Миф не есть историческое событие как таковое.

Легче всего понять историю как ряд фактов, причинно свя­занных между собою. Для понимания мифа это дает чрезвычай­но мало. Факты сами по себе глухи и немы. Факты непонятые даже не суть история. История всегда есть история понятых или понимаемых фактов (причем понятых или понимаемых, конеч­но, с точки зрения личностного бытия). В историческом процес­се можно различать три слоя.

1. Во-первых, тут перед нами природно-вещественный слой. История есть действительно ряд каких-то фактов, причинно вли­яющих друг на друга, вызывающих друг друга, находящихся во всестороннем пространственно-временном общении. <...> Ис­тория не есть природа и не развивается по типу природных про­цессов. Природа гораздо абстрактнее, проще и механичнее исто­рии. И не история есть момент в природе, но всегда природа есть момент истории. <... > История не сводима на природу; наоборот, сама природа делается понятной только через историю.

2. Во-вторых, поскольку история есть становление фактов понимаемых, фактов понимания, она всегда есть еще тот или иной модус сознания. <...> В истории мы оперируем не с фактами как таковыми, но с той или иной структурой, даваемой при по­мощи того или иного понимания. <... >

Второй слой доставляет мифу его фактический материал и

служит как бы ареной, где разыгрывается мифическая история. При его помощи мы можем увидеть миф. <... >

3. История есть самосознание, становящееся, т. е. нарожда­ющееся, зреющее и умирающее самосознание. <... > Но что та­кое творчески данное и активно выраженное самосознание? Это есть слово. <... > Без слова история была бы глуха и нема, как картина, которая хотя и хорошо написана, но никому ничего не говорит, ибо и нет никого, кто бы мог ее воспринять. Картина должна заговорить подлинным живым языком, и ее кто-то дол­жен услышать. История должна быть не просто «живописью», но и «поэзией». Она должна рождать не просто образы и картины фактов, но и слова о фактах. И тут мы находим подлинную аре­ну для функционирования мифического сознания. Мифическое сознание должно дать слова об исторических фактах, повество­вание о жизни личностей, а не просто их немую картину. Миф — «поэтичен», а не «живописен». Без «поэзии» — точнее говоря, без слова — миф никогда не прикоснулся бы к глубине человеческой и всякий иной личности. Он был бы связан навсегда созерцатель­но-пластическими формами и никогда не смог бы выразить того, на что способно только слово. Слово — принципиально/разумно и идейно, в то время как образ и картина принципиально созер­цательны, зрительны, и «идею» дают они только постольку, по­скольку она выразима в видимом. <... >

Итак, миф не есть историческое событие как таковое, но он всегда есть слово. <... >

Кратко: миф есть в словах данная личностная история.