Своеобразие творчества Д.В. Давыдова

Поэзия Дениса Давыдова отличается самобытностью и оригинальностью. А.С. Пушкин, высоко ценивший талант поэта, называл его среди своих учителей.

«Я не поэт, а партизан, казак / Я иногда бывал на Пинде, но наскоком» - писал о себе Давыдов («Ответ», 1826). Так начинает формироваться миф о том, что поэзия Давыдова – это всего лишь одна из сторон бурной жизни бесшабашного гусара, который сочиняет стихи как бы между прочим: в перерыве между сражениями, на биваке, во время дружеских пирушек. Эта легенда подкреплялась и поэтами-современниками: А.С. Пушкин, Е.А. Баратынский, П.А. Вяземский и многие другие обращались к Д.Давыдову с поэтическими посланиями, адресованными прежде всего лихому рубаке-гусару, а только затем – поэту.

Творчество Дениса Давыдова не исчерпывается только «гусарской» лирикой, он пробовал свои силы в разных жанрах, но наибольших успехов он достиг в жанрах послания, элегии, песни, романса. Да собственно «гусарская» лирика Давыдова не одномерна, она представляет собой реализацию целого комплекса тем: это и тема верности воинскому братству, дружбе, тема войны и человека на войне, тема житейских радостей и удовольствий.

Жанр послания привлекает Д. Давыдова прежде всего тем, что он позволяет совмещать различные стороны жизни человека: от самых высоких до самых обыденных, бытовых. Ситуация дружеской беседы, которую предполагает жанр послания, утверждает право человека на внутреннюю не­зависимость, веселье и счастье. Так, в послании «Бурцову» (1804) лирический герой Давыдова – лихой гусар, который веселится вместе со своими боевыми друзьями, наполняет «обширны чаши / В шуме радостных речей», с напускной бравадой говорит о своих прошлых и будущих подвигах. Но все это нарочитое гусарство – внешнее, на самом деле лирический герой Давыдова – человек горячо и искренне любящий свое Отечество, готовый в любой момент встать на его защиту. Его способность веселиться, радоваться каждому мгновению бытия только подчеркивает его способность полностью отдаться упоению боем:

… Но чу! гулять не время!

К коням, брат, и ногу в стремя,

Саблю вон – и в сечу! Вот

Пир иной нам Бог дает,

Пир задорней, удалее,

И шумней, и веселее…

Ну-тка, кивер набекрень,

И – ура! Счастливый день.

В стихотворении «Гусарская исповедь» (1832) лирический герой Давыдова вновь отдает дань шумным гусарским забавам: «Люблю разгульный шум, умов, речей пожар / И громогласные шампанского оттычки», но суть истинного гусарства для Давыдова заключается не столько во внешних проявлениях молодечества, сколько в феномене гусарского братства: «И я спешу в мою гусарскую семью», в семью, где каждый может быть самим собой. Если в свете, где «тело и душа под прессом, / Где спесь да подлости, вельможа да холоп», человек обречен держать свою «откровенность в кандалах», то гусарское братство обеспечивает каждому столь необходимую каждому человеку внутреннюю свободу: «Роскошествуй, веселая толпа, / В живом и братском своеволье».

Еще один излюбленный жанр Давыдова – жанр песни – позволил поэту как нельзя более точно передать дух гусарской жизни. Вероятно, поэтому кредо поэта-гусара наиболее четко сформулировано в «Песне» (1815):

Я люблю кровавый бой,

Я рожден для службы царской!

Сабля, водка, конь гусарской,

С вами век мне золотой!

Лирический герой Давыдова не может представить себе спокойную жизнь и «конец под балдахином», его жизнь и смерть «средь мечей», где человек не думает о смерти, все его мысли подчинены одной цели – послужить «нашей матушке России».

При описании жизни гусара поэт прибегает к просторечиям, использует военный жаргон. Несомненным новатором Давыдов выступил при создании картин военного быта, шумного удалого офицерского досуга.

Герой Давыдова - прямой и искренний человек, верный в дружбе. Он способен любить искренне и самозабвенно. Любовная лирика Д. Давыдова наиболее ярко представлено в жанре элегии. Лирический герой страдает от неразделенного чувства, от рев­ности, от разлуки с любимой, которая кажется ему совершенством, почти богиней. Он готов служить ей, даже не надеясь на взаимное чувство. Лихой герой превращается в робкого, трепетного влюбленного: «Не надо ничего - / Ни рая, ни земли! Мой рай найду с тобою!»

Замечательным образцом любовной лирики Давыдова по праву считается стихотворение «Романс» (1834), в котором поэт вспоминает о своей возлюбленной, чувство к которой он пронес через всю свою жизнь:

Не повторяй мне имя той,

Которой память – мука жизни,

Как на чужбине песнь отчизны

Изгнаннику земли родной.

Особое место в творчестве Давыдова занимает историческая элегия «Бородинское поле» (1829), в которой поэт раскрывает новую грань своего таланта, представая перед читателем как человек, умудренный опытом, способный к глубоким философским размышлениям о мире и о себе. Вечно живущая в сознании Давыдова память о подвиге русского народа на Бородинском поле позволяет ему обрести особый ракурс видения современности. Лирический герой с глубокой печалью замечает, что все то, что придавало смысл его жизни – гусарское братство, ратные подвиги во славу Родины, великие победы русского оружия – уходят в прошлое, они не востребованы в современном мире: «Мой меч из рук моих упал. Мою судьбу / Попрали сильные». Скорбью проникнуты заключительные строки элегии, лирический герой завидует судьбе павших на Бородинском поле, не познавших разочарований, не испытавших горечи забвения.

Денис Давыдов известен и как прозаик, оставивший интереснейшие воспоминания о встрече с Наполеоном, о героях Отечественной войны 1812 года, о партизанском движении. Труды Давыдова, посвященные проблемам стратегии и тактики партизанской войны, не утратили своей значимости до настоящего времени.