Индуизм. Арийские мистерии богини-матери

Сакральное предполагает отношение к абсолютному Бытию и высшей ценности. Это высшее Бытие существует для религиозного человека со всей несомненностью. " Независимо от исторического контекста, в котором пребывает " homo religiosus", он всегда верит, что существует абсолютная реальность, священное, которое не только возвышается над этим миром, но и проявляется в нем и делает и его реальным". Сфера сакральности есть сфера высшей реальности, высшего могущества, сфера, из которой получают животворящие импульсы все остальные сферы человеческой жизни. Сакральное выступает организующим началом для вселенского и индивидуального существования. Оно содержит в себе совершенные образцы, прототипы для всех " спонтанно" происходящих природных явлений и сознательно совершаемых индивидуальных и коллективных действий. Без связи с сакральной сферой никакое существование невозможно. Жизнь этой сакральной сферы описывается в мифологии и постоянно воспроизводится в ритуале. Для религиозного человека сакральное не есть некая абстракция или отвлеченная гипотеза, не есть область, к которой применимо " быть может". Напротив, существование сакрального в высшей степени достоверно, гораздо более достоверно, чем изменчивые явления повседневной жизни. Более того, эта повседневная жизнь действительна, бытийна лишь постольку, поскольку причастна к сакральному. Сакральное есть стержень всей жизни для религиозного человека, краеугольный камень всего его мировоззрения. Переживание сакрального психологически может иметь различные архетипические аспекты, важнейшими из которых являются материнский и отцовский. Архетип Отца предполагает в первую очередь требовательность и строгость, справедливый суд и жесткое подчинение заповедям. Материнский аспект религии предполагает ничем не обусловленное человеколюбие, готовность прийти на помощь человеку-ребенку в любых ситуациях и в любых нуждах, независимо от того, каков этот ребенок. С этими моментами тесно связаны два последующих. Материнская забота, материнское внимание распространяются на все сферы жизни ребенка, нет такой, на первый взгляд, мелкой или незначительной области в жизни ребенка, которая была бы не важна для матери. Для нее важно и ценно в ребенке и его существовании просто все, в том, что касается ее чада, для матери нет мелочей. Отец сосредотачивает свое внимание на тех моментах в развитии ребенка, которые представляются ему более важными. Это прежде всего сфера социальная - то, что касается учебы, воспитания необходимых для жизни в социуме качеств и т.д. Таким образом, в материнской аспекте религиозности мы можем ожидать тотальной сакрализации всех сторон человеческой жизни. Священными могут быть любые повседневные действия, если они совершаются в лоне традиции. Нет объектов, явлений и действий безусловно профанных, все причастно живительной силе Матери. Отцовская сакральность более избирательна, и граница между священным и мирским здесь намного жестче и резче. Определенные сферы жизни выделяются и освящаются, другие же рассматриваются как не заслуживающие внимания или даже как нечистые и греховные. Противопоставление " верха" и " низа", " приличного" и " неприличного", " духовного" и " материального" в отцовской традиции выступает наиболее отчетливо. Рассматривая нашу проблему далее, можно заметить, что отцовский архетип связан с выделением человеческой личности из природной среды и введением его в мир технических навыков и социальных норм.. Здесь необходимо отметить, что то слияние с универсальным, которое связано с материнским архетипом, может выступать и как первоначальное состояние единства с природой, из которого развивается дифференцированная личность, и, как конечная цель мистической трансформации, Unio Mistica.

Материнская религиозная традиция предполагает мистическое воссоединение человека с божественной универсальностью, активное межличностное слияние, преодоление отделенности " эго" и воссоединение его со сверхличностной полнотой. При этом не отрицается ценность отдельных элементов человеческого существования, но утверждается их включенность в целостное бытие. Материнская религиозность носит таким образом интегрально-монистический характер. Однако, поскольку сама сущность " эго" связана с выделенностью из некоей доличностной или сверхличностной целостности, то восстановление такой целостности не может не восприниматься " эго" как его смерть. С этим связан так называемый " темный", негативный аспект материнского архетипа, аспект, связанный с той изначальной бездной, из которой выделился человек и которая может и должна поглотить его снова. " Мать - главенствующая фигура там, где происходит магическое превращение и воскрешение, а также в подземном мире с его обитателями. В негативном плане архетип матери может означать нечто тайное, загадочное, темное, бездну, мир мертвых, все поглощающее, искушающее и отравляющее, т.е. что вселяет ужас и что неизбежно, как судьба. Существуют три наиболее важных аспекта матери: ее плодородное и доброжелательное божество, ее оргиастическая эмоциональность и ее стигийские глубины". К этому следует добавить, что три вышеназванных аспекта тесно связаны друг с другом и обладают глубоким внутренним единством и способностью переходить друг в друга. " Стигийские глубины" могут быть как окончательным распадом человеческого естества, переходом к метафизическому небытию и онтологическому ничтожеству, а могут быть и вратами новой жизни, переходом к новому сверхличностному онтологическому статусу, новому измерению бытия, и тогда эти глубины оборачиваются высшим мистическим " плодородием" и высшей, дающей конечное спасение " благожелательностью". Что касается " оргиастической эмоциональности", то оргиастичесий культ, связанный в значительном числе случаев именно с материнским аспектом Божества, оказывается орудием такой мистической трансформации, средством достижения сверхличностного состояния абсолютной полноты.

Развитие патриархальных, отцовских культов, культов мужских Божеств связано с развитием обществ, в которых технические факторы преобладали над природными. Для иудаизма и других семитических культов характерен именно строго патриархальный культ, в то время как в арийских религиях преобладал органический синтез материнской и отцовской сакральности. Экзотерический общественный культ Бога-Отца (Зевса, Одина, Рудры-Рода) дополнялся эзотерическим посвятительным культом Богини-Матери и Возлюбленной (Деметры, Фрейи, Лады и Рожаниц). Совершенно беспочвенно представление, по которому культ Богини носит неведический и неарийский характер. Для Вед характерно почитание Адити, Вак и других женских божеств. Результатом развития рудраистской традиции (связанной в первую очередь с Яджурведой) стало образование тантрических шактистских и шиваитских школ в Индии. Дионисовы и Элевсинские мистерии в Греции были их аналогами. Их общий символизм - Бык и фаллос для обозначения мужского Божества, тройное оружие, и особое почитание женского Божества. В “Дэви Упанишад” Высшая Богиня описывает свою истинную природу, которая превосходит все эмпирическое существование:

- Великая Богиня, кто Ты?

Она отвечает: - Я сущностно являюсь Брахманом [Абсолютом].

Из меня произошла образующая мир Пракрити [материальная субстанция]

и Пуруша [космическое сознание],

пустота и Полнота.

Я все формы блаженства и не-блаженства.

Знание и невежество - это Я.

Я - пять элементов, и так же то, что отлично от них,

панчабхуты [пять грубых элементов] и танматры [пять тонких элементов].

Я - весь мир.

Я - Веда так же как то, что отлично от нее.

Я - неизвестное.

Снизу и сверху и вокруг - Я.

Интегрально-монистические принципы выражены в характерном именно для этих культов ритуально-мифологическом отождествлении Божества, жреца, жертвы и жертвенного оружия. Идеи интегрального монизма, характерные для этих культов, первоначально выраженные в мифологическо-ритуальной форме, получили затем свое выражение в философско-богословском дискурсе. Его носителями стали в Греции орфики (являвшиеся одновременно теоретиками и Дионисовых, и Элевсинских Мистерий). В Индии наиболее тщательную разработку эти идеи получили в кашмирском шиваизме. Согласно тантрическому богословию, Шакти едина, но по отношению к душе она выступает в двух формах -как Великое Знание (Махавидья) и как Великая Иллюзия (Махамайя). В тантрической философии следующим образом рассматривается их отношение:

" Махамайя и Махавидья внутренне совершенно едины, но если Махавидью можно назвать Телом Шакти, то Махамайя будет являться деятельностью этого Тела. направленной вовне. Понять функции Обеих помогает аналогия с танцором и танцем. Во время танца танцор неотделим от своего танца, но когда ему надоест танцевать, от танца попросту ничего не остается, потому что отдельно от танцора и его действий танец не существует сам по себе. Также и Богиня-Мать в ходе Своих божественных, игр (лил) " танцует" (проявляет творческую активность), являясь Махамайей, порождающей непостоянный мир сансары. Когда же Она " перестает танцевать", то вместе с этим исчезает и Ее " танец" (проявленный мир со всеми его обитателями. Поэтому не Махамайя " губит" заблудшие души, а они сами очарованные ее “танцем”, " заигрываются" и забывают свою истинную природу."

Шакти есть сущность души - Бытие-Сознание-Блаженство, и она же скрывает ее под покровами невежества, творя многообразные формы и ложные отождествления с ними.

Вяч. Иванов отмечает, что " у орфиков (h.XLII) не только теснейшее сочетание, но и как бы некое таинственное отождествление " Мисы, Царицы неизреченной" и Диониса Далее перечисляются в гимне женские корреляты, с которыми, как с материнским своим началом Дионис сливается: Деметра, Рея, Киприда, Черноризая Изида." Богиня-Мать едина с изначальным Духом, Отцом все же иные Божества рождены ей и являются ее проявлениями. В мистериальных мифах мы видим в центре Божества, связанные с рождением и природой (Деметра, Дионис), образы возлюбленного и возлюбленной: Диониса и Афродиты, Аттиса и Кибелы.

Смена матриархальной культуры патриархальной есть смена природного на искусственное, физиса на антифизис, сакральности семьи и сексуальности на бездушный культ денег и механизмов. Патриархальная культура и соответствующая ей религиозность постепенно вытесняют и подчиняют прежнюю - материнскую и природную. Утверждается определенный тип общества, в котором " власть осуществлялась преимущественно в качестве инстанции взимания, механизма отнимания, права присвоения части богатств, и навязанного подданным вымогательства произведенных продуктов, благ услуг, труда и крови." Патриархальные культы становятся по преимуществу публичными и государственными, материнские - тайными и закрытыми.

Мистерии Греции и тантрические таинства в Индии выступают как интегрально-монистические как по целям (воссоединение Божества и человека), так и по средствам (где в едином ритуале используются даже такие, с точки зрения дуализма, далекие от духовности моменты человеческого существования, как секс, опьянение и вкушение мяса). Они становятся хранителями традиций культуры мира и любви в наступающую эпоху господства культуры подавления и принуждения.

Рассмотрим как в системах связанных с материнской сакральностью описываются отношения Бога, души и мира.

В кашмирском шиваизме и орфизме образование индивидуальной души и всего феноменального мира есть результат процесса самоограничения Абсолютного Духа, нисхождения Единого в множественность, бытия в становление. Причем, важно, что Женская Ипостась во всех системах выступает одновременно и как сила, осуществляющая этот процесс нисхождения и ограничения Духа, и как сила, обеспечивающая восхождение и реинтеграцию единичного и Единого.

Рассмотрев ряд социально-психологических аспектов материнской религиозности, мы установили ее связь с интегрально-монистическими дискурсами. Рассмотрим эти последние подробнее.

Вначале полагается Единое первоначально трансцендентное и бескачественное, но становящееся окачествованным и обладающим позитивными определениями через свою Женскую Ипостась, неотъемлемо Ему присущую.

Кашмирский шиваизм говорит о совершенно Трансцендентном и негативно определяемом (не то - не то) Парашиве, который, проявляясь посредством Парашакти, становится обладающим качествами андрогинным Сакала-Брахманом Его совершенные качества: вездесущность, вечность, свобода воли, всеведение и всемогущество. Эти качества соответствуют Его пяти силам: сознание, блаженство, воля, знание и действие. По мере выявления этих качеств и сил Шива выступает последовательно в пяти проявлениях, именуемыми чистыми таттвами. В каждом из этих проявлений сохраняется полнота совершенства. Их совокупность образует “ Чистый порядок“. Высшие боги представляют собой частные формы Сагуна-Брахмана. Это есть сфера Чистого Бытия, выступающая материальной и движущей причиной всего последующего.

Орфики полагают в начале мирового процесса древнюю Ночь, как начало бескачественное и трансцендентное. От него рождается Протогон, изначальный Зевс, двуполый, именуемый также сияющим, который уже описывается как Блаженный, Премудрый и многосемянный. Он есть единая сила, единое Божество и Разум и “ всему великое начало“. Все боги суть его формы.

Та же изначальная Шакти, которая образует чистое творение, выступает как Майя-таттва - сила иллюзии. Шива, желая испытать опыт в частных формах, добровольно подпадает под ее очаровывающее действие. Майя-таттва облекает Шиву покровами (“ канчуками“), последовательно редуцируя Его Божественные качества. Последние не исчезают совсем, но становятся из совершенных несовершенными, из универсальных ограниченными. Возникает анава-мала, изначальное невежество - незнание Божественной природы, эгоизм, гордость. Конечным результатом является образование несовершенной и подверженной индивидуальной души из универсального Духа (Шивы).

Изначальное забвение своей истинной универсальной природы приводит к возникновению ощущения отделенности от других объектов и субъектов, порождает множественность.

Подобно тому, как ограничивающие факторы - канчуки в Кашмирском шиваизме есть эволюты Шакти, ее порождения и частные формы, Титаны в дионисическом мифе орфизма тесно связаны с женской Ипостасью Божества в ее форме Артемиды. “Титаны - свирепые демонические служители женского хтонического божества. Так же и в Кашмирском шиваизме Шакти, относящиеся к этому кругу, именуются ужасающими - Гхора. Титаны при встрече с Дионисом сначала дают ему дары погружающие его в забвение. Можно обнаружить соответствие между этими дарами и канчуками кашмирского шиваизма. Первой из канчук в Кашмирском шиваизме выступает Время, кала. Это первое ограничение. Также вслед за эпохой Зевса, “Золотым веком”, наступает эпоха Кроноса - времени, непосредственно предшествующая заключительному растерзанию Диониса Титанами. Далее возникают причинность и пространственность (нияти). Соответственно, встретившись и Дионисом, Титаны преподносят ему пространственные геометрические фигуры и игральные кости, указывающие на необходимость. Среди даров Титанов мы находим зеркало, указывающее на вторичное, несовершенное знание. Соответственно, одна из следующих канчук - ограниченное знание (видья) индивидуальной души, приходящая на смену абсолютному знанию. Другая канчука - желание (рага), приходящая на смену неограниченному блаженству ананде, ассоциируется с яблоком Гесперид из подарков Титанов, т.к. яблоки Гесперид связаны с исполнением желаний. Дионис-младенец начинает играть с этими дарами и, забывшись, подпадает под власть Титанов, которые затем предают его растерзанию. Кроме того, начинается ряд зооморфных перевоплощений Диониса после игры, что вызывает ассоциации с репрезентацией космически-эволюционного процесса в Пуранах посредством ряда зооморфных Вишну - Аватар.

Согласно кашмирскому шиваизму, выделившаяся из Духа индивидуальная душа на этом этапе облекается в тонкие и грубые тела. Погруженная в забвение своей Божественной природы, лишившись Божественных способностей, она обретает ум, органы чувств и действий и, наконец, тело, состоящее из грубых элементов, стихий, которые позволяют ей действовать среди других, аналогичным образом сформировавшихся объектов и субъектов.

Эти тела, с которыми душа ложно отождествляется, затемняют ее истинную сущность и поддерживают в человеке забвение его истинной природы. Однако, с другой стороны, благодаря этим телам возникает конкретная человеческая личность, и проявленная Вселенная начинает существовать для данного единичного субъекта. Единое Бытие по своей Воле и посредством своей Силы становится множественным существованием.

Согласно орфическому мифу, начало которого мы рассмотрели в предыдущем пункте, титаны расчленяют и поглощают Диониса. " Растерзание и расчленение первого Диониса не есть только отрицательный момент в мировом процессе. Эта вольная жертва есть божественное творчество; она именно и создала этот мир, как мы воспринимаем его нашей самоутверждающейся личной волей." Таким образом, Дионисово, Божественное начало оказывается заключенным внутри титанического - стихийного, материального. Это и есть образование Космоса. “Космос есть раздробленный, страдающий бог Дионис”. Попадая в плен к титаническому началу погружаясь в мир множественности, относительности и временности душа оказывается обреченной на страдания. " Причина всякого индивидуального страдания - распадение изначального Божественного Единства, отпадение от него индивидуальной души."

Итак человек оказывается погруженным в тьму неведения, забвения своей истинной природы, однако это природа лишь сокрыта, но не исчезла, эта неизменная природа составляет субстрат изменчивой человеческой личности.

Поэтому для обретения бессмертия и всех совершенств человеку нет необходимости перемещаться куда бы то ни было: в рай, в мир идей или еще куда-то. Ему необходимо лишь вспомнить свою действительную сущность. Само учение кашмирского шиваизма известно так же пратьябхиджня-даршана - учение о воспоминании (своей истинной природы). Богиня, окутывающая Шиву канчуками в кашмирском шиваизме, выступает в то же время и как Мать освобождения, разрушающая оковы невежества. Так же и в орфизме Рея - изначальная Богиня собирает и оживляет растерзанного Диониса.

Вяч. Иванов анализируя орфические тексты пишет: " Представление о прохладных водах памяти опять противополагает миру земного разделения потусторонний мир божественного единства: разделение - забвение, воссоединение - воспоминание." Это воспоминание становится и интеграцией отдельного существования в единое Бытие, от которого оно чувствовало себя отделенным из-за оков невежества. Границы эмпирической личности имеющей начало и конец, ограниченной во времени и в пространстве должны быть превзойдены, чтобы человек мог быть интегрирован в безначальную и бесконечную жизнь Богини-Матери.

Собственно реализация этого " воспоминания", являющегося в то же время и интеграцией, и есть практическая цель Мистерий Богини и в Греции, и в Индии. Важной особенностью их было то, что они ориентированы на переживание " здесь" и " сейчас", на непосредственный духовный опыт. На достижение такого опыта и нацелены все детали мистерий. Мистерии есть сразу и поклонение Божеству, и единение с ним. Познание своего тождества с Божеством и выражение своей любви к Нему неразрывно спаяны в общей структуре мистерий.

Не вдаваясь в подробную реконструкцию мистериальных ритуалов, отметим их важнейшие черты.

Само слово " мистерии" недаром означает " таинства": они совершаются почти исключительно в ночное время и в уединенном, отдаленном или специально огражденном месте, куда закрыт доступ для непосвященных. К участию в эзотерическом мистериальном культе вамачары - “пути левой руки” допускаются лишь прошедшие особое посвящение - каула-абхишеку. Также к участию в Великих Элевсинсих мистериях допускались лишь прошедшие подготовительные Малые мистерии.

Обязательным моментом таинства является призывание присутствия Божества в данное место, в данный круг посвященных. В шактистских таинствах присутствие Богини призывается посредством чтения специальных мантр и установкой янтр (мистических диаграмм) Богини. В античной литературе неоднократно воспроизводятся призывания Диониса во время мистерий:

" В твою честь пылает

Алмазных звезд хоровод;

Ты ночных веселий вождь!

О, явись! Светлый бог, Зевса дитя!

Пусть наш град вакханок твоих

Неистовый восторг огласит в тьме ночной

Твою славя честь, Дионис - владыка! " -

призывают Диониса Фиванские старцы в " Антигоне" Софокла.

Когда это призывание выполнено, участники мистериального действа рассматриваются уже как мистические воплощения Божества - Богини-Матери или ее мужского коррелята (например, Диониса). " В тантрическом ритуале соединения, именуемом асана, йогини или шакти представлена живой женщиной которая представляет всю женственную природу, сущность всех шакти в их различных аспектах. Символически трансформируясь в Богиню в ходе ритуала, женщина играет активную роль. Она является Богиней в плоти и крови".

" Временное обожествление оргиаста, испытывающего соединение с богом, им одержимого, - общая мистическая основа Дионисовой религии", - к такому заключению приходит, в частности, Вяч. Иванов. Посвященные в Дионисовы таинства носили то же имя " Вакх", что и сам Дионис.

Учитывая указанную выше идею постоянного сущностного единства Божества и человека, здесь точнее говорить о выявлении божественной природы участников действа. Единство, всегда присутствующее на самом глубинном уровне, проявляется и на более внешних планах. Божество является посвященным не откуда-то извне, но из самых глубин их бытия. Оно является внутренним гидом, который ведет посвящаемого через процесс интеграции его существа. Хотя указанное отождествление, как было отмечено выше, относится к каждому из участников мистерий, обычно выделяется некоторое центральное лицо, в котором присутствие Божества ощущается с особенной полнотой и которое является определенной осью сакрального пространства, вокруг которой мистически организуется все действо. В шактистских мистерии это кула-стри, выбранная по жребию женщина, которая мистически представляет Шакти. Она выступает в качестве живого образа Богини и перед ней совершают такое же богослужение, как перед мурти - храмовым изображением в открытом культе " правой руки". В античных мистериях иногда собственно сексуальные практики выполнялись только одной " центральной" парой. В Элевсине это был священный брак иерофанта и жрицы, представлявшей Деметру, в посвященных Дионису Анфестериях - мистический брак супруги правителя Афин с Дионисом (последнее таинство совершалось в особом святилище, именуемом " брачным чертогом". Остальные участники таинств в этих случаях получали духовный плод через сопричастность к этим центральным тайносовершителям. Вообще в Мистериях очень важно включение человека в общину посвященных, которая рассматривается как место в котором присутствие Божества проявляется с особой силой. " В эзотерическом понимании Кула представляет собой мистическое тело Шакти, образованное сообществом истинных кауликов (каул), освобожденных душ."

В мистериях важнейшую роль играют практики, связанные с чувственным наслаждением. В практике шактизма мы находим знаменитые " 5 М": вино, мясо, рыба, зерна (поджаренные, сюда же относится хлеб), сексуальное соединение. В Элевсинских мистериях центральным символом является сжатый колос, в мистериях Диониса ключевую роль играли ритуальное опьянение и вкушение мяса, и, если верить обвинениям, приведшим к их запрету, также секс.

Сексуальные практики присутствовали в элевсинском ритуале - как священный брак иерофанта и жрицы, мистически воплощавшей Деметру - Богиню-Мать. Именно это действие в ряду других составляющих элевсинских таинств рассматривалось как залог спасения. В Цикле Дионисовых таинств важную роль играл ритуальный брак супруги правителя Афин с Дионисом.

Если в дуалистических системах утверждается, что источник наслаждения лежит за пределами самого человека., то в интегрально-монистических учениях источником наслаждения является сама природа души. Блаженство есть не что-то привносимое в человеческую душу извне, оно образует вместе с Бытием и Сознанием ее сущность. Эта единая сущность формирует все эмпирическое существо человека дабы выразиться в феноменальной множественности. Блаженство вечно и самосуще, хотя и не всегда проявлено в плане эмпирического функционирования психики. Внешние объекты есть не более чем поводы по которым оно проявляется трансформируясь в чувственные и эстетические удовольствия. Связанность с этими объектами есть причина ограничения наслаждения во времени и пространстве и затемнения ее изначальной сущности. И те, и другие удовольствия есть превращенные формы одного наслаждения. Через эти формы можно прийти к его изначальной сущности - и, следовательно, к сущности души. Трансцендентное блаженство, хотя и скрытое Майя-шакти возникает на мгновение подобно вспышке молнии в случае наслаждения различными объектами наслаждения. Следовательно, хотя это блаженство возникает только на мгновение в различных случаях, человек должен оживлять себя им. Анупранам, или оживление себя, означает витализацию себя посредством возрастающего осознания блаженства, которое существует внутри. О том же говорится в “Виджнянабхайрава-тантре”:

" Она (парашакти) есть блаженство которое может быть пережито в себе, она может быть познана, только когда человек свободен от всех мысленных построений. Она есть состояние собственной Самости человека,. Она есть та, чья сущностная природа полна блаженства единства всей вселенной. Она известна как чистая форма пронизывающая всю вселенную." (стих 15), и далее в следующих стихах, рассматривающих способы достижения ее, говорится: " Во время сексуального общения с женщиной, финальное блаженство во время оргазма являются блаженством Брахмана. Оно не происходит от чего-то внешнего. Женщина - это только повод для проявления этого блаженства. ".

Самый процесс интеграции включает в себя изживание негативных, отягощающих душу следов прошлого опыта возникших из-за невежества. Такой катарсис достигался через снятие всяческих запретов, преднамеренную хаотизацию поведения. " В психологии энтузиастических страстных служений древние различали два момента: переживание душевного возбуждения и его успокоительное разрешение. В священной терминологии первое обозначалось словом " пафос" (страстное состояние), второе, словом " катарсис" (очищение).Общая цель катартики (она же вместе и медицина, и мантика) —оздоровление души и тела посредством удаления из них элементов или качественно дурных и обращающихся в существе человека как зараза (miasma), или же вредных только количественно, и не субстанциально, а модально (pathema): элемент желательный сам по себе может опасно нарушать равновесие душевных сил, как чрезмерностью, так и неупорядоченностью своего присутствия и влияния; в этом случае древняя катартика стремилась сообщить данному элементу динамическое напряжение и искусно открывала ему путь естественной объективации возбужденных энергий." По-видимому аналогичный смысл заключался и в гностических практиках, описывавшихся их противниками как умерщвление плоти посредством удовлетворения низших потребностей до пресыщения.

Другим важным моментом является то, что прежде чем быть интегрированным в универсальное Бытие, посвященный должен пережить трансценденцию своего индивидуального Эго, мистическую смерть эмпирической, ограниченной личности. В шактистских и орфических теологиях это символизируется отсечением головы, как средоточия Эго. В этом состоит мистический смысл изображения Всевладычицы Кали с мечом и отсеченной головой. Отсечение головы играет важную роль уже в древнейших формах Дионисова культа. Также и в греческой алхимической литературе, связанной с орфизмом " восстановлению состава, или " сочленению логоса", предшествует распадение состава или расчленение тела." " В экстазе человек выходит из своей ограниченности, для него нет времени и пространства, он созерцает грядущее как настоящее".

Конечные плоды приобщение к практике мистерий так отражены в орфических текстах описывающих счастливую участь посвященного:

" Я выскочил из круга, тяжелого и горестного! Я достиг желанного венца быстрыми стопами. Я прильнул к лону Владычицы - подземной Царицы! Блаженный и счастливейший, богом ты будешь вместо человека."

Таковы учения и практики мистериальных культов Греции и Индии. В дальнейшем мы проследим судьбу материнской религиозности в средневековой Европе и в Новое время.

В 1851 году внимание просвещенного мира привлек один немец, опубликовавший под эгидой Берлинской академии книгу, называвшуюся " Божество оргий и мать богов". До этого никто не отмечал факт предшествования женских божеств по отношению к мужским, хотя француз Дюлорэ и немец Крейцер еще в начале XIX столетия писали о " богинях-производительницах".

В 1935 году на берегу реки в Сибири нашли статуэтку, представляющую собой, как принято считать, самое древнее из известных миру изображений женщины. На этом же месте были обнаружены черепа и бивни мамонта. Возраст находок составлял 80 тысяч лет. В Экоссе, недалеко от Глазго, в пещере Кельвин был найден прекрасно выполненный женский торс, чей возраст насчитывает 30 тысяч лет.

На своде пещеры Бурдуа, вблизи Англ-сюр-Англэн (Вьенн), сохранился барельеф, изображающий обнаженных женщин с подчеркнутыми половыми признаками, две из которых беременны. Этому барельефу не менее 20 тысяч лет. В Дордони было обнаружено скульптурное изображение беременной женщины высотой 3 метра, высеченное в камне.