Вот это и называется “номер, после которого трудно выступать”. Черт побери!

Он отдернул занавес и вышел.

Кэтрин вошла, побледнев так, что веснушки выступили как чернильные пятна. Интересно, я тоже так побледнела? Нет. У меня цвет кожи не тот.

Господи, Анита, что с тобой?

Я осторожно переступила через змеившийся по полу жгут кабелей и прислонилась к стене. И начала вспоминать, как это – дышать.

Ничего, – соврала я.

Анита, что тут творится? Что это там было на сцене? Из тебя такой же вампир, как из меня.

Обри беззвучно зашипел у нее за спиной, впиваясь клыками в собственные губы. Плечи его затряслись в безмолвном смехе.

Анита? – Кэтрин схватила меня за руку.

Я обняла ее, а она меня. Я не дам ей умереть такой смертью. Не допущу. Она отодвинулась и посмотрела мне в лицо:

Скажи, что случилось?

Может быть, поговорим у меня в кабинете? – предложил Жан-Клод.

Кэтрин не обязательно туда идти.

Обри приблизился. В полутьме он сиял, как драгоценный камень.

Я думаю, ей следует пойти. Это касается ее – интимно.

Он розовым кошачьим языком облизал окровавленные губы.

Нет. Я не хочу ее в это впутывать. Как угодно, а ее впутывать не надо.

Во что – в это? О чем ты говоришь?

Она может заявить в полицию? – спросил Жан-Клод.

Заявить в полицию – о чем? – Голос Кэтрин становился громче с каждым вопросом.

А если да?

Тогда она умрет, – сказал Жан-Клод.

Погодите-ка, – сказала Кэтрин. – Вы мне угрожаете?

Теперь в лице ее появилась краска, и много. От гнева.

Она пойдет в полицию, – сказала я.

Вам выбирать.

Извини, Кэтрин, но лучше будет, если ты ничего из этого помнить не будешь.

Договорились! Мы уходим. – Она потянула меня за руку, и я не сопротивлялась.

Обри шевельнулся у нее за спиной.

Посмотри на меня, Кэтрин.

Она застыла. Ее пальцы впились мне в руку, мышцы задрожали от неимоверного напряжения. Она боролась. Господи, помоги ей. Но у нее не было ни магии, ни распятия. А силы воли одной мало – по крайней мере, против такого, как Обри.

Рука ее упала, пальцы обмякли. Воздух вырвался из ее груди долгим прерывистым выдохом. Она смотрела куда-то чуть выше моей головы, на что-то, чего я не видела.

Прости, меня, Кэтрин, – шепнула я.

Обри может стереть у нее память об этой ночи. Она просто будет думать, что слишком много выпила. Но это не исправит сделанного.

Я знаю. Единственное, что может разрушить власть Обри над ней, – это его смерть.

Раньше она обратится в прах в своей могиле!

Я уставилась на него, на кровавое пятно на груди. И улыбнулась очень продуманной улыбкой.

Эта царапина – везение, и больше ничего.

Не становись слишком самоуверенной, – сказал Обри.

Самоуверенной. Хорошо сказано. Я еле удержалась от смеха.

Я поняла угрозу, Жан-Клод. Либо я делаю то, что вы хотите, либо Обри закончит с Кэтрин то, что начал.