Письмо И. В. Сталина Д. Бедному

12 декабря 1930г.

Т[овари]щу Демьяну Бедному.

Письмо Ваше от 8.ХИ получил. Вам нужен, по-видимому, мой ответ. Что же, извольте.

Прежде всего о некоторых Ваших мелких и мелочных фразах и намеках. Если бы они, эти некрасивые " мелочи", составляли случайный элемент, можно было бы пройти мимо них. Но их так много и они так живо " бьют ключом", что определяют тон всего Вашего письма. А тон, как известно, делает музыку.

Вы расцениваете решение [Секретариата]* ЦК, как " петлю", как признак того, что " пришел час моей (т. е. Вашей) катастрофы". Почему, на каком основании? Как назвать коммуниста, который, вместо того, чтобы вдуматься в существо решения [исполнительного органа] ЦК и исправить свои ошиб­ки, третирует это решение, как " петлю"?

Десятки раз хвалил Вас ЦК, когда надо было хвалить. Десятки раз ог­раждал Вас ЦК (не без некоторой натяжки!) от нападок отдельных групп и товарищей из нашей партии. Десятки поэтов и писателей одергивал ЦК, когда они допускали отдельные ошибки. Вы все это считали нормальным и понятным. А вот, когда ЦК оказался вынужденным подвергнуть критике Ваши ошибки, Вы вдруг зафыркали и стали кричать о " петле". [Почему], на каком основании? Может быть, ЦК не имеет права критиковать Ваши ошиб­ки? Может быть, решение ЦК не обязательно для Вас? Может быть, Ваши стихотворения выше всякой критики? Не находите ли, что Вы заразились некеторой неприятной болезнью, называемой зазнайством? Побольше скромности, т. Демьян.

[Вы противопоставляете т. Ярославского мне (почему-то мне, а не Сек­ретариату ЦК), хотя из Вашего письма видно, что т. Ярославский сомне­вался в необходимости напечатания первой части фельетона " Без поща­ды", и лишь поддавшись воздействию Вашего " огорченного лица" - дал согласие на напечатание. Но это не все. Вы противопоставляете далее т. Молотова мне, уверяя, что он не нашел ничего ошибочного в Вашем фель­етоне " Слезай с печки" и даже " расхвалил его до крайности". Во-первых, позвольте усомниться в правдивости Вашего сообщения насчет т. Моло­това. Я имею все основания верить т. Молотову больше, чем Вам. Во-вто­рых, не странно ли, что Вы ничего не говорите в своем письме об отноше­нии т. Молотова к Вашему фельетону " Без пощады"? А затем, какой смысл может иметь Ваша попытка противопоставить т. Молотова мне? Только один смысл: намекнуть, что решение Секретариата ЦК есть на самом деле не решение этого последнего, а личное мнение Сталина, который, очевид-

но, выдает свое личное мнение за решение Секретариата ЦК. Но это уж слишком, т. Демьян. Это просто нечистоплотно. Неужели нужно еще спе­циально оговориться, что постановление Секретариата ЦК " Об ошибках в фельетонах Д.Бедного " Слезай с печки" и " Без пощады" принято всеми голосами наличных членов Секретариата (Сталин, Молотов, Каганович), т.е. единогласно? Да разве могло быть иначе? Я вспоминаю теперь, как Вы несколько месяцев назад сказали мне по телефону: " оказывается между Сталиным и Молотовым имеются разногласия. Молотов подкапывается под Сталина" и т. п. Вы должны помнить, что я грубо оборвал Вас тогда и про­сил не заниматься сплетнями. Я воспринял тогда эту Вашу " штучку", как неприятный эпизод. Теперь я вижу, что у Вас был расчетец - поиграть на мнимых разногласиях и нажить на этом некий профит. Побольше чистоп­лотности, т. Демьян...

" Теперь я засел, - пишете Вы, - тоже за ответ, но во время писания пришел к твердому убеждению, что его не напечатают или же, напечатав, начнут продолжать ту политику по отношению ко мне*, которая только со­гнет еще больше мою кривую и приблизит мою роковую катастрофически конченную точку. Может быть, в самом деле, нельзя быть крупным рус­ским поэтом, не оборвав свой путь катастрофически".

Итак, существует, значит, какая-то особая политика по отношению к Де­мьяну Бедному. Что это за политика, в чем она состоит? Она, эта политика, состоит, оказывается, в том, чтобы заставить " крупных русских поэтов" " оборвать свой путь катастрофически". Существует, как известно, " новая" (совсем " новая"!) троцкистская " теория", которая утверждает, что в Совет­ской России реальна лишь грязь, реальна лишь " Перерва". Видимо, эту " теорию" пытаетесь Вы теперь применить к политике ЦК в отношении " круп­ных русских поэтов". Такова мера Вашего " доверия" к ЦК. Я не думаю, что Вы способны, даже находясь в состоянии истерики, договориться до таких антипартийных гнусностей. Недаром, читая Ваше письмо, я вспомнил Со-сновского...

Но довольно о " мелочах" и мелочных " выходках". Их, этих " мелочей", такая прорва в Вашем письме (" придирчивый читатель", " информирован­ный Авербах" и т.п. прелести), и так они похожи друг на друга, что не стоит больше распространяться о них. Перейдем к существу дела.]

В чем существо Ваших ошибок? Оно состоит в том, что критика обяза­тельная и нужная, развитая Вами вначале довольно метко и умело, увлек­ла Вас сверх меры и, увлекши Вас, стала перерастать в Ваших произведе­ниях в клевету на СССР, на его прошлое, на его настоящее. Таковы Ваши " Слезай с печки" и " Без пощады". Такова Ваша " Перерва", которую прочи­тал сегодня по совету т. Молотова.

Вы говорите, что т. Молотов хвалил фельетон " Слезай с печки". Очень может быть. Я хвалил этот фельетон, может быть, не меньше, чем т. Моло­тов, так как там (как и в других фельетонах) имеется ряд великолепных мест, бьющих прямо в цель. Но там есть еще ложка такого дегтя, котооый

портит всю картину и превращает ее в сплошную " Перерву". Вот в чем вопрос и вот что делает музыку в этих фельетонах.

Судите сами.

Весь мир признает теперь, что центр революционного движения пере­местился из Западной Европы в Россию. Революционеры всех стран с на­деждой смотрят на СССР как на очаг освободительной борьбы трудящихся всего мира, признавая в нем единственное свое отечество. Революцион­ные рабочие всех стран единодушно рукоплещут советскому рабочему клас­су и, прежде всего, русскому рабочему классу, авангарду советских рабо­чих как признанному своему вождю, проводящему самую революционную и самую активную политику, какую когда-либо мечтали проводить проле­тарии других стран. Руководители революционных рабочих всех стран с жадностью изучают поучительнейшую историю рабочего класса России, его прошлое, прошлое России, зная, что кроме России реакционной су­ществовала еще Россия революционная, Россия Радищевых и Черны­шевских, Желябовых и Ульяновых, Халтуриных и Алексеевых. Все это все­ляет (не может не вселять!) в сердца русских рабочих чувство революци­онной национальной гордости, способное двигать горами, способное тво­рить чудеса.

А Вы? Вместо того, чтобы осмыслить этот величайший в истории рево­люции процесс и подняться на высоту задач певца передового пролета­риата, ушли куда-то в лощину и, запутавшись между скучнейшими цитата­ми из сочинений Карамзина и не менее скучными изречениями из " Домо­строя", стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представ­ляла сосуд мерзости и запустения, что нынешняя Россия представляет сплошную " Перерву", что " лень" и стремление " сидеть на печке" является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и русских рабо­чих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими. И это называется у Вас большевистской критикой! Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, [а клевета на наш народ], развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, раз­венчание русского пролетариата.

И вы хотите после этого, чтобы ЦК молчал! За кого Вы принимаете наш ЦК?

И Вы хотите, чтобы я молчал из-за того, что Вы, оказывается, питаете ко мне " биографическую нежность"! Как Вы наивны и до чего Вы мало знаете большевиков.

Может быть, Вы, как человек " грамотный", не откажетесь выслушать сле­дующие слова Ленина:

" Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство на­циональной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы (т. е. ⁹/ю ее населения) поднять до сознательной жизни демократов и социалистов. Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету и изде­вательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворя­не и капиталисты. Мы гордимся тем, что насилия вызывали отпор из на-

шей Среды, из Среды великоруссов, что эта Среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом, начал свергать попа и помещика. Мы помним, как полвека тому назад ве­ликорусский демократ Чернышевский, отдавая свою жизнь делу револю­ции, сказал: " Жалкая нация, нация рабов, сверху донизу - все рабы". От­кровенные и прикровенные рабы - великороссы (рабы по отношению к царской монархии) не любят вспоминать эти слова. А, по нашему, это были слова настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсут­ствия революционности в массах великорусского населения. Тогда ее не было. Теперь ее мало, но она уже есть. Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация тоже создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и за социализм, а не только великие погромы, ряды виселиц, застенки, великие голодовки и великое раболепство перед попами, царя­ми, помещиками, капиталистами" (см. Ленина " О национальной] гордости великороссов").

Вот как умел говорить Ленин, величайший интернационалист в мире, о национальной гордости великороссов. А говорил он так потому, что он знал, что: " Интерес (не по холопски понятый) национальной гордости ве­ликороссов совпадает с социалистическим интересом великорусских (и всех иных) пролетариев" (см. там же).

Вот она, ясная и смелая " программа" Ленина. Она, эта " программа", вполне понятна и естественна для революционеров, кровно связанных с рабочим классом, с народными массами.

Она непонятна и не естественна для выродков типа Лелевича, которые не связаны и не могут быть связаны с рабочим классом, с народными массами.

Возможно ли примирить эту революционную " программу" Ленина с той нездоровой тенденцией, которая проводится в Ваших последних фель­етонах?

[Ясно], что невозможно. Невозможно, так как между ними нет ничего общего.

Вот в чем дело и вот, чего Вы не хотите понять. Значит, надо Вам по­ворачивать на старую, ленинскую дорогу, несмотря ни на что. [Других пу­тей нет.]

В этом суть, а не в пустых ламентациях перетрусившего интеллигента, с перепугу болтающего о том, что Демьяна хотят якобы " изолировать", что Демьяна " не будут больше печатать" и т. п. [Понятно?

Вы требовали от меня ясности. Надеюсь, что я дал Вам достаточно яс­ный ответ.]

И.Сталин