Глава 14. Проснувшись, Микки уже не была так растеряна, как накануне

Проснувшись, Микки уже не была так растеряна, как накануне. Теперь она точно знала, где находится. Она открыла глаза навстречу радостному утреннему свету, вливавшемуся золотыми волнами в огромные окна. Кто-то раздвинул занавески, и Микки увидела, что столик, за которым она ужинала вечером, накрыт для завтрака.

Не он ли распорядился приготовить для нее завтрак? Может быть, он снова где-то неподалеку, наблюдает? У Микки похолодело в животе при мысли, каково это будет: увидеть его при ясном дневном свете. Вчера он был частью тьмы, как монстр из детских страшилок или ночной кошмар. Или... или, прошептало воображение Микки, как запретный возлюбленный...

— Возьми себя в руки!

Микки села, энергично встряхнув головой, словно это движение могло разогнать глупые мысли, и снова поразилась красоте комнаты, теперь принадлежавшей ей. Выбросив из головы Стража, она собралась выпрыгнуть из постели и выйти на балкон, как и следовало бы сделать женщине, которой повезло жить в таком невероятном месте, — но, попытавшись встать, Микки громко застонала.

Ох, черт побери, как же у нее все болело! Микки заковыляла к двери. Когда служанки впервые ее увидели, они, похоже, решили, что она необычно стара для Эмпузы. Может быть, действительно надо быть подростком, чтобы выдержать всю эту суету с созданием магического круга, а потом еще скакать с толпой очумевших женщин? Кто знает? У нее даже волосы болели. Микки громко фыркнула. Ей необходима ванна. Ей обязательно нужно надолго окунуться в горячую ванну...

Микки открыла дверь, и в лицо дунул прохладный ветер, напоенный ароматом роз. Он отвлек ее и от ожидавшего завтрака, и от ноющих мышц, и от таинственного Стража. Она устремилась через широкий балкон, чтобы взглянуть на просторные сады.

Это была картина, вызывающая благоговение.

Земля, раскинувшаяся перед Микки, была сплошь покрыта розовыми кустами. Облака ослепляющих красок на фоне бесконечной зелени листьев. Белые мраморные дорожки обвивали группы кустов, сложными лабиринтами объединяя розы с деревьями, декоративными кустарниками и водоемами. Микки видела вдали кремовый купол храма Гекаты и блики солнечных лучей на струях огромного фонтана рядом с ним.

Все это было так прекрасно, что пробило брешь в щите цинизма и недоверия, которым Микки привыкла закрываться с самого юного возраста. Она может быть счастлива здесь... она может стать частью этого мира...

— Вот это и есть твой долг, Эмпуза.

Сегодняшним утром появление Гекаты не испугало Микки. Наоборот, ей было приятно, что богиня внезапно материализовалась рядом — это лишь усиливало ощущение чуда.

— Это действительно мой мир, — сказала Микки, не отводя взгляда от садов.

— Да, это твоя судьба. — Богиня была довольна ее пониманием.

Микки повернулась к богине и удивленно вскрикнула. Прошлой ночью Геката выглядела так, что ей можно было дать от тридцати с чем-нибудь до пятидесяти с чем-то. И этим утром Геката была все в тех же одеяниях цвета ночи, с украшенной звездами головой. И гигантские собаки маячили у ее ног. Однако богиня словно помолодела на несколько десятков лет. У нее было свежее лицо и тонкая фигурка подростка. А щеки сияли юношеским персиковым цветом.

Геката нахмурилась и приподняла изящные брови.

— Ты не узнаешь свою богиню, Эмпуза?

Микки нервно сглотнула. Может, Геката и выглядела как подросток, но она определенно не утратила ауру могущества.

— Дело не в том, что я тебя не узнала; просто ты сегодня такая юная!

— Из трех моих обликов я сегодня выбрала облик девственницы. Но не обманывайся молодой внешностью. Тебе уже пора знать, что вид женщины никоим образом не определяет ее внутреннего содержания.

— Может, и не определяет, но влияет на суждение о ней. Я достаточно взрослая, чтобы это понимать, — ответила Микки.

И тут же, смутившись, что нечаянно заговорила слишком уж бесцеремонным тоном, добавила:

— Я не хотела проявить неуважение...

Умные глаза взрослой женщины выглядели неестественно и совершенно неуместно на гладком, юном лице богини.

— Я редко считаю неуважением откровенные слова Эмпузы, Микадо. К тому же ты права. Слишком часто судят по одной только внешности, в особенности в твоем прежнем мире, в том, где совершенно забыли о богинях.

Геката пожала нежными плечами.

— Даже в моих владениях, где внешность женщины не должна быть основой мнения о ней, мои дочери слишком часто забывают об уроках трехликой богини.

Мудрые серые глаза Гекаты сверкнули.

— Например, кто-нибудь может решить, что Эмпуза твоего возраста слишком стара, чтобы взять на себя роль моей Верховной жрицы. Они, конечно, не скажут такого в моем присутствии, но тем не менее. И что бы ты ответила на такую дерзость, Микадо?

Микки, стараясь не обращать внимания на боль в спине и мышцах, спокойно встретила внимательный взгляд богини.

— Я бы сказала, что я, возможно, и старше других жриц, но это значит, что у меня больше жизненного опыта, так что мне смешна их глупая детская самоуверенность. Возраст и вероломство всегда одерживают верх над юностью и наивностью.

Геката расхохоталась, ее лицо и фигура изменились, и богиня вновь превратилась в прекрасную женщину средних лет, с которой Микки встречалась накануне.

— Я открою тебе секрет, Эмпуза. Из трех обликов я всегда предпочитаю вот этот. Мы склонны переоценивать молодость.

— Особенно ее переоценивают сами молодые, — согласилась Микки.

Они улыбнулись и на мгновение перестали быть богиней и простой смертной. Они обе были женщинами, понимающими друг друга.

После недолгого молчания богиня сказала, обводя сады и дворец широким жестом:

— Догадываюсь, что все это может казаться тебе необычным.

Ободренная внезапной доступностью богини, Микки неловко улыбнулась.

— Да, это странно и необычно и даже ошеломляет, но я чувствую, как меня влечет ко всему этому. — Она поспешила продолжить, не желая, чтобы Геката догадалась, что «все это» включает в себя еще и ночного гостя с раздвоенными копытами. — Когда я создавала магический круг и вела ритуал, я ощущала себя более прекрасной, и сильной, и правильной, чем когда-либо в своей жизни.

Геката кивнула.

— Кровь Эмпузы громко звучит в твоих венах, Микадо. Ты никогда бы не смогла почувствовать себя по-настоящему на месте в земном мире. Часть тебя тосковала по твоему истинному месту в моих владениях. Подозреваю, что и твоя мать, и ее мать до того тоже познали эту неуверенность, хотя и не понимали ее причин.

Микки подумала о матери, вспоминая, что та всегда предпочитала уединение или работу в розовом саду светским развлечениям. И она никогда, похоже, не тревожилась из-за отсутствия отца Микки, а когда Микки спрашивала о нем, просто говорила, что он был ошибкой ее юности, но она всегда будет ему благодарна за самый ценный дар, полученный в жизни, — ее дочь.

И бабушка тоже была не из тех, кто заводит много друзей, ей хватало общества дочери и внучки. Она редко упоминала о человеке, бывшем дедушкой Микки, разве что сдержанно улыбалась и говорила, что у них были разные взгляды на брак — он наслаждался им, а она нет. Мужчины не играли большой роли ни в жизни матери Микки, ни в жизни ее бабушки. И не потому, что они не были красивыми и обаятельными женщинами. Были. И Микки отчаянно скучала по ним. Бабушка умерла от внезапного сердечного приступа пять лет назад, а четыре года спустя рак груди унес и маму. Микки подумала, что они обе были прекрасны и очень молоды, как будто сошли со страниц волшебных сказок, которые мать обычно читала Микки в детстве. Они были такими... не от мира сего...

— Они пребывают в покое, Микадо. Даже из земного мира, весьма далекого от моих перекрестков, их души сумели найти дорогу в поля Элизиума и оказались там, где им и следовало быть. Не стоит горевать о них.

Микки провела рукой по щеке, удивленная, что из глаз сами собой потекли слезы. И посмотрела на Гекату.

— Но это тоже их мир. Вот почему они не могли приспособиться к обычной жизни.

— Да, частично этот мир — их мир, но магия в их крови была не так сильна, как в твоей. Иначе бы они разбудили Стража и вернулись сюда.

Микки насухо вытерла щеки.

— Страж... Я видела его вчера вечером.

Богиня вскинула голову, пристально всматриваясь в жрицу.

— И как ты к нему отнеслась?

— Он испугал меня, — быстро ответила Микки. А потом добавила чуть медленнее:

— И вызвал грусть.

— Грусть? — Брови Гекаты взлетели.

Микки неловко повела плечами.

— Я не знаю... в нем есть что-то такое... одинокое.

— Разумеется. Нигде в мире нет существа, подобного ему, так что он одинок по самой своей природе. Много веков назад, когда я получила власть над сферой снов, я поняла, что мне необходим некто, кто будет постоянно присматривать за моими владениями. Отсюда ведь происходят все сны и вся магия; эту сферу необходимо защищать. Поэтому я и призвала великую древнюю тварь — бессмертного отпрыска титанов. Но даже я не могла бы заставить подобное существо служить мне. И тот, кого ты видела вчера ночью, сам, добровольно связал себя со мной. Он взвалил на себя эту вечную ношу, хотя и не был обязан. А я даровала ему кое-какие уникальные силы, но Страж обладает и собственной древней магией: он связывает нити реальности с нитями снов.

— А он всегда был таким, как сейчас?

Острый взгляд Гекаты как будто пронзил Микки насквозь.

— Страж никогда не был человеком и никогда им не станет. Не соверши ошибки, поверив в нечто иное.

Усилием воли Микки не отшатнулась при вспышке гнева богини и тут же сменила тему беседы:

— Его зовут Стражем, и ты говоришь, он необходим для того, чтобы защищать твои владения. Но от чего их нужно защищать?

— От Похитителей Грез и от тех, кто желал бы полностью захватить магические возможности. Но сны и магия принадлежат всему человечеству, даже тем, кто живет в земном мире. Никто не имеет права красть подобные вещи для себя.

Микки на самом деле не поняла, о чем говорила богиня, но она чертовски устала выглядеть полной идиоткой. Как она сама заявила Гекате, она достаточно взрослая, чтобы самостоятельно разбираться во многих вещах. Поэтому ей просто нужно держать глаза открытыми и учиться. И она не должна задавать слишком много вопросов о Страже — это вызывает гнев богини, а взбешенная богиня — не лучшее зрелище.

Но был еще один вопрос, который Микки необходимо было задать, будет ли она при этом выглядеть слабоумной или нет.

— Но какое отношение ко всему этому имеют розы?

Геката улыбнулась и посмотрела на бесконечные сады.

— Розы — это красота, а красота — сердце всех снов и магии; она их основание, их опора. Без красоты ум не может выйти за пределы вещественного и ухватить вечное.

Микки нахмурилась, сдвинув брови. Разве богиня не говорила, что внешность не определяет внутреннего содержания? А теперь она рассуждает о том, что красота есть опора всего...

Геката негромко рассмеялась.

— Существует не один вид красоты, Эмпуза.

Микки сказала первое, что пришло на ум:

— Ну, ты просто не знаешь вкусов большинства мужчин в моем прежнем мире.

— Почему ты говоришь таким циничным тоном, Микадо? Твое тело и лицо весьма приятны.

— Это верно. Я хорошенькая. У меня отличные волосы, милые округлости, длинные ноги. И это видят все мужчины. Но им совершенно не хочется заглядывать глубже.

Тут внутренний голос напомнил ей, что она не так уж и часто давала мужчинам возможность заглянуть глубже... открыть ее тайны... и от этого Микки нахмурилась еще сильнее.

— Думаю, ты можешь многому научить мой мир, Микадо. А он взамен многому научит тебя. Для тебя это будет интересным приключением, а не только судьбой.

Микки осторожно вздохнула. Она провела здесь всего сутки и уже устала от тайн.

— Я здесь ради роз, — сказала она, невольно повторив слова Стража.

— Верно. Они — основа, на которой построены все сны и вся магия, а также и граница между мирами.

— Граница между мирами? Ты это в буквальном смысле?

— Да, Эмпуза. Розы наполняют этот мир, и сила их красоты дает жизнь снам и магии. Их сила формирует границы моих владений. — Геката показала куда-то вдаль, через сады, и сделала широкий жест. — Сады окружены великой Стеной роз. Часть этой Стены — огромный лес, и это перекресток между реальностью и магией. По одну сторону этого леса находится Древний мир, где до сих пор почитают богов и богинь; по другую его сторону ты увидишь свой прежний мир, земной. Стена роз — это как раз то, что создает границу между теми двумя мирами и нашим. Заботься о здоровье роз и тем самым заботься о процветании всех моих владений. Если болеют розы — болеет вся эта сфера. Мои владения уже давно страдают без Эмпузы. Розы нуждаются в твоей заботе, но у тебя есть и другие обязанности. Ты — Верховная жрица магии, и поэтому здешние жители будут приходить к тебе за советом, будут просить сотворить чары и провести какой-либо ритуал. Будь мудрой, Микадо, потому что на тебя смотрят как на мое воплощение. Когда ты говоришь — за тебя отвечает моя сила.

Микки почувствовала, что бледнеет.

— Геката, но я ничего не знаю ни о чарах, ни о магии, ни о ритуалах!

Безмятежное выражение лица богини ничуть не изменилось.

— Не знает твой ум, но знает твой дух. Загляни в себя, как ты это сделала вчера ночью, и найдешь то, что ищешь. Неважно, как все выглядит на поверхности... просто следуй интуиции. Она тебя не подведет. И пользуйся своим опытом, Микадо. Я уверена, мне будет очень приятно работать с немолодой Эмпузой.

— То есть просто доверять своим кишкам?

— Грубо, но правильно, — кивнула Геката. — Служанки всегда будут рядом, чтобы помочь тебе, но помни: только ты — моя Верховная жрица. Они же воплощают собой стихии, через которые я даю тебе власть. Подружись с ними, если захочешь; используй их силу, когда тебе это будет нужно. И так же, как в твоем распоряжении всегда будут служанки, тебе принадлежит и Страж. Он магическое существо, чьи силы отданы на защиту Царства роз. Если в сфере снов что-то случится — без колебаний зови Стража.

Микки ощутила легкое волнение при упоминании Стража. И с виноватым видом сказала:

— Но если мне покажется, что этот мир в опасности, разве я не должна позвать тебя?

— У меня слишком много обязанностей! И просто нет времени откликаться на каждый твой призыв, как будто я твоя служанка!

Микки невольно отступила, удивленная внезапным всплеском гнева Гекаты.

— Но я совсем не это имела в виду... я...

Коротким взмахом руки Геката велела ей замолчать.

— Я забыла, что ты ничего не знаешь о делах Эмпузы. Я правлю Царством роз как высшая богиня. Но обязанность заботиться о нем и охранять его возложена на тебя и Стража. Мне было бы приятно проводить здесь побольше времени, однако долг не позволяет подобной роскоши.

Геката внимательно посмотрела на Микки.

— Ты не должна бояться Стража. Я ведь говорила, он не причинит тебе зла.

— Я знаю.

Микки тут же прикусила язык. Избегая взгляда Гекаты, она уставилась на сады.

— Просто я никогда и вообразить не могла ничего похожего на него.

— Вот как? — Голос богини прозвучал мягко. — Но разве ты не говорила, что в своем прежнем мире очень много времени проводила в тех самых садах, где он спал, превращенный в статую?

Микки энергично кивнула.

— Да.

— Но тогда почему он не похож ни на что такое, что ты могла бы вообразить? — спросила Геката.

— Ну, если так рассуждать... — Микки умолкла, снова поворачиваясь к богине.

— А рассуждать по-другому и невозможно, — живо произнесла Геката. — Он стоял там, неподвижный, глядя на твои розы. Он и теперь тот же самый, только уже не такой молчаливый. Если тебе будет так легче, просто забудь о том, что он чудовище, думай о нем лишь как о Страже.

И, не дав Микки времени ответить, богиня продолжила:

— Прекрасно. Теперь мне пора. Отдохни немножко, а потом позови служанок, чтобы одеться и приступить к дневным делам. Ты должна знать, что розам пришлось слишком долго обходиться без прикосновения Эмпузы. Они нуждаются в твоей заботе. Помни, просто следуй своим инстинктам, Микадо. Позволь своему духу и скрытому в тебе знанию руководить тобой, и все будет прекрасно.

Богиня вскинула изящную руку и вместе с собаками исчезла в звездном потоке.

Покачивая головой, Микки подошла к столу, на котором красовались фрукты, хлеб и сыр.

— Пожалуй, было бы легче, если бы я на самом деле свихнулась, — пробормотала она.

Налив из горячего чайника чашку душистого, пахнущего розами чая, Микки подумала, что пара таблеток аспирина была бы сейчас весьма кстати.