Класс и социальная структура

Начиная исследование в Янки Сити, руководитель проекта подробно написал о том, что, с его точки зрения, является основополагающим в нашей социальной системе - для того, чтобы его предположения стали ясны и впоследствии не превратились в неосознанные предубеждения, искажающие работу в поле, последующий анализ и окончательные выводы. Эти предположения были сформулированы как гипотезы, поэтому их можно было критически рассматривать в процессе сбора данных, подтверждающих, модифицирующих или опровергающих их. В большинстве высказанных гипотез поведение человека в нашем обществе объяснялось прежде всего с экономической точки зрения. Считалось, что в первую очередь экономическая структура контролирует и определяет мнение и действия людей, и что движущая американцами влиятельная система жизненно важных ценностей связана с экономическим устройством. Наши первые интервью подтвердили эти гипотезы. В них часто шла речь о «важных людях, имеющих деньги», и «простых бедных людях». Высокий статус приписывался банкирам, владельцам крупной собственности, людям, получающим высокую зарплату, и специалистам; низкий статус – рабочим, копателям канав и получателям низкой зарплаты. Другие схожие экономические термины были использованы для определения высших и низших социальных позиций.

Все интервьюируемые отмечали, что некоторые группы, о которых речь пойдет дальше, находились в самом низу социальной пирамиды, хотя члены этих групп имели больший доход, чем люди, отнесенные нашими респондентами к более высоким социальным позициям. Становилось понятно, что какие-то другие факторы повлияли на то, что социальная позиция первых была ниже, чем вторых.

В дальнейшем собранные данные показали ограниченность простой экономической гипотезы. В исследуемом нами сообществе несколько человек были врачами: одни из них, как показали интервью, имели высокий социальный статус, другие – более низкий, хотя вторые часто считались лучшими специалистами, чем первые. Такое ранжирование обычно осуществлялось неосознанно, поэтому было достовернее сознательной оценки статуса индивида. Подобное статусное неравенство мы обнаружили среди священников, адвокатов и других специалистов, а также в сфере бизнеса и промышленности: банкирам, крупным промышленникам и главам корпораций приписывался различный статус. Анализ относительного богатства и профессионального статуса по отношению к другим факторам, выражающим участие индивида в жизни общества, показал, что хотя профессия и богатство могли влиять и на самом деле сильно влияли на ранг-статус индивида, тем не менее они были только двумя из многих факторов, определяющих положение человека в сообществе. Например, банкиров никогда не относили к низам общества, никто из них не опускался ниже среднего класса, однако не все они занимали места на вершине социальной пирамиды. Огромное богатство не гарантировало высших социальных позиций. Было еще нечто, более важное.

В попытках определить, что же скрывалось за этим «еще нечто», мы, в конечном итоге, разработали гипотезу социального класса, подтвердившуюся в ходе сбора данных и последующего тщательного анализа. Социальный класс – это два или более слоя людей, в существование которых верят члены местного сообщества и которым они приписывают более высокие или более низкие позиции. Члены определенного класса обычно заключают браки с себе равными, хотя система ценностей классового общества и не накладывает запрет на браки с людьми из классов, расположенных выше и ниже. Классовая система также обеспечивает детям с момента рождения социальный статус их родителей. В классовом обществе у низших и высших классов разные права и привилегии, обязанности и обязательства. Система ценностей классового, в отличие от кастового, общества, позволяет перемещение вверх и вниз по социальной лестнице. Это в разговорной речи называется социальным подъемом, а на научном языке – социальной мобильностью. Мы обнаружили, что в социальной системе Янки Сити господствовала классовая организация.

Для того чтобы определить, почему человек, названный «самым богатым в городе», не занимает более высокой социальной позиции, мы решили изучить его образ жизни. Из интервью мы выяснили, что «он не ведет себя правильно». С его моральным обликом все было «в порядке», однако он и его семья «не вели себя должным образом». Хотя они были янки по происхождению и не относились ни к каким этническим группам, нам говорили о том, что «они не принадлежат к правильным семьям» и «не общаются с подобными себе людьми». Наши респонденты также отмечали, что члены такой семьи «не умеют себя вести» и что они не входили и не могли входить в «избранные» группы. Тем не менее интервью свидетельствовали, что все члены этой семьи были «хорошими людьми» и для молодой девушки «хорошего происхождения» брак с ними был достаточно заманчив, хотя и таил в себе опасность «снижения статуса». Наш анализ показал, что аналогичная ситуация возникала, когда речь шла о мужчинах, имеющих более низкое положение в сфере бизнеса или промышленности.

Интервью с людьми, отнесенными к высоким социальным позициям, но при этом не располагающими большими суммами денег или не имеющими высокого профессионального статуса, а также беседы с респондентами об этих людях подтвердили нашу первую пробную теорию классовой системы. Эти интервью показали, что «тебе не надо много денег, чтобы вести себя должным образом в Янки Сити», или говорили, что «важно не сколько у тебя денег, а как ты их тратишь». На вопросы об этих людях мы получили ответы: «Джон Смит принадлежит к группе Х», причем «Генри Тейлор, Франк Диксон и другие видные люди из высших слоев общества тоже к ней принадлежат». Все эти люди, как нам говорили, «были из компании приятелей Фреда Брауна» или «общались с людьми Кантри-клуба», представлявшими собой небольшие группы близких друзей.

И наконец, эти интервью показали, что для того, чтобы респонденты могли однозначно определить статус индивида, последний должен был обладать некими особыми характеристиками, связанными с его «местом в обществе», и общаться с «подходящими людьми». Если образование человека, его профессия, благосостояние, доход, семья, близкие друзья, клубы и общества, в которых он состоял, а также его манеры, речь и поведение на людях были известны, то жители города с легкостью довольно точно определяли его статус. Если же было известно только то, из какой семьи, компании или общества индивид, то большинство респондентов помещало его в ту же социальную позицию, что и его окружение.

Пытаясь выяснить критерии класса и разместить людей в классовой иерархии, мы выявили важную закономерность. Оценивая уровень благосостояния и профессиональный статус, респонденты использовали определенные географические названия не только для того, чтобы указать на место проживания человека в городе, но и для того, чтобы определить его относительную позицию в ранжированной структуре. Первым обобщением такого рода было определение небольшого процента населения как «хилл-стритовцев» или людей «с улицы Хилл», что было эквивалентно «брахманам», называемых реже «аристократами», или, менее лестно, «надутыми индюками», «шишками». Мы вскоре обнаружили, что термин «хилл-стритовец» использовался как теми, кто попадал под это определение, так и теми, кто под него не попадал. Индивиды, считавшиеся хилл-стритовцами (о чем свидетельствовали собранные данные), занимали места на вершине социальной пирамиды или близлежащие к ней социальные позиции.

«Ривебруковец» - другой географический термин, раскрывающий классовую принадлежность индивидов. Если о ком-то говорили, что он «ривебруковец» или «с Ривебрука», подразумевалось, что этот человек принадлежал к низам общества. Данный термин использовался респондентами вне зависимости от их позиции на социальной шкале. О живущих на Ривебруке все отзывались с презрением, их поведение считались нелепым и грубым, а сами они – безнравственными. Наши респонденты-мужчины неоднократно рассказывали непристойные (с их точки зрения), занимательные истории о кровосмесительных и гомосексуальных связях рыбаков с Ривебрука. Однако легко доказать, что поведение, о котором шла речь в этих историях, унижающих достоинство жителей Ривебрука, было свойственно им не больше, чем членам других классов. Ривебруковец часто был хорошим высококвалифицированным рабочим на обувной фабрике. Он довольно часто получал приличную заработную плату. Обычно был хорошим семьянином, одним из тех, кого называют типичным янки. «Недостойное» же поведение ему приписывалось из-за его низкой социальной позиции (что обычно и происходит в подобных ситуациях), и такие убеждения людей, ощущающих себя выше его, поддерживали дистанцию между ними.

Выделив термины «хилл-стритовец» и «ривебруковец» для определения двух крайних классов, мы поставили перед собой следующие цели: 1) выяснить, кто попадал под эти определения; 2) изучить, какие особенности (если они существовали) брались за основу для выделения других, кроме двух вышеупомянутых, групп; 3) определить, кто использовал все эти термины или некоторые из них.

В наших интервью речь довольно часто шла о «классах и массах». Это выражение редко использовалось теми, кого приписывали к «массам», и довольно часто теми, кто относил себя к «классам». Об имеющих высокий статус члены сообщества, расположенные ниже на социальной шкале, отзывались как о «высших классах», что обычно служило эквивалентом «хилл-стритовцев». Вскоре мы обнаружили, что к «массам» были отнесены не все ривебруковцы: большинству из них был приписан более высокий статус. Принадлежащие к массам ривебруковцы и люди, имеющие чуть более высокий статус, разграничивались.

«Сайд-стритовец» - другой географический термин, часто встречавшийся в интервью и использовавшийся для определения тех, кто не относился к хилл-стритовцам. Иногда к сайд-стритовцам относили всех, кто не принадлежал «жителям Хилл-стрит», однако более тщательное интервьюирование показало, что хилл-стритовец всегда отличал сайд-стритовца от ривебруковца. Большинство респондентов утверждало, что «люди, живущие на Ривебруке, находятся на самом дне» и, «несомненно, жители Сайд-стрит лучше жителей Ривебрука». Сайд-стритовец не занимал такой высокой социальной позиции, как хилл-стритовец, но и не находился на дне общества, как ривебруковец. Его социальная позиция находилась между двумя крайними полюсами. Проживающие на Сайд-стрит, соединяющей Ривебрук и Хилл-стрит, были промежуточным территориальным и социальным звеном.

Мы выяснили, что сайд-стритовцы также отличались друг от друга. Одни из них занимали более высокие социальные позиции, другие - более низкие, для выделения первых использовался географический термин – «хоумвиллы». «Хоумвиллы» были «хорошими людьми», хотя только некоторые из них были «социально приемлемыми». Некоторые респонденты относили их к «классам». (Хоумвилл – это довольно четко очерченная территория в северной части Янки Сити.) Люди Хоумвилла, по предварительным подсчетам, находились в середине социальной шкалы, в целом ближе к вершине социальной пирамиды, чем к ее дну. Как эквивалент Хоумвилла использовался термин «средний класс» или «высший средний класс». Хоумвиллы и им подобные, что выяснилось в результате нашего дальнейшего анализа, обычно разграничивались на две группы (высшие-средние и низшие-средние классы) и были отделены от сайд-стритовцев, по многим характеристикам напоминавших ривебруковцев, которые не могли соответствовать высокому статусу «сайд-стритовцев». Тем не менее различия между низшей группой хоумвиллов и низшей группой сайд-стритовцев не были ярко выражены.

В конечном итоге, мы определили, что «жители Хилл-стрит» обычно относились к высшему классу, «живущие на Хоумвилл» составляли большую часть среднего класса, а «люди с Ривебрука» - низший класс. Мы выяснили, что эти географические термины, хотя абсолютно точно и не определяли классовой принадлежности индивида, использовались часто. Впоследствии обнаружилось, что люди, классифицированные как хилл-стритовцы, не всегда жили на улице Хилл, и далеко не все жители этой улицы относились к хилл-стритовцам (высшему классу). Многие люди высшего класса жили в других районах Янки Сити (две больших концентрации «хилл-стритовцев» были обнаружены в двух других частях местного сообщества). То же самое мы выяснили о проживании хоумвиллов и ривебруковцев. Исследование в дальнейшем показало, что все эти термины использовались членами «демократического» общества как окольный путь для выделения высших и низших статусных позиций в сообществе.

Подробные интервью с теми, кто был отнесен к хилл-стритовцам показали, что те подразделяли высший класс на высший и низший. Неоднократно наши респонденты упоминали «старые» и «новые» семьи. Считалось, что предки индивидов из первых семей на протяжении трех или более поколений по материнской и отцовской линии вели образ жизни, свойственный высшему классу. Для целей нашего исследования такую генеалогию высшего класса мы далее будем называть родословной. Длительное проживание в Янки Сити имело очень большое значение, хотя продолжительность проживания сама по себе и не гарантировала принадлежности семьи к высшему классу, поскольку во всех шести классах, выделенных нами позже, были семьи, чьи предки проживали на территории сообщества Янки Сити уже двести-триста лет назад, что подтверждалось их зафиксированными в документах родословными. Некоторые из низших членов высшего класса, хотя и имели длинные родословные, тем не менее не стремились их обнародовать, так как только в недавнем прошлом «поднялись снизу» в результате восходящей мобильности. Их ближайшие предки не вели образ жизни, свойственный высшему классу, и не занимали высших социальных позиций. Разграничив высших-высших от низших-высших, и высших-средних от низших-средних, мы выделили пять классов и отметили существование шестого. Мы предположили, что шестой класс находился где-то между средним и низшим классом, однако у нас не было уверенности в том, что это был один, а не несколько классов. В конечном итоге, нам удалось установить существование шести классов: высшего-низшего и низшего-низшего в дополнение к высшим и низшим подразделениям среднего и высшего классов...

В дальнейшем мы обнаружили, что все три высших, в отличие от трех низших, класса принадлежали к ассоциациям, которые можно назвать социальными клубами. Люди из всех высших классов были членами благотворительных организаций; одни из которых были чисто мужскими, другие – чисто женскими, а третьи – смешанными. Некоторые женские клубы включали женщин из трех высших классов, однако интервью показали, что женщинам, не принадлежавшим к самому высшему классу, было довольно трудно в них попасть. Некоторые женские клубы не принимали «рядовых людей из высших классов», так как среди них должны были быть только им «равные».

Хилл-стритовцы, в отличие от хоумвиллов, обычно не принадлежали к профессиональным ассоциациям. Они старались избегать тайных организаций, обществ с кассой взаимопомощи и ассоциаций, членство в которых определялось возрастом. Члены высшего-среднего класса также не стремились входить в тайные общества и ассоциации, имеющие филиалы. В то время как члены низшего-среднего класса отдавали предпочтение именно тайным обществам и филиалам. Члены высшего-среднего класса желали войти в благотворительные организации и допускались в них, в то время как члены низшего-среднего класса не имели в них доступа или не хотели в них вступать. Тот факт, что члены двух средних классов принадлежали к разным ассоциациям (обществам), облегчил нашу работу по созданию классификации и определении того, членом какого из средних классов был индивид.

Члены низшего-среднего класса не принадлежали к женским и смешанным клубам, и так как в Янки Сити женщины хорошо осознавали свою классовую принадлежность, эта информация нам помогла при последующем интервьюировании. Если человек был членом нескольких благотворительных организаций, одного или нескольких социальных клубов и, возможно, какой-то профессиональной ассоциации, но не принадлежал к тайным обществам и не относился к новым или старым семьям хилл-стритовцев, он, вероятно, был членом высшего-среднего класса. Небольшое количество интервью позволило проверить справедливость этого утверждения. Обычно все люди, о которых шла речь выше, имели семьи и были членами нескольких компаний близких друзей; информацию об этих компаниях мы к тому времени обычно уже имели из предыдущих интервью. Имея все эти данные, уже было несложно точно определить место индивида в классовой структуре.

Информация о членстве в различных ассоциациях оказала неоценимую услугу для достаточно точного определения статуса больших групп людей в классовой системе. Впоследствии мы смогли с еще большей точностью определить социальные позиции этих людей, поскольку они также входили в другие социальные структуры - такие, как семья или компания приятелей – точнее отражающих отличительные признаки статуса. Исследование состава семьи показало, что ее члены обычно принадлежали к одному и тому же классу. В конечном итоге, мы определили, что семьи, в которых были только люди из высшего-высшего класса составляли 95.15%, низшего-высшего – 87, 26%, высшего-среднего – 91, 36%, низшего-среднего – 90, 17%, 86, 33 – высшего-низшего и низшего-низшего – 95, 98%.

В одной компании близких друзей можно было найти членов двух или трех классов, однако, в целом, классовый отсев проводился довольно жестко. 36, 59% индивидов из высшего-высшего класса состояли в приятельских компаниях, где не было представителей других классов; 20, 74% низших-высших, 20, 12% высших-средних, 14, 47% низших-средних, 15, 68% высших-низших и 26, 64% низших-низших также принадлежали к компаниям близких друзей, члены которых были из их же класса.

Все типы социальных структур и все члены каждой из тысяч семей, тысяч компаний и сотен ассоциаций были взаимосвязаны в нашем исследовании. Принимая во внимание участие в различных социальных структурах общества, дополнительные сведения о районе проживания, типе дома, полученном образовании, манерах и других символах класса, мы довольно быстро приблизительно определяли социальную позицию индивида. Однако при заключительном анализе индивиды размещались на основе оценки их социальной позиции жителями Янки Сити, например, таких откровенных высказываний, как «она не принадлежит к нашему кругу» или «они не являются членами нашего клуба». Естественно, было много пограничных случаев. В классовой системе, в отличие от кастовой или других систем с четко фиксированным ранжированным устройством, постоянно происходят перемещения многих людей вверх и вниз по социальной лестнице. Например, во время нашего исследования некоторые члены высшего-среднего класса опустились в низший-средний. Интервью показали, что это произошло в результате давления на этих людей со стороны тех, кто располагался выше них на социальной лестнице, а также в силу изменения социального поведения и появления новых членов в их собственном классе. В этом и других аналогичных случаях (когда люди из других классов оказывались в аналогичных ситуациях) было трудно определить, к какому классу они относились. Однако для завершения анализа необходимо было всех их разместить в одном из шести классов, что мы и постарались сделать на основе всех полученных данных.

Различия между высшими-высшими и низшими-высшими классами, старыми и новыми семьями были абсолютно очевидны. Их отличие от высшего-среднего класса можно было легко обнаружить, так как люди из высшей-средней группы хотя и не принадлежали к новым семьям, тем не менее состояли с ними в одних и тех же ассоциациях и считались «лучшим классом» в Хоумвилле и подобных местах. Отличить высший-средний от низшего-среднего класса было легко, а вот провести разграничение между людьми из низшего-среднего и высшего-низшего классов иногда было сложнее всего. Для того чтобы определить, принадлежал ли человек к низшему-низшему или высшему-низшему классу, достаточно было выяснить, говорят ли о нем, что «он ривебруковец» или что он «такой же, как все с Ривебрука».

Конечно, не следует считать, что все жители Янки Сити осознавали мельчайшие отличия, о которых идет речь в этой книге. В зависимости от того, к какому классу индивид относился и как долго он жил на территории местного сообщества, он использовал различные из тех терминов, о которых у нас шла речь. Термины «хилл-стритовец», «сайд-стритовец», «хоумвилл» и «ривебруковец» были знакомы всем классам. Иногда они использовались как географические названия, но гораздо чаще определяли статус и ранг индивида.