицы определенными сферами и условиями общения и тем самым несут стилистическую информацию»; 2) «...стилистическое значение — это те дополнительные к собственно лексическому, предметному или грамматическому значению признаки, которые имеют постоянный характер и воспроизводимость в определенных условиях и входят в семантическую структуру языковой единицы».

Как следует из приведенных высказываний, четкого разграничения названных двух понятий лингвистам достичь не удалось. С одной стороны, некоторые из них пытались разграничить только эмоциональное значение и эмоциональную окраску. А другие, если и противопоставляли стилистическую окраску вообще (включая и функционально-стилевую, и эмоционально-экспрессивную) стилистическому значению, то дифференциальных признаков для такого разграничения указать не смогли.

Более адекватным языковой картине представляется следующее решение этого вопроса. Предлагая различать два понятия, тесно связанных, но не тождественных — стилистическую окраску и стилистическое значение, — мы можем представить их соотношение таким образом: в системе языка языковые единицы (и прежде всего слова) обладают определенной стилистической окраской, а в речи, в определенных текстах, эти слова, взаимодействуя с другими единицами, выполняя определенные установки, т. е. реализуя различные авторские интенции, приобретают определенное стилистическое значение.

Таким образом, в приводившемся примере из пьесы «Вишневый сад» слово шкаф имело нейтральную функционально-стилевую и нейтральную эмоционально-экспрессивную окраску (потому что такую окраску это слово имело в системе средств литературного языка), но в реплике Гаева оно было употреблено в составе риторического обращения и поэтому приобрело эмоционально-экспрессивное значение. Иными словами, стилистическая окраска присуща единицам языка «по природе», а стилистическое значение возникает у них при определенном употреблении. Сходную трактовку находим у Т.Г. Винокур, которая в своей статье «О содержании некоторых стилистических понятий» писала: «…стилистическое значение <...> правомерно было бы определить как единицу узуса» (Винокур 1972: 33).

Проиллюстрируем это положение следующими примерами. Архаизмы принадлежат, как правило, к возвышенной лексике (это их стилистическая окраска в системе языка). Но взаимодействие с определенными языковыми единицами в определенных речевых условиях может привести к тому, что в различных текстах у одного и того же архаического слова возникнет различное стилистическое значение. Так, в обычной ситуации архаизмы (ланиты, очи, чрево, десница, чело и т. п.) используются для создания торжественно-возвышенной эмоционально-экспрессивной окраски речи, как, например, у А.С. Пушкина:

1) Тогда, смирясь в бессильном гневе, ты мстить себе я клятву дал; Носил ее — как мать во чреве Младенца носит.

2) Ужасен он в окрестной мгле! Какая дума на челе! Какая сила в нем сокрыта!

3)В этих случаях эмоционально-экспрессивная окраска всего текста совпадает с эмоционально-экспрессивной окраской, свойственной архаизмам. Но те же архаизмы, с той же возвышенной эмоционально-экспрессивной окраской, свойственной им «по природе», могут использоваться в ином стилистическом значении - как средство выражения сатирически-насмешливого отношения к предмету речи, и в таких случаях архаизмы, взаимодействуя со словами иной стилистической природы, например с разговорными или просторечными, будут вызывать комический эффект. В этом случае они будут приобретать иное стилистическое значение, а именно — средства создания иронического, шутливого тона речи, средства создания комического эффекта. Такое значение приведенные архаизмы имеют, например, в тексте романа А. Толстого «Петр Первый»: Боярин привстал на цыпочки и вытянул губы — ближе подступить мешало чрево.

4)Еще одним примером возникновения различного стилистического значения у одного и того же слова в различных текстах может служить употребление слова фильма (в форме женского рода). В контексте мемуаров артиста М. Жарова это слово в необычной для современного русского литературного языка форме рода служит лишь средством воспроизведения колорита той эпохи, когда кинематограф только зарождался и это слово было заимствовано в форме женского рода:

5) Я только начинал осваиваться с положением статиста в бывшей опере Зимина, когда однажды к нам на «верхотуру», где мы обычно готовились к выходу на сцену и вели бесконечные и бескорыстные разговоры об искусстве, явился какой-то молодой и весьма развязный человек и громко спросил: «Кто желает участвовать в съемках фильмы?» Тогда, в 16-м году, кинокартина так и называлась — «фильма».

6)В ином стилистическом значении — в значении средства создания комического эффекта и выражения «а смешливо-сатирического отношения к оцениваемому фильму — это слово употребляется в критической рецензии на мелодраматическую кинокартину:

С чего начать? Может быть, так: " Она вышвырнула в душную испанскую ночь портсигар с убийственной монограммой " Патрисия — Далилу"?.. Или: «Иллюминированный красавец теплоход пересекал экватор», или: «Желтые птички метались в клетке,... рыдало аргентинское танго»?... Я пересказываю не страшный сон и не дореволюционную «немую фильму», а современную кинокартину производства «Суэвия фильмо Сесарио Гонсалес...» Испания. Проще говоря, фильм «Мое последнее танго», выпущенный недавно на экраны 40 московских кинотеатров...

Очевидно, что и стилистическое значение архаизма как средства создания архаически-возвышенной, торжественной окраски речи (в текстах А.С. Пушкина), и его стилистическое значение как средства создания комического эффекта (в приведенной газетной рецензии) покоятся на одних и тех же его «природных» стилистических свойствах, т. е. на одной и той же присущей им стилистической окраске: но эта окраска взаимодействует в одних случаях с однотипной стилистической окраской остальных единиц контекста, а в других случаях со стилистической окраской иной природы, в результате чего и возникает в тексте, в речи то один, то другой стилистический эффект.

Разграничение понятий стилистическая окраска и стилистическое значение помогает понять закономерности употребления единиц языка в речи.

Так, если какая-то лексическая единица языка обладает определенной функционально-стилевой окраской, т. е. принадлежит к определенной подсистеме литературного языка, то это не значит, что она всегда употребляется только в тех стилях речи, в которых реализуется данный функциональный стиль языка. Например, слова и словосочетания финансы, капитал, основной капитал, оборотный капитал с точки зрения их стилистической окраски могут быть охарактеризованы как книжные, терминологические, т. е. ориентированные на научный функциональный стиль языка; с точки зрения эмоционально-экспрессивной окраски они нейтральны. Следовательно, они принадлежат научному функциональному стилю языка: это их «паспорт», их «постоянная прописка». Сфера их обычного употребления это сфера науки экономики. Но, кроме того, имея книжную функционально-стилевую окраску, они могут употребляться и в сфере административно-правовой деятельности (например, в законодательстве или каких-либо правовых документах, регламентирующих деятельность банков или финансовых органов); наконец, их можно употребить в сфере политико-идеологической общественной деятельности, обслуживаемой газетно-публицистическим стилем (например, в газетной статье, в парламентском выступлении и т.д., посвященных банкам, финансам и т. п.). Ни в одной из этих сфер приведенные слова и словосочетания не будут чужеродными. Но присущая им книжная стилистическая окраска препятствует их нормальному, обычному употреблению в разговорно-обиходном стиле. Здесь они также могут быть употреблены, но уже в шутку, т. е. со специальным стилистическим заданием. Именно так употребляются они в шутливом разговорном высказывании Мои финансы поют романсы (о недостатке денег) и при воспроизведении разговорной речи персонажа в романе И. Ильфа и Е. Петрова (т. е. в стилизованной разговорной речи): «Весь мой капитал, основной, оборотный и запасный, исчисляется пятью рублями», — говорит Остап Бендер в «Золотом теленке».

Таким образом, если слово (или другое какое-либо языковое средство) употребляется в том стиле, к которому оно принадлежит по своей функционально-стилевой окраске, то эта его стилистическая окраска незаметна (как черное пятно на черном фоне), но если оно употребляется в стилистически «чуждом» контексте, то его стилистическая окраска выступает ярче, заметнее (как черное пятно на белом фоне), и в этом случае такое употребление 1) либо нарушает стилистическую норму и тем самым является стилистической ошибкой, 2) либо — при наличии определенного стилистического задания — создает тот или иной стилистический эффект, такое употребление становится специальным приемом и тем самым оно оправданно. (О стилистических приемах см. в Части III. Стилистика речи.)

Говоря о том, что стилистическая окраска свойственна единицам языка «по природе», в системе средств языка, т. е. независимо от контекста, следует подчеркнуть, что речь идет о синхронном состоянии языка, о стилистической окраске языковых единиц современного русского языка. Но, конечно, это не значит, что у слов в процессе развития языка не может измениться стилистическая окраска и появиться новая. Ведь сама природа стилистической окраски такова, что она возникает в слове в результате его длительного употребления в определенных контекстах, в определенных ситуациях общения. Например, слово вояж первоначально, когда оно было заимствовано из французского языка, было стилистически нейтральным и имело номинативное значение «поездка», «путешествие». Эмоционально-экспрессивных коннотаций в нем также не было. Однако уже в советское время, став широко употребительным в газетной речи, оно постепенно приобрело газетно-публицистическую функционально-стилевую окраску и отрицатель но оценочные коннотации, т. е. стало пейоративным; например: Премьер-министр Великобритании совершил очередной вояж: в логово родезийских расистов (из газет 70-х гг.). Так в газетно-публицистической речи возник ряд стилистически противопоставленных синонимов: визит (ср. в стандартном словосочетании дружественный визит) — мелиоративное / поездка — нейтральное / вояж — пейоративное. Другой пример: первоначально прилагательное бордо (например, цвет бордо, платье бордо) было несклоняемым и форма бордовый воспринималась как просторечная, сниженная. С течением времени склоняемое прилагательное, возникшее по аналогии с малиновый, сиреневый и подобными, стало нормативным и стилистически нейтральным.

Разграничивая, не смешивая стилистику языка и стилистику речи, стилистическую окраску и стилистическое значение, важно в то же время видеть и их взаимодействие, их неразрывную связь. Разграничение не следует понимать как противопоставление.

Эту связь легко обнаружить именно при рассмотрении стилистической окраски единиц языка и их стилистического значения в тексте. Как отметила Т. Г.Винокур, стилистическая окраска несет информацию не только о месте языковой единицы в системе языка, но и информацию второго рода — о правилах ее употребления; но этого мало: она дает информацию и третьего рода — опосредованную характеристику самих говорящих. Иллюстрацией к этому положению могут послужить слова и словосочетания получатель, оказать содействие, задействовать, выйти на (кого?), характеризующиеся официально-деловой функционально-стилевой окраской, которая позволяет оценить отбор, производимый говорящим в речи. Мы по-разному будем судить о говорящих, если а) один вообще не употребляет этих слов и словосочетаний (в этом случае мы понимаем, что говорящий далек от сферы административно-правовой общественной деятельности); б) другой употребляет их недифференцированно, в любых речевых ситуациях, причем без всякой стилистической установки на шутку или иронию (например, может сказать в непринужденной, неофициальной обстановке: Знаешь, я тут вышел на Серегу, мы с ним договорились: в воскресенье махнем на лыжах. Ты как, не против?) — (говорящий часто общается в сфере административно-правовой общественной деятельности, владеет официально-деловым стилем языка, но всем богатством стилистических норм литературного языка не владеет, поэтому ошибочно прибегает к языковым средствам с официально-деловой функционально-стилевой окраской и тогда, когда требуется использовать средства с другой функционально-стилевой окраской: в приведенном примере — нейтральные и разговорные); в) третий же употребляет их лишь в официально-деловой речи (говорящий владеет нормой официально-делового стиля и соблюдает эту норму в соответствующих условиях общения); г) а четвертый ~ в деловой речи в соответствии с их стилистической окраской, когда наблюдается стилистическое согласование данных языковых единиц и контекста, а в непринужденной речи — с установкой на комический эффект (говорящий владеет всем богатством средств различных функциональных стилей литературного языка и может умышленно нарушать стилистическую норму, прибегая к этому нарушению как приему, как языковой игре. Выше мы уже упоминали об этой ситуации как такой, где проявляет себя творческая языковая личность; в таком случае можно говорить о высшей степени языковой компетенции говорящего).

Стилистическая окраска прогнозирует наиболее распространенные случаи употребления языковой единицы. Например, опираясь на стилистическую окраску слова идиот, можно выдвинуть предположение, что это слово будет употреблено в сниженной, фамильярной речи как эмоционально окрашенное, пейоративное, а сочетание с подлинным верно - в деловой бумаге (например, в канцелярской записи, удостоверяющей соответствие копии подлинному документу). Но этот прогноз относителен: на функционирование языковых единиц в речи, как было показано во Введении, оказывают влияние самые различные факторы. К их числу относится и цель говорящего, его установка (ее можно назвать стилистическим заданием), в результате чего те же языковые единицы могут быть употреблены в различном стилистическом (контекстном) значении: например, слово идиот — как название социально-философского романа, а с подлинным верно — в названии кинокомедии (пример Т.Г Винокур).

Рассмотрение вопроса о стилистической окраске и стилистическом значении, подводит нас к ряду выводов.

Во-первых, еще раз подчеркнем, что стилистическая окраска характеризует все без исключения языковые единицы (варианты произношения, слова, фразеологизмы, словооборазовательные типы и модели, морфологические формы, синтаксические конструкции), определяя функционально-стилевую принадлежность этих языковых единиц и их эмоционально-экспрессивные коннотации в системе литературного языка.

Во-вторых, при употреблении языковых единиц в речи у них появляется стилистическое значение, которое есть результирующая взаимодействия четырех факторов: а) функционально-стилевой окраски данной единицы, б) ее эмоционально-экспрессивной окраски, в) стилистического задания, г) стилистической окраски других единиц контекста.

В-третьих, стилистическое значение языковой единицы в речи может быть прямой реализацией ее языковой стилистической окраски, когда единица с определенной функционально-стилевой окраской употребляется в таком жанре речи, в котором и реализуется данный функциональный стиль языка (например, предложно-падежное сочетание по истечении срока, имеющее функционально-стилевую окраску официально-делового стиля, употребляется в тексте судебного постановления). Это случай стилистического согласования.

Случаи же стилистического рассогласования возникают или а) при неоправданном, случайном переносе единицы с одной стилистической окраской в контекст с другой стилистической окраской (это ситуация отступления от стилистической нормы, т. е. стилистическая ошибка), или б) при умышленном переносе, при переносе со стилистическим заданием, когда у языковой единицы в речи может возникать определенное стилистическое значение (это ситуация создания специального стилистического приема). При этом или стилистически нейтральная в системе языка единица становится в речи стилистически значимой, или единица приобретает в речи стилистическое значение, не совпадающее с ее языковой стилистической окраской.

Таким образом, различая понятия стилистической окраски и стилистического значения, следует показывать, как они взаимодействуют в узусе. Тем самым, не отождествляя стилистику языка и стилистику речи, не смешивая их, мы, однако, не отрываем их, не противопоставляем их друг другу.