Близость

Сталкиваемся ли мы лицом к лицу, в симметричной связи – объект, противостоящий объекту, один выталкивает другой? Совсем наоборот. Здесь, где есть я, нет лица, нет ни частицы чего-либо, что могло бы держать тебя на расстоянии, противостоять твоему вторжению. Нравится ли мне это или нет, я так широко открыт тебе, что твоё лицо – моё, и другого у меня нет.

Эта абсолютная близость, бесконечно глубокая и полная, доставляющая огромное удовольствие – если у меня хватает смирения и мужества заметить её. Главное – осознание. Я всецело сознаю совершенство того, как ты даешь мне своё лицо и как я принимаю его.

Практическое отличие, которое это открытие придаёт твоим отношениям, огромно. Фактически, в конечном счёте, ты никак не связан с другим – ты и есть он.

НАУКА

Духовность, отрицающая общепризнанные находки современной науки на любых планах или отказывающаяся воспринимать их всерьёз и охотно принять к сведению, – это жалкое и отжившее свой век подобие духовности.

И наоборот, духовность, ощущающая в этих находках богатое, ценное и по-настоящему божественное откровение нашего времени и для нашего времени, нечто, что может помочь исправить наше незавидное положение, полна жизни.

Допуская, что наша современная наука обоснованна и до известной степени незаменима, я, тем не менее, утверждаю, что древняя мудрость зашла гораздо дальше, чем она в действительности более научна и разумна, чем когда-либо могла быть известная нам наука, которая фактически является её практическим и теоретическим дополнением.

Другими словами, я настаиваю, что западная объективная наука – лишь половина реальной науки (где другая половина – наука Субъекта, или Первого Лица) и что у нас неприятности, потому что мы принимаем её за целоё.

СИЛЫ

Нет ни судьбы, ни факторов, ни сил вне Первого Лица, которое есть я, действовавших против меня. Даже «отвратительнейшее» из того, что случилось со мной как с третьим лицом, на самом деле – моё глубокое намерение как Первого Лица.

Поэтому я говорю ДА! жизни, и это и есть истинное лекарство.

СТРАХ

Это всегда кто-то другой, кого я боюсь и ненавижу, кому завидую и кого планирую уничтожить. Докажи мне, что существует план, на котором я есть ты и ты есть я, – и все аспекты нашего взаимного отчуждения исчезнут.

Здесь я наслаждаюсь твоим лицом как своим. Здесь я обладаю тобой как объектом и являюсь тобой как субъект, и так я перенимаю как твою внешность, так и твою реальность. Что может быть интимнее этой двойной близости?

Как я могу бояться тебя, который есть я сам?

Не удивительно, что главный Опыт отвергается так бесцеремонно, никого не привлекает и не внушает доверия: под поверхностью мы все жутко боимся своей Пустоты. Пока не начнёт проявляться её неистощимая и захватывающая дух благоприятность, она кажется не только бессмысленной, но и губительной, простым уничтожением.

Однако бояться не так уж плохо, при условии что от всех опасностей, стрессов и страхов мы укрываемся в одном прибежище – в этой несравненной Безопасности, в Месте, или Не-месте, в котором мы были всегда.

50 ПОТЕРЯТЬ ВСЁ ― ПРИОБРЕСТИ ВСЁ

Мои мировые колёса не могут ни существовать, ни крутиться без этой недвижимой оси. В моём мировом теле нет органа, хотя бы вполовину столь же живого, как это субвитальное и субфизическое сердце сердец. Центральная пустота – это одновременно ключ, замочная скважина и дверь – ключ от Королевства, замочная скважина, ведущая в Страну Чудес, ушко иглы, которое есть врата Небес.

Через эту Точку входа я – во всём мире и весь мир – во мне. И если, войдя внутрь, я способен на многое, то это потому что способность означает пространство. Если я мыслящий тростник, то это потому что, подобно тростину, я полый внутри. Мыслю – следовательно, НЕ существую. И здравый смысл, вечно пытающийся спасти для меня какой-то жалкий скарб, лишь нарушает условия универсальной страховой политики, согласно которой тем, кто потерял всё, полагается неограниченная компенсация.