Смертельная схватка во льдах

…У Деда Мороза кончались патроны. Старик осторожно выглянул из-за оленьего трупа, за которым залёг, прикрываясь от пуль…- Только бы не обошли по лощи­не... Рядом с переверну­тыми нартами лежал еще один мертвый олень. Дед Мороз всегда ездил на паре оленей и только тихо посмеивался в усы, когда видел се­бя изображенным на рождественских от­крытках рядом с санями, запряженными тройкой. Он не знал, откуда взялся этот предрассудок - почему ху­дожники и полиграфисты всех стран упорно изобража­ют его едущим на тройке. На тройках — оленьих или лошадиных, без разницы — старик не ездил никогда.

Под предательским ярким солнцем Лапландии снег сверкал и рассыпался тысячами разноцветных искр, мешая разглядеть, что происходило впереди. Вообще-то Дед Мороз любил это великолепное волшебное сия­ние и никогда не носил темных очков, хотя Снегурочка всячески настаивала, советовала беречь зрение, наме­кала на возраст, даже несколько раз дарила ему тем­ные очки от Версаче. Вот и сегодня перед выездом она привычной скороговоркой ворчала, застегивая лифчик: «Посмотри, старый пень, нестоялка глупая, ведь все чукчи — узкоглазые, потому что для зрения слепящий снег вреден. Нужно либо носить очки, либо быть чукчей. Здесь иначе не выживешь». Старик молчал и улыбал­ся, он любил свою ворчливую, немного вздорную по­мощницу. А вот теперь она лежала в десяти метрах от­сюда на спине, широко раскинув руки, и на ее откры­тых глазах уже не таяли редкие снежинки. Рядом по­блескивал перламутровой рукояткой дамский нике­лированный «Браунинг-6, 35», с которым Снегуроч­ка никогда не расставалась. Только это да неболь­шая черная дырка во лбу говорили о том, что Деду Морозу никогда больше не придется ощущать рукой упругую прохладу ее белоснежных бедер под расшитой блестками шубой...

Хотя идея была блестящей — пройти по лощин­ке в тыл к бандитам. Не вышло...

Это была его вторая Снегурочка. С первой жизнь как-то не сложилась. Первая была некрасива, ряба, прикладывалась к бутылке, и он час­тенько поколачивал ее. Старик был жилист, бил жестоко, кулаком по лицу, поэтому, бывало, да­же на Рождество оставлял нелюбимую дома, чтобы не пугать детишек видом ее страшных желто-фиолетовых синяков и щербатым ртом с редкими железными зубами...

Показалось, за дальним сугробом что-то мельк­нуло. Дед Мороз пристроил винтовку на мохнатом и ужедо деревянности задубевшем животе оленя, стянул зубами красную рукавицу, подышал на руку к осторожно, почти нежно положил указательный палец на спус­ковой крючок. За свою долгую жизнь он делал это много-много раз. Его старый «манлихер» никогда не отказывал. Старик тщательно смазывал оружие зимней смазкой, оставшейся еще со времен второй мировой войны. Же­стяная банка с непонятной немецкой надписью стояла у него в кладовке и, казалось, никогда не кончится. Дед Мороз знал, что от состояния его винтовки порой зави­сит счастье тысяч и тысяч маленьких детей, которые, волнуясь, ожидают подарков из красного мешка. Когда старик с ласковой улыбкой лез в свой мешок, детские глазенки загорались любопытством и каким-то тревож­ным восторгом, казалось, даже дыхание замирало в их маленьких тушках. О, как он любил этот момент!

Сейчас мешок лежал рядом с ним, насквозь про­шитый двумя пулями, и в дырки можно было видеть кусочек небольшого синего верто­лета для мальчика Пети из Тамбова и розовую куклу Барби для темнокожей девочки из Гонолулу. Дед Мороз нещадно ругал себя за лень и забывчивость. Ну что помешало сунуть в карман еще пару-тройку обойм! Ведь предупреждали его. Еще с утра позво­нила Снежная Королева и для затравки разговора ледяным голосом спросила, не шатается ли где поблизости «эта сука Герда».

-Нет, давно не видал, — честно признался Дед Мороз, непроизволь­но скосив глаза на ковыряющую в но­су Снегурку: вспомнил скандал, ко­торый устроила ему Снегурка после того глупого случая... Ах, Герда, Гер-да.…

-Ладно, как сам-то? — смягчилась Снежная Королева. Дед Мороз понял это по ее совсем заледеневшему голосу. В трубке слышался чей-то мужской смех. «И что этот геронтофил в ней на­шел?» — подумал Мороз. Перед мыс­ленным взором возникло заплывшее жиром прыщавое лицо Кая. Он снова покосился на четырнадцатилетнюю Снегурку. — А я тогда кто? Педофил?» Но вслух сказал:

-Да ничего, спасибо. Я тут собираюсь вы­езжать детишкам подарки дарить. Если встречу Герду, что передать?

-По морде пе­редай, — не­ожиданно хрипло пошутила Снежная Королева, чего за ней практически никогда не водилось. — Да, и будь по­осторожней: у полярного кру­га опять Деревянный со своими людьми объявился. — Ничего, проскочим... Не впер­вой, — махнул рукой Дед Мороз, а про себя грубо выругался: этот деше­вый отморозок уже начал действовать ему на нервы. После того как полиция графства нашла в тихом болотце расчле­ненного на куски известного предпринима­теля и мецената Карабаса, Буратино по кличке Деревянный (он же Дуб, он же Рубильник, он же Бурато, он же Бур-Ко­зел) был объявлен во всеобщий розыск. Периодически Дере­вянный проносился по городам и весям со своей шлюхой и шайкой голово­резов, наводя ужас на обывателей и вешая в каждом городе лис, котов и богачей. Это называлось «дать спектакль» или «откатать программу». Сами же налеты не чуждый юмора вальяжный Буратино Карлович окрестил «гастролями»...

-Да, кто-то в белом шевелится вон под тем ледяным торосом! Секунду Дед Мороз раздумывал, -выстрелить, или нет. Промазать он не боялся, но тратить патрон на какого-то рядового бандита не хотелось, все равно трусоватые буратиновцы никогда не попрут в открытую, - их удел не атаки, а засады и удары из-за угла. Тем более они знают — Мороз бьет белку в глаз. Весть об этом несли по всему северу сами белки, постоянно шаставшие вокруг домика Деда Мороза с синяками. Но старика очень беспокоила та самая небольшая лощина, по которой хотела пройти в тыл буратиновцев Снегурочка. «Хотела»... Теперь все глаголы о ней будут только в прошедшем времени. «Хотела», «любила»... Старик смахнул слезу. Слеза была скупая, мужская, непрошенная. Только один глагол можно употребить по отношению к любимой в будущем времени — «растащат»- будет весна, и кости Снегурочки растащат песцы и лемминги.

-Чу! Что-то скрипнуло справа. Старик стащил зубами другую рукавицу и потянулся левой рукой за воротник красной шубы. Ладонь привычно нащупала рифленую рукоять тяжелого тесака. Носить нож за спиной по обычаю японских самураев научил один загорелый матрос в Кейптаунском порту. «Сейчас у меня на лице было бы гораздо меньше шрамов, если бы мама с детства приучила меня правильно носить нож», — сипло сказал матрос под гул портового кабака, опрокинув в себя кружку рома и тотчас вонзил перед Морозом нож в столешницу, мгновенно выхватив его откуда-то из-за головы …

...Дед Мороз сунул нож рядом с собой в снег. Сунул рукояткой, так, чтобы можно сразу схватить его за лезвие, перекатившись через спину, и быстрым махом, кинуть в сторону лощины. Лоха пугнуть можно. Припрет, и не туда добросишь.

-Опять чу! Кажется, где-то справа действительно заскрипел снег под осторожными шагами. Дед Мороз стянул валенок, растер снегом замерзший мизинец на ноге. Не помогло. Мизинчик не двигался. Плохо дело. Без мизинчика он не ходок.

И вдруг Мороз понял, что сейчас произойдет. Понял это настолько ясно и отчетливо, будто и не перепил на­кануне грузинской чачи, присланной друзьями из Ере­вана. Сейчас они набросятся на него с двух сторон. Несколько головорезов побегут в прямую атаку, стреляя на ходу из маузеров. А остальные выбегут из лощины.И ему одним стволом никак не управится. Даже если бы у него были патроны — никак. Это конец. Теперь ему сможет помочь только чудо.

Справа уже откровенно скрипел снег. Сейчас... Сей­час раздастся разбойничий посвист — сигнал к атаке. «Елхрена! Не возьмете! Не получите!» — Дед вспорол мешок тесаком и крепкими пальцами начал ло­мать и крушить детские подарки. Они ничего не полу­чат! Им достанутся только два ненужных трупа и куча обломков в разорванном мешке. Только бы успеть! Теперь это стало смыслом всей его оставшейся жизни. Лед Мороз, хрипло дыша, уничтожал радость детишек.

Ледяное безмолвие прорезал резкий длинный свист. Все! Мороз мгновенно перехватил винтовку и, практически не целясь, от живота бахнул в одного из трех выскочивших из лощинки буратиновцев. Даже не вскрикнув, поражен­ный праведной пулей бандит вскинул руки белого маскхалата. Мелькнули длинные рукава, не по сезону лег­кая белая шапочка, и буратиновец рухнул на снег. Дед Мороз успел заметить странный грим на лице налетчика — огромные накрашенные глаза, печальные губы и нарисованную под глазом ог­ромную черную слезу. «Наверное, пидор», — подумал старик. Передернуть затвор на­дежного «манлихера» он уже не успевал. Два ствола черными зрачками смотрели ему прямо в глаза, а бандитские пальцы тянули спусковые крючки.. С двадцати метров они не промажут.

Откуда-то из-за спины Деда Мороза дуплетом грохнули два выстрела, и два бандита, выскочившие из лощинки, рухнули рядом с пидором, подстрелен­ным Морозом. А возле старика упало в снег чье-то туловище с двумя пистолетами в руках. Да­же не успев понять, что происходит, Дед Мороз пе­рекинул ствол винта на олений живот, выстрелом снял одного из бандитов, бегущих по целине, ловко передернул затвор и другим выстрелом снял второго. Над ухом опять дуплетно шарахнули пистолеты не­знакомца. Третий штурмующий бандит вспахал мор­дой снег. Остальные залегли. Атака захлебнулась.

Тут только Дед Мороз перевел взгляд на спасите­ля. Это был Путин.

-Откуда вы?.. — тяжело дыша, будто после долгой пробежки, спросил Дед Мороз.-Я всегда рядом с тем, кому нужна помощь.

-Я всегда там, где трудно, — улы­баясь, ответил Путин, проду­вая дымящиеся стволы. На его плечи была накинута белая бурка, а на груди красовалось изо­бражение раскинувшей крылья летучей мыши.

-Запахните бурку, простуди­тесь, — посочувствовал Дед Мо­роз.

-Ерунда, старик. Не впервой. Ты вот что... Скоро Новый год, по­ра делать детишкам подарки. Уходи, дед, я прикрою.

-А как же вы, Владимир Владимирович? Я не оставлю вас одного.

-Иди! Российский народ всегда выбирает меня кем-нибудь главным. И я не могу допустить, чтобы российские дети остались на Новый год без подарков. И пе­редай им... Нет, ничего не пере­давай... Иди, я их задер­жу.

-Дед Мороз постеснял­ся сказать, что он поло­мал уже большое количество по­дарков, предна­значенных детям России, просто начал медленно отползать назад. Он был бесконечно благодарен этому странному человеку, риско­вавшему своей жизнью ради де­тей всей планеты. «Ах, какое сердце, какое большое сердце, — роняя слезы, думал Дед Мороз, ползя в сторону Европы. — Как у телен­ка».

-Эй! — вдруг окликнул его Путин. — Эй, Дед Мороз! Если я не вернусь... ну ты понимаешь... Я открою тебе последнюю пар­тийную тайну.

Какую тайну? — не понял Дед Мороз. — Такую. Я ведь руководитель России из бывших... Короче, сам знаешь кого... И я не хочу, чтобы эта тайна умерла вместе со мною.

-Золото партии? — догадался Мороз.

-Нет. Запомни, старик: Ленин был одноногим! Слы­шишь? Одноногим!

Как?! — не поверил Дед Мороз.

-Он носил протез.

-Спасибо, — потрясение прошептал Дед Мороз и пополз дальше, сглатывая слезы.

Через некоторое время Дед Мороз вошел в зал, где проходила Кремлёвская ёлка. Толпа мелких и покрупнее детишек обступила его.

-Здравствуй Дедушка Мороз, борода из ваты! - хором продекламировали детишки. – Ты подарки нам принёс?!

Дед Мороз растерянно достал из-за спины полупустой растерзанный мешок с обломками игрушек. Во взглядах детей он увидел недоумение.

-Ну а что ж тогда пришёл? – с укоризной и заметно грассируя выразил общее мнение самый старший мальчик в круглых очках и большой головой.

Казалось, он хотел добавить ещё что-то, но сдержался….