Выход: инвестируют все

Возможно, без Беатрис Трой бы действительно «сдох в какой-нибудь канаве». Но на деле он никогда не пытался проверить эту теорию. И она, естественно, тоже.

А потом она все-таки решила попробовать.

Одним солнечным весенним утром она усадила все семейство завтракать и объявила, что Трой получает повышение: теперь он будет в их браке вторым исполнительным директором. Нет, это не подлежит обсуждению. И да, это значит, что отныне все будет по-другому. Во-первых, он будет сам решать свои проблемы: рассчитывать только на свои деньги, самостоятельно искать затерявшийся где-то в недрах спальни тапок, покупать себе шампунь от перхоти и разгребать горы грампластинок, плесневеющих в подвале. А во-вторых, теперь он будет проводить время с женой и детьми только тогда, когда сам выступит с такой инициативой, — Беа больше не станет настаивать на семейных ужинах, умолять его прийти на футбольный матч и вообще хоть немного пообщаться с сыновьями.

Она перестала стирать и гладить его одежду. Она открыла для себя личный счет, перевела туда все свои деньги и перекрыла мужу доступ к ним (да, все эти годы она давала ему на карманные расходы). Делая покупки, она уже не пыталась учитывать вкусы и предпочтения мужа — если ей самой хотелось ненавистных ему баклажанов, она, черт подери, имела право взять их! Вечером, после ужина, она мыла свою тарелку, помогала детям подготовиться к школе и укладывала их в постель. Иногда те забывали пожелать спокойной ночи папе, который все это время либо валялся на диване, либо сидел на крылечке и смотрел на звезды.

Заставляя Троя самостоятельно о себе заботиться, она также начала потихоньку складывать с себя некоторые другие полномочия. Так, она продолжала бегать на матчи, стирать футбольную форму и помогать сыновьям с уроками, но на некоторые выходные — когда надо было отвести детей на чей-то день рождения или в гости к другу, на заднем дворе которого они «отрабатывают голевой удар», — она назначала Троя своим заместителем.

Очень скоро Трой не только остался без чистых трусов и футболок, но и почувствовал себя настоящим отцом семейства: каждое воскресное утро дети расталкивали его с требованиями испечь вафли, посмотреть с ними телевизор, отвести их на тренировку или помочь найти в саду слизняков для анатомирования. Беа с утра пораньше уходила из дома — то на маникюр (который она уже сто лет не делала), то на чашечку кофе к подруге, то в спортзал на беговую дорожку, — лишая Троя возможности сбагрить мальчишек ей.

И Трою не оставалось ничего, кроме как сходить с ума от безудержной энергии своих детей и поражаться тому, сколько им всего надо. Конечно, он всегда любил их — но вот раньше совсем не знал.

«Да я ради этих пацанов и под пулю бы подставился, — говорит Трой (мы оценили его героический пафос). — Но, господи, какие же они неуемные, точно у них шило в попе!»

Беа смотрела на происходящее с оптимизмом, хотя и не без опаски. Она понимала, что приняла экстремальные меры, и не знала наперед, выплывет Трой или потонет.

«Честно говоря, я ужасно боялась, что он просто на меня обидится — вот это была бы полная лажа, — говорит Беа. — Я не хотела порывать с ним, но мне пришлось быть жесткой, у меня не было другого выбора».

Среди ее друзей были такие, кто годами жил в несчастливом браке и страдал от этого, и такие, кто хлопал дверью, даже не попытавшись склеить то, что разбилось. Она не хотела следовать примеру ни первых, ни вторых, поэтому выбрала план В — и немедленно приступила к его исполнению.

К счастью для нее Трой оказался не таким придурком, каким прикидывался последние лет десять. Он начал понимать, что в этом мире ничто не делается по мановению волшебной палочки. Если он не постирает свою одежду, она так и останется грязной. Если он не будет общаться с детьми, те надуются, а если будет — станут радостно вокруг него скакать.

Однажды их младший сын, семилетний Мэтти, пришел из школы с открыткой, которую он смастерил на уроке рисования для своего «странного», но «клевого» папы. Троя очень умилили эти определения — он впервые задумался о том, что Мэтти прекрасно понимает все заскоки своего «странного» папаши, но все равно любит его.

Теперь Трой пожинал то, что сам сеял, — и для него это был очень необычный и очень поучительный опыт.

«Когда мне пришлось самому выстраивать отношения со своими детьми, я впервые по-настоящему оценил все то, что Беа делала для меня все эти годы, — говорит Трой. — Я всегда считал, что из всех моих друзей и знакомых я самый лучший муж. В отличие от них, я никогда не жаловался на свою жену. На самом деле мне реально было не на что жаловаться. Если у кого и могли быть обоснованные претензии — так это у Беатрис. Но я о них даже не подозревал».

Конечно, Трой не превратился в совершенного другого человека. Он не надел в один прекрасный день костюм и галстук и не пошел устраиваться работать на завод. Он вообще так никуда и не устроился. Но он начал вкладываться в их брак и потихоньку действительно стал вторым исполнительным директором их небезнадежного предприятия — причем отныне он демонстрировал такое рвение, с каким никогда не относился ни к одному делу. Не считая, конечно, вырезания из куска мыла черепашки в подарок жене — он посвятил этому занятию целую неделю летом 1987-го.

Однажды Трой даже организовал для всей семьи кемпинг на берегу озера Мичиган. Он забронировал место за три месяца, купил две палатки (на деньги Беатрис, но это уже не так важно), составил меню из блюд, которые можно приготовить на костре, и распланировал дневные походы с учетом возможностей детей. «Тут я аж в бога поверила», — говорит Беа. Для нее все это было самым настоящим чудом. Ах да, и, насколько нам известно, Трой так и не оказался в канаве.