Глава 16. К десяти часам утра Иллинойс превратился в раскаленную печь

К ДЕСЯТИ ЧАСАМ УТРА Иллинойс превратился в раскаленную печь. Трава под нашими ногами была сплошь выжжена. Дул едва ощутимый горячий ветерок, и расчалки издавали низкий звук, словно восточная бамбуковая флейта. Мы сидели в тени под крылом.

– Ладно, Стью-малыш, вот карта. Сейчас я возьму свой нож и запущу в нее. Куда он попадет, туда мы и отправимся.

Я швырнул нож, он завертелся и, к моему удивлению, встрял лезвием прямо в карту. Хорошее предзнаменование. Мы поспешили изучить пробоину.

– Великолепно, – воскликнул я. – Мы должны будем приземлиться прямо на воду Миссисипи. Большое спасибо тебе, нож.

Мы стали снова испытывать судьбу, еще и еще раз, но в результате получили лишь карту, напоминающую решето. Куда бы ни указывал нам нож, всегда находилась причина, чтобы туда не лететь.

Невдалеке от нас остановился автомобиль, из него вышли и направились к нам мужчина и двое ребят.

– Раз они вылезли из машины, то уже почти наши пассажиры, – заметил Стью. – Будем сегодня кого-нибудь катать, или просто улетим?

– Вполне можем их прокатить.

Стью перешел к делу.

– Привет, ребята!

– Это ваш самолет?

– Да, сэр!

– Мы хотим полетать.

– С удовольствием возьмем вас на борт. Вам только нужно пристегнуть вот эту… – он оборвал фразу посредине. – Эй, Дик, гляди! Биплан!

К нам по небу двигалась с запада маленькая точка, рокот ее мотора, словно шепот, был едва различим.

– Стью, это Тревлэйр! Это Спенсер Нельсон! У него таки получилось!

В нас словно бомба разорвалась. Я вскочил в кабину и бросил Стью ручку для запуска двигателя.

– Ребята, вы не против минутку подождать? – сказал я мужчине и его сыновьям. – Этот самолет прилетел сюда из самой Калифорнии. Я поднимусь в воздух и встречу его, а затем мы с вами полетаем.

Возражать у них никакой возможности не было. Двигатель взвизгнул на первом обороте, ожил, и мы тут же порулили на взлет, стали набирать скорость и, оторвавшись от земли, развернулись в сторону пришельца. Он разворачивался, готовясь зайти на посадку, когда мы перехватили его и пристроились рядом.

Пилот помахал нам рукой.

– Эй, СПЕНС! – крикнул я, зная, что он все равно не услышит из-за ветра.

Самолет его был прекрасен. Он был только-только куплен и доведен этим командиром экипажа авиалайнера, который все никак не мог утолить свою страсть к полетам. Машина сияла, искрилась, вспыхивала в солнечных лучах. На обшивке не было ни одной заплаты, ни одного подтека масла, ни одного пятнышка смазки по всей длине фюзеляжа. Я смотрел и восхищался ее совершенством. Пилот коснулся педалей, большой руль на хвосте повернулся, мы сделали вираж и заскользили над травой.

Тревлэйр Эйркрафт Ко., было аккуратно и четко написано на хвосте, Вичита, Канзас. Самолет выглядел эдаким сверкающим, полным энергии небесным дельфином, он был гораздо больше, чем Паркс, и гораздо элегантнее. Мы ощутили себя залатанным, перемазанным смолой буксиром, который ведет за собой в гавань белоснежный теплоход Соединенные Штаты. Мне стало интересно, догадывается ли Спенс, во что он собирается ввязаться? Любопытно, будет ли его блестящий самолет выглядеть по пути домой так же аккуратно, как сейчас?

Мы еще раз пронеслись над полем и приземлились, этот королевский биплан впереди, за ним мы; подрулили к пассажирам и заглушили моторы. Воцарилась тишина.

Я ни разу не встречал этого пилота и знаком с ним был только по письмам и телефонным звонкам в тот период, когда он изо всех сил старался завершить к началу лета подготовку своего самолета. Когда он снял шлем и спустился из кабины на землю, я увидел, что Спенсер Нельсон – это подвижный мужчина небольшого роста с ястребиным взглядом пилота давних времен: решительное скуластое лицо, ярко-голубые глаза.

– Мистер Нельсон! – воскликнул я.

– Мистер Бах, я полагаю?

– Спенс, ты просто помешанный. Ты таки добился своего! Откуда ты вылетел сегодня утром?

– Из Кирни, Небраска. Пять часов лета. Я позвонил тебе домой, и Бетт сказала, что ты звонил отсюда.

Он потянулся, радуясь, что наконец вылез из кабины.

– Через некоторое время этот старый парашют становится как-то твердоват, чтобы на нем сидеть, не правда ли?

– Ну, хорошо, теперь ты на обетованной земле странников, Спенс. Однако ты что, прилетел сюда, чтобы стоять и заниматься болтовней, или ты хочешь все-таки поработать? Нас ждут пассажиры.

– Что ж, к делу, – ответил он.

Он вытащил из передней кабины массу всяких вещей и свалил их кучей на земле. Стью провел двух пассажиров к большому самолету. Третьему я помог забраться в Паркс, вид которого с каждой минутой, проведенной рядом с Тревлэйром становился все более жалким.

– Я взлетаю следом за тобой, – крикнул Спенс, когда Стью крутнул ручку, и мотор Тревлэйра зарычал, выпустив облако синего дыма.

Мы оторвались от земли и отправились в Типичный Прогулочный Полет – один широкий разворот над городом, круг над небольшим озером, лежащим к западу, – его вода играла бликами в солнечных лучах, – и наконец плавный разворот и заход на посадку… в точности десять минут. Тревлэйр был гораздо быстрее Паркса, и после первого же виража оставил нас позади. Спенс улетел гораздо дальше, выделывая над каждой достопримечательностью виражи и двойные развороты.

Он приземлился пятью минутами позже Паркса.

– Эй, что это ты делаешь? – окликнул его я. – Люди платят не за то, чтобы вместе с тобой устанавливать рекорды по продолжительности полета для бипланов. Они отдают свои деньги, чтобы ощутить, как ветер свистит в расчалках крыльев и поглядеть, как все это выглядит с высоты. Мне бы не хотелось, чтобы мы соперничали.

– Я слишком долго летал? Учту. Я ведь новичок во всем этом, ты же знаешь.

Мы отправились в ресторан и там услышали рассказ о его попытках и неудачах в возне с чиновниками и бумагами, когда он уже наводил на Тревлэйр последний глянец, о том, как отправился через всю страну в поисках нас.

– Из-за всех этих проволочек у меня осталось лишь пять дней отпуска. Через пару дней мне уже нужно будет собираться домой.

– Спенс! Ты проделал весь этот огромный путь сюда ради двух дней скитаний? Нерадостная новость! Я должен тебе сказать, что ты и в самом деле помешанный!

Он пожал плечами.

– Никогда прежде не бродяжничал.

– Ну ладно, так или иначе, мы, пожалуй, отсюда снимемся, покажем тебе что-то более типичное и заработаем тебе на обратную дорогу денег.

– Как насчет Кахоки? – вставил Стью. – Помнишь, нам говорили, что там проводят соревнования планеристов? Много народу. Недалеко от города.

– Да, но это аэродром. Нам больше подошло бы скошенное поле.

Мы еще немного поперебирали варианты, и в конце концов победило предложение Стью. У нашего нового пилота было всего два дня времени, так что мы не могли себе позволить бесцельно слоняться.

К трем часам дня мы поднялись в воздух и взяли курс на юго-восток, в Миссури. Стью оседлал переднюю кабину Тревлэйра, а мои места для пассажиров были забиты багажом и парашютами.

Сразу же возникла проблема. Тревлэйр летел слишком быстро, и Спенсу приходилось все время держать двигатель на пониженных оборотах, чтобы я от него не отставал. Иногда он, задумавшись о чем-то, забывал об этом и потом, обернувшись, замечал, что Паркс представляет собой крошечное пятнышко в миле позади. К тому моменту, когда мы пересекали Миссисипи, мы уже приноровились друг к другу, и наши тени прошли над ее коричневыми водами неплохим строем. Приятно было ощущать, что ты не одинок, что еще один биплан движется вместе с тобой в одном направлении по все тому же старому небу. Мы, мой самолет и я, почувствовали себя счастливыми и сделали несколько пике и виражей, просто так, забавы ради.

Я открыл для себя, что бродячий пилот со временем все лучше и лучше узнает местность. В какой-то момент становится незачем смотреть на карту. Курс на Солнце, пока не пересечешь Миссисипи. Потом вниз по ее течению, пока не встретишь Де Муан Ривер, впадающую в нее с запада. Пересечь ее к северу от Кеокак, потом повернуть немного на юг и через десять минут под тобой Кахока.

Взлетная полоса кишела людьми. Мы сделали над ними круг, чтобы дать миру знать, что мы прибыли, потом развернулись и зашли на посадку.

– Эй, а тут здорово! – воскликнул Спенс, как только мы приземлились. – Отличная трава, город рядом, и в самом деле, тут великолепно!

Пассажиры появились сразу же, и я с удовольствием уступил Тревлэйру право прокатить первых желающих; просто уселся на траву и предоставил Спенсу возможность заработать деньги.

Теперь мы были на вершине успеха, на нас работали Корабль Номер Один и Корабль Номер Два. К сожалению, надолго растянуть удовольствие у меня не получилось, поскольку к промасленному Кораблю Номер Один уже направлялись пассажиры, желающие полетать. Я занял свое привычное место в кабине, и мы отправились в послеполуденное небо. До заката оставалось всего несколько часов, но мы поработали хорошо и успели прокатить двадцать три пассажира, прежде чем день сменился ночью.

В перерывах между полетами до меня долетали обрывки разговоров.

– Я двадцать пять лет пытался оторвать свою жену от земли, и вот сегодня она наконец поднялась в воздух в этом голубом самолете.

– Это настоящий полет. Вся современная авиация – это транспортировка, а это – настоящий полет.

– Я доволен, что вы, ребята, здесь очутились, ваше появление немало сделает для города.

В Кахоке я чувствовал себя так, словно вернулся домой. Забегаловка «Орбит» была все там же и в превосходном состоянии, все та же музыка из музыкального автомата, все те же молодые ребята, сидящие на бамперах своих автомобилей под теплым ночным небом.

– Это здорово, – сказал Спенс. – Не только деньги, просто поговорить с людьми. Чувствуешь, что действительно что-то для них делаешь.

Мы со Стью будто впервые увидели все это, увидели глазами другого пилота, слушая то, что он говорит. Приятно было наблюдать Спенсера Нельсона здесь, в ночной Кахоке, видеть, как его переполняет свежее ощущение радостей жизни странствующего пилота.