Тибальт. Мой гнев и принужденное терпенье вступили в бой

Мой гнев и принужденное терпенье вступили в бой. Дрожу я, как тростник. Пока уйду, но месть вернется вскоре.

Уходит.

Гамлет (подходит к Джульетте и касается ее руки)

Когда рукою недостойной грубо я осквернил святой алтарь — прости! Как два смиренных, честных и по-настоящему хороших пилигрима, губы, наши губы лобзаньем могут след греха смести.

Джульетта

Любезный пилигрим, ты строг чрезмерно к своей руке: лишь благочестье в ней. Есть руки у святых: их может, верно, коснуться пилигрим рукой своей.

Гамлет

Даны ль уста святым и пилигримам?

Джульетта

Да, для молитвы, добрый пилигрим.

Гамлет

Мой ангел! Святая! Так позволь устам моим прильнуть к твоим! Не будь неумолима!

Джульетта

Не двигаясь, святые внемлют нам.

Гамлет

Недвижно дай ответ моим мольбам.

Целует ее.

Твои уста с моих весь грех снимают.

Джульетта

Так приняли твой грех мои уста?

Гамлет

Мой грех… это не грех. Здесь нет греха. Но твой ответ, твой упрек меня смущает. Верни ж мой грех.

Джульетта

Вина с тебя снята.

Целует его. Король и Королева покидают зал. Горацио уходит. Входит Кормилица.

Гамлет (обращаясь к Кормилице)

Кто мать ее?

Кормилица

Как, молодой синьор? Не знаешь? Вот новость! Хозяйка дома этого ей мать. Да. Достойная и мудрая синьора. А я вскормила дочь ее. Малютку, птичку, девочку хорошую. Хорошенькую мою.

Гамлет

Дочь Королевы! Что ж, в долг врагу вся жизнь моя дана. И отдана. Все отдано теперь.

Джульетта

Кормилица, скажи, кто тот синьор?

Кормилица

Это Гамлет.

Джульетта

Одна лишь в сердце ненависть была — и жизнь любви единственной дала. Не зная, слишком рано увидала и слишком поздно я, увы, узнала. Но победить я чувство не могу. Горю любовью к злейшему врагу.

Гамлет (Кормилице)

Скажи ей, я приду сегодня ночью.

Кормилица

Скажу, скажу, синьор.

Джульетта

Кормилица, голубушка, скажи, что ночью буду ждать его в саду я.

Кормилица

Скажу, скажу, ягненочек мой, птичка.

Кормилица и Джульетта уходят.

Гамлет

Приду, приду. Мне свет не мил теперь без ангела, без милого созданья, чей образ в сердце, в мозг и в душу мне вошел так неожиданно, так интересно… так, как-то странно. Она прелестна, она так проста и естественна… с ней хорошо. Все время теперь про нее буду думать. А что делать? Это и называется, наверно, — любовь. Любовь? Я раньше знал ее лишь понаслышке, а нынче я столкнулся с ней лицом к лицу. В самое лицо любовь дохнула мне. Ее дыханье жарко.

Выходит из зала, пробирается в сад. Сад слабо освещен луной; то тут, то там стоят белые пробки различных размеров. На балкон выходит Джульетта.

Гамлет

О, вот моя любовь, моя царица! Она заговорила? Нет, молчит. Взор говорит, глаза, наверно, сердце. Оно ведь тоже может говорить. Но пусть молчит! Я за нее скажу, хоть речь моя — не мне. Вот в небе две звезды, мне кажется, что из Большой Медведицы. Да. Они ее глаза на время просят их заменить и посиять в ночи. Но если б она согласилась и вместо глаз у нее б сияли на лице вон эти звезды, то блеск ее ланит затмил бы эти звезды, как свет дневной лампаду затмевает. Глаза ж ее с небес сияли б так, что птицы перепутали б все, все бы перепутали и подумали бы, что день — ночь, а ночь — день. И запели бы. Да. Стоит, рукой потрогала щеку. О, быть бы мне кожей на ее руке. Простой человеческой кожей.