![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Но никогда я не менял решения об операции стремлением «не испортить статистику».
Уф!!! Не в этом ли корень всего — суметь отказаться, как говорили раньше, от дьявольского соблазна внешней видимости — «хороших цифр» и прочего — и во всем соразмеряться с совестью? Скажут: цифры — на виду, а кто оценит внутренние благородные порывы души?! Но разве мало — самому почувствовать себя человеком? К сожалению, не у всех имеется такая потребность. Известна формула Амосова: «Хирург должен быть тощим». Сам он более тощий, чем можно судить по фотографиям. В голубом хирургическом костюме (недавно из операционной). Сверху белый халат. Пока говорим, время от времени по-детски забирается с ногами в кресло, но, вспомнив, должно быть, что кресло директорское, возвращается в исходное положение. В декабре ему исполняется семьдесят. Его книга-дневник пестрит придирчивыми самонаблюдениями. Все время смотрю за собой. «Как?» Не вижу разницы с тем, что было двадцать и тридцать лет назад. Думаю, что работаю даже лучше. Отбросим «лучше», хватит и «не хуже»... — Николай Михайлович, долго вы еще собираетесь заниматься хирургией? — Видите ли, я веду над собой эксперимент по борьбе со старостью. Насколько он окажется удачен – не ясно. Поэтому хирургия моя будет зависеть от того, как пойдет мое старение, каковы будут мои успехи… Кто читал книги Амосова, догадается, в чем состоит его эксперимент. Его теория старения необычна. К ужасу нашей медицины, Амосов рекомендует для стареющих «все наоборот». Покой? Никакого покоя! Физическая нагрузка старикам нужнее, чем молодым. Тепло? Никакого тепла! Закаливание. Тренировка всех функций. Питание? Ничего лишнего! («...Для профилактики склероза надо быть предельно тощим и не есть жиров...») Сам он являет собой живое подтверждение справедливости своей теории: никогда не видел такого молодого семидесятилетнего. Думаю, эксперимент его над собой, над дальнейшим старением тоже пошел бы хорошо, если бы не переживания, связанные со смертями. — Жизнь — плохая! — говорит Амосов, имея их, смерти, в виду.— Сна как не было, так и нет. Каждая смерть для него — тяжелый удар. Вот взять бы бросить все, выйти из операционной, снять маску и перчатки, переодеться, потом по коридору, на лестницу, дальше на улицу... И не оборачиваться. Совсем. Из хирургии. А лучше — из жизни». Бросить все к черту, лечь на дно, чтобы нельзя запеленговать, выйти на пенсию, уйти в скит… Снова больная не проснулась». — Как же так можно — чуть не умирать вместе с каждым больным? Он смотрит недоумевающе. Не понимает вопроса. — Вы ведь сорок с лишним лет в хирургии — разве привыкание не неизбежно? — Не знаю. Я не привык. — Другие ведь привыкают? — Привыкают, — с готовностью соглашается он. За долгую мою хирургию видел, как плакали солидные мужчины после смерти пациента. Знаю, что иные не спят по ночам в периоды невезения. Но большинство к смертям привыкают и, на мой взгляд, слишком спокойны. Бесят меня эти разговорчики и смешки в зале на утренней конференции, когда разбираются смерти. Каждая история — трагедия, а их что-то смешит. Совсем плохо, когда смеется оперировавший хирург». Есть смерти неизбежные, есть такие, которых можно было бы избежать. Умер после операции мальчик. «С полчаса я еще сидел, безучастный, боялся выйти, встретить... Пошел. Все равно нужно выходить. Другой двери нет из операционной… …В нижнем коридоре, перед ожидальней, какая-то женщина бросилась мне на шею с криком:
|