Арендт Х. Вирус тоталитаризма.

(Новое время – 1991, №11. – С. 40-42.)

Тоталитарные движения возникают там, где массы — по той или иной причине — ощутили аппетит к со­зданию политической организации. Эти массы не объе­динены осознанной общностью интересов, у них нет классовой определённости, которая находит выражение в постановке конкретных, ограниченных и достижимых целей. Термин «.масса» применим лишь в тех случаях, когда мы имеем дело с людьми, которые просто в силу своей многочисленности, или по безразличию, или по той и другой причине вместе не могут быть объедине­ны в организацию, основанную на общности интересов: в обычные политические партии, муниципальные орга­ны или профсоюзы. Потенциально масса существуете любом государстве, составляя большинство, включаю­щее огромное число нейтральных, политически безраз­личных людей, которые никогда не вступают в партии и почти никогда не участвуют в голосованиях.

Это позволило тоталитарным движениям использо­вать совершенно новые приёмы пропаганды и отно­ситься с полным безразличием к доводам противников. Такие движения не только поставили себя вне (и про­тив) партийной системы в целом, но и нашли людей, никак ею не затронутых и не «испорченных». Им не было нужды утруждать себя опровержением доводов противника, и в своей деятельности они всегда предпо­читали не переубеждение, а уничтожение, не веру, а страх.

Когда тоталитарные движения вломились в парла­мент, источая презрение к самой идее парламентарно­го правления, они лишь казались непоследовательны­ми. Между тем сам факт их появления в парламенте убедил большинство населения в том, что парламентс­кое большинство — фикция и вовсе не обязательно со­ответствует реальной расстановке сил в государстве. Тем самым была подорвана уверенность в себе прави­тельств, которые тоже больше верили в принцип прав­ления большинства, чем в свои конституции.

Часто отмечают, что тоталитарные движения пользуются демократическими свободами, чтобы их же и уничтожить. Это вовсе не свидетельство дьявольской мудрости тоталитарных вождей или детской наивности масс. Демократические свободы основаны на равенстве всех граждан перед законом; но они обретают смысл и осуществляются нормально лишь в том случае, если граждане принадлежат к определённым группам и как-то представлены в общей социально-политической иерархии... У толпы и массы есть лишь один общий, характерный для них признак — они находятся вне со­циальных структур и лишены нормального политичес­кого представительства... Уничтожение классовой сис­темы — единственно реальной социально-политичес­кой структуры европейских наций-государств — было, безусловно, одним из наиболее драматических событий современной немецкой истории и способствовало ста­новлению нацизма в той же мере, в какой отсутствие чётко выраженной социальной структуры огромного крестьянского населения России обеспечило успех большевистского переворота, направленного против демократического правительства Керенского. Обста­новка в догитлеровской Германии хорошо демонстри­рует опасности, скрытые в развитии западной части мира, ибо после второй мировой войны классовая сис­тема почти всех европейских государств потерпела столь же драматическое крушение. В то же время совет­ская модель развития ясно указывает на тот путь, по которому могут пойти неизбежные революционные преобразования в Азии...

Иными словами, принадлежность к классу, с его ог­раниченными групповыми обязательствами и традици­онным отношением к правительству, естественным об­разом ограничивала рост числа граждан, чувствующих личную ответственность за управление государством. Аполитичность населения наций-государств выявилась лишь тогда, когда классовая система рухнула и унесла с собой всю ткань видимых и невидимых нитей, связы­вавших людей с политической основой общества.

Крушение классовой системы автоматически приве­ло к крушению партийной системы, в основном потому, что партии, составленные по интересам, уже не могли более представлять интересы классов... Первым при­знаком распада... партийной системы было не бегство старых членов партии, а неспособность привлечь в партию новых людей, прежде всего молодёжь, а затем и потеря молчаливой поддержки неорганизованной массы, которая вышла вдруг из состояния апатии и на­правила свои взоры туда, где видела возможность громко заявить о своём возмущении.

Падение защитных классовых перегородок превра­тило пассивное большинство, стоявшее вне политичес­ких партий, в одну огромную, неорганизованную, ли­шённую структуры массу разъярённых индивидуумов. Между ними не было ничего общего, кроме смутного ощущения того, что членам традиционных партий на­деяться более не на что, что, следовательно, наиболее уважаемые, красноречивые и представительные члены общества - глупцы, сильные мира сего — люди не столько злокозненные, сколько неумные и лживые... Масса всем разочарованных и отчаявшихся людей бы­стро росла...

Эгоцентричное озлобление хотя и сглаживало инди­видуальные различия между людьми, но не становилось связующим звеном между ними, поскольку не основы­валось на общности экономических, социальных и по­литических интересов. Эгоцентризм сочетался с резким ослаблением инстинкта самосохранения. Самоотвер­женность, идущая от недооценки самого себя, постоян­ного ощущения собственной ничтожности, перестала быть выражением индивидуального идеализма, сдела­лась массовым явлением...

Социальная атомизация и крайняя индивидуализа­ция предшествовали массовым движениям, которые раньше и легче привлекли вовсе не членов традицион­ных партий, лишённых индивидуализма и с высоким чувством общности, а совершенно неорганизованных, типичных «неприсоединяющихся», которые из индиви­дуалистских соображений всегда отказывались призна­вать социальные связи и обусловленные ими обязанно­сти....Масса возникла на обломках предельно атомизированного общества, конкурентная структура которого и сопутствующее ей одиночество индивидуума сдержи­вались лишь принадлежностью к классу. Основная от­личительная черта «массового» человека — вовсе не жёсткость или отсталость, а изоляция, утрата нормаль­ных социальных связей...

Даль Р. О демократии.

Что такое демократия? Возможности, которые предоставляет демократия: эффективное участие; равное голосование; понимание, основанное на информативности; осуществление контроля за повесткой дня; включенность в жизнь общества.

Зачем нужна демократия? К благотворным последствиям демократии относятся: избавление от тирании; соблюдение основных прав и свобод; свобода личности; самоопределение; моральная автономия; возможность развития личности; защита основополагающих интересов личности; политическое равенство. А кроме вышеперечисленного, современные демократии предусматривают: стремление к миру; процветание.

Какие условия благоприятны для демократических институтов? Условия, имеющие первостепенную важность для демократии: контроль над армией и полицией, осуществляемый выборными должностными лицами; демократические убеждения и политическая культура; отсутствие сильной зависимости от иностранной державы, враждебной демократии. Благоприятный условия для демократии: современная рыночная экономика и общество; слабо выраженный субкультурный плюрализм.

Вмешательство извне. В стране, подвергшейся вмешательству извне, со стороны другой страны, враждебной по отношению к ее демократическому правительству. Развитие демократических институтов маловероятно. Этого условия иногда бывает достаточно, чтобы объяснить, почему демократические институты не смогли развиться или сохраниться в стране, где все прочие условия были в значительной степени благоприятными. Например, если бы не военное вмешательство Советского Союза по окончании Второй мировой войны, Чехословакия могла бы сейчас занимать свое место в ряду стран «старой демократии». Этим же объясняется и то, почему не сумели развить свои демократические институты Польша и Венгрия.

Удивительно, что вплоть до последних десятилетий нашего века и Соединенные штаты Америки поставили не сулящий славы рекорд по интенсивности вмешательства во внутренние дела латиноамериканских государств, где они даже способствовали свержению всенародно избранных правительств, действуя против них для защиты американского бизнеса или (по официальной версии) во имя интересов своей национальной безопасности. Пусть даже латиноамериканские государства, где развитие демократии было пресечено в корне, не всегда полностью соответствовали всем требованиям демократии, но, не подвергнись они американскому вмешательству, демократические институты могли бы развиться там естественным путем.

Контроль за силовыми структурами. До тех пор пока демократически избранные должностные лица не возьмут под свой полный контроль вооруженные силы и полицию, демократические политические институты вряд ли смогут развиваться и устоять.

Если интервенция иностранного государства представляет собой основную внешнюю угрозу демократии, то самая грозная внутренняя опасность исходит от тех лидеров, которые получили доступ к главным источникам физического принуждения – армии и полиции. Если демократически избранные чиновники добьются установления эффективного контроля над этими структурами, то их сотрудники – в первую очередь офицеры – должны будут считаться с их волей. И уважение к этому контролю должно войти в плоть и кровь и сохраняться при любых обстоятельствах.

Демократические убеждения и культура. Шансы на установление стабильной демократии увеличиваются в тех странах, где политические лидеры и рядовые граждане оказывают мощную поддержку демократическим идеям, ценностям и процедурам. Самой надежной эта поддержка становится в тех случаях, когда демократические воззрения, приверженность демократии укоренены в культуре данной страны и в значительной степени передаются из поколения в поколение. Иными словами, страна обладает политической культурой демократии. Политическая культура демократии способствует формированию слоя граждан, которые верят, что демократия и политическое равноправие – желанные цели, что контроль над вооруженными силами и полицией должен всецело находиться в руках избранных лидеров, что базовые демократические ценности должны быть сохранены при любых обстоятельствах, что возникающие между гражданами политические разногласия и различия требуют терпимого отношения и должны иметь право на существование.

(Даль Р. О демократии. М., 2000. С. 42, 48, 141-143, 150-151).

К теме: Государство в политической системе общества.

Фрагменты из книги Б.Н.Чичерина «О народном

представительстве». Книга 2. Народное

представительство в монархиях.

В республиках верховная власть признается исходящею из народа; в монархиях установляется власть, не зависимая от народной воли. В первых основное начало есть свобода, в последних – подчинение высшему порядку, господствующему над людьми. И свобода, и порядок, в котором живут люди, вытекают из существа человека. Но свобода корениться в личности, в отдельной воле каждого, в разнообразных. Изменяющихся стремлениях, определяющих характер и деятельность лица; в высшем же порядке воплощаются вечные элементы человеческой природы, постоянные интересы обществ, неизменные законы жизни, - одним словом, все, что связывает и лица, и поколения в одно духовное целое. Государство, как союз поколений, образующих единую духовную личность, является видимым, внешним выражением этого высшего порядка, который должен господствовать в мире и которому поэтому принадлежит верховная власть. Человек, с одной стороны, сам носит в себе сознание высших начал; отсюда возможность устройства, основанного на свободе. Но с другой стороны, порядок, основанный на вечных идеях, создан не им. Он не в силах изменить нравственные законы; он может отклониться от необходимых требований общественной жизни не иначе, как посягнувши на собственное свое духовное естество; он повинуется власти не потому только, что хочет, а потому, что должен повиноваться как нравственное существо и как член общего тела. Эта вечная сущность государственного организма, эта независимость высшего порядка от случайной воли человека выражаются в монархическом начале. Здесь власть идет сверху, а не снизу. Здесь господствует постоянный закон, в силу которого власть передается от поколения поколению помимо воли отдельных лиц. Здесь, наконец, является видимое воплощение государственного единства не только в данную минуту, но и во все времена. Таковы по крайней мере свойства наследственной монархии, которая одна соответствует существу монархического начала, ибо она одна ставит власть выше всех случайностей.

Монархическая власть одна в состоянии и спокойно и беспристрастно обсуждать государственные вопросы. Она не принуждена жертвовать большинству интересами меньшинства. Стоя над ними как высший судья, непричастный спору, она имеет в виду справедливое соглашение выгод обеих сторон.

Цель представительной монархии состоит в сочетании порядка и свободы. Здесь воля монарха сдерживается правами народного представительства; взаимные отношения властей определяются законом. Произвол устраняется, свобода получает надлежащее обеспечение, способнейшие люди выдвигаются вперед и приобретают преобладающее влияние на дела. Можно сказать, что представительная монархия, по своей идее, наиболее приближается к совершенному образу правления.

Представительная монархия, как и все другие образы правления, страдает присущим ее форме недостатком: разделением власти. Сосредоточенная власть рождает произвол, разделенная власть ведет к борьбе. Между этими двумя источниками зла вращается всякое государственное устройство; выйти из этой дилеммы нет возможности.

(Антология мировой политической мысли. М., 1997. т.4.

с.138-143.)

Фрагменты из книги Ж.-Ж.Руссо «Об общественном договоре

или принципы политического права».

Я предполагаю, что люди достигли того предела, когда силы, препятствующие им оставаться в естественном состоянии, превосходят в своем противодействии силы, которые каждый индивидуум может пустить в ход, чтобы удержаться в этом состоянии. Тогда это начальное состояние не может более продолжаться, и человеческий род погиб бы, не измени он своего образа жизни.

Однако, поскольку люди не могут создавать новых сил, а могут лишь объединять и направлять силы, уже существующие, то у них нет иного средства самосохранения, как, объединившись с другими людьми, образовать сумму сил, способную преодолеть противодействие, подчинить эту силу одному движителю и заставить их действовать согласно.

Эта сумма сил может возникнуть лишь при совместных действиях многих людей; но – поскольку сила и свобода каждого человека – суть первые орудия его самосохранения – как может он их отдать, не причиняя себе вреда и не пренебрегая теми заботами, которые есть его долг по отношению к самому себе? Эта трудность, если вернуться к предмету этого исследования, может быть выражена в следующих положениях:

«Найти такую форму ассоциации, которая защищает и ограждает всею общею силою личность и имущество каждого из членов ассоциации, и благодаря которой каждый, соединяясь со всеми, подчиняется, однако, только самому себе и остается столь же свободным, как и прежде». Такова основная задача, которую разрешает Общественный договор.

Каждый из нас передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, и в результате для нас всех вместе каждый член превращается в нераздельную часть целого.

Немедленно вместо отдельных лиц, вступающих в договорные отношения, этот акт ассоциации создает условное коллективное Целое, состоящее из стольких членов, сколько голосов насчитывает общее собрание. Это Целое получает в результате такого акта свое единство, свое общее я, свою жизнь и волю. Это лицо юридическое, образующееся следовательно в результате объединения всех других, некогда именовалось Гражданскою общиной, ныне же именуется Республикою, или Политическим организмом: его члены называют этот Политический организм Государством, когда он пассивен, Сувереном, когда он активен, Державою – при сопоставлении его с ему подобными. Что до членов ассоциации, то они в совокупности получают имя народа, а в отдельности называются гражданами как участвующие в верховной власти, и подданными как подчиняющиеся законам государства.

(Руссо Ж.-Ж. трактаты. М., 1969. с. 160-180).

К теме: Политика и идеология. основные мировые идеологии.