Глава Четвертая

На самом краю людного базара стояла грубо сколоченная из досок будка, в которой распоряжалась бабулька-старушка в соломенной шляпке, кругленькая и румяная, словно добрая волшебница из сказки. Над бабулькой виднелась надпись: «Счастье и радость только у меня. Огурец бесплатно». Геральт остановился, выудил из кармана медяки.

- Налей, бабушка, – попросил мрачно, – полкварты счастья.
Ведьмак набрал в грудь воздуха, выпил в один глоток, выдохнул. Вытер слезы, которые сивуха вышибла у него из глаз.
Он был свободен. И зол.

О том, что свободен, ведьмак узнал, что интересно, от человека, которого знал. С виду. Это был тот самый рано облысевший парень, которого на его глазах спустили со ступенек аустерии «Natura Rerum». И который, как оказалось, был судейской канцелярской крысой.

- Ты свободен. – сообщил ему облысевший парнишка, смыкая и размыкая заляпанные чернилами пальцы. – За тебя внесли залог.
- Кто внес?

Информация оказалась конфиденциальной, облысевший клерк отказался ее сообщать. Отказался, в столь же резкой форме, и возвращать конфискованную торбу Геральта, в которой, помимо всего прочего, хранились наличные и банковские чеки. Движимое имущество ведьмака, сообщил не без ехидства клерк, власть посчитала cautio pro expensis, авансом для оплаты судебных издержек и предусмотренных штрафов.
Спорить было бесполезно. Геральт должен был радоваться, что при выходе ему вернули хотя бы те вещи, которые во время задержания находились у него в карманах. Личные мелочи и мелкие деньги. Настолько мелкие, что никому не захотелось их воровать.

- И еще полкварты радости, пожалуйста. Спасибо за огурец.
После бабушкиной сивухи мир заметно похорошел. Геральт знал, что это быстро пройдет, а потому прибавил шагу. Нужно было уладить кое-какие дела.

Плотва, его кобыла, счастливо избежала внимания суда и не вошла в сумму cautio pro expensis. Она была там, где он ее оставил, в загоне конюшни, ухоженная и накормленная. Подобного ведьмак не мог оставить без вознаграждения, независимо от собственного материального положения. Из горсти серебряных монет, которые уцелели во вшитом в седло тайнике, несколько сразу получил конюх. Которому такая щедрость аж дыхание перехватила.

Горизонт за морем темнел. Геральту казалось, что он замечает там искорки молний.

Прежде чем войти в кордегардию, ведьмак дальновидно набрал в легкие свежего воздуха. Не помогло. Уважаемые стражницы сегодня явно съели больше фасоли, чем обычно. Намного, намного больше фасоли. Кто знает, может, было воскресенье.
Одни, как всегда, ели. Другие были заняты игрой в кости. При виде ведьмака все встали из-за столов и окружили его.

- Гляньте-ка, ведьмак, – сказала комендантша, вставая к нему впритык. – Взял и приперся.
- Я уезжаю из города. Пришел забрать свою собственность.
- Если позволим, – другая стражница толкнула его локтем, будто бы нечаянно, – то что нам за это будет? Проставиться надо, браток, проставиться! А, девки? Что велим ему сделать?
- Пускай каждую в голую жопу поцелует!
- И языком! Языком пусть вылижет!
- Да ну! Еще заразу какую занесет!
- Но должен же он нам, – следующая поперла на него крепким, как скала бюстом, – чего приятного сделать, не?
- Песенку пускай споет, – еще одна громко перднула. – А мелодию под мой тон подберет!
- Или мой! – другая перднула еще громче. – Потому как мой звонче!

Остальные дамы за бока хватались от смеха.
Геральт проложил себе дорогу, стараясь не злоупотреблять силой. В это же мгновение двери хранилища отворились и появился мужчина в бурой епанче и берете.
Он же кладовщик Гоншорек. При виде ведьмака он широко раскрыл рот.

- Вы? – заблеял он. – Как же это? Ваши мечи…
- Вот именно. Мои мечи. Попрошу их обратно.
- Но... Ведь... - Гоншорек подавился, схватился за грудь, с трудом хватая воздух. – Ведь у меня тех мечей нету!
- То есть?
- Нету… - Лицо Гоншорека покраснело и скривилось, будто в приступе боли. – Забрали же…
- Это как? – Геральт почувствовал, как его охватывает холодное бешенство.
- Забра… ли…
- Как это забрали? – ведьмак схватил кладовщика за грудки. – Кто забрал, черт тебя дери? Что это, мать твою, значит?
- Расписка…
- Вот именно! – Геральт ощутил на плече железную хватку. Комендантша стражи оттолкнула его от захлебывающегося Гоншорека.
- Именно! Расписку покажь!

У ведьмака не было расписки. Расписка из камеры хранения оружия осталась в его торбе. Торбе, которую конфисковал суд в качестве аванса для оплаты судебных издержек и предусмотренных штрафов.

- Расписку!
- У меня ее нет, но…
- Нет расписки – нет депозита. – комендантша не дала ему закончить. – Мечи забрали, не слышал? Сам и забрал, поди. А нынче цирк тут устраиваешь? Выцыганить что-нить хочешь? Хрен тебе. Вали отсюда.
- Я не выйду, пока…
Комендантша, не ослабляя хватки, оттащила Геральта и развернула его лицом к двери.
- Греби отсюда.

Геральт вздрагивал при мысли о том, чтобы ударить женщину. Однако не имел никаких моральных барьеров по отношению к кому-то, с плечами, как у борца, пузом, как мясной рулет, и икрами, как у метателя диска, а ко всему этому еще и пердящему, как мул. Ведьмак оттолкнул комендантшу и изо всех сил врезал ей в челюсть своим любимым правым хуком.

Остальные замерли, но лишь на секунду. Не успела комендантша свалиться на стол, разбрызгивая вокруг фасоль и паприковую подливку, как они уже были у него на шее. Одной ведьмак без размышлений расквасил нос, второй вломил так, что хрустнули зубы. Двоих угостил Знаком Аард – стражницы полетели, как тряпичные куклы, врезались в стойку с алебардами и повалили их все с неописуемым грохотом и треском. Получил в ухо от истекающей подливкой комендантши. Вторая стражница, та самая, с мощным бюстом, схватила его сзади в медвежьи объятия. Ведьмак врезал ей локтем так, что стражница взвыла.

Геральт толкнул комендантшу на стол, припечатал размашистым хуком. Стражнице с расквашенным носом врезал в солнечное сплетение и повалил на пол, слыша, как ее вырвало. Другая, которую он ударил в висок, врезалась остриженным затылком о столб, обмякла, глаза ее моментально затуманились. Но на ногах держались еще четверо и преимуществу ведьмака пришел конец. Сперва он получил сзади по голове, сразу же после этого – в ухо, потом в крестец. Одна из стражниц подсекла ему ноги, когда ведьмак упал, две свалились на него, прижали к земле, молотя кулаками. Остальные не жалели пинков. Геральт вырубил одну из тех, которые на него навалились, ударив ее лбом в лицо, но в ту же секунду его прибила к земле другая. Комендантша – понял Геральт, по капающей с нее подливке. Ударом сверху она припечатала его в зубы. Ведьмак сплюнул кровью ей прямо в глаза.

- Нож! – заорала комендантша, мотая остриженной головой. – Нож мне дайте! Яйца ему отрежу!
- На кой нож? – закричала другая. – Я ему их отгрызу!
- Стоять! Отставить! Что это значит? Прекратить, я сказал!

Громкий и располагающий к послушанию голос прорвался сквозь галдеж драки и отрезвил стражниц. Те выпустили Геральта из захвата. Ведьмак встал с трудом, немного кривясь от боли. Вид поля битвы немного поднял ему настроение. Не без удовольствия он оглядел свои достижения. Стражница, лежащая под стеной, уже открыла глаза, но все еще не могла даже сесть. Вторая, согнувшись, выплевывала кровь и ощупывала пальцем зубы. Третья, та у которой был расквашен нос, с трудом встала, но то и дело падала, поскальзывалась в луже собственной рвоты, в которой виднелись кусочки фасоли. Из всех шестерых только половина держалась на ногах. В общем, вполне удовлетворительный результат. Даже в свете того факта, что если бы не стороннее вмешательство, он сам получил бы серьезные ранения и неизвестно, смог бы подняться самостоятельно или нет.

Вмешался же, собственно, богато одетый и излучающий авторитет мужчина с благородными чертами лица. Геральт не знал, кто это. Зато слишком хорошо знал его спутника – франта в фантазийной шапочке с пером цапли, спадающими на плечи светлыми волосами, уложенными на щипцах. Франта, который носил дублет цвета красного вина и рубашку с кружевным жабо. С непременной лютней и нагловатой ухмылкой на губах.

- Привет, ведьмак! Ну и видок у тебя! С этой разбитой мордой! Я сейчас лопну со смеху!
- Здравствуй, Лютик. Я тоже рад тебя видеть.
- Что здесь происходит? – Мужчина с благородными чертами лица упер руки в бока. – Ну? Что с вами? Доложить по форме! Немедленно!
- Этот! – комендантша вытряхнула из ушей остатки подливки и обвиняюще указала на Геральта.
- Он виноват, милостивый господин инстигатор! Скандалил тут и орал, а потом драться полез. А все из-за мечей каких-то со склада, на которые не имел расписки. Гоншорек подтвердит… Эй, Гоншорек, что ты там в углу корчишься? Усрался что ли? Пошевеливай задницей, встань, скажи уважаемому господину инстигатору… Эй! Гоншорек! Чегой-то ты?

Достаточно было присмотреться внимательнее, чтобы понять, что случилось с Гоншореком. Не нужно было щупать пульс, достаточно было взглянуть на белое как мел лицо. Гоншорек был мертв. Обыкновенно и просто умер.

* * *

- Мы организуем расследование, господин из Ривии, - сказал Феррант де Леттенхоф, инстигатор королевского трибунала, - поскольку вы подаете официальную жалобу и иск, мы вынуждены его организовать, таков закон. Мы допросим всех, кто во время вашего ареста и в суде имели доступ к вашим вещам. И арестуем подозреваемых...
- Тех же, что обычно?
- Простите?
- Ничего, ничего.
- Ну так вот. Дело наверняка будет раскрыто, а виновный в краже мечей будет привлечен к ответственности. Если кража действительно имела место. Я ручаюсь, что мы разрешим этот вопрос и узнаем всю правду. Раньше или позже.
- Хотелось бы раньше, - ведьмаку не слишком нравился тон инстигатора, - для меня мои мечи - это способ существования, я не могу без них выполнять свою работу. Я знаю, что моя профессия многими воспринимется скверно, а лично я часто страдаю от предвзятого отношения. Основанного на предупреждениях, предрассудках и ксенофобии. Я надеюсь, что этот факт никоим образом не повлияет на расследование.
- Не повлияет, - сухо ответил Феррант де Леттенхоф. - Ибо у нас здесь господствует правосудие.

Когда помощники вынесли тело покойного Гоншорека, по приказу инстигатора произвели ревизию хранилища оружия и всей конторки. Как не трудно было догадаться, ведьмачьих мечей там не осталось и следа. А все косящаяся на Геральта комендантша стражи показала им подставку с острым стержнем, на который покойник насаживал копии выданных депозитарных расписок. Среди этих квитанций моментально отыскалась выданная ведьмаку. Комендантша пролистала журнал учета и минуту спустя подсунула им его под носы.

- Прошу, - торжествующе сказала она, - как видите, расписка в получении. Подпись: Герланд из Рыбли. Говорила же я, что ведьмак был здесь и сам свои мечи забрал. А теперь брешет, верно, чтобы компенсацию отхватить! Это из-за него Гоншорек копыта отбросил! От перенапрягу желчью захлебнулся и удар его хватил.
Но ни она, ни кто-либо из других стражниц не решились, однако, подтвердить, что кто-то из них действительно видел Геральта во время получения оружия.
Прозвучало объяснение, что, мол, вечно здесь кто-нибудь крутится, а они были заняты, потому как ели.
Над крышей здания суда кружили чайки, пронзительно вереща. Ветер отогнал на юг грозовую тучу над морем. Вышло солнце.

- Хотел бы заранее предостеречь, - сказал Геральт, - что на мои мечи наложены сильные чары. Только ведьмаки могут к ним прикасаться, у других они отбирают жизненные силы. Проявляется это, главным образом, в потере мужских сил. То есть половом бессилии. Полном и постоянном.
- Будем иметь это в виду, - кивнул головой инстигатор. - Однако я попросил бы вас пока что не покидать города. Я готов закрыть глаза на инцидент в кордегардии. В конце концов инциденты случаются там регулярно, сударыни стражницы довольно легко поддаются эмоциям. А поскольку Юлиан... То есть господин Лютик ручается за вас, я уверен, что ваше дело в суде разрешится благополучно.
- Мое дело, - прищурил глаза ведьмак, - есть не что иное, как притеснение. Преследование, на почве предубеждений и нежелания...
- Будут рассмотрены все улики, - отрезал инстигатор, - и на их основании будет начато следствие. Как того требует правосудие. То самое, благодаря которому вы на свободе. Под залог, а значит условно. И вам, господин из Ривии, надлежит соблюдать эти условия.
- Кто внес этот залог?

Феррант де Леттенхоф прохладно отказался раскрыть инкогнито ведьмачьего доброжелателя, попрощался и в сопровождении помощников удалился в сторону входа в здание суда. Лютик только этого и ждал. Едва они миновали рынок и вошли в переулок, выложил все, что знал.

- Настоящая полоса неудачного стечения обстоятельств, дружище Геральт. И злополучных инцидентов. А что касаемо залога, то заплатила его за тебя некая Литта Нейд, среди своих известная как Коралл, по цвету помады для губ, каковой она пользуется. Это чародейка, которая выслуживается перед Белогуном, здешним корольком. Никак не возьму в толк, для чего она это сделала. Потому что ведь не кто иной, как именно она отправила тебя за решетку.
- Что?
- Говорю же. Это Коралл на тебя донесла. Это-то как раз никого не удивило, широко известно, что у чародеев имеется на тебя зуб. А тут внезапно сенсация: чародейка ни с того ни с сего платит залог и вызволяет тебя из темницы, в которую сама же тебя и упекла. Весь город...
- Широко известно? Весь город? О чем ты еще болтаешь, Лютик?
- Я использую метафору и перифраз. Не делай вид, что не понял, ты ведь меня знаешь. Ясное дело, что не " весь город", а лица исключительно немногочисленные и хорошо осведомленные, будучи близкими к влиятельным кругам.
- И ты, стало быть, тоже один из них?
- Угадал. Феррант мой кузен, сын брата моего отца. Я прибыл сюда к нему с визитом как к родственнику. И узнал о твоей афере. Я немедленно за тебя вступился, можешь в этом не сомневаться. Поручился за твою порядочность. Рассказал о Йеннифер...
- Благодарю сердечно.
- Оставь свой сарказм. Я был вынужден о ней рассказать, дабы разъяснить кузену, что тутошняя магичка порочит тебя и чернит от ревности и зависти. Что это обвинение - фальшивка, что ты никогда бы не опустился до финансовых махинаций. И вследствие моего заступничества Феррант де Леттенхоф, королевский инстигатор, судебный исполнитель наивысшего чина, уже убежден в твоей невиновности...
- У меня такого впечатления не сложилось, - сказал Геральт. - Скорее, наоборот. Я чувствую, что он мне не доверяет. Ни в деле о мнимых хищениях, ни в деле исчезновения мечей. Слышал, что он говорил о доказательствах? Доказательства для него фетиш. Поэтому доказательством махинации служит донос, а доказательством мистификации с кражей мечей - подпись Герланда из Рыбли в журнале. Да еще мина, с которой он предостерегал меня не покидать город...
- Ты судишь о нем предвзято, - заявил Лютик. - Я знаю его лучше, чем ты. То, что я за тебя ручаюсь, для него стоит больше, чем дюжина дутых доказательств. А предостерегал правильно. Почему, как ты думаешь, мы оба, он и я, отправились в кордегардию? Чтобы предостеречь тебя от совершения глупостей! Кто-то, говоришь, впутывает тебя в это дело, фабрикует липовые доказательства? Тогда не давай им в руки неопровержимых доказательств. Именно таким был бы побег.
- Может, ты и прав, - согласился Геральт. - Но инстинкт подсказывает мне нечто другое. Возможно, лучше дать драпака, прежде чем меня здесь полностью обложат. Сперва арест, потом залог, теперь вот мечи... Что будет следующим? Черт возьми, без меча чувствую себя как... Как улитка без панциря.
- Чересчур переживаешь, на мой взгляд. Мало здесь что ли магазинов? Махни рукой на те мечи и купи себе другие.
- А если б у тебя украли твою лютню? Добытую, как я помню, при весьма драматических обстоятельствах? Ты не жалел бы о ней? Махнул бы рукой? И пошел бы купить себе другую в магазине за углом?

Лютик рефлекторно сжал ладони на лютне и оглянулся вокруг встревоженным взглядом. Никто из числа прохожих на потенциального похитителя музыкальных инструментов, однако, не походил и нездоровой заинтересованности к его уникальной лютне не проявлял.

- Ну да, - вздохнул он. - Понимаю. Как и моя лютня, твои мечи тоже единственные в своем роде и незаменимые. К тому же... как ты говорил? Зачарованные? Вызывающие магическую импотенцию... Проклятье, Геральт! И ты только теперь мне это говоришь? Я ведь часто пребывал в твоей компании, эти мечи были от меня на вытянутую руку! А порой и ближе! Теперь все ясно, теперь я понимаю... Я в последнее время имел, мать их, некоторые трудности...
- Успокойся. Это ерунда про импотенцию. Я выдумал это только что, в надежде, что сплетня разойдется. И вор испугается...
- Так испугается, что утопит твои мечи в навозной куче, - трезво констатировал бард, слегка побледнев. - И никогда ты их не вернешь. Положись лучше на моего кузена Ферранта. Он служит здесь инстигатором много лет, у него целая армия шерифов, агентов и шпиков. Найдут вора вмиг, вот увидишь.
- Если он все еще здесь, - заскрежетал зубами ведьмак. - Он мог смыться, пока я сидел в тюрьме. Как, ты говоришь, зовут эту чародейку, благодаря которой я туда попал?
- Литта Нейд, по прозвищу Коралл. Я догадываюсь, что ты намереваешься делать, приятель. Но не знаю лучший ли это замысел. Она чародейка. Колдунья и женщина в одном лице, словом, особь иного вида, того который не поддается рациональному познанию, функционирующая согласно непонятным для обычных мужчин механизмам и принципам. Впрочем, что я тебе рассказываю, сам прекрасно об этом знаешь. Ты ведь имеешь в этом деле пребогатейшую экспериенцию... Что это за шум?

Бесцельно шатаясь по улицам, они очутились в окрестностях площадки, где беспрестанно раздавался стук молотков. Здесь, как оказалось, работала большая бондарная мастерская. На этой же улице, под навесом, громоздились ровными штабелями высушенные бондарные клепки. Отсюда, доставляемые босыми подростками, клепки попадали на столы, где их крепили на специальных козлах и обрабатывали скобелями.
Обработанные клепки отправлялись к другим ремесленникам, а те отделывали их на длинных строгальных скамьях, стоя над ними верхом по щиколотки в стружке. Готовые клепки попадали в руки бондарей, которые складывали их в кучу. Геральт с минуту наблюдал, как под натиском замысловатых тисков и закручиваемых винтами зажимов возникает остов бочки, тотчас же скрепляемый при помощи набиваемых на изделие железных обручей.

Также на улице валил пар из больших котлов, в которых бочки шпарили. А изнутри мастерской, со двора, долетал запах обожженной огнем древесины - там бочки закаляли перед дальнейшей обработкой.

- Всякий раз, как вижу бочку, - объявил Лютик, - хочется пива. Идем за угол. Знаю я там один славный кабак.
- Иди сам. Я навещу чародейку. Кажется, я знаю кто она, я уже ее видел. Где мне ее найти? Не кривляйся, Лютик. Сдается мне, именно она источник и первопричина моих проблем. Я не буду ожидать развития событий, а пойду и спрошу прямо. Я не могу вечно торчать в этом городишке. Хотя бы потому, что с деньгами у меня совсем худо.
- От этого, - гордо вымолвил трубадур, - мы найдем ремедиум. Я поддержу тебя финансово... Геральт? Что происходит?
- Вернись к бондарне и принеси мне клепку.
- Что?
- Принеси мне клепку. Быстро.

Улочку загородили трое могучих амбалов с отвратными, заросшими и не мытыми рожами. Один, плечистый, почти квадратный, держал в руке окованную палку, толстую, как рукоять от якорной лебедки. Другой, в кожухе с поднятым воротником, нес тесак, а за поясом держал абордажный топорик. Третий, смуглый, как матрос, был вооружен длинным и паскудно выглядящим ножом.

- Эй, ты, там, ривский смердяк! - начал квадратный. - Как ты себя чуешь без мечей за спиной? Будто на ветру с голой жопой, а?
Геральт не поддержал дискуссии. Он ждал. Слышал, как Лютик ссорится с бондарями из-за клепки.
- Нету у тебя уж боле клыков, паршивец, ядовитая ведьминская гадина, - тянул квадратный, из всей тройки явно наиболее умелый в ораторском искусстве. - Гада без клыков никто не забоится! Потому как он что тот червяк иль еще какая минога глистоватая. Мы такую мерзость берем и сапогами в труху давим.
Чтобы не посмела боле в наши города приходить, меж добрых людей шастать.
Не будешь ты, падаль, наших улиц слизью своей поганить! Бей его, парни!

- Геральт! Лови!

Он поймал в полете брошенную ему клепку, отскочил от удара палки, врезал квадратному сбоку по голове, закружился, треснул бандита в кожухе в локоть, тот крикнул и уронил тесак. Ведьмак ударил его в сгиб колена и повалил, тут же развернулся в сторону и ударил клепкой в висок. Не дожидаясь, пока бандит упадет, и не прерывая движения, снова увернулся от палки квадратного, влупил ему по сжатым на рукояти пальцам.

Квадратный заревел от боли и уронил палку, а Геральт ударил его поочередно в ухо, по ребрам и в другое ухо. А потом пнул в промежность, с размаху. Квадратный упал и сделался круглым, свернувшись, корчась и тыкаясь в землю лицом.

Смуглый, самый высокий и быстрый из тройки, заплясал вокруг ведьмака. Ловко перебрасывая нож из руки в руку, атаковал на согнутых ногах, размахивая крест-накрест. Геральт без труда избегал взмахов, отступал, ожидал, пока он удлинит шаг. А когда это произошло, размашистым ударом клепки отразил нож, пируэтом обогнул нападавшего и ударил его в затылок.
Головорез упал на колени, а ведьмак треснул его в правую почку. Треснутый завыл и вытянулся, и тогда ведьмак ударил его клепкой пониже уха, в нерв. Известный медикам как околоушное сплетение.

- Ой-ей, - сказал он, стоя над извивающимся, задыхающимся и давящимся от крика, - это должно быть больно.

Бандит в кожухе вытянул из-за пояса топорик, но не вставал с коленей, неуверенный, что ему делать. Геральт развеял его сомнения, врезав клепкой по шее.
К улочке, расталкивая толпящихся зевак, сбегались кнехты из городской стражи. Лютик успокаивал их, ссылаясь на связи, лихорадочно объяснял, кто был нападавшим, а кто действовал в целях самообороны. Ведьмак жестами подозвал барда.

- Проследи, - пояснил он, - чтобы этих сволочей связали. Повлияй на кузена инстигатора, чтобы как следует их прижал. Либо они сами причастны к краже мечей, либо кто-то их нанял. Они знали, что я безоружен, потому и отважились напасть. Клепку отдай бондарям.
- Я был вынужден купить эту клепку, - признался Лютик. - И, как видно, не зря. Неплохо, как я вижу, ты владеешь этой дощечкой. Тебе следует носить ее с собой.
- Я иду к чародейке. С визитом. Я должен к ней идти с клепкой?
- На чародейку, - поморщился бард, - понадобилось бы что-нибудь потяжелее, факт. Например, оглобля. Один мой знакомый философ говаривал: идя к женщине, не забудь взять с собой...
- Лютик.
- Ладно, ладно, я объясню тебе, как попасть к магичке. Но сперва, если я могу посоветовать...
- Ну?
- Посети баню. И цирюльника.

* * *