Право на неприкосновенность частной жизни

Конституция Российской Федерации гарантирует каждому право на неприкосновенность частной жизни, на личную и семейную тайну, на защиту своей чести и доброго имени. Реализация этого права - задача чрезвычайно многообразная и противоречивая. Достаточно вспомнить хрестоматийный казус, возникший в связи с публичным утверждением о невозможности выиграть суд у главы одного из субъектов Российской Федерации на подведомственной ему территории. Защищая свою честь и доброе имя, глава региона подал на автора этого утверждения в суд. Где, естественно, победил, косвенно подтвердив тем самым правоту своего " обидчика". Мораль же в том, что право на защиту чести и доброго имени не должно превращаться в инструмент ущемления свободы слова. Главным, таким образом, становится вопрос поддержания баланса - между различными правами и свободами, а в более широком плане между правами и обязанностями граждан, равно как и между правами граждан и потребностями государства. Последняя тема, как известно, крайне непопулярна в современном обществе. Уйти от нее, однако, нельзя, ибо удовлетворение разумных потребностей государства есть, в конечном счете, залог успешного выполнения им своих задач в области соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина.

В контексте реализации права на неприкосновенность частной жизни отчетный год прошел для Уполномоченного под знаком полемики вокруг так называемой проблемы персональных данных. Суть проблемы проста: для обеспечения прежде всего социальных прав своих граждан государству необходима минимальная базовая информация, позволяющая идентифицировать каждого из них. Главным носителем такой информации в нашей стране по-прежнему служит паспорт единого установленного образца. Кроме того, объективно необходимая государству информация о гражданах хранится теперь не в " амбарных книгах", а в компьютеризованных базах персональных данных, своего рода " продолжением" которых являются пластиковые карты, выдаваемые каждому на руки. Столь очевидные, на первый взгляд, реалии нашего времени наталкиваются на категорическое неприятие со стороны все более заметной в общественной жизни группы граждан, не желающих получать новые российские паспорта взамен старых советских, индивидуальные номера налогоплательщика (ИНН), пластиковые электронные карты, например медицинского страхования, регистрировать в документах свои биометрические данные и т.д.

По мнению указанных граждан, российский паспорт установленного образца содержит защитный узор, в котором якобы угадывается символика, оскорбляющая чувства некоторых православных христиан, а также графу " личный код", призванный заменить имя человека на числовой символ. По тем же причинам неприемлем для них и ИНН. В целом протестующие считают, что хранение информации в виде магнитной записи на пластиковой карте-носителе позволяет государству накапливать и использовать их персональные данные без их ведома и согласия.

По мнению Уполномоченного, все граждане светского государства, каковым, в соответствии с нашей Конституцией, является Российская Федерация, должны соблюдать действующее законодательство, в том числе и в части документирования их официальными государственными документами установленного образца. Соответственно, само это требование никак не может рассматриваться как покушение государства на неприкосновенность частной жизни и свободу совести своих граждан. Вопрос же о разработке и введении альтернативных систем учета персональных данных, по всей видимости, мог бы быть рассмотрен законодателем.

Вместе с тем Уполномоченный констатировал, что, спустя почти два десятка лет после роспуска СССР, советские паспорта образца 1974 года не были юридически отменены, даже несмотря на то, что срок их действия при определенных условиях не был изначально ограничен. Современная Россия является правопреемником СССР в большей мере, чем сам СССР был преемником Российской Империи. Тем не менее ситуация, при которой в новом государстве не утратили юридической силы удостоверения личности, выданные старым, представляется абсурдной. В этой связи Уполномоченный считает необходимым вновь обратить внимание на острую необходимость принятия закона о паспорте Российской Федерации, который позволил бы устранить отмеченную правовую неопределенность. Уполномоченный хотел бы особо подчеркнуть, что существующее в настоящее время положение - совершенно нетерпимо. Граждане, имеющие только паспорт образца 1974 года, с одной стороны, имеют некоторые правовые основания считать его действительным документом, удостоверяющим их личность, с другой - все равно не могут с его помощью реализовать многие свои права. Типичный пример - вопрос получения пенсий. Согласно письму Пенсионного фонда Российской Федерации от 08.07.2004 г. N ЛЧ-25-25/7455, при выдаче пенсий "...может быть использован паспорт гражданина СССР...". Правовой статус этого документа неясен, но нормативной силы он, конечно, не имеет, во всяком случае, для учреждений, не подведомственных Пенсионному фонду. В итоге где-то пенсии по старому советскому паспорту выдают, а где-то нет.

В конце января отчетного года к Уполномоченному поступило Открытое обращение православной общественности, призывавшее его, поступившись своей изложенной выше позицией, высказаться в поддержку борьбы против документирования граждан нашей страны официальными государственными документами установленного образца.

Необходимость обнародования обоих документов продиктована стремлением проинформировать многих верующих граждан, направивших Уполномоченному подписанные копии упомянутого обращения по призыву организаторов этой кампании.

С уважением относясь к чувствам верующих любой конфессии, Уполномоченный склонен тем не менее полагать, что разработка для одной из них особых государственных документов могла бы рассматриваться как дискриминационная мера со стороны государства по отношению к другим. А внедрение особых государственных документов для каждой отдельной конфессии, само по себе технически неосуществимое, противоречило бы Конституции Российской Федерации.

Работа с обращениями граждан, в силу разных причин не желающих получать государственные документы установленного образца, побудила Уполномоченного задуматься о допустимых пределах объема персональной информации, содержащейся в таких документах. Вполне понятно, что в них должны вноситься сведения, минимально необходимые для идентификации гражданина. Любая другая информация, например, о наличии заболеваний, судимостей или гражданско-правовых обязательств, в государственных документах содержаться не может. Кроме того, сами такие документы должны быть " застрахованы" от считывания персональной информации без ведома и согласия их обладателя. Ведь право на частную жизнь предполагает и право на анонимность, право оставаться неузнанным. Все типовые ситуации, допускающие установление личности конкретного гражданина без его согласия, должны быть оговорены в федеральном законодательстве, а ему самому известны и понятны.

В конце 2009 года Европейский Суд по правам человека вынес решение по жалобе гражданки Российской Федерации Скугар, поданной в связи с закреплением за ней без ее согласия индивидуального номера налогоплательщика. Европейский Суд пришел к выводу о том, что " законодательство общего характера, применяемое на основе беспристрастности и без какой-либо связи с личными религиозными убеждениями человека, по существу не может рассматриваться как вмешательство в его свободу совести и вероисповедания. Кроме того, содержание официальных государственных документов или баз данных не может находиться в зависимости от желаний отдельных лиц".

Опасения граждан относительно документирования их персональной информации накладываются на расширяющуюся практику формирования баз таких данных. С 1 января 2009 года начал действовать Федеральный закон от 03.12.2008 г. N242-ФЗ " О государственной геномной регистрации в Российской Федерации", регулирующий еще один вид учета граждан нашей страны - их геномную регистрацию. Оценивая содержание и первый опыт применения нового закона, Уполномоченный отмечает, что, несмотря на конституционно оправданные цели геномной регистрации, сроки хранения полученной таким образом персональной информации чрезмерно велики. Биологический материал, отобранный у попавшего в поле зрения правоохранительных органов гражданина, будет храниться 70 лет, несмотря на его оправдание или освобождение в связи непричастностью к преступлению. Осужденный за тяжкое или особо тяжкое преступление оставит свой геномный " след" на 100 лет, что никак не соответствует любым мыслимым срокам погашения судимости или давности. Общий принцип сохранения персональной информации - " хранить, пока без этого невозможно достичь оправданной цели" - в данном случае, безусловно, нарушен.

В том же контексте заслуживает внимания эксперимент с введением так называемых " Паспортов здоровья школьника", начатый в г. Москве 1 сентября отчетного года. Авторы эксперимента хотят создать комплексный документ, в который войдет вся информация о здоровье ребенка, о его физическом развитии и психо-эмоциональном состоянии, а также о его семье, успеваемости и личных достижениях. В ближайшие два года " Паспорт здоровья школьника" предполагается завести на каждого российского учащегося.

Уполномоченный хотел бы напомнить, что в Конвенции о защите прав человека и основных свобод (ст. 8), Конституции Российской Федерации (ст. 23 и 24) и других правовых актах установлен порядок, при котором частная жизнь неприкосновенна. В силу этого такой документ, как " Паспорт здоровья школьника", может быть лишь строго добровольным, а отказ от его получения не должен быть сопряжен с какими-либо санкциями в отношении школьника или его родителей. Эта позиция Уполномоченного изложена на его официальном сайте.

По-прежнему необоснованно широко применяется в нашей стране принудительное дактилоскопирование и фотографирование граждан для учетов правоохранительных органов.

Весной отчетного года к Уполномоченному обратился гражданин Д. с жалобой на действия сотрудников милиции, подвергших его принудительному дактилоскопированию и фотографированию после задержания и доставления в УВД по г. Смоленску по подозрению в причастности к экстремистской деятельности.

В целях проверки жалобы Д. Уполномоченный обратился в прокуратуру Смоленской области.

6 мая 2010 года из областной прокуратуры поступил ответ, из которого следовало, что никаких законных оснований для дактилоскопирования и фотографирования заявителя у сотрудников УВД по г. Смоленску не имелось, поскольку последний имел при себе документ, удостоверяющий личность, - паспорт гражданина Российской Федерации.

В связи с выявленными нарушениями прокурором Промышленного района Смоленской области в адрес начальника УВД по Смоленской области направлено представление об устранении нарушений административного законодательства, а также законодательства о милиции.

Систематическое нарушение закона в этой сфере уже отмечалось Уполномоченным в докладе за прошлый 2009 год. Судя по всему, для того чтобы реально обеспечить соблюдение прав и свобод человека, в данном случае потребуются соответствующие директивные указания МВД России и других силовых ведомств. С учетом сказанного Уполномоченный полагал бы целесообразным в порядке эксперимента провести тотальную проверку законности дактилоскопирования задержанных в каком-либо из субъектов Российской Федерации.