Глава VIII. - рабочий день 229 3 страница

Но почему же? Почему подростки не могли бы изучать своего “ремесла” днем? Ваши основания?

“Потому, что взрослые рабочие, работающие попеременно неделю днем, другую неделю ночью, отделяемые от подростков своей смены в течение всего этого времени, теряли бы половину той выгоды, которую они могли бы из них извлечь. Ведь то руководство, которое получают от них подростки, учитывается как часть заработной платы последних, и это дает взрослым рабочим возможность дешевле получать труд подростков. Каждый взрослый рабочий потерял бы половину своей прибыли”.

Другими словами: господа Сандерсоны должны были бы упла­чивать соответствующую часть заработной платы взрослых рабочих из собственного кармана, вместо того чтобы уплачивать ее ночным трудом подростков. Прибыль господ Сандерсонов в этом случае не­сколько понизилась бы, и это служит для Сандерсонов хорошим основанием, почему подростки не могут изучать свое ремесло Днём ¹⁰²⁾. Кроме того, это взвалило бы регулярный ночной труд це­ликом на плечи взрослых, которые теперь сменяются подростками, и они не выдержали бы этого. Короче говоря, затруднения были бы настолько велики, что они привели бы, по всей вероятности, к со­вершенному уничтожению ночного труда. “Что касается собствен­но производства стали, — говорит Е. Ф. Сандерсон, — то это не со­ставило бы никакой разницы, но!.. ” Но господа Сандерсоны не

¹⁰¹⁾ “Fourth Report etc. ”, 1865, № 82, p. XVII.

¹⁰²⁾ “В наше богатое рефлексией и резонирующее время человек, который не умеет указать хорошего основания для всего что угодно, даже для самых дурных и превратных мыслей и поступков, должен быть уже очень недалеким. Все, что испорчено в миро, испор­чено на хороших основаниях” (Hegel. “Encyklopadie”. Erster Theil, “Die Logik”. Berlin, 1840, S. 249).

246 ОТДЕЛ ТРЕТИЙ. - ПРОИЗВОДСТВО АБСОЛЮТНОЙ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ

просто производят сталь ради стали. Производство ее — это только средство для производства прибыли. Плавильные печи, прокатные заводы и т. д., здания, машины, железо, уголь и т. д. должны боль­ше делать, чем только превращаться в сталь. Они существуют для того, чтобы всасывать прибавочный труд, а всосут они его, конечно, больше в 24 часа, чем в 12 часов. В самом деле, по законам боже­ским и человеческим обладание ими дает Сандерсонам право на рабочее время известного числа рук в течение полных суток; они утрачивают свой характер капитала и потому представляют для Сандерсонов чистый убыток, как только прерывается их функция всасывания труда.

“Но в таком случае произошла бы потеря вследствие того, что очень дорогие машины половину времени бездействовали бы, и мы были бы принуждены удвоить размер помещений и количество машин для того, чтобы произвести такое же коли­чество продуктов, какое мы в состоянии произвести при теперешней системе, а это удвоило бы издержки”.

Но почему как раз эти Сандерсоны претендуют на особую при­вилегию по сравнению с другими капиталистами, предприятиям которых позволено работать только днем и у которых здания, маши­ны, сырой материал ночью “бездействуют”?

“Это правда”, — отвечает Е. Ф. Сандерсон от лица всех Сандерсонов, — “это правда, что потеря, происходящая вследствие бездействия машин, распространя­ется на все предприятия, в которых работают только днем. Но применение плавиль­ных печей повело бы в нашем случае к экстраординарным потерям. Если их не га­сить, растрачивается топливо” (вместо жизни рабочих, которая растрачивается в настоящее время), “если же их гасить, то теряется время на то, чтобы вновь раз­вести огонь и получить необходимую температуру” (тогда как потеря даже восьми­летними детьми времени сна является выигрышем рабочего времени для всей сандерсоновской братии), “да и сами печи пострадали бы от перемен темпера­туры” (тогда как те же печи нисколько не страдают от дневной и ночной смены труда) ¹⁰³⁾.

¹⁰³⁾ “Children's Employment Commission. 4th Report etc.”, 1865, № 85, p. XVII. На по­добные же деликатные рассуждения одного из господ стеклозаводчиков, будто установление для детей “регулярного времени еды” невозможно, так как это повело бы “к чистой потере и “расточению” определенного количества теплоты, излучаемой печами, член следственной комиссии Уайт, совершенно не похожий на Юра, Сениора и т. д. и на их жалких немецких подголосков вроде Рошера и других, растроганных “воздержанием”, “самоотречением” и “бережливостью” капиталистов в расходовании своих денег и их тимур-тамерлановской “расточительностью” в расходовании человеческой жизни, дает такой ответ: “Если и будет растрачиваться некоторое излишнее количество теплоты по сравнению с теперешним вследствие того, что будет обеспечено регулярное время на еду, то такая растрата, даже выраженная в денежной стоимости, не идет ни в какое сравнение с расточением жизненной силы (“the waste of animal power”), которое терпит теперь королевство вследствие того, что дети, запятые на стекольных заводах и находящиеся в периоде роста, не имеют свободного времени, чтобы спокойно принять и переварить пищу” (там же, стр. XLV). И это в “год процветания” — 1865 год! Кроме затраты силы, которая требуется на то, чтобы поднимать и переносить тяжести, на заводах, изготовляющих бутылки и флинтглас, ребенок, непрерывно совершая свою работу, должен исходить в продолжение 6 часов 15 — 20 (англий­ских) миль! А работа продолжается часто 14 — 15 часов! На многих стекольных заводах господствует такая же система шестичасовых смен, как на московских прядильнях. “В тече­ние недельного рабочего времени самый продолжительный непрерывный отдых составляет 6 часов. Но отсюда следует вычесть время, необходимое для того, чтобы дойти до фабрики и обратно, умыться, одеться, принять пищу, а все это требует времени. Таким образом, в действительности для отдыха остается лишь самое короткое время. Если не отрывать времени от сна, то некогда поиграть и подышать свежим воздухом, что так необходимо

ГЛАВА VIII. - РАБОЧИЙ ДЕНЬ 247

детям, занятым столь напряженным трудом при столь высокой температуре... Но и короткий сон ребенка нарушается ночью заботой о том, чтобы не проспать на работу, днем — дохо­дящим извне шумом”. Г-н Уайт приводит случаи, когда один подросток работал 36 часов без перерыва, когда двенадцатилетние мальчики работают до 2-х часов ночи, а затем спят на заводе до 5 часов утра (3 часа!), чтобы затем снова приняться за дневную работу! “Коли­чество работы”, — говорят редакторы общего отчета Трименхир и Тафнелл, — “выполняе­мое мальчиками, девочками и женщинами во время дневной или ночной смены (spell of la­bour), прямо баснословно” (там же, стр. XLIII и XLIV). А между тем “преисполненный самоотречения” стекольный капиталист, пошатываясь от портвейна, возвращается, быть может, поздно ночью из клуба домой и идиотски напевает себе под нос: “Britons never, never, shall be slaves! ” [“Нет, никогда, никогда не будут британцы рабами! ”] ⁹³.

5. БОРЬБА ЗА НОРМАЛЬНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ. ПРИНУДИТЕЛЬНЫЕ ЗАКОНЫ ОБ УДЛИНЕНИИ РАБОЧЕГО ДНЯ С СЕРЕДИНЫ XIV ДО КОНЦА XVII СТОЛЕТИЯ

“Что такое рабочий день? ” Как велико то время, в продолжение которого капитал может потреблять рабочую силу, дневную стои­мость которой он оплачивает? Насколько может быть удлинен рабо­чий день сверх рабочего времени, необходимого для воспроизвод­ства самой рабочей силы? На эти вопросы, как мы видели, капитал отвечает: рабочий день насчитывает полных 24 часа в сутки, за вы­четом тех немногих часов отдыха, без которых рабочая сила делает­ся абсолютно негодной к возобновлению своей службы. При этом само собой разумеется, что рабочий на протяжении всей своей жиз­ни есть не что иное, как рабочая сила, что поэтому все время, кото­рым он располагает, естественно и по праву есть рабочее время и, следовательно, целиком принадлежит процессу самовозрастания стоимости капитала. Что касается времени, необходимого человеку для образования, для интеллектуального развития, для выполнения социальных функций, для товарищеского общения, для свободной игры физических и интеллектуальных сил, даже для празднования воскресенья — будь то хотя бы в стране, в которой так свято чтут воскресенье ¹⁰⁴⁾, — то все это чистый вздор! Но при своем безгра­ничном слепом стремлении, при своей волчьей жадности к приба­вочному труду капитал опрокидывает не только моральные, но и чисто физические максимальные пределы рабочего дня. Он узурпи­рует время, необходимое для роста, развития и здорового сохране­ния тела. Он похищает время, которое необходимо рабочему для

¹⁰⁴⁾ В различных сельских местностях Англии, например, до сих пор еще нет-нет да и приговорят какого-нибудь рабочего к тюремному заключению за то, что, работая в огоро­дике перед своим домом, он оскорбляет святость воскресенья. Тот же самый рабочий нака­зывается за нарушение договора, если не пойдет в воскресенье, хотя бы и по религиозным мотивам, на какую-нибудь металлургическую, бумажную или стекольную фабрику. Орто­доксальный парламент глух к оскорблению святости воскресенья, если таковое совершается в “процессе возрастания стоимости” капитала. В одной записке (август 1863 г.), в которой лондонские поденщики, занятые в торговле рыбой и птицей, требуют отмены воскресного труда, говорится, что их труд продолжается в первые 6 дней недели в среднем по 15 часов ежедневно, а в воскресенье 8—10 часов. Из той же записки видно, что этот “воскресный Труд” поощряется как раз прихотливым гурманством аристократических ханжей из Эксе­тер-холла ⁹⁴. Эти “святые”, столь ревностные “in cute curanda” [“в заботах о своем физи­ческом благополучии”], подтверждают свою набожность тем смирением, с которым они переносят чрезмерный труд, лишения и голод третьих лиц. Obsequium ventris istis (рабо­чих) perniciosius est[чревоугодие для них (рабочих) много пагубнее].

248 ОТДЕЛ ТРЕТИЙ. - ПРОИЗВОДСТВО АБСОЛЮТНОЙ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ

того, чтобы пользоваться свежим воздухом и солнечным светом. Он урезывает время на еду и по возможности включает его в самый процесс производства, так что пища дается рабочему как простому средству производства, подобно тому как паровому котлу дается уголь и машинам — сало или масло. Здоровый сои, необходимый для восстановления, обновления и освежения жизненной силы, капитал сводит к стольким часам оцепенения, сколько безусловно необходимо для того, чтобы оживить абсолютно истощенный ор­ганизм. Таким образом, не нормальное сохранение рабочей силы определяет здесь границы рабочего дня, а наоборот, возможно большая ежедневная затрата рабочей силы, как бы болезненно насильственна и мучительна она ни была, ставит границы для отдыха рабочего. Капитал не спрашивает о продолжительностижизни рабочей силы. Интересует его единственно тот максимум рабочей силы, который можно привести в движение в течение ра­бочего дня. Он достигает этой цели сокращением жизни рабочей силы, подобно тому как жадный сельский хозяин достигает повы­шения доходности земли посредством расхищения плодородия почвы.

Таким образом, капиталистическое производство, являющееся по существу производством прибавочной стоимости, всасыванием прибавочного труда, посредством удлинения рабочего дня ведет не только к захирению человеческой рабочей силы, у которой отнима­ются нормальные моральные и физические условия развития и дея­тельности. Оно ведет к преждевременному истощению и уничтоже­нию самой рабочей силы ¹⁰⁵⁾. На известный срок оно удлиняет про­изводственное время данного рабочего, но достигает этого путем сокращения продолжительности его жизни.

Но стоимость рабочей силы заключает в себе стоимость тех това­ров, которые необходимы для воспроизводства рабочего или дляразмножения рабочего класса. Таким образом, если противоесте­ственное удлинение рабочего дня, которого капитал необходимо до­могается в своем безграничном стремлении к самовозрастанию, сокращает период жизни отдельных рабочих, а вместе с тем и про­должительность функционирования их рабочей силы, то становит­ся необходимым более быстрое возмещение изношенных рабочих сил, т. е. издержки на воспроизводство рабочей силы должны быть больше, — совершенно так же, как часть стоимости машины, еже­дневно подлежащая воспроизводству, тем больше, чем быстрее из­нашивается машина. Поэтому, казалось бы, собственный интерес капитала указывает на необходимость установления нормального рабочего дня.

¹⁰⁵⁾ “В предыдущих отчетах мы привели отзывы различных опытных фабрикантов относительно того, что чрезмерный труд... несомненно ведет к преждевременному истоще­нию человеческой рабочей силы” (“Children's Employment Commission. 4th Report”, 1865, № 64. p, XIII).

ГЛАВА VIII. - РАБОЧИЙ ДЕНЬ 249

Рабовладелец покупает своего рабочего так же, как он покупает свою лошадь. Теряя раба, он теряет капитал, который приходится возмещать новой затратой на невольничьем рынке.

Но “какое фатально-разрушительное влияние ни оказывали бы рисовые поля Джорджии и болота Миссисипи на человеческий организм, тем не менее, это разру­шение человеческой жизни не настолько велико, чтобы его нельзя было возместить из обильных “заповедников” в Виргинии и Кентукки. Экономические соображения. которые могли бы служить известной гарантией человеческого обращения с рабом, поскольку они отождествляют интерес хозяина с сохранением раба, с введением торговли невольниками превращаются, наоборот, в причину самого беспощадного отношения к рабу, так как, если его можно заместить новым рабом, привезенным из чужих негритянских “заповедников”, продолжительность его жизни становится ме­нее важной, чем его производительность при жизни. Поэтому правило рабовладель­ческого хозяйства тех стран, в которые ввозятся рабы, таково: самая действенная экономия заключается в том, чтобы выжать из человеческого скота (human cattle) возможно большую массу труда в возможно меньший промежуток времени. Как раз в странах тропических культур, в которых годовая прибыль часто равняется всему капиталу плантаций, жизнь негров приносится в жертву наиболее беспощадным образом. Земледелие Вест-Индии, уже в течение нескольких столетий колыбель баснословных богатств, поглотило миллионы людей африканской расы. И в наше время на Кубе, где доходы исчисляются миллионами, где плантаторы являются князьями, мы видим, что класс рабов питается самой грубой пищей, обречен на са­мый изнурительный и непрестанный труд, а значительная часть его даже прямо уничтожается из года в год в результате медленной пытки чрезмерного труда и недо­статка сна и отдыха” ¹⁰⁶⁾.

Mutato nomine de te fabula narratur! ⁹⁵ Заменим торговлю не­вольниками рынком труда, Кентукки и Виргинию — Ирландией иземледельческими округами Англии, Шотландии и Уэльса, Аф­рику — Германией! Мы видели, как опустошает чрезмерный труд ряды лондонских пекарей, тем не менее лондонский рынок труда всегда переполнен немецкими и другими кандидатами на смерть в пекарном промысле. Гончарное производство, как мы видели, одна из отраслей промышленности с наименьшей продолжитель­ностью жизни рабочих. Но наблюдается ли из-за этого недостаток в гончарах? Джозая Уэджвуд, изобретатель современного гончар­ного производства, сам по происхождению обыкновенный рабочий, заявил в 1785 г. перед палатой общин, что все это производство за­нимает от 15 до 20 тысяч человек¹⁰⁷⁾. В 1861 г. население одних городских центров этой промышленности в Великобритании со­ставляло 101 302 человека.

“Хлопчатобумажная промышленность существует уже 90 лет... В период жизни трех поколений английской расы эта промышленность пожрала девять поколе­ний” ¹⁰⁸⁾.

Правда, в отдельные периоды лихорадочного подъема рынок труда обнаруживал серьезный недостаток предложения рабочей силы. Так было, например, в 1834 году. Но тут господа фабриканты

¹⁰⁶⁾ J. Е. Cairnes, цит. соч., стр. 110, 111.

¹⁰⁷⁾ John Ward. “The Borough of Stoke-upon-Trent etc. ”. London, 1843, p. 42.

¹⁰⁸⁾ Речь Ферранда в палате общин 27 апреля 1863 года.

250 ОТДЕЛ ТРЕТИЙ. - ПРОИЗВОДСТВО АБСОЛЮТНОЙ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ

предложили Комиссии по закону о бедных направлять “избыток населения” земледельческих округов на север, заявив, “что он бу­дет поглощен и потреблен фабрикантами” ¹⁰⁹⁾. Это их подлинные слова.

“С согласия Комиссии по закону о бедных были посланы агенты в Манчестер. Были подготовлены и вручены этим агентам списки сельскохозяйственных рабо­чих. Фабриканты бросились в бюро, и после того как они выбрали себе то, что им требовалось, целые семьи были отправлены с юга Англии. Эти человеческие грузы были доставлены с ярлыками, подобно тюкам товаров, по каналам и в фурах; неко­торые прибыли пешком, многие сбились с пути и полуголодные бродили по про­мышленным округам. Все это развилось в настоящую отрасль торговли. Палата общин сочтет это едва вероятным. Такая регулярная торговля, такое барышниче­ство человеческим мясом продолжалось непрерывно, и люди покупались и прода­вались манчестерскими агентами манчестерским фабрикантам столь же регулярно. как негры продаются плантаторам хлопка в южных штатах... 1860 год был годом зенита хлопчатобумажной промышленности... Снова недоставало рабочих рук. Фабриканты снова обратились к агентам по продаже человеческого мяса... и послед­ние обшарили все дюны Дорсета, холмы Девона, равнины Уилтса, но избыток насе­ления был уже съеден”.

Газета “Bury Guardian” горько жаловалась, что после заключе­ния англо-французского торгового договора могло бы быть погло­щено 10 тысяч “добавочных рук”, а вскоре их потребовалось бы еще 30-40 тысяч. После того как агенты и субагенты по торговле > человеческим мясом довольно-таки безуспешно обшарили в 1860 г. земледельческие округа,

“депутация фабрикантов обратилась к г-ну Вильерсу, председателю Совета попечительства о бедных, с просьбой снова разрешить им брать на фабрики сирот и детей бедняков из работных домов” ¹¹⁰⁾.

¹⁰⁹⁾ “Он будет поглощен и потреблен фабрикантами. Буквально так звучало заявление хлопчатобумажных фабрикантов” (там же).

¹¹⁰⁾ Там же. Вопреки своему желанию Вильерс был поставлен “законом” перед необходимостью отвергнуть домогательства фабрикантов. Однако эти господа достигли своей цели благодаря услужливости местных попечительств о бедных. Фабричный инспектор г-н А. Редгрейв уверяет, что на этот раз “система”, при которой сироты и дети пауперов “по закону” считаются apprentices (учениками), “не сопровождалась прежними злоупотреблсниями” (об этих злоупотреблениях см. Ф. Энгельс “Положение рабочего класса в Англии”. Лейпциг, 1845), — хотя, конечно, в одном случае “злоупотребление системой было допущено по отношению к девочкам и молодым женщинам, доставлен­ным из земледельческих округов Шотландии в Ланкашир и Чешир”. “Система” состоит в том, что фабрикант заключает с администрацией домов для призрения бедных контракт на определенный срок. Он обеспечивает детей пищей, одеждой и жильем и приплачивает им немного деньгами. Странно звучит следующее замечание г-на Редгрейва, особенно если принять во внимание, что даже среди годов процветания английской хлопчато­бумажной промышленности 1860 г. стоит особняком, и что заработная плата достигла необычно высокого уровня, так как чрезвычайный спрос па рабочих столкнулся с уменьшением населения Ирландии, беспримерной эмиграцией из английских и шот­ландских земледельческих округов в Австралию и Америку, с положительным уменьше­нием населения в некоторых английских земледельческих округах, что было отчасти следствием достигнутого подрыва жизненной силы, отчасти; же следствием того, что торговцы человеческим мясом уже использовали все избыточное население. И, несмотря на все это, г-н Редгрейв говорит: “Тем не менее, труд этого рода” (труд детей из домов для призрения бедных) “применяется лишь тогда, когда нельзя найти никакого другого, так как он дорог (high priced labour). Обычная заработная плата подростка 13 лет равняется приблизительно 4 шилл. в неделю; но дать пищу, одежду и жилище 50 или 100 таким подросткам, обеспечить им врачебную помощь и надлежащий надзор, да сверх того давать им маленькую приплату деньгами, — для этого 4 шилл. на человека

ГЛАВА VIII. - РАБОЧИЙ ДЕНЬ 251

В общем, опыт показывает капиталисту, что постоянно суще­ствует известное перенаселение, т. е. перенаселение сравнительно с существующей в каждый данный момент потребностью капитала в возрастании, хотя перенаселение это и составляется из хи­лых, быстро отживающих, вытесняющих друг друга, так сказать, срываемых до наступления зрелости человеческих поколений ¹¹¹⁾. С другой стороны, опыт показывает вдумчивому наблюдателю, как быстро и как глубоко капиталистическое производство, которое с исторической точки зрения родилось лишь вчера, уже успело в корне подорвать жизненную силу народа, как вырождение промыш­ленного населения замедляется лишь постоянным поглощением нетронутых жизненных элементов деревни и как даже сельские ра­бочие начинают уже вымирать, несмотря на свежий воздух и неог­раниченное действие среди них закона естественного отбора, в силу которого выживают лишь наиболее сильные индивидуумы ¹¹²⁾. Капитал, который имеет столь “хорошие основания” отрицать страдания окружающего его поколения рабочих, в своем практи­ческом движении считается с перспективой будущего вырождения и, в конечном счете, неизбежного вымирания человечества не мень­ше и не больше, чем с перспективой возможного падения земли на солнце. При всякой спекуляции с акциями каждый знает, что гроза

в неделю недостаточно” (“Reports of the Insp. of Factories for 30th April 1860”, p. 27). Г-н Редгрейв забывает сказать, каким образом сам рабочий может доставить все это своим детям на их заработную плату в 4 шилл., раз фабрикант не в состоянии этого сделать для 50 или 100 подростков, которые живут вместе, вместе столуются и состоят под общим надзором. Во избежание ложных выводов из текста я должен еще заметить, что английскую хлопчатобумажную промышленность, со времени подчинения ее фабричному акту 1850 г. с его регулированием рабочего времени и т. д., следует рассматривать как образцовую промышленность Англии. Рабочий английской хлопчатобумажной про­мышленности стоит во всех отношениях выше своего континентального товарища по судьбе. “Прусский фабричный рабочий работает по меньшей мере на 10 часов в неделю больше, чем его английский соперник, а если он работает у себя на дому на своем собственном ткацком станке, то отпадает и эта граница добавочных рабочих часов” (“Reports of Insp. of Fact. 31st Oct. 1855”, p. 103). Упомянутый выше фабричный инспектор Редгрейв после промышленной выставки 1851 г. отправился на континент, в частности во Францию и Пруссию, чтобы изучить фабричные порядки этих стран.Вот что говорит он о прусском фабричном рабочем: “Он получает заработную плату, достаточную для приобретения той простой нищи и того небольшого комфорта, к которым он привык и которыми довольствуется... Живет он хуже и работает больше, чем его английский соперник” (“Reports of Insp. of Fact. 31st Oct. 1853”, p. 85).

¹¹¹⁾ От чрезмерной работы люди умирают с удручающей быстротой; но места погибающих тотчас заполняются снова, и частая смена лиц не производит никакого изменения на сцене” (“England and America”. London, 1833, v. I, p. 55; автор — Э. Г. Уэйкфилд).

¹¹²⁾ См. “Public Health. Sixth Report of the Medical Officer of The Privy Council, 1863”. Опубликован в Лондоне в 1864 году. В этом отчете говорится как раз о сельско­хозяйственных рабочих. “Графство Сатерленд изображали как такое, в котором достигнуты серьезные улучшения, однако недавнее обследование показало, что в округах этого графства, когда-то столь славившихся красотой мужчин и храбростью солдат, население выродилось в худосочную и захиревшую расу. В наиболее здоровых местностях, рас­положенных по обращенным к морю склонам холмов, лица детей так худы и бледны, как если бы эти дети жили в гнилой атмосфере какого-нибудь лондонского закоул­ка” (Thornton, цит. соч., стр. 74, 75). Они, в сущности, похожи на те 30000 “gallant Highlanders” [“бравых горцев”], которые вместе с проститутками и ворами ютятся в wynds и closes [трущобах и вертепах] Глазго.

252 ОТДЕЛ ТРЕТИЙ. - ПРОИЗВОДСТВО АБСОЛЮТНОЙ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ

когда-нибудь да грянет, но каждый надеется, что она разразится над головой его ближнего уже после того, как ему самому удастся собрать золотой дождь и укрыть его в безопасном месте. Apres moi le deluge! ⁹⁶ — вот лозунг всякого капиталиста и всякой капита­листической нации. Поэтому капитал беспощаден по отношению к здоровью и жизни рабочего всюду, где общество не принуждает его к другому отношению ¹¹³⁾. На жалобы относительно физиче­ского и духовного калечения, преждевременной смерти, истязаний чрезмерным трудом он отвечает: как могут терзать нас эти муки, если они увеличивают наше наслаждение (прибыль)? Но в общем и целом это и не зависит от доброй или злой воли отдельного капи­талиста. При свободной конкуренции имманентные законы капи­талистического производства действуют в отношении отдельного капиталиста как внешний принудительный закон ¹¹⁴⁾.

Установление нормального рабочего дня явилось результатом многовековой борьбы между капиталистом и рабочим. Но в исто­рии этой борьбы обнаруживаются два противоположных течения. Сравним, например, английское фабричное законодательство на­шего времени с английскими рабочими статутами начиная с XIV и до середины XVIII века ¹¹⁵⁾. В то время как современный фабрич­ный закон насильственно сокращает рабочий день, эти статуты стремятся насильственно его удлинить. Правда, притязания капи­тала в эмбриональном состоянии, когда он еще только возникает

¹¹³⁾ “Хотя здоровье населения является столь важным элементом национального капитала, к сожалению, придется признать, что капиталисты совсем не расположены хранить и ценить это сокровище... Внимание к здоровью рабочих было у фабрикан­тов вынуждено” (“Times”, 5 ноября 1861 г.). “Мужчины Уэст-Райдинга превратились в суконщиков для всего человечества... Здоровье рабочего населения было принесено в жертву, и в течение нескольких поколений раса совершенно выродилась бы, если бы не последовала реакция. Часы детского труда были ограничены и т. д.” (“Twenty-second Report of the Registrar General”. London, 1861).

¹¹⁴⁾ Поэтому мы видим, например, что в начале 1863 г. 26 фирм, владеющих обширными гончарнями в Стаффордшире, в том числе также фирма Д. Уэджвуд и cыновья, в особом меморандуме ходатайствуют “о властном вмешательстве государства”. “Конкуренция с другими капиталистами” не позволяет им произвести какого бы то ни было “добровольного” ограничения рабочего времени детей и т. д. “Сколько бы мы ни сетовали поэтому на упомянутое выше зло, его невозможно было бы устранить посред­ством какого-нибудь соглашения фабрикантов между собой... Принимая во внимание все эти обстоятельства, мы пришли к тому убеждению, что необходим принудительный закон” (“Children'sEmployment Commission, 1st Report”, 1863, p. 322).

Добавление к примечанию 114. Еще более разительный пример дает нам самое недавнее прошлое. Высокие цены хлопка в период лихорадочного хода дел побудили владельцев хлопчатобумажных ткацких фабрик в Блэкберне по взаимному соглашению между ними сократить на своих фабриках рабочее время на определенный срок. Срок этот истек приблизительно в конце ноября (1871 г.). Между тем более богатые фабри­канты, у которых прядение соединялось с ткачеством, использовали сокращение производ-ства, обусловленное этим соглашением, для того чтобы расширить свое собственное дело и извлечь таким образом большие барыши за счет мелких предпринимателей. Последние в таких затруднительных обстоятельствах обратились к фабричным рабочим, призывая их серьезно заняться агитацией за девятичасовой рабочий день и обещая им денежную помощь для этой цели!

¹¹⁵) Эти рабочие статуты, которые мы находим одновременно и во Франции, Нидер­ландах и т. д., были формально отменены в Англии лишь в 1813 г., уже после тою, как они были давно устранены самими производственными отношениями.

ГЛАВА VIII. - РАБОЧИЙ ДЕНЬ 253

и, следовательно, свое право всасывать достаточное количество прибавочного труда обеспечивает пока не одной лишь силой экономических отношений, но и содействием государственной вла­сти, — эти притязания представляются совершенно скромными. если сопоставить их с теми уступками, которые он, ворча и сопро­тивляясь, должен делать в зрелом возрасте. Понадобились века для того, чтобы “свободный” рабочий вследствие развития капита­листического способа производства добровольно согласился, т. е. был вынужден общественными условиями, продавать за цену при­вычных жизненных средств все активное время своей жизни, са­мую свою работоспособность, — продавать свое первородство за блюдо чечевичной похлебки ⁹⁷. Поэтому естественно, что то удли­нение рабочего дня, к которому капитал при посредстве государ­ственной власти старается принудить совершеннолетних рабочих в период с середины XIV до конца XVII века, совпадает прибли­зительно с теми пределами рабочего времени, которые во второй половине XIX века кое-где ставятся государством для превраще­ния детской крови в капитал. То, что теперь, например в штате Массачусетс, до недавнего времени самом свободном штате Севе­роамериканской республики, объявлено законным пределом тру­да детей моложе 12 лет, в Англии еще в середине XVII века было нормальным рабочим днем здоровых ремесленников, дюжих батра­ков и атлетически сложенных кузнецов ¹¹⁶⁾.

Непосредственным поводом к изданию первого рабочего ста­тута (23-й год царствования Эдуарда III, 1349 г.) (не причиной, потому что законы подобного рода издаются на протяжении целых столетий и после того, как этот повод исчез) послужила великая чума ⁹⁹, настолько уменьшившая население, что, по словам одного тори, “трудность найти рабочих по разумным ценам” (т. е. по ценам, которые оставляли бы их хозяевам разумное количество прибавочного труда) “поистине стала невыносима” ¹¹⁷⁾.