Глава VIII. - рабочий день 229 6 страница

“Противоречивые решения судов привели к совершенно ненормальному и анар­хическому положению. Один закон в Йоркшире, другой закон в Ланкашире, третий закон в каком-нибудь приходе Ланкашира, четвертый в его непосредственном со­седстве. Фабриканты больших городов имеют возможность обойти закон, фабри­канты сельских местностей не находят персонала, необходимого для Relaissystem, и тем более не находят рабочих для переброски с одной фабрики на другую и т. д.”.

А равенство в эксплуатации рабочей силы — это для капитала первое право человека.

При таких обстоятельствах между фабрикантами и рабочими состоялся компромисс, получивший санкцию парламента в новом дополнительном фабричном акте 5 августа 1850 года. Рабочий день “подростков и женщин” был увеличен в первые 5 дней недели с 10 до 10½ часов и ограничен 7½ часами в субботу. Работа должна совершаться от 6 часов утра до 6 вечера ¹⁶⁹⁾ с 1½ -часовыми пере­рывами для еды, которые должны предоставляться рабочим в одно и то же время и согласно постановлению 1844 г. и т. д. Этим раз на­всегда уничтожалась Relaissystem ¹⁷⁰⁾. Для детского труда сохранил свою силу закон 1844 года.

Одна категория фабрикантов обеспечила себе на этот раз, как и раньше, особые сеньоральные права на пролетарских детей. Это были фабриканты шелка. В 1833 г. они угрожающе вопили, что “если у них отнимут свободу заставлять работать детей всех возра­стов по 10 часов в день, то этим остановят их фабрики” (“if the liberty of working children of any age for 10 hours a day were taken away, it would stop their works”). Они якобы не в состоянии купить достаточное количество детей старше 13 лет. Они добились желае­мой привилегии. Предлог при позднейшем расследовании оказался сплошной ложью ¹⁷¹⁾, что, однако, не помешало им целое десятиле­тие по 10 часов в день тянуть шелковую пряжу из крови маленьких детей, которых для выполнения поручаемой работы приходилось ставить на стулья ¹⁷²⁾. Хотя акт 1844 г. “похитил” у них “свободу” эксплуатировать детей моложе 11 лет более 6½ часов в день, но он обеспечил им зато привилегию эксплуатировать детей 11 — 13 лет по 10 часов в день и отменил установленное для других фабричных детей обязательное посещение школы. На этот раз был выставлен такой предлог:

¹⁶⁹⁾ Зимой это время разрешалось заменять временем от 7 часов утра до 7 часов вечера.

¹⁷⁰⁾ “Настоящий закон” (1850 г.) “был компромиссом, в силу которого рабочие отказались от выгоды десятичасового закона в обмен на преимущество единообразного времени чей труд был ограничен” (“Reports etc. for 30th April 1852”. р. 14.

¹⁷¹⁾ “Reports etc. for 30th Sept. 1844”. р. 13

^l72) Там же.

ГЛАВА VIII. - РАБОЧИЙ ДЕНЬ 273

“Тонкость ткани требует нежности пальцев, которая может быть приобретена лишь при условии раннего поступления на фабрику”¹⁷³⁾.

Из-за нежных пальцев убивали детей, как рогатый скот на юге России бьют ради кожи и сала. Наконец, в 1850 г. привилегия, пре­доставленная в 1844 г., была сохранена только за сучильными и мо­тальными цехами; но чтобы возместить убытки лишенного своей “свободы” капитала, рабочее время детей 11 — 13 лет было увеличе­но с 10 до 10½ часов. Предлог: “Работа на шелковых фабриках легче, чем на других, и менее вредна для здоровья” ¹⁷⁴⁾. Официаль­ное медицинское обследование впоследствии показало, что, на­оборот,

“средняя смертность в округах шелкового производства исключительно высока. а для женской части населения она даже выше, чем в округах хлопчатобумажного производства Ланкашира” ¹⁷⁵⁾.

Несмотря на протесты фабричных инспекторов, повторяющиеся каждое полугодие, это безобразие продолжается до настоящего времени ¹⁷⁶⁾.

¹⁷³⁾ “Reports etc. for 31st October 1846”, p. 20.

¹⁷⁴⁾ “Reports etc. for 31st October 1861”, p. 26.

¹⁷⁵⁾ Там же, стр. 27. В общем физическое состояние рабочего населения, на которое распространяется действие фабричного закона, значительно улучшилось. Все отзывы врачейединодушны в этом отношении, и мои личные наблюдения, относящиеся к различным периодам, убедили меня в этом. Тем не менее, не говоря уже о чрезвычайно высокой смертности детей в первые годы жизни, официальные отчеты доктора Гринхау указывают на неблагоприятное состояние здоровья в фабричных округах по сравнению с “земледельческими округами с нормальным состоянием здоровья”. В доказательство привожу, между прочим, следующую таблицу из его отчета 1861 года:

¹⁷⁶⁾ Известно, насколько неохотно английские “фритредеры” отказали шелковой ману­фактуре в охранительных пошлинах. Защита против французского ввоза заменяется теперь беззащитностью фабричных детей Англии.

274 ОТДЕЛ ТРЕТИЙ. - ПРОИЗВОДСТВО АБСОЛЮТНОЙ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ

Закон 1850 г. превратил только для “подростков и женщин” пятнадцатичасовой период с 5½ часов утра до 8½ часов вечера в двенадцатичасовой период с 6 часов утра до 6 часов вечера. Следо­вательно, он не коснулся детей, которых все еще можно было эксплуатировать ½ часа до начала и 2½ часа по окончании этого периода, хотя общая продолжительность их работы не должна была превышать 6½ часов. При обсуждении закона фабричные инспек­тора представили парламенту статистические данные относительно позорных злоупотреблений, к которым ведет эта аномалия. Но тщетно. Затаенное намерение заключалось в том, чтобы при по­мощи детей в годы процветания снова увеличить рабочий день взрослых рабочих до 15 часов. Опыт последующих 3 лет показал, что подобная попытка должна была разбиться о сопротивление взрослых рабочих мужчин ¹⁷⁷⁾. Поэтому акт 1850 г. был, на­конец, дополнен в 1853 г. воспрещением “применять труд детей утром до начала и вечером по окончании труда подростков и жен­щин”. Начиная с этого времени, фабричный акт 1850 г., за немно­гими исключениями, регулировал в подчиненных ему отраслях промышленности рабочий день всех рабочих ¹⁷⁸⁾. С момента изда­ния первого фабричного акта до этого времени прошло полсто­летия ¹⁷⁹⁾.

В “Printworks' Act” (законе о ситцепечатных фабриках и т. д.), изданном в 1845 г., законодательство впервые вышло за пределы своей первоначальной сферы. Неудовольствие, с которым капитал допустил это новое “сумасбродство”, сквозит из каждой строки акта! Он ограничивает рабочий день детей 8 — 13 лет и женщин 16 часами, от 6 часов утра до 10 часов вечера, не устанавливая ни­какого узаконенного перерыва для еды. Он разрешает изнурять рабочих мужского пола старше 13 лет по благоусмотрению день и ночь напролет ¹⁸⁰⁾. Это парламентский выкидыш ¹⁸¹⁾.

¹⁷⁷⁾ “Reports etc. for 30th April 1853”, p. 31.

¹⁷⁸⁾ В годы зенита английской хлопчатобумажной промышленности, в 1859 и 1860 гг., некоторые фабриканты приманкой в виде высокой заработной платы за сверхурочное время попытались склонить взрослых прядильщиков-мужчин и т. д. к увеличению рабочего дня. Прядильщики, работающие на ручных мюлях и на сельфакторах, положили конец этому эксперименту письмом к своим хозяевам, в котором, между прочим, говорится: “Прямо сказать, наша жизнь для нас в тягость, и пока нас приковывают к фабрике почти па два дня в педелю” (на 20 часов) “больше, чем других рабочих, мы чувствуем себя в стране илотами и укоряем себя за то, что увековечиваем такую систему, которая физически и морально вредит нам самим и нашему потомству... Поэтому мы почтительно доводим сим до вашего сведения, что, начиная с первого дня нового года, мы не будем работать ни одной минуты больше 60 часов в неделю, с 6 часов до 6 часов, за вычетом законом установленных пере­рывов в 1½ часа” (“Reports etc. for 30th April 1860”, p. 30).

¹⁷⁹⁾ Относительно средств нарушения этого закона, предоставляемых его редакцией; см. парламентский отчет: “Factories Regulation Acts” (6 августа 1859 г.). И там же: Leonard Homer. “Suggestions for Amending the Factory Acts to enable the Inspectors to prevent, illegal working, now become very prevalent”.

¹⁸⁰⁾ “В последнее полугодие” (1857 г.) “в моем округе детей 8 лет и старше фактически истязают с 6 часов утра до 9 часов вечера” (“Reports etc. for 31st October 1857”, p. 39).

¹⁸¹⁾ “Printworks' Act признается неудачным как в части, касающейся обучения, так и в части, касающейся охраны труда” (“Reports etc. for 31st October 1862”, p. 52).

ГЛАВА VIII. — РАБОЧИЙ ДЕНЬ 275

Все же принцип одержал решительную победу, победив в круп­ных отраслях промышленности, являющихся специфическим по­рождением современного способа производства. Поразительное развитие этих отраслей в период 1853 —1860 гг., совершавшееся рука об руку с физическим и моральным возрождением фабричных рабочих, заставило прозреть и самых слепых. Сами фабриканты, у которых путем полувековой гражданской войны шаг за шагом завоевывалось законодательное ограничение и регулирование ра­бочего дня, хвастливо указывали на контраст между этими отрас­лями промышленности и теми областями эксплуатации, которые еще оставались “свободными” ¹⁸²⁾. Фарисеи “политической эконо­мии” поспешили провозгласить идею необходимости законодатель­ного регулирования рабочего дня новым характерным завоеванием их “науки” ¹⁸³⁾. Легко понять, что, после того как магнаты фабрики принуждены были покориться неизбежному и примириться с ним, сила сопротивления капитала постепенно ослабевала, сила же наступления рабочего класса, напротив, возрастала вместе с ростом числа его союзников в общественных слоях, не заинтересованных непосредственно. Этим объясняется сравнительно быстрый прог­ресс с 1860 года.

Красильни и белильни ¹⁸⁴⁾ были подчинены фабричному акту 1850 г. в 1860 г., кружевные фабрики и чулочные заведения — в 1861 году. Следствием первого отчета Комиссии по обследованию условий детского труда (1863 г.) было то, что та же судьба постигла все мануфактуры глиняных изделий (не только гончарные заведе­ния), производство спичек, пистонов, патронов, обойные фабрики, подстригание бархата (fustian cutting) и многочисленные процес­сы, объединяемые под названием “finishing” (аппретура). В 1863 г.

¹⁸²⁾ Так высказывается, например, Э. Поттер в письме в “Times” 24 марта 1863 года. “Times” напоминает ему о бунте фабрикантов против десятичасового закона.

¹⁸³⁾ Так высказывался, между прочим, г-н У. Ньюмарч, соавтор и издатель “History of Prices” Тука. Неужели это научный прогресс: делать трусливые уступки общественному мнению?

¹⁸⁴⁾ Изданный в I860 г. акт о белильнях и красильнях устанавливает, что рабочий день с 1 августа 1861 г. будет предварительно сокращен до 12, а с 1 августа 1862 г. окончательно до 10 часов, т. е. до 10½ часов в будни и 7½ часов в субботу. Но когда наступил злополучный 1862 г., повторился старый фарс. Господа фабриканты обратились к парламенту с петицией потерпеть еще один-единственный год двенадцати часовой труд подростков и женщин... “При современном состоянии промышленности” (во время хлопкового голода) “весьма выгодно для рабочих, если им разрешат работать по 12 часов в сутки и получать возможно большую заработную плату... Уже удалось внести составленный в этом духе билль в палату общин. Он провалился вследствие агитации рабочих в белильнях Шотландии” (“Reports etc. for 31st October 1862”, p. 11, 15). Капитал, побитый таким образом теми самыми рабочими, от имени которых он, по его уверениям, говорил, открыл теперь при помощи юридических очков, что акт 18(50 г., подобно всем парламентским актам для “охраны труда”, составленный в затемняющих смысл выражениях, дает предлог не рас­пространять его действие на категории рабочих — “calender-era” [“прессовальщиков” ] и “finishers” [“аппретурщиков”]. Английская юрисдикция, всегда верный холоп капи­тала, санкционировала это крючкотворство через суд общего права. “Это вызвало боль­шое недовольство среди рабочих, и приходится весьма пожалеть о том, что ясные намере­ния законодательства срываются из-за неудовлетворительных определений” (там же, стр. 18).

276 ОТДЕЛ ТРЕТИЙ. - ПРОИЗВОДСТВО АБСОЛЮТНОЙ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ

“белильни на открытом воздухе” ¹⁸⁵⁾ и пекарни были подчинены особым актам, из которых первый воспрещает, между прочим, рабо­ту детей, подростков и женщин в ночное время (от 8 часов вечера и до 6 часов утра), а второй — пользование трудом пекарей-подма­стерьев моложе 18 лет между 9 часами вечера и 5 часами утра. Мы еще возвратимся к более поздним предложениям упомянутой ко­миссии, которые угрожают лишить “свободы” все важные отрасли английского производства, за исключением земледелия, горного дела и транспорта ^185а).

^185а) (Примечание к 2 изданию.) С 1866 г., когда я написал эти строки, опять наступили реакция.

7. БОРЬБА ЗА НОРМАЛЬНЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ. ВЛИЯНИЕ АНГЛИЙСКОГО ФАБРИЧНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА НА ДРУГИЕ СТРАНЫ

Читатель помнит, что производство прибавочной стоимости, или извлечение прибавочного труда, составляет специфическое содер­жание и цель капиталистического производства независимо от

185) “Белильни на открытом воздухе” освободились из-под действия закона 1860 г о белильнях с помощью ложного заявления, будто у них женщины ночью не работают. Ложь была обнаружена фабричными инспекторами, а в то же время петиции рабочих поколебали идиллические представления парламента относительно “белилен на открытом воздухе”, на “душистых прохладных лугах”. В этих воздушных белильнях существуют сушильни с тем­пературой в 90°—100° по Фаренгейту [32°—38° по Цельсию], в которых работают главным образом девушки. Существует даже техническое выражение “cooling” (охлаждение), кото­рым обозначается выход время от времени из сушильни на свежий воздух. “В сушильне 15 девушек, жара 80°—90° [27°—32° по Цельсию] для полотна, 100° [38° по Цельсию] и бо­лее градусов для батиста. Двенадцать девушек утюжат и складывают (батист и т, д.) в ма­ленькой комнате приблизительно в десять футов в длину и ширину, с плотно закупоренной печью посредине. Девушки стоят вокруг печи, которая пышет ужасающим жаром и быстро высушивает батист, поступающий к гладильщицам. Количество часов для этих “рук” не ограничено. Если дел много, они работают до 9 или 12 часов ночи много дней подряд” (“Reports etc. for 31st October 1862”, p. 56). Один врач заявляет: “Особых часов для охлаж­дения нет, но если температура становится слишком невыносимой или руки работниц за­грязняются от пота, им разрешают отлучиться на несколько минут... Мой опыт лечения болезней этих работниц заставляет меня констатировать, что состояние их здоровья много хуже состояния здоровья прядильщиц хлопка” (а капитал в своих петициях парламенту расписал их, в стиле Рубенса, пышущими здоровьем). “Болезнями, наиболее часто пора­жающими их, являются: чахотка, бронхит, маточные болезни, истерия в самой ужасной форме и ревматизм. Все эти болезни прямо или косвенно происходят, как я полагаю, от чрезмерно жаркого воздуха в мастерских и от недостатка удовлетворительной теплой одеж­ды, которая могла бы защитить их при возвращении домой от сырости и холода в зимние месяцы” (там же, стр. 56, 57). Фабричные инспектора замечают относительно дополнитель­ного закона 1863 г., навязанного с большим трудом владельцам веселых “белилен на откры­том воздухе”: “Этот акт не только не достигает цели в смысле охраны труда рабочих, кото­рую он будто бы им предоставляет... Он так сформулирован, что положения об охране вступают в силу лишь в том случае, когда детей и женщин застигают на работе после 8 ча­сов вечера, но даже и тогда устанавливаемый этим законом способ доказательств отличает­ся таким крючкотворством, что едва ли может последовать наказание виновных в его нару­шении” (там же, стр. 52). “В смысле достижения гуманных и воспитательных целей акт этот никуда не годится. Вряд ли будет гуманным позволять женщинам и детям, или — что сводится к тому же — заставлять их работать по 14 часов в сутки, а может быть и больше, с перерывами на еду или без них, как придется, не делая ограничений в зависимости от возраста, пола и не обращая внимания на общественные привычки семейств, живущих по соседству с белильными мастерскими” (“Reports etc. for 30th April 1863”, p. 40).

ГЛАВА VIII. - РАБОЧИЙ ДЕНЬ 277

тех изменений в самом способе производства, которые возника­ют из подчинения труда капиталу. Он помнит, что с той точки зрения, которую мы до сих пор развивали, только самостоятель­ный и, следовательно, юридически совершеннолетний рабочий как продавец товара заключает сделку с капиталистом. Поэтому, если в нашем историческом очерке главную роль играет, с од­ной стороны, современная промышленность, а с другой — труд физически и юридически несовершеннолетних, то первая имела для нас значение только как особая сфера высасывания труда, второй — только как особенно яркий пример этого высасыва­ния. Однако, не забегая вперед, на основании одной лишь общей связи исторических фактов мы приходим к следующим заклю­чениям:

Во-первых. В отраслях промышленности, которые раньше дру­гих были революционизированы водой, паром и машинами, в этих первых созданиях современного способа производства, в хлопчато­бумажных, шерстяных, льняных, шелковых прядильнях и ткацких, прежде всего находит себе удовлетворение стремление капитала к безграничному и беспощадному удлинению рабочего дня. Измене­ния материального способа производства и соответствующие изме­нения в социальных отношениях производителей ¹⁸⁶⁾ создают сна­чала безграничное расширение пределов рабочего дня, а затем уже в виде реакции вызывают общественный контроль, в законодатель­ном порядке ограничивающий рабочий день с его перерывами, регулирующий его и вносящий в него единообразие. Поэтому в те­чение первой половины XIX века этот контроль устанавливался законодательством лишь в порядке исключения ¹⁸⁷⁾ Но как только этот контроль распространился на первоначальную область нового способа производства, оказалось, что не только многие другие от­расли производства подпали под действие настоящего фабричного режима, но что и мануфактуры с более или менее устаревшими ме­тодами производства, как, например, гончарные мастерские, сте­кольные мастерские и т. д., и старинные ремесла, как, например, пекарное, и, наконец, даже распыленная, так называемая работа на дому, как, например, гвоздарный промысел и т. д. ¹⁸⁸⁾, уже давно настолько же подпали под действие капиталистической эксплуата­ции, как и фабрика. Поэтому законодательство было вынуждено

186) “Поведение каждого из этих двух классов” (капиталистов и рабочих) “явилось результатом тех взаимных отношений, в которые они были поставлены” (“Reports etc. for 31st October 1848”, p. 113).

187) “Виды труда, подпавшие под ограничения, были связаны с производством тек-стильных товаров, при котором применяется сила пара или воды. Два условия были необхо­димы для того, чтобы та или иная отрасль труда могла быть подчинена надзору: применение силы пара или воды и обработка известного рода волокна” (“Reports etc. for 31st October 1864”, p. 8).

188) О положении этой так называемой домашней промышленности чрезвычайно богатый материал дают последние отчеты Комиссии но обследованию условий детского труда.

278 ОТДЕЛ ТРЕТИЙ. — ПРОИЗВОДСТВО АБСОЛЮТНОЙ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ

постепенно отрешиться от своего исключительного характера или же — там, где оно следует римской казуистике, как в Англии, — произвольно объявить фабрикой (factory) всякий дом, в котором работают ¹⁸⁹⁾.

Во-вторых. История регулирования рабочего дня в некоторых отраслях производства и еще продолжающаяся борьба за это регу­лирование в других наглядно доказывают, что изолированный рабо­чий, рабочий как “свободный” продавец своей рабочей силы, на известной ступени созревания капиталистического производства не в состоянии оказать какого бы то ни было сопротивления. Поэтому установление нормального рабочего дня является про­дуктом продолжительной, более или менее скрытой гражданской войны между классом капиталистов и рабочим классом. Так как борьба открывается в сфере современной промышленности, то она разгорается впервые на родине этой промышленности, в Англии ¹⁹⁰⁾. Английские фабричные рабочие были передовы­ми борцами не только английского рабочего класса, но и совре­менного рабочего класса вообще, точно так же, как их теоретики первые бросили вызов капиталистической теории ¹⁹¹⁾. Философ фабрики Юр клеймит поэтому как неизгладимый позор англий­ского рабочего класса то обстоятельство, что на своем знамени он начертал “рабство фабричных законов” в противоположность капиталу, который мужественно выступает за “полную свободу труда” ¹⁹²⁾.

Франция медленно плетется за Англией. Понадобилась фев­ральская революция для того, чтобы появился на свет двенадцати-

189) “Акты последней сессии” (1864 г.) “... касаются различных производств, произ­водственные методы которых весьма различны; употребление механической силы для приведения машин в движение уже не является, как это было прежде, необходимым усло­вием для того, чтобы предприятие на языке закона считалось “фабрикой”” (“Reports etc, for 31st October 1864”, p. 8).

190) Бельгия, рай континентального либерализма, не обнаруживает и следов этого движения. Даже в ее угольных копях и рудниках рабочие обоего пола и всех возрастов по­требляются с полной “свободой” во всякое время и в течение всякого времени. На каждую тысячу лиц. занятых в этих отраслях промышленности, приходится 733 мужчины, 88 жен­щин, 135 подростков и 44 девочки моложе 16 лет; у доменных печей и т. д. на каждую тысячу — 668 мужчин, 149 женщин, 98 подростков и 85 девочек моложе 16 лет. К этому присоединяется еще низкая заработная плата за огромную эксплуатацию зрелых и незре­лых рабочих сил, составляющая в среднем 2 шилл. 8 пенсов в день для мужчин, 1 шилл. 8 пенсов для женщин и 1 шилл. 2¹/₂ пенса для подростков. Зато Бельгия в 1863 г. по сравнению с 1850 г. почти удвоила количество и стоимость вывезенного ею угля, железа и т. д.

191) Когда Роберт Оуэн в самом начале второго десятилетия этого века не только теоре­тически выступил за необходимость ограничения рабочего дня, но и действительно ввел десятичасовой день на своей фабрике в Нью-Ланарке, этот опыт осмеивали как коммуни­стическую утопию, — совершенно так же, как осмеивали его “соединение производитель­ного труда с воспитанием детей” или вызванные им к жизни кооперативные предприятия рабочих. В настоящее время первая утопия сделалась фабричным законом, вторая фигури­рует в виде официальной фразы в каждом фабричном акте, третья даже служит прикрытием реакционного шарлатанства.

192) Ure (французский перевод): “Philosophie des Manufactures”. Paris, 1836, t. II, p. 39, 40, 67, 77 etc.

ГЛАВА VIII. -- РАБОЧИЙ ДЕНЬ 279

часовой закон ¹⁹³⁾, который гораздо более неудовлетворителен, чем его английский оригинал. Несмотря на это, французский револю­ционный метод обнаруживает и свои особые преимущества. Одним ударом он диктует всем мастерским и фабрикам без различия один и тот же предел рабочего дня, тогда как английское законодатель­ство нехотя уступает давлению обстоятельств то в том, то в другом пункте и избирает самый верный путь для порождения все новых и новых юридических хитросплетений ¹⁹⁴⁾. Вместе с тем, француз­ский закон провозглашает в качестве принципа то, что завоевывается в Англии лишь для детей, несовершеннолетних и женщин и па что лишь в последнее время начинают предъявляться требования как на общее право ¹⁹⁵⁾.

В Соединенных Штатах Северной Америки всякое самостоя­тельное рабочее движение оставалось парализованным, пока раб­ство уродовало часть республики. Труд белых не может освобо­диться там, где труд черных носит на себе позорное клеймо. Но смерть рабства тотчас же породила новую юную жизнь. Пер­вым плодом Гражданской войны была агитация за восьмичасовой рабочий день, шагающая семимильными шагами локомотива от Атлантического океана до Тихого, от Новой Англии до Калифор­нии. Всеобщий рабочий съезд в Балтиморе 115 (август 1866 г.) заявляет:

“Первым и великим требованием современности, необходимым для освобож­дения труда этой страны от капиталистического рабства, является издание закона, который признал бы восьмичасовой день нормальным рабочим днем во всех штатах

193) В отчете “Международного статистического конгресса в Париже, 1855 г.” гово­рится, между прочим: “Французский закон, ограничивающий продолжительность еже­дневного труда на фабриках и в мастерских 12 часами, не предписывает для этого труда определенных постоянных часов” (периодов времени) “и только для детского труда предписывается период между 5 часами утра и 9 часами вечера. Поэтому часть фабрикан­тов пользуется правом, которое предоставляется им этим роковым умолчанием, для того чтобы заставлять работать изо дня в день без перерыва, может быть за исключением вос­кресений. Они применяют для этого две различные смены рабочих, из которых ни одна не проводит в мастерской более 12 часов, но работа на предприятии продолжается и днем и ночью. Закон соблюден, но соблюдена ли гуманность? ” Помимо “разрушающего влия­ния ночного труда на человеческий организм” подчеркивается также “роковое влияние ночного совместного пребывания обоих полов в одних и тех же скудно освещенных мастерских”.

194) “Так, например, в моем округе в одном и том же фабричном здании один и тот же фабрикант как белильщик и красильщик подчинен “Акту о белильнях и красильнях”, как ситцепечатник — “Акту о ситцепечатных фабриках” и как finisher [аппретурщик] — “Фабричному акту””. (Донесение г-на Бейкера в “Reports etc, for 31st October 1861”, p. 20.) Перечислив различные положения этих законов и вытекающие отсюда осложнения, г-н Бей-кер говорит: “ Мы видим, как трудно обеспечить исполнение этих трех парламентских актов, если владелец фабрики захочет обойти закон”. Но зато господам юристам это уже наверное обеспечивает процессы.

195) Так, фабричные инспектора решаются, наконец, сказать: “Эти возражения” (капитала против законодательного ограничения рабочего времени) “должны пасть пе­ред широким принципом прав труда... Наступает момент, когда право хозяина па труд его работника прекращается, и время последнего становится его собственностью даже в том случае, если вопрос об истощении еще не стоит” (“Reports etc. for 31st October 1862”, p. 54).

280 ОТДЕЛ ТРЕТИЙ. - ПРОИЗВОДСТВО АБСОЛЮТНОЙ ПРИБАВОЧНОЙ СТОИМОСТИ

Американского союза. Мы решили напрячь все наши силы для борьбы за достижение этого славного результата” ¹⁹⁶⁾.

Одновременно (начало сентября 1866г.) конгресс Международ­ного Товарищества Рабочих в Женеве, согласно предложению лон­донского Генерального Совета, постановил: “Предварительным ус­ловием, без которого все дальнейшие попытки улучшения положе­ния рабочих и их освобождения обречены на неудачу, является ограничение рабочего дня... Мы предлагаем в законодательном порядке ограничить рабочий день 8 часами” ¹¹⁶.

Таким образом, рабочее движение, инстинктивно выросшее по обеим сторонам Атлантического океана из самих производственных отношений, оправдывает заявление английского фабричного инс­пектора Р. Дж. Сандерса:

“Невозможно предпринять дальнейших шагов на пути реформирования об­щества с какой бы то ни было надеждой на успех, если предварительно не будет ог­раничен рабочий день и не будет вынуждено строгое соблюдение установленных для него границ” ¹⁹⁷⁾.

Приходится признать, что наш рабочий выходит из процесса производства иным, чем вступил в него. На рынке он противостоял владельцам других товаров как владелец товара “рабочая сила”, т. е. как товаровладелец — товаровладельцу. Контракт, по которому он продал капиталисту свою рабочую силу, так сказать, черным по белому фиксирует, что он свободно распоряжается самим собой. По заключении же сделки оказывается, что он вовсе не был “свобод­ным агентом”, что время, на которое ему вольно продавать свою рабочую силу, является временем, на которое он вынужден ее про­давать ¹⁹⁸⁾, что в действительности вампир не выпускает его до тех пор, “пока можно высосать из него еще одну каплю крови, выжать из его мускулов и жил еще одно усилие” ¹⁹⁹⁾. Чтобы “защитить себя от “змеи своих мучений” ¹¹⁷, рабочие должны объединиться и, как