Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Угроза мата по диагонали






Если Ричард Кроуфорд, уезжая в Бранксхолм, был вне себя и избегал общества, то Ричард Кроуфорд, вернувшись из Бранксхолма, был, как отметила его жена, не разговорчивее монаха-молчальника.

Рана Ричарда заживала быстро, и Мариотта даже пожалела о том, что ее готовность посвятить себя лечению немощного больного не была востребована, — раненый встал с постели, когда еще должен был лежать, и покинул дом до того, как должен был встать с постели.

Мариотта не нашла сочувствия у леди Бокклю, которой поверила свои мысли на этот счет.

— Таковы его обязанности, — сказала Дженет. — Да и вам, пожалуй, лучше посвятить себя чему-нибудь другому, а не выхаживанию больных.

— Но неужели мы должны проводить молодость, не разделяя забот и сомнений друг друга, довольствуясь лишь редкими днями и часами общения?

— Господи! — воскликнула леди Бокклю. — Не имею ни малейшего желания разделять с Бокклю его заботы. У меня и своих хватает, и Уота я к ним и на милю не подпущу.

Это было в начале ноября. Вскоре прибыла первая посылка с драгоценностями.

Посылку нашла Мариотта у себя наверху; все осторожные расспросы ни к чему не привели. Внутри свертка обнаружилась красивая брошь с витиеватой надписью: «Nostre et toutdits a vostre desir». [43] И хотя основывать предположения можно было только на этих словах да на дерзости самого факта посылки, Мариотта решила, что знает, кто отправитель.

Леди Мариотта Калтер провела беспокойный день, размышляя над тем, что следует предпринять. Сказать Ричарду? А вдруг она не права? Может быть, где-то в дороге задержалось письмо, в котором дается вполне невинное объяснение появлению этой броши. А возможно, и не столь невинное. Но Ричард и без того в напряжении из-за всех происшествий, связанных с братом, и Сибилла, подумала Мариотта, посоветовала бы не подливать масла в огонь. Мариотта решила подождать.

Никакого письма не последовало, а неделю спустя прибыла еще одна посылка. На сей раз в свертке обнаружился браслет, надпись на котором дерзко вопрошала: «Бьется ли твое сердце в такт с моим?» Мариотта бродила по своей комнате, задавая себе вопросы и не находя ответов. Она без конца видела перед собой синие глаза, слышала неясный, запинающийся голос.

Чудовищно было бы и сравнивать этих двоих. Зрелая, уравновешенная женщина девятнадцати лет вынула бы брошь из-за корсажа и передала бы ее вместе с браслетом мужу, сказав: «Твой брат пытается ухаживать за мной. Что я должна делать?»

Мариотта не спрашивала, что ей делать. Она надела браслет и стала ждать, что скажет Ричард. Но Ричард не заметил браслета. Она стала носить бриллиантовую брошь, но с тем же результатом. Сибилла через несколько дней после своего возвращения из Бранксхолма восхитилась брошью, приняв ее за одну из драгоценностей ирландской работы, полученных Мариоттой в приданое. Мариотта не стала возражать. Потом прибыла леди Бокклю, обратила внимание на светлое, блестящее золото и заметила:

— Кстати, Сибилла, Ричард сделал что-нибудь с перчаткой Лаймонда, которую тот оставил после выстрела?

Сибилла отрицательно покачала седой головой. Все три женщины находились в комнате Сибиллы. В этот ноябрьский день розоватое пламя в камине освещало кровать и отбрасывало странные отсветы на портьеры.

— Эта перчатка все еще в Стерлинге, в моем французском шифоньере. Мы поехали на юг сразу же, как только Ричард оправился, а с тех пор он был так занят… Смотрите-ка, — безмятежно сказала Сибилла, когда дверь вдруг неожиданно открылась. — Это же Булло. Входите. Мы все горим желанием послушать о философском камне.

Когда Лаймонд отбыл из Острича, Джонни Булло остался и только в следующую субботу уехал в Мидкалтер. А его люди, о чем он с невинным видом сообщил и Лаймонду, и Скотту, без него направились в Эдинбург.

Войдя в маленькую, жарко натопленную комнату, Булло скользнул взглядом по Сибилле и Мариотте и посмотрел чуть подольше на леди Бокклю. Дженет сама кое-что смыслила в алхимии и медицине, и Джонни не очень обрадовался, увидев ее здесь. Но он спокойно уселся на стул, поставленный на почтительном расстоянии, и начал, как было условленно с Сибиллой еще в Стерлинге, рассказывать необыкновенную, фантастическую историю философского камня.

Время шло. Свет за окнами стал серым, потом ультрамариновым; непривычные слова падали в теплый, душистый воздух. Сера, ртуть и соль. Первоначальное единство материи. Метеоры совершенные и несовершенные и вещество Вселенной — Сатурн и свинец, Юпитер и олово, железо и Марс. Двенадцать процессов умножения. Феррум философорус. Кровь дракона.

Когда стало темно, Джонни Булло счел уместным остановиться. В комнате повисла тяжелая тишина. Потом Дженет Битон задумчиво произнесла:

— Ляпис философорум. Основная идея достаточно проста. В человеке идеальное соотношение элементов означает здоровье, в металлах — золото. Создайте систему, способную обеспечить подобное слияние элементов, и у вас появится средство, которое, с одной стороны, дает человеку здоровье, долголетие, силу, а с другой…

— …производит золото, — мягко добавил цыган. Он оглядел всех: Мариотта сидела испуганная и зачарованная; практичная леди Бокклю внимательно слушала; да и леди Калтер казалась живо заинтересованной. — Я знаю способ. Но мне нужны средства для его воплощения в жизнь.

— И создав камень… — начала Сибилла.

— …я смогу превращать простую руду в золото в любых количествах.

Леди Бокклю не забывала о выгоде:

— Мы должны подписать договор.

Мариотта не без страха в голосе произнесла:

— Кровью дракона?!

— Это всего лишь название осадка, дорогая, — задумчиво сообщила Сибилла. Потом решительно добавила: — Стеклянную посуду я достану. Дженет мне посоветует. Руду… Какую? Свинцовую? Я могу послать в Эдинбург. Печь… Придется перестроить ту, что в старой пекарне. Насколько я понимаю, мастер Булло, если мы предоставим все названное, вы готовы начать работы по созданию камня, а потом поделиться с нами прибылью?

— Если вы сделаете это, — искренне произнес Джонни Булло, — то внесете огромный вклад в великую науку алхимию и в общую копилку человеческой мудрости…

Значительно позднее, когда Булло уже ушел, появились Кристиан с Агнес Херрис и выслушали рассказ.

Баронесса сделала большие глаза:

— Философский камень?! Мы доживем до девяноста лет, и все у нас будет из золота.

— Не забывай про Мидаса, дорогая, — мягко напомнила Сибилла. — Как вам понравилось в Богхолле? — И, слушая безжалостный комментарий Агнес, вытащила письмо и помахала им. — Пока вы отсутствовали, это пришло для вас.

Агнес замерла. Письма в ее жизни были большой редкостью. Мать ей никогда не писала. Бабушка писала редко. Агнес схватила письмо и без слов вышла.

Минуту спустя она вернулась.

— Кто-нибудь, кроме Кристиан, — спросила она странно изменившимся голосом, — может перевести с испанского?

— Нет.

Сибилла бросила на нее взгляд:

— У вас очень образованный корреспондент, дорогая. Но если хотите, можете прочесть вслух для Кристиан. Мы не будем слушать.

Поколебавшись, Агнес сообщила:

— Это не имеет значения. По-испански написаны стихи.

— Стихи! — воскликнула леди Бокклю. — Девушка получила любовное послание.

Сибилла добавила иронически:

— Я думаю, вам лучше посвятить нас в некоторые детали, Агнес. От кого письмо?

Агнес голосом, в котором смешались гордость, изумление и некоторая доля благодарности, сказала:

— От Хозяина Максвелла.

Ее не пришлось больше убеждать — она принялась читать послание вслух.

«Я боюсь вам писать. Умер великий Пан — никаким волшебством невозможно рассказать о сердце. О своей наружности я бы мог рассказать, но она отнюдь не героическая — я не принц из мифа или саги. Мое лицо никогда не составит пары для моего сердца. Мой голос никогда не сможет преодолеть барьера, который воздвигнут между нами вашей юностью, вашим богатством. К тому же, как говорят, рука ваша обещана другому.

Но птицы в райских садах кормятся росою, а пифейские жрицы — ароматом диких яблок: так что, может быть, звук слов напитает нас. В надежде на чудо я протягиваю руки к огню, горящему в моем воображении.

Я не могу прийти к вам. Я могу лишь кричать, как выпь на болотах: сжальтесь надо мной, моя светлая богиня. Когда-то я хотел жениться на вас. Теперь вы обещаны другому, и я должен забыть о своих желаниях. Но, написав эти слова, я достиг всех своих целей. Я с вашей помощью получил все, что желал.

Читайте и вспоминайте иногда того, кто написал это. Может быть, вы увидите в этом всего лишь руку Меркурия, но верьте: все, сказанное здесь, сказано от сердца… «

Заканчивалось письмо по-испански:

Роса из роз в моем вертограде,

Дама из дам в роскошном наряде…

На самом деле стихи написаны не по-испански, а по-галисийски (на старом галисийско-португальском языке) и принадлежат Альфонсо X Мудрому (1221 — 1248), королю Кастилии и Леома, образованнейшему человеку своего времени.

Стих был довольно длинный, а за ним следовала подпись: Джон Максвелл.

В комнате воцарилось ошеломленное молчание. У Кристиан, устремившей взгляд в ту сторону, где сидела Мариотта, был такой вид, что Мариотта едва не расхохоталась. Леди Бокклю, которую поразило услышанное, сказала:

— Я скажу, что это удивительное послание к тринадцатилетней девочке.

Сибилла пребывала в задумчивости.

— Рука Меркурия — как странно. Эти испанские стихи. Кристиан, их трудно перевести?

— Испанские стихи? — повторила слепая девушка. — О, я знаю их. Совсем недавно… Ах, да их знают все, — торопливо закончила она.

— Вы их недавно переводили, да? — спросила Сибилла.

— Я недавно слышала эту песню, — откровенно призналась Кристиан, выдавая себя. «Я не могу прийти… написав эти слова, я достиг всех своих целей… Я с вашей помощью получил все, что желал»… — Тот же двусмысленный, витиеватый язык… конечно же — каким говорил ее безымянный пленник в Богхолле, Инчмэхоме и Стерлинге. Его песня. Его хитроумная уловка. Но письмо пришло от Джона Максвелла. На нем подлинная печать, и принес его гонец из Трива. И, наконец, оно было адресовано не ей, а Агнес.

Но он обещал, хотя это и показалось странным, написать. И он знал, что только она одна в доме знает испанский и такое письмо непременно покажут ей. И в этом письме среди множества лукавых нелепостей содержалась новость, которую она хотела узнать. Кристиан вдруг услышала, как Агнес задумчивым голосом говорит: «Как вы думаете, я должна ответить?» А Сибилла ей: «Я думаю, непременно. Конечно, все это так неожиданно, и о человеке нельзя судить по письму. И я бы не стала говорить об этом в присутствии Гамильтона. Но любовная переписка никому еще не приносила вреда».

Молчание. Потом снова голос Агнес: «Я не знаю испанского. А латынь, которой меня учили, совсем забыла». Потом спокойный голос Сибиллы: «Может быть, Кристиан вам поможет. Пишите вместе, и посмотрим, что у вас получится».

Это был ловкий ход: Кристиан почувствовала, что краска залила ее лицо. Да, она конечно же поможет Агнес. И попробует — ведь это никому не причинит никакого вреда — вставить какую-нибудь двусмысленность от себя. Она встала.

— Идемте в вашу комнату, — предложила она. — Мы сейчас же напишем ответ.

Письмо вскоре было закончено.

Накрыли на стол. Когда Уот Скотт из Бокклю прибыл за своей женой, к ним присоединился Ричард.

Сибилла, прекрасно владевшая своим лицом, отослала слуг за едой и вином и увлекла Бокклю к камину.

Сэр Уот сел, бросив беспокойный взгляд на хозяйку, которая вежливо заметила:

— Как я вижу, Уот, вам, кажется, лучше.

Бокклю поерзал на стуле, бросил уничтожающий взгляд на свою жену и ответил:

— Нет-нет, я себя еще отвратительно чувствую. Но не могу же я всю зиму просидеть дома, как курица на насесте. Я время от времени совершаю небольшие прогулки. Но только инкогнито.

Ричард спокойно, но твердо произнес:

— Какая жалость. Значит, вас не будет с нами в этой вылазке со скотом?

— Вы о предложении Максвелла? Странно все это, если хотите знать, — размышлял Бокклю. — Парень так часто бывал в Карлайле…

— Или вы все же присоединитесь к нам? — гнул свое Ричард.

Сэр Уот помолчал немного, потом сказал:

— Ну, что до этого… — И снова умолк.

— Вы только послушайте, — вставила леди Дженет. — Человек просто потерял дар речи. Уот Скотт, ты можешь наконец дать ясный ответ? — Она повернулась к лорду Калтеру. — Королева согласилась на переговоры Уота с англичанами при условии, что он, не слишком выставляя себя, предоставит доказательства своих добрых намерений. Так что хочет он или не хочет, но ему придется отправиться в этот рейд — только не слишком высовываться, чтобы остроглазые хорьки из Карлайла его не приметили.

Их беседу прервала леди Херрис, повторив слова Бокклю:

— Предложение Джона Максвелла?

— Верно. — Учуяв возможность ускользнуть от ответа, Бокклю не преминул воспользоваться ею. — Идея принадлежит Джону Максвеллу, хотя я и не уверен, что нам следует на него полагаться. Но Джон обещал нам сообщить время и место следующего вторжения Уортона — сам он со своими людьми по меньшей мере не станет вмешиваться. Если подумать, то все вроде правильно — парень во что бы то ни стало хочет доказать свою лояльность королеве.

— Этот парень просто преследует нас, — вставила леди Бокклю. — Мы целый вечер читали послание от него. Агнес, расскажите Бокклю о письме.

Агнес с наигранной небрежностью вкратце пересказала письмо Максвелла. Глаза двух мужчин встретились — оба, казалось, подумали об одном и том же. Бокклю задумчиво произнес:

— Понятно. Ну, пожалуй, вреда от этого не будет. И она ответит, Сибилла?

— Она уже ответила, — спокойно сообщила леди Калтер. — Я подумала, что так будет лучше.

— А ты как считаешь, Уот? — спросила леди Бокклю. — С ним не опасно иметь дело?

Бокклю глубоко вздохнул.

— Наверно, нет. Протектор держит его на коротком поводке, что правда, то правда. Его брат в Лондоне, а сам Максвелл должен вскоре отчитаться перед Уортоном. Добавьте к этому тот факт, что все его земли расположены в двух часах езды от Карлайла, а граф Ангус женат на его единственной сестре, и вы увидите, что человек этот попал в переделку. Но он отнюдь не глуп, — добавил Бокклю. — Вероятно, он в состоянии околпачить их всех. Поживем — увидим.

Наконец гости из Бранксхолма стали собираться. Дама Дженет отстала от других, чтобы поговорить с лордом Калтером.

— Я помню, о чем мы говорили в Бранксхолме, Ричард. До сих пор Уот не получал от мальчика никаких известий.

Калтер кратко ответил:

— Вы знаете, что я об этом думаю.

— Ну, вы его слышали, — сказала Дженет. — Вряд ли он передумает. Решайте сами, насколько вам нужен Лаймонд. — Ричард ничего не ответил, а Дженет, поглядев на него, добавила шепотом: — И если бы вы не смотрели таким букой, я бы дала вам хороший совет насчет вашей жены.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.013 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал