Александр Пыжиков 15 страница

После реорганизации структуры партийных органов Н. С. Хрущев во всех своих выступлениях разъяснял ее важность и целесообразность. В ответах на вопросы корреспондента итальянской газеты «Джорно» советский руководитель так обосновывал необходимость организационной перестройки: «Представьте себе юношу, который быстро растет, набирается сил буквально по дням. Да разве у отца с матерью мало с ним хлопот, то пиджак разошелся по швам, то еще что-то произошло. Но ведь наш юноша от этого не перестает быть здоровым — напротив, он раздается в плечах и становится сильным мужчиной и поэтому требует больше продуктов питания»[487]. В этом образном представлении сущности перестройки прослеживается поиск путей совершенствования организационных форм социализма. Эта мысль раскрывается академиком Академии наук СССР П. Н. Федосеевым в статье «Творческое решение проблем хозяйственного строительства», которая была посвящена характеристике принципа социализма, действие которого, по его мнению, распространяется не только на производство, но и на управление народным хозяйством, что открывает огромные возможности. По утверждению академика, построение партийных организаций по производственному принципу приведет к активизации их деятельности. Придерживающихся другой точки зрения он относил к догматикам, неспособным понять новое[488].

Аргументация в пользу реорганизации партийных органов после ноябрьского (1962 г.) пленума ЦК КПСС приобретала новые штрихи. Перестройка партийных и советских органов по производственному принципу стала напрямую связываться с преодолением последствий сталинского «культа личности». В редакционной статье журнала «Коммунист» указывалось: «Партия решительно поломала многие устаревшие формы ведомственно-демократического подхода к делу, сложившиеся в период культа личности Сталина, отбросила в сторону антимарксистскую группу, пытавшуюся сохранить чуждые социалистическому строю порочные методы руководства»[489]. Еще дальше в этом направлении пошел Д. Чесноков, который в статье «Ноябрьский Пленум ЦК КПСС и вопросы государственного строительства» объявил, что на протяжении многих столетий структура всех эксплуататорских государств складывалась в соответствии с территориальным принципом, а в наиболее развитом эксплуататорском обществе — буржуазном — территориальный принцип получает широкое развитие, поскольку государству, построенному таким образом, легче управлять, властвовать над народом»[490]. Эти рассуждения как бы оправдывали перестройку применительно к социалистическому обществу.

Подобная тональность была характерна и для сообщений о практической реализации задуманной перестройки. На протяжении 1963—1964 годов страницы газет заполнялись корреспонденциями, репортажами, обзорами о ценном опыте. Зачастую их авторами выступали партийные работники. Первый секретарь Краснодарского райкома КПСС Воробьев писал: «Было ясно, что развитие сельского хозяйства тормозило отсутствие со стороны бывшего крайкома КПСС, многих райкомов партии конкретного руководства колхозами и совхозами. Старая структура партийного аппарата как бы связывала руки, не давала вникать во все детали производства, но теперь, в новых условиях, все изменилось и хотя не сразу… складывается новый стиль работы, новые методы руководства, тем не менее ясно, что перестройка уже дает положительные результаты»[491].

Обобщая множество подобных выступлений, передовая «Правды», посвященная годовщине ноябрьского пленума ЦК, делала вывод: «Жизнь полностью подтверждает правильность ленинского курса партии, ее Центрального Комитета. Перестройка партийного руководства народным хозяйством, создание четкой и стройной системы хозяйственного управления снизу доверху положительно сказываются на успешном выполнении семилетнего плана»[492].

На деле же практика партийных организаций после их разделения на промышленные и сельские подводила к совершенно противоположным выводам. Отрицательные стороны реорганизации стали проявляться сразу же после ее введения. Во многом они были обусловлены тем, что в основу формирования и утверждения структуры обкомов, создания партийных комитетов был положен объем производства валовой продукции, так называемый вал, количество гектаров сельскохозяйственных угодий. Именно с помощью этих цифр происходила оценка всей сложной многогранной организаторской работы. И закономерно, что организационная перестройка, проведенная на такой базе в предельно сжатые сроки, привела к неразберихе и трудностям.

Об этом свидетельствуют многочисленные примеры. Партийные и комсомольские организации кондитерской фабрики им. К. Маркса г. Киева входили в областные промышленные организации КПСС и ВЛКСМ, а профсоюзная организация подчинялась Киевскому сельскому облпрофсоюзу, работу которого направлял сельский обком партии. Партийная организация кулинарной фабрики находилась на учете в Московском райкоме партии г. Киева, а в административном отношении это предприятие на правах цеха относилось к Дарницкому мясокомбинату, профорганизация которого состояла на учете в Киевском сельском обкоме[493].

Дело доходило до курьезов. В Винницкой области партийные организации мясокомбината, молокозавода, консервного комбината подчинялись парткому промышленно-производственного управления. В то же время партком никакого влияния не имел на городской транспорт, электроснабжение, торговлю, газ и прочие службы, от которых зависела работа этих предприятий. В свою очередь горком не имел никакого отношения к деятельности данных предприятий, от которых зависел бюджет города, снабжение горожан жизненно важными видами мясо-молочных продуктов[494].

Сюда еще надо добавить то отрицательное значение, которое имела практика выделения из состава сельских регионов так называемых промышленных зон, закрепление предприятий на селе за горкомами, в результате чего предприятия, переданные в ведение промышленно-производственных парткомов, оказались разбросанными по нескольким районам, значительно удаленным от партийных комитетов. На территории Папского района Узбекистана находились поселки, где имелась промышленность, в силу чего они были отнесены к Кокандскому горкому, находившемуся от них на расстоянии 90 километров[495].

Новая структура партийных органов порождала серьезные трудности в народном хозяйстве. Поэтому, естественно, уже через некоторое время после перестройки промышленные и сельские обкомы партии вынуждены были искать пути и формы совместной работы, проводить в жизнь совместные мероприятия, принимать совместные решения там, где речь шла о конкретных вопросах развития народного хозяйства или культуры. В этой связи характерен пример бюро Днепропетровского промышленного обкома компартии Украины, рассмотревшего вопрос «О неудовлетворительном строительстве оросительной системы трестов " Днепрострой" [496]. В принятом постановлении содержалась просьба к Днепропетровскому сельскому обкому о принятии мер по улучшению работы подведомственных ему организаций, предлагался ряд конкретных предложений относительно сотрудничества в решении этого вопроса.

Наряду со стремлением к совместным действиям в новой структуре парторганов зачастую возникали серьезные проблемы во взаимоотношениях. Появлялся антагонизм и даже вражда промышленных и сельских обкомов, управлений совнархоза и колхозных управлений, колхозов и предприятий[497]. Все это еще больше усиливало существующую между ними разобщенность, приводило к невозможности решать многие вопросы хозяйственного строительства. В одном из районов Алма-Аты уборкой урожая картофеля с площади в три тысячи гектаров для жителей города занимались два обкома партии, четыре райкома и сельхозотдел ЦК КП Казахстана, но вопрос об оказании помощи в сборе овощей до конца решен не был[498].

Серьезные нарекания вызывала и практика специальных органов — бюро по руководству промышленностью и бюро по руководству сельским хозяйством, образованных при ЦК компартий союзных республик, крайкомах, обкомах и райкомах партии. Деятельность этих органов, их общих президиумов и бюро плохо координировалась. Общие бюро планировали для рассмотрения одни темы, отраслевые — другие. Многие вопросы, касающиеся промышленности и сельского хозяйства, обсуждались на общих бюро, минуя отраслевые. В Мордовском обкоме партии только пятая часть вопросов сельскохозяйственного характера поступала в общее бюро обкома, предварительно разрабатываясь в бюро по руководству сельским хозяйством. Бюро по сельскому хозяйству ЦК КП Молдавии за полтора-два года вообще не внесло в президиум ЦК ни одного значительного вопроса. Некоторые отраслевые бюро брали на себя несвойственные им функции, принимали совместные постановления с облисполкомами, советами министров республик[499].

Исследованные материалы свидетельствуют, что созданная сверху донизу структура партийного руководства народным хозяйством по производственному принципу не могла работать, была не в состоянии обеспечить его динамичное развитие. Ее функционирование порождало новые отрицательные моменты, приводило к возникновению дополнительных проблем. Среди наиболее плачевных из них можно назвать усиление различного рода бюрократических издержек, что было вызвано образованием большого количества органов, дублирующих друг друга.

Разделение партийных, советских и других организаций, по крайней мере, вдвое увеличило число всевозможных заседаний и собраний. Руководящие работники, специалисты были вынуждены много времени тратить на составление отчетов, докладов и согласование вопросов хозяйственного и культурного строительства в двух или нескольких инстанциях. Создавалась ситуация, когда на территории одной области принимались постановления как промышленных, так и сельских облисполкомов.

Особенно большие трудности испытывали работники областных организаций и управлений, которые подчинялись и промышленным, и сельским, партийным и советским органам. Областные управления связи, торговли, народного образования, здравоохранения, административные органы и др. ежедневно получали дублирующие постановления и распоряжения по одним и тем же вопросам из четырех адресов: промышленных обкома и облисполкома, сельских обкома и облисполкома. Вместо своей непосредственной работы руководители и специалисты этих органов были вынуждены многие часы просиживать на заседаниях и собраниях, которые нередко проходили в одно и то же время[500]. После перестройки произошло разрастание управленческого аппарата. В Самаркандской области до реорганизации существовало одно управление культуры, расходы на содержание его управленческого аппарата составляли 38, 5 тыс. рублей, а после перестройки стало два управления, расходы на них достигли 64 тыс. рублей[501].

В г. Денау Узбекской ССР после перестройки стали существовать производственные управления, горисполкомы, райисполкомы, парткомы производственного управления, промышленно-производственный партком[502]. Естественно, что при таком обилии различных органов трудно было разобраться, куда надо обращаться в случае необходимости. Создавались серьезные трудности в решении гражданских дел, увеличивался поток жалоб и заявлений людей, усиливалась волокита в их рассмотрении, люди испытывали большие неудобства, возмущались. В одном из писем прямо предлагалось покончить с «двоевластием» на местах [503].

Другим негативным следствием разделения партийных органов по производственному принципу стало значительное увеличение среди партийных работников разных уровней удельного веса специалистов народного хозяйства, имеющих, как правило, техническое или сельскохозяйственное образование. Такой подход к формированию кадрового корпуса КПСС проводился в жизнь прежде всего самим Н. С. Хрущевым. Раскрывая его целесообразность, он указывал: «Партийные работники, организаторы в нынешних условиях должны знать не только идеи и Программу, но и конкретно знать свое дело, свою отрасль производства, квалифицированно руководить хозяйством… надо обучать людей, которые выдвинуты…»[504]

Именно широким выдвижением в состав кадровых первичных работников специалистов народного хозяйства характеризуются 1962—1964 годы. Эта тенденция зафиксирована в данных по Российской Федерации. В республике из 84 первых и вторых секретарей промышленных областных и краевых комитетов компартии 82 являлись специалистами промышленности, из того же числа первых и вторых секретарей сельских обкомов и крайкомов агрономов, зоотехников, инженеров-механизаторов насчитывалось 67 человек[505]. В Кемеровском обкоме КПСС из 68 ответственных работников парткомов предприятий и строек было более 50 инженеров и техников[506]. Последствием такой политики стал технократический подход, превалирование хозяйственно-административных функций над политическими методами работы.

В контексте осуществления политики разделения партийных и советских органов по производственному принципу Н. С. Хрущевым были предприняты попытки проведения дальнейших нововведений, исходя исключительно из собственных представлений об их целесообразности. Эти зигзаги политической линии первого секретаря ЦК КПСС вызывали раздражение аппарата, увеличивали недовольство, способствовали углублению конфликта с главой партии и правительства. Именно такие настроения породила попытка первого секретаря Целинного крайкома Компартии Казахстана Т. И. Соколова при прямой поддержке Хрущева добиться создания и утверждения Целинного края в качестве 16-й республики в составе СССР. Краю, имеющему сугубо сельскохозяйственную направленность, стала оказываться значительная материально-техническая помощь. За неполные три года в регион было направлено огромное количество техники — тракторов, комбайнов, плугов, сеялок, прибыли десятки тысяч механизаторов. В результате этого в крае было поднято более 19 миллионов гектаров земли, созданы сотни совхозов[507].

В этих условиях первый секретарь крайкома КПСС начал проводить линию на обособление края от Казахской республики. В своих выступлениях он прямо говорил о стремлении преобразовать край в союзную республику, добиваясь предоставления крайисполкому прав совета министров, утверждения заведующих отделами крайисполкома в качестве министров. Эту политику приветствовал и поддерживал Хрущев. В ответ на жалобы первого секретаря ЦК КП Казахстана Юсупова и второго секретаря Соломенцева на действия Соколова Хрущев с удивлением говорил: «Мне не совсем понятно, почему республиканская организация не гордится и не радуется тому, что Целинный край перевели на особую " красную строку". Вместо того, чтобы радоваться, некоторые товарищи проявляют какую-то обиду, почему Целинный край идет отдельной строкой, почему он должен снабжаться по линии Москвы»[508].

Однако от этой идеи пришлось отказаться и прежде всего в силу того, что, несмотря на значительную помощь, край не только не дал ощутимой отдачи, а наоборот, понес большие убытки. Если в 1958 году совхозы края нанесли государству убытков на 75 миллионов рублей, то в 1962 году уже 223 миллиона, из 670 совхозов только 101 закончил год с прибылью. Сократился и сбор урожая: в 1959 году государству было сдано 749 миллионов пудов хлеба, а в 1962 году только 318 миллионов, за три года Целинный край недопоставил 860 миллионов пудов зерна. Не оправдал оказанного ему доверия и сам первый секретарь Целинного крайкома, которого обвиняли в систематическом пьянстве[509]. Находясь под постоянным давлением руководства Казахстана и его покровителей в Москве, Хрущев согласился с освобождением Соколова от занимаемой должности, но, несомненно, этот эпизод не мог не сказаться на усилении негативного отношения руководящих слоев аппарата к главе партии и государства.

Наиболее резкий протест партийных работников вызвало очередное новшество, связанное с изменением традиционно сложившегося понимания функционирования партийных комитетов. Свое отношение к этой проблеме Н. С. Хрущев изложил в записке, которая оказалась последней из подготовленных им в период 1962—1964 годов. Ее суть сводилась к тому, что партийные комитеты не должны были вмешиваться в вопросы хозяйственного строительства, им предлагали сосредоточиться исключительно на политпросветительской работе. В записке осуждалась практика вмешательства в дела совхозов и колхозов, за что предусматривалось даже привлечение к уголовной ответственности[510]. Все это получило осуждение членов Президиума ЦК, многих руководителей, и еще более усугубило существующую путаницу во взаимоотношении многочисленных партийных, советских и хозяйственных структур.

Записка Хрущева фактически дала повод отдельным хозяйственным руководителям относить ответственность за недостатки и провалы в работе на то, что партийный аппарат вмешивается в хозяйственные дела и мешает работе. Особенно в невыгодном положении оказались бюро парткомов. С одной стороны, Центральный Комитет, обкомы и крайкомы продолжали требовать выполнения планов, заданий, графиков, а с другой — тут же критиковали за вмешательство в хозяйственные дела. Бюро парткомов приходилось зачастую принимать такие постановления, чтобы им не могли предъявить претензии относительно вмешательства в вопросы развития промышленности и сельского хозяйства. Фактически об этом шла речь на заседании бюро, но в протокол это не заносилось[511]. Естественно, такое положение не могло оставаться долгое время.

Таким образом, в 1962—1964 годах политика, связанная с осуществлением грандиозной перестройки партийных, советских органов по производственному принципу, привела к дестабилизации управленческих структур, показала несостоятельность попыток реформировать советское общество мерами организационного порядка. Реорганизацию 1962—1964 годов и ее последствия можно рассматривать как одну из непосредственных причин смещения Н. С. Хрущева с поста руководителя партии и правительства.

В целом разделение партийных органов, органов советской власти, общественных организаций на промышленные и сельские, кроме усложнения общественно-политической системы, системы государственного управления, ничего положительного не дало. Поэтому уже через два года пленум ЦК КПСС того же созыва, в том же составе признал целесообразным вернуться к принципу построения партийных организаций и их руководящих органов по территориально-производственному принципу, который содержался в Уставе КПСС, принятом XXII съездом партии. Были восстановлены единые областные, краевые партийные организации, объединяющие коммунистов по территории безотносительно их работы в промышленности или сельском хозяйстве. Восстанавливались и райкомы партии[512].

Работа ноябрьского (1964 г.) пленума ЦК КПСС в периодической печати не освещалась. С докладом выступил секретарь ЦК КПСС Н. В. Подгорный. Он отметил, что «принятые в 1962 году решения шли в разрез с требованиями Устава КПСС, но мы подчинились и провели это разделение в жизнь, так как, казалось, создана снизу доверху стройная система партийных органов по производственному принципу, это могло в какой-то степени подкупить. Однако все это не явилось результатом глубокого изучения вопроса, а следствием субъективизма и поспешности, это было " новшество", которое никакой пользы не принесло»[513].

В докладе на пленуме было приведено письмо коммуниста Середовича: «Нашу Хмельницкую область разделили на промышленную и сельскую. А зачем, спрашивается? Ведь промышленности у нас как кот наплакал: из 1650 тысяч населения под власть промышленного исполкома могли передать лишь 200 тысяч, а штаты его почти не уступают сельскому, в нем имеются такие же отделы и управления, оклады начальников, хотя делать им совершенно нечего и они не знают как убить время. Сами посудите: из 90 тысяч инженеров на промышленный облисполком приходится лишь десятая часть, из 1400 школ в подчинении промышленного облоно 65, из 2500 клубов и киноустановок на управление культуры промышленного облисполкома приходится около 80. А сколько никому не нужных споров часто возникает в работе, как тяжело простому человеку отыскать нужные ему учреждения»[514].

На ноябрьском (1964 г.) пленуме ЦК КПСС речь шла о целесообразности сохранения колхозно-совхозных управлений, перестройки управления промышленностью и строительством, создании совнархозов. В прессе сообщалось о полном единодушии выступивших на пленуме по всем вопросам. Однако на самом деле это не соответствовало действительности. Многие ораторы высказывали иные, в отличие от доклада, соображения. В частности, были разные мнения относительно сохранения отраслевых бюро обкомов и крайкомов КПСС по руководству промышленностью и по руководству сельским хозяйством[515]. Положительно отзывались выступающие о производственных колхозно-совхозных управлениях как оперативных сельскохозяйственных органах, полностью оправдавших себя, предлагалось преобразовать их в отделы райисполкомов[516].

Такую же положительную оценку некоторые выступавшие дали деятельности совнархозов. Отголоски этого прозвучали на сессии Верховного Совета СССР, состоявшейся вскоре после ноябрьского пленума ЦК КПСС. Депутаты подчеркивали: «За последнее время все чаще стали раздаваться голоса о целесообразности упразднения совнархозов и возвращении к прежней системе управления производством через министерства. Это якобы диктуется интересами производства, требованиями отраслевого развития промышленности. По нашему мнению, такие предложения неосновательны. Масштабы нашей страны, всевозрастающие объемы производства, его техническое перевооружение, качественные изменения отраслей народного хозяйства в связи с развитием науки и техники, тесное их переплетение между собой не позволяют сейчас эффективно осуществлять сугубо централизованное управление промышленностью, а тем более по отдельным ее отраслям. Мы считаем, что система совнархозов является безусловно прогрессивной и вполне себя оправдала. Известные ее недостатки при совершенствовании общей структуры управления за счет повышения уровня отраслевого руководства из центра могут быть устранены»[517].

Однако доводы по всем этим вопросам были отвергнуты Президиумом ЦК КПСС, точка зрения которого возобладала, получив большинство. Примечательно, что, приняв на пленуме решение об объединении партийных, советских органов, рекомендовалось осуществлять его без поспешности и суеты, продумывая районирование, структуру вновь созданных горкомов партии. Говоря о предстоящей работе, первый секретарь ЦК КП Украины П. Е. Шелест отмечал, что «ее необходимо проводить спокойно, рассудительно, без суеты и шума. Нашей печати, радио, телевидению не следует создавать вокруг этого ненужную шумиху, не следует давать место на страницах нашей печати людям, которые все критикуют, всех обвиняют, но сами ничего конкретно не делают, действия таких любителей критики, этаких критиканов нужно пресекать»[518]. На пленуме фактически была предрешена судьба колхозно-совхозных управлений, совнархозов, несмотря на положительные отзывы некоторых участников пленума. Можно сказать, что, если октябрьский (1964 г.) пленум ЦК КПСС устранил Н. С. Хрущева как политическую фигуру, то ноябрьский (1964 г.) пленум ЦК перечеркнул все начинания, предпринятые им во время пребывания на посту первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР. Новый лидер партии свое отношение к перестройкам сформулировал так: «…не в учреждениях, не в реорганизациях, не в новых декретах гвоздь, а в людях и в проверке исполнения. Центральный Комитет КПСС и Советское правительство видят свой долг в том, чтобы осуществлять необходимые мероприятия по совершенствованию руководства народным хозяйством, делая это осмотрительно, без суеты и поспешности»[519]. В этом состояло кредо новой наступающей эпохи в жизни советского общества.

Раздел 6

НОВОЕ «РОЖДЕНИЕ» НАЦИОНАЛЬНОГО ВОПРОСА В ПОСТСТАЛИНСКОМ СССР

Смягчение внутриполитического курса после смерти И. В. Сталина в марте 1953 года не могло не оказать влияния на национальную жизнь СССР. Период 1953—1964 годов по сути явился новым, значительно более радикальным этапом развития национальных движений в стране.

Причины этих процессов определяются факторами как объективного, так и субъективного характера. К объективным факторам можно отнести тенденции технологической и социальной модернизации традиционного общества, его переход к современно-индустриальноой формации. Сам по себе этот объективный исторический процесс протекает достаточно болезненно и нередко сопровождается разрушением этнических и культурных ценностей, что приводит к сопротивлению традиционных культур современной модернизации.

В СССР процесс перехода к обществу современного типа — «социализму» — проходил в жестких, чрезвычайных условиях, насильственным путем и сопровождался форсированными темпами. Модернизация в СССР на основе современной российской культуры шла параллельно с целенаправленной политикой размывания этнических черт и особенностей народов многонациональной страны. Все это вызывало, в первую очередь у национальной интеллигенции, озабоченность угрозой утраты традиционной культуры и служило потенциалом для национального движения. Отсюда в СССР, особенно там, где сохранились пережитки традиционных обществ, национализм и национальные движения выступали еще и в качестве антимодернистской реакции на модернизацию в целом.

Объективный характер причин национальных движений в СССР во многом усиливался субъективными факторами, которые были обусловлены крайностями противоречивой национальной политики: от создания национальной государственности до варварских депортаций и гонений целых народов и так называемой мягкой русификацией, служившей интересам советского государства, а не русского этноса.

Следует также отметить и постоянно сохранявшийся в стране идеологический примат классового признака над национальным, генерировавший межнациональные противоречия. Вне русских регионов СССР, в Прибалтике, Закавказье, Средней Азии коммунистическая идеология и «советизация» во многом рассматривалась как национально враждебная система, навязанная оккупантами, колонизаторами (русскими). Поэтому борьба с этой идеологией означала борьбу с колонизаторами. Пока был силен советский режим и безраздельно господствовала коммунистическая идеология, всякое инакомыслие, межнациональные противоречия и национализм подавлялись немедленно и редко выходили на арену общественной жизни.

Ослабление и начавшийся с конца 60-х годов кризис коммунистической идеологии и системы в целом способствовали выходу из глубокого подполья на авансцену общественно-политической жизни национальных движений, где национализм получил главенствующую роль. По мнению многих российских историков, крупной ошибкой большевиков в национальной политике было то, что в основу административного устройства СССР они положили национально-территориальный принцип, который затем стимулировал национал-сепаратизм.

Большую роль в усилении национализма и сепаратизма в республиках СССР сыграла также усилившаяся с 60-х годов коренизация, или этнизация, партийно-хозяйственной номенклатуры, местной интеллигенции. Постепенно в части регионов СССР правящая номенклатура оказалась фактически представлена только коренными жителями. Этнические элиты, почувствовав свою власть, на словах заявляя о преданности союзной центральной власти, на деле проводили все более самостоятельную, учитывавшую интересы только своей республики политику.

Наряду с национальной партийной элитой национал-сепаратистские настроения в этот период получили широкое распространение среди национальной интеллигенции союзных и автономных республик СССР. Огромный культурный и интеллектуальный потенциал интеллигенции и присущее ей стремление претендовать на роль выразителя и носителя национальных интересов позволили ей стать лидером и инициатором национальных движений в СССР. Вместе с интеллигенцией наиболее активным участником в национальных движениях явилась молодежь, особенно в республиках Прибалтики, Закавказья, Западной Украины. Скорее всего это объясняется тем, что у молодежи более развит группоцентризм и присутствуют более упрощенные этноустановки на «чужих» и «своих», что создает питательную почву для агрессивного национализма.

Каждое из национальных движений в СССР имеет свои особенности, свои характерные черты, обусловленные конкретно-историческими условиями их формирования. Тем не менее анализ всех национальных движений в СССР позволяет выделить в них общую, характерную для всех национальных движений группу взаимосвязанных причин их появления. В группе этих причин наиболее важными являются: исторические территориальные споры; борьба за национальную независимость; реабилитация попранных прав в результате депортаций и репрессий; религиозно-культурные (состояние памятников культуры, религиозных культов, интерес и поддержка национальных традиций, религии, проблемы национальных языков), экономические (низкий уровень жизни, стремление к децентрализации), правовые (требования четкого разграничения компетенции центра и регионов, отмены существующих договоров), демографические (миграция иноэтнического населения, падение доли коренной нации в общей численности населения республики), экологические (строительство опасных и грязных для окружающей среды объектов производства, разрушение национального ландшафта) проблемы. Все эти факторы и причины, в той или иной последовательности и доминанте во всех национальных движениях выступают в одной связи, и грани между ними довольно зыбкие. Национальные движения неоднородны и многослойны по своему составу. Поэтому утверждать об одной этнической доминанте в национальных движениях (в частности, об их антирусской направленности), как справедливо указывает В. Тишков[520], было бы неправомерно. Немалое место в национальных движениях занимало и просто стремление республик и автономий к децентрализации и получению большей самостоятельности и прав регионов. В многонациональном СССР любой внутренний конфликт, социально-экономический или политический, по своей природе обретал этническую окраску.

Мотивы национальных движений в Советском Союзе в период 1953—1964 годов также были разнообразны: выдвигались национально-культурные или национально-политические требования — от сохранения собственной культуры и языка, политической и правовой реабилитации, возвращения на историческую родину до создания независимого государства.