А.Н.Леонтьев. На протяжении своей истории человечество развило величайшие ду­ховные силы и способности

ПРОБЛЕМА ПРИСВОЕНИЯ ЧЕЛОВЕКОМ ОБЩЕСТВЕННО-ИСТОРИЧЕСКОГО ОПЫТА¹

На протяжении своей истории человечество развило величайшие ду­ховные силы и способности. Тысячелетия общественной истории дали в этом отношении бесконечно больше, чем миллионы лет биологической эволюции. Достижения в развитии способностей и свойств человека на­капливались, передаваясь от поколения к поколению. Следовательно, эти достижения необходимо должны были закрепляться. Но мы уже видели, что в эру господства социальных законов они не закреплялись в морфо­логических особенностях, в форме наследственно фиксируемых измене­ний. Они закреплялись в особой, а именно во внешней («экзотерической») форме.

Эта новая форма накопления филогенетического опыта оказалась возможной у человека в силу того, что в отличие от деятельности живот­ных специфически человеческая деятельность имеет продуктивный ха­рактер. Такова прежде всего основная деятельность людей — их трудо­вая деятельность.

Труд, осуществляя процесс производства (в обеих его формах — ма­териальной и духовной), запечатлевается в своем продукте. «То, что на стороне рабочего, — говорил Маркс, — проявлялось в форме деятельности [Unruhe], теперь на стороне продукта выступает в форме покоящегося свойства [ruhende Eigenschaft], в форме бытия»².

Процесс превращения труда из формы деятельности в форму бытия (или предметности — Gegenstanlichkeit) можно рассматривать с разных сторон и в разных отношениях. Можно рассматривать его со стороны ко-

¹ Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. 2-е изд. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981.
С. 370—378.

² Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 192.

442 Тема 5. Социокультурная регуляция деятельности

личества затрачиваемой рабочей силы и в отношении к количеству про­изведенного продукта, абстрагируясь от конкретного содержания труда. Но можно рассматривать этот процесс со стороны самого содержания тру­довой деятельности в его отношении к производящим индивидам, отвле­каясь от других его сторон и отношений. Тогда указанное превращение выступит перед нами как процесс воплощения, опредмечивания в продук­тах деятельности людей их духовных сил и способностей, а история мате­риальной и духовной культуры человечества — как процесс, который во внешней, предметной, форме выражает достижения развития способностей человеческого рода. С этой точки зрения каждый шаг в усовершенствова­нии и утончении, например, орудий и инструментов может рассматривать­ся как выражающий и закрепляющий в себе известную ступень развития психомоторных функций человеческой руки, усложнение фонетики язы­ков — как выражение развития артикуляторных способностей и речево­го слуха, прогресс в произведениях искусств — как выражение эстетиче­ского развития человечества и т.д. Даже в обыкновенной материальной промышленности под видом внешних вещей мы имеем перед собой оп-редмеченные человеческие способности или опредмеченные «сущностные силы» человека (Wesenskrafte des Menschen).

Нужно особенно подчеркнуть, что при этом речь идет о психиче­ских способностях людей. Хотя та совокупность способностей, которую человек пускает в ход в процессе труда и которая запечатлевается в его продукте, необходимо включает в себя также и его физические силы и способности, однако эти последние лишь практически реализуют ту спе­цифическую сторону трудовой деятельности человека, которая выражает ее психологическое содержание. Поэтому Маркс говорит о предметном бытии промышленности как о чувственно представшей перед нами пси­хологии и далее пишет: «Такая психология, для которой эта книга, т.е. как раз чувственно наиболее осязательная, наиболее доступная часть ис­тории, закрыта, не может стать действительно содержательной и реальной наукой»¹.

Эта мысль Маркса часто цитировалась в нашей психологической ли­тературе, но ей обычно придавался суженный, по преимуществу историче­ский, генетический смысл. В действительности же она имеет для научной психологии общее и притом решающее значение. Значение это в полной мере выступает при рассмотрении другой стороны процесса — при рассмот­рении его не со стороны опредмечивания (Vergegenstandigung) человече­ских способностей, а со стороны их присвоения (Aneignung) индивидами.

В процессе своего онтогенетического развития² человек вступает в особые, специфические отношения с окружающим его миром предметов и явлений, которые созданы предшествующими поколениями людей.

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. С. 595.

² Я имею в виду здесь и ниже только период постнатального развития.

Леонтьев А.Н. Проблема присвоения... общественно-исторического опыта 443

Специфичность их определяется, прежде всего, природой этих предметов и явлений. Это с одной стороны. С другой — она определяется условия­ми, в которых складываются эти отношения.

Действительный, ближайший к человеку мир, который более всего определяет его жизнь, — это мир, преобразованный или созданный чело­веческой деятельностью. Однако как мир общественных предметов, пред­метов, воплощающих человеческие способности, сформировавшиеся в про­цессе развития общественно-исторической практики, он непосредственно не дан индивиду; в этом своем качестве он стоит перед каждым отдель­ным человеком как задача.

Даже самые элементарные орудия, инструменты или предметы обихо­да, с которыми впервые встречается ребенок, должны быть активно раскры­ты им в их специфическом качестве. Иначе говоря, ребенок должен осу­ществить по отношению к ним такую практическую или познавательную деятельность, которая адекватна (хотя, разумеется, и не тождественна) во­площенной в них человеческой деятельности. Другой вопрос, насколько адекватна будет эта деятельность ребенка и, следовательно, с какой мерой полноты раскроется для него значение данного предмета или явления, но эта деятельность всегда должна быть.

Вот почему если внести предметы человеческой материальной куль­туры в клетку с животными, то хотя предметы эти, конечно, и не утратят ни одного из своих физических свойств, но проявление тех специфиче­ских свойств их, в которых они выступают для человека, станет невозмож­ным; они выступят лишь как объекты приспособления, уравновешивания, т.е. только как часть природной среды животного.

Деятельность животных осуществляет акты приспособления к среде, но никогда — акты овладения достижениями филогенетическо­го развития. Эти достижения даны животному в его природных, наслед­ственных особенностях; человеку они заданы в объективных явлениях окружающего его мира¹. Чтобы реализовать эти достижения в своем он­тогенетическом развитии, человек должен ими овладеть; только в ре­зультате этого всегда активного процесса индивид способен выразить в себе истинно человеческую природу — те свойства и способности, которые представляют собой продукт общественно-исторического развития чело­века. А это является возможным именно потому, что эти свойства и спо­собности приобретают объективную предметную форму.

«Лишь благодаря предметно развернутому богатству человеческого существа, — говорил Маркс, — развивается, а частью и впервые порождает­ся, богатство субъективной человеческой чувственности: музыкальное ухо, чувствующий красоту формы глаз, — короче говоря, такие чувства, которые

¹ «Ни природа в объективном смысле, ни природа в субъективном смысле непосредст­венно не дана человеческому существу адекватным образом», — замечает Маркс (Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. С. 632).

444 Тема 5. Социокультурная регуляция деятельности

способны к человеческим наслаждениям и которые утверждают себя как человеческие сущностные силы. Ибо не только пять внешних чувств, но и так называемые духовные чувства, практические чувства (воля, любовь и т.д.), — одним словом, человеческое чувство, человечность чувств, — возни­кают лишь благодаря наличию соответствующего предмета, благодаря оче­ловеченной природе. Образование пяти внешних чувств — это работа всей до сих пор протекшей всемирной истории»¹.

Итак, духовное, психическое развитие отдельных людей является про­дуктом совершенно особого процесса — процесса присвоения, которого во­все не существует у животных, как не существует у них и противополож­ного процесса опредмечивания их способностей в объективных продуктах их деятельности².

Приходится специально подчеркивать отличие этого процесса от про­цесса индивидуального приспособления к естественной среде, потому что бе­зоговорочное распространение понятия приспособления, уравновешивания со средой на онтогенетическое развитие человека стало чуть ли не общепри­нятым. Однако применение этого понятия к человеку без надлежащего ана­лиза только заслоняет действительную картину его развития.

Можно ли, например, трактовать в терминах приспособления или урав­новешивания деятельность человека, отвечающую его познавательной по­требности по отношению к объективно существующему в словесной форме знанию, которое становится для него побуждением и целью или даже толь­ко условием достижения цели? Человек, удовлетворяя свою потребность в знании, может сделать соответствующее понятие своим понятием, т.е. овла­деть его значением, но этот процесс вовсе не похож на процесс собственно приспособления, уравновешивания. «Приспособление к понятию», «уравно­вешивание с понятием» суть выражения, лишенные всякого смысла.

Не иначе обстоит дело и в том случае, когда объектами отношения человека являются материальные, вещественные предметы, созданные дея­тельностью людей, например орудия труда. Для человека орудие есть не только предмет, имеющий определенную внешнюю форму и обладающий определенными механическими свойствами; оно выступает для него как предмет, в котором запечатлены общественно выработанные способы дей­ствия с ним, трудовые операции. Поэтому адекватное отношение челове­ка к орудию выражается, прежде всего, в том, что он присваивает (практи­чески или теоретически — только в их значении) фиксированные в нем операции, развивая свои человеческие способности³.

То же, понятно, относится и ко всем другим человеческим предметам.

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. С. 593—594.

² Я, понятно, отвлекаюсь от случаев проявления у животных «строительных ин­
стинктов» и т.п., так как очевидно, что они имеют совершенно другую природу.

³ «...Присвоение определенной совокупности орудий производства равносильно разви­
тию определенной совокупности способностей у самих индивидов» (Маркс К., Энгельс Ф.
Соч. Т. 3. С. 68).

Леонтьев А.Н. Проблема присвоения... общественно-исторического опыта 445

Основное различие между процессами приспособления в собственном смысле и процессами присвоения, овладения состоит в том, что процесс био­логического приспособления есть процесс изменения видовых свойств и способностей организма и его видового поведения. Другое дело •— процесс присвоения или овладения. Это процесс, в результате которого происходит воспроизведение индивидуумом исторически сформировавшихся человече­ских способностей и функций. Можно сказать, что это есть процесс, благо­даря которому в онтогенетическом развитии человека достигается то, что у животного достигается действием наследственности, а именно, воплоще­ние в свойствах индивида достижений развития вида.

Формирующиеся у человека в ходе этого процесса способности и функции представляют собой психологические новообразования, по отно­шению к которым наследственные, прирожденные механизмы и процес­сы являются лишь необходимыми внутренними (субъективными) усло­виями, делающими возможным их возникновение; но они не определяют ни их состава, ни их специфического качества.

Так, например, морфологические особенности человека позволяют сформироваться у него слуховым способностям, но лишь объективное бы­тие языка объясняет развитие речевого слуха, а фонетические особенно­сти языка — развитие специфических качеств этого слуха.

Точно так же логическое мышление принципиально невыводимо из прирожденных мозгу человека процессов и управляющих ими внутрен­них законов. Способность логического мышления может быть только ре­зультатом овладения логикой — этим объективным продуктом общест­венной практики человечества. У человека, живущего с раннего детства вне соприкосновения с объективными формами, в которых воплощена че­ловеческая логика, и вне общения с людьми, процессы логического мыш­ления не могут сформироваться, хотя бы он встречался бесчисленное чис­ло раз с такими проблемными ситуациями, приспособление к которым требует формирования как раз этой способности.

Впрочем, представление о человеке, стоящем один на один перед ок­ружающим его предметным миром, является, конечно, допущением совер­шенно искусственным. В нормальных обстоятельствах отношения человека к окружающему его предметному миру всегда опосредствованы отношени­ем к людям, к обществу. Они включены в общение, даже когда внешне че­ловек остается один, когда он, например, занимается научной и тому подоб­ной деятельностью¹.

Общение — в своей первоначальной, внешней форме как сторона со­вместной деятельности людей, т.е. в форме «непосредственной коллектив­ности» или в форме внутренней, интериоризованной, — составляет второе необходимое и специфическое условие процесса присвоения индивидами достижений исторического развития человечества.

См. Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. С. 390.

446 Тема 5. Социокультурная регуляция деятельности

Роль общения в онтогенетическом развитии человека достаточно хо­рошо изучена в психологических исследованиях, посвященных раннему возрасту¹. С интересующей нас стороны общий итог этих исследований мо­жет быть выражен следующим образом. Уже в младенческом возрасте практические связи ребенка с окружающими его человеческими предмета­ми необходимо выключены в общение со взрослыми — в общение, тоже, ра­зумеется, первоначально «практическое».

Субъективной предпосылкой возникновения этих ранних общений является пробуждение у ребенка специфической реакции, вызываемой у него человеком, которую Фигурин и Денисова назвали комплексом ожив­ления². Из этой комплексной реакции и дифференцируется далее прак­тическое общение ребенка с окружающими людьми.

Общение это с самого начала имеет характерную для человеческой деятельности структуру опосредствованного процесса, но в ранних, зачаточ­ных своих формах оно опосредствовано не словом, а предметом. Оно возни­кает благодаря тому, что на заре развития ребенка его отношения к окру­жающим предметам необходимо осуществляются при помощи взрослого: взрослый приближает к ребенку вещь, к которой тот тянется; взрослый кор­мит ребенка с ложки; он приводит в действие звучащую игрушку и т.п. Иначе говоря, отношения ребенка к предметному миру первоначально все­гда опосредствованы действиями взрослого.

Другая сторона этих отношений состоит в том, что действия, осущест­вляемые самим ребенком, обращаются не только к предмету, но и к челове­ку. Ребенок, манипулируя предметом, например, бросая его на пол, воздей­ствует этим и на присутствующего взрослого; это явление, которое иногда описывается как «вызов взрослого на общение»³. Возникновение в поведе­нии ребенка мотива общения обнаруживается в том, что некоторые его дей­ствия начинают подкрепляться не их предметным эффектом, а реакцией на этот эффект взрослого. Об этом выразительно говорят, например, данные ис­следования С.Фаянс, изучавшей манипулирование с предметами у детей ясельного возраста: когда взрослый скрывается из поля восприятия ребен­ка, то действия ребенка прекращаются; когда взрослый снова появляется перед ними, они возобновляются⁴. Таким образом, уже на самых первых этапах развития индивида предметная действительность выступает перед

¹ См. Фрадкина Ф.И. Психология игры в раннем детстве. Дисс. М., 1950; Она же. Воз­
никновение речи у ребенка // Уч. зап. Ленингр. пед. ин-та. 1955. Т. XII; Конникова Т£.
Начальный этап в развитии детской речи. Канд. дис. Л., 1947; Лехтман-Абрамович РЛ.,
Фрадкина Ф.И. Этапы развития игры и действий с предметами в раннем детстве. М., 1949.

² См. Фигурин Н.Л., Денисова М.П. Этапы развития поведения детей в возрасте от
рождения до одного года. М., 1949.

³ См. Каверина Е.К. О развитии речи детей первых двух лет жизни. М., 1950.

⁴ См. Fajans S. Die Bedeutung der Entfernung fur die Starke eines Aufforderungscha-
rakters beim Sauglin // Psychol. Forschungen, 1933. Bd. 13. H. 3—4.

Леонтьев А.Н. Проблема присвоения... общественно-исторического опыта 447

ним через его взаимоотношения с окружающими людьми и поэтому не только со стороны своих вещественных свойств и своего биологического смысла, но и как мир предметов, которые постепенно раскрываются для не­га человеческой деятельностью — в их общественном значении.

Это и составляет ту первоначальную основу, на которой происходит овладение языком, речевым общением.

Не касаясь сейчас того нового, что вносит в психическое развитие речь (об этом написаны многие тысячи страниц), я только хочу еще раз подчеркнуть, что хотя языку принадлежит огромная, действительно ре­шающая роль, однако язык не является демиургом человеческого в чело­веке ¹. Язык — это то, в чем обобщается и передается отдельным людям опыт общественно-исторической практики человечества; это, следователь­но, также средство общения, условие присвоения этого опыта индивидами и вместе с тем форма его существования в их сознании.

Иначе говоря, онтогенетический процесс формирования человеческой психики создается не воздействием самих по себе словесных раздражите­лей, а является результатом описанного специфического процесса присвое­ния, который определяется всеми обстоятельствами развития жизни инди­видов в обществе.

Процесс присвоения реализует у человека главную необходимость и главный принцип онтогенетического развития — воспроизведение в свой­ствах и способностях индивида исторически сложившихся свойств и спо­собностей человеческого вида, в том числе также и способности понимать язык и пользоваться им.

¹ См. Леонтьев А.Н. Обучение как проблема психологии // Вопросы психологии. 1957. МЫ. С. 12.