А вы - чтоб этого полотенца на вас не было, сию же секунду

МАКМЭРФИ. Всенепременно! / Сдергивает с себя полотенце. Под полотенцем на нем оказываются черные атласные трусы с рисунком в виде белых акул с красными глазами. Макмэрфи ве­село скалится. / Ничего, а? / Поворачивается перед всеми, что­бы лучше было видно./ Подарочек от милашки в штате Орегон. Говорила, я для нее - как бог,

Входит СЕСТРА ФЛИНН, и МАКМЭРФИ делает вид, будто хочет на нее прыг­нуть. СЕСТРА ФЛИНН с криком убегает.

РЭТЧЕД, Прекрасно, мистер Макмэрфи, если вы покон­чили с демонстрацией своей мужской силы и красоты, то, может быть, вы все-таки соблаговолите одеться.

МАКМЭРФИ / подбирая с пола полотенце /. С вос-торгом. /Удаляется, похлопывая себя по голому животу и распевая./ Она меня в дом пригласила и пылкий мой нрав ук­ротила. И тихонько маме сказала: " Люблю, мама, милого я!..

РЭТЧЕД / осклабившемуся Уильямсу /. Вам что, больше де­лать нечего, как стоять тут и таращить глаза? Я требую, чтоб в этой комнате пылинки не было. / Пациентам, ласково улыбаясь./ Джентльмены, а вам - не пора ли одеться?

Все поспешно уходят в палаты. СЕСТРА РЭТЧЕД подходит к сестре Флинн, стоящей у шкафа с медикаментами.

ФЛИНН. Ой-ой-ой, что вы о нем скажете, мисс Рэтчед?

РЭТЧЕД. О ком - о мистере Макмэрфи?

ФЛИНН. По-моему, интересный мужчина, веселый и вообще,. вот только, мне ка­жется, хочет все тут к рукам прибрать.

РЭТЧЕД / переставляя лекарства на подносике /. Боюсь, именно это он и задумал. И возможно, ему это удастся - на какое-то время...

ФЛИНН. Да, но зачем? Что он этим хочет доказать?

РЭТЧЕД. Вы забываете, мисс Флинн: у нас больница для людей ненормальных.

Свет быстро гаснет; лишь луч прожектора высве­чивает Вождя, который стоит, держа в руках щет­ку. СЕСТРА РЭТЧЕД находится в дежурке. Больные и УОРРЕН входят и передвигаются по сцене, пересекая луч прожектора. Они рас­ставляют стулья для собеседования. Тем временем мы слышим, что думает ВОЖДЬ.

ВОЖДЬ БРОМДЕН / голос на магнитофонной ленте /. Вспомнил я одно рождество, папа... Здесь, в больнице. Ровно в полночь -а на улице был большой ветер, и дверь вдруг настежь, и вхо­дит огромный детина, весь в красном, с большой седой боро­дой и с усами. " Хо-хо-хо, - говорит он, - хотел бы я у вас остаться, да спешить надо - вре­мени в обрез, все расписано". Санитары как подскочили к нему, ослепили своими фо­нариками, дали успокоительного и - прямо к буйным. Шесть лет продержа­ли его там, папа, а когда выпустили, никаких волос у него не было, и худущий он стал, как жердь.

Вспыхивает свет. В дежурку входит УОРРЕН, а сестра РЭТЧЕД - выходит. Начинается собеседо­вание. Все на местах, кроме МАКМЭРФИ и доктора Спиви.

РЭТЧЕД / закрывая книгу записей/. Вот что, друзья, прежде чем начать наше со­беседование, я хотела бы кое-что с вами обсудить. Неофициально, понятно? Речь пой­дет о боль­ном Макмэрфи.

ЧЕЗВИК. Эй, а где же Макмэрфи?

РЭТЧЕД. Я предложила ему побеседовать с доктором Спи­ви. Никаких решений мы здесь, как вы понимаете, принимать не будем. Просто я считаю, что он выводит из равновесия дру­гих пациентов и этому пора положить конец.

СКЭНЛОН. Меня, к примеру, ни из какого равновесия он не выводит.

ЧЕЗВИК. Меня тоже!

РЭТЧЕД, Вы, возможно, этого и не осознаете. Однако...

Из-за сцены доносятся звуки оживленного разгово­ра, добродушный мужской смех, затем дверь в отделение открывается и входят ДОКТОР СПИВИ и МАКМЭРФИ. МАКМЭРФИ дружески обхватил рукой док­тора за плечи; он даже берет у доктора ключ и, когда они уже вошли, запирает входную дверь.

МАКМЭРФИ. Верно, док? Что скажете, а?

СПИВИ. О, это чудесное предложение.

МАКМЭРФИ. Такое устроим веселье! (Тычет пальцем док­тора под ребро, оба хохочут, подталкивая друг друга.)

РЭТЧЕД.Доктор! Доктор, у нас ведь собеседование.

СПИВИ. Что? Ах да, извините, пожалуйста, продолжайте!

РЭТЧЕД /с ледяной улыбкой /. Хорошо. Итак, мы обсуждали проблему состоя­ния духа!

СПИВИ. Так ведь и мы говорили об этом! И я предложил... / Озадаченно, к Мак­мэрфи. / Или это вы предложили?

МАКМЭРФИ, Черт, нет, это была ваша идея!

СПИВИ. Так вот я предложил... Как вы думаете, что если нам устроить карна­вал?

РЭТЧЕД. Кар... карнавал?

СПИВИ / широко улыбаясь /. Прямо здесь, в отделения. Вер­но, смешно будет? Разные игры, киоски, украшения... А вы, больные, что скажете?

ЧЕЗВИК / уставясь на Макмэрфи, который показывает ему поднятый кверху большой палец /. 0-о-о! По-моему, идейка что надо!

СПИВИ. И даст определенный терапевтический эффект.

СКЭНЛОН. Еще бы, черт подери, от карнавала такая будет терапия!

ЧЕЗВИК. Скэнлон мог бы взорвать свою бомбу. А я кое-что придумаю по тру­довой терапии.

МАКМЭРФИ. Ну, а я с нашим вам удовольствием встану за колесо лотереи. / Нараспев, / " Эй, дамы, господа, подходите все сюда. Десять центов - монета мала, но счастье-удачу приносит она! "

СПИВИ. О, прекрасно!

МАРТИНИ. А я могу продавать разные разности!

ХАРДИНГ. А я умею читать по руке,

СПИВИ. Прекрасно, прекрасно! А вы что скажете, мисс Рэтчед?

СЕСТРА РЭТЧЕД смотрит на него с застывшей улыбкой.

Я имею в виду... карнавал. Здесь... в отделении?

РЭТЧЕД / после долгого молчания, которое уже говорит само за себя: ясно, что идея похоронена/. Да, я согласна, это может иметь терапевтический эффект. Но прежде мы должны об­судить это на совещании персонала. Вы ведь так и на­мерева­лись поступить, доктор?

СПИВИ. Да, конечно... просто я подумал... поговорив с некоторыми пациентами... но совещание персонала... да, ко­нечно,

РЭТЧЕД. И еще, доктор, я рекомендовала бы отказать мистеру Макмэрфи в его просьбе, пока он не освоится с прави­лами нашего отделения, а он про­сит, чтобы ''цыпочке по имени Кэнди Старр", как он выразился, разрешили посетить его.

СПИВИ. А я... словом... мистер Макмэрфи подал мне бумагу со своей просьбой, когда был у меня в кабинете, и я подумал... я хочу сказать, по­скольку он ведь здесь уже не­делю... я ее подписал.

МАКМЭРФИ и БИЛЛИ оба ликуют, ВОЖДЬ убирает - щетку в чулан.

РЭТЧЕД / открывая книгу записей /. Прекрасно. Итак, Билли Биббит и его речевые затруднения, Ты можешь припом­нить, Билли, когда впервые столк­нулся с речевыми трудностя­ми? Когда ты начал заикаться?

БИЛЛИ. Д-да с-сразу, как начал г-говорить. Как с-ска-зал м-мама. А когда с-стал делать п-рредложение девочке, то с-совсем зап-путался. Я с -сказал: " П-п-п-птичка, я х-хочу на тебе ж-ж-ж..."

МАКМЭРФИ, желая приободрить его, смеется. БИЛЛИ, заразившись его настроением, начинает хихикать.

...никак закончить не м-могу. а она как рас-с-хохочется.

РЭТЧЕД. Твоя мама говорила мне про эту девушку, Билли. Судя по всему, она была недостойна тебя. Возможно, это тебя и отпугнуло?

БИЛЛИ. Нет!

РЭТЧЕД. Тогда в чем же дело?

БИЛЛИ. Я ж-же был влюблен в н-нее.

РЭТЧЕД, А ты не думаешь, что все обстояло иначе? Вот твоя мама, Билли, говорит - я цитирую: " Это была ловкая шлюха, которая только и думала, как охомутать моего Билли, потому что..."

БИЛЛИ / взволнованно /. Нет! Она ж-же была такая м-милая... / Свет быстро гаснет, лишь луч прожектора высвечи­вает Вождя. Звуки перестрелки./

ГОЛОС. Эй, Бромден!.. Убери парня из-под дерева, его же подстрелить могут! Бромден... Вэ-етла-а... Бромден! Ты слышишь меня?.. Бромден, чертов сын, да слышишь ты меня или нет? / Грохот орудий, пулеметные очереди. ВОЖДЬ в ужасе ме­чется по сцене, и когда звуки стихают, замирает./

ГОЛОС ВОЖДЯ. Не могу я помочь тебе, Билли. Никто из нас не может тебе помочь. Когда человек помогает, он сам подставляется. Вот чего Макмэрфи никак не поймет: надо сидеть тихо - тогда целым останешься. Потому никто и не жалуется на туман, Как ни худо, а укроешься в тумане, и ничто тебе не гро­зит.

Мгновенно включается полный свет.

МАКМЭРФИ. Послушайте-ка, у меня есть один вопросик.

РЭТЧЕД. Если вы хотите взять слово, то должны сначала предста­виться.

МАКМЭРФИ, Вы что же, до сих пор меня не знаете?

РЭТЧЕД. Я узнаю вас, но еще не знаю.

МАКМЭРФИ. М-да. Чертовски трудная у вас проблема! / Со­чувственно. / Хотите, поговорим об этом?

РЭТЧЕД. Доктор, как по-вашему, не обсудить ли нам поведение мистера Макмэрфи?

СПИВИ. В каком аспекте?

РЭТЧЕД. Я наблюдаю явное ухудшение дисциплины с тех пор, как он к нам поступил. Мне кажется... другая форма терапии...

МАКМЭРФИ. Ну, ну, высказывайтесь! Хотите подключить ко мне свои батарейки и подзарядить?

РЭТЧЕД / с улыбкой /. Для вашего же блага, Рэндл.

МАКМЭРФИ. К свиньям собачьим!

СПИВИ / неожиданно для всех /. Должен сказать, сестра, Что я согласен с пациентом Макмэрфи. Я нахожу, что у него вполне ясное сознание, он коммуникабелен и, несмотря на свое прошлое, пока не проявил тенденции к буйству. Поэтому я считаю, что электрошо­ковая терапия ему не показана.

РЭТЧЕД. Отлично. В таком случае, если нам больше нече­го...

МАКМЭРФИ. Док, у меня есть одно маленькое дельце,

РЭТЧЕД. Мне кажется, доктор, вы должны разъяснить, что цель наших собеседова­ний - терапевтическая, лечебная и всякие мелочи...

МАКМЭРФИ. Мелочи?! Вы называете игры на Кубок мелочью?

СПИВИ, Игры на Кубок?..

МАКМЭРФИ. Ну конечно, док, они начинаются в пятницу. Такие игры! А у вас тут правило, что можно смотреть телевизор только вечером. Так что давайте переменим время и будем смот­реть днем.

РЭТЧЕД / медовым голосом /. В терапевтических целях?

МАКМЭРФИ. Конечно, черт побери, в терапевтических!

РЭТЧЕД. А может быть, вы рассчитываете пожи­виться на этом?

МАКМЭРФИ. Так как насчет игр, ребята? Неужто вам не охота посмотреть игры на Кубок, Чезвик?

ЧЕЗВИК. Отчего же!

МАКМЭРФИ. Скэнлон?

СКЭНЛОН / поеживаясь /. Не знаю, Мак...

РЭТЧЕД. Мистер Скэнлон, насколько я помню, вы три дня отказывались прини­мать пищу» пока мы не разрешили вам вклю­чать телевизор в шесть часов вместо шести тридцати.

СКЭНЛОН. Человеку нужно знать, что творится в мире, верно? Господи, да они могли бы разгромить нас к черту, а мы б узнали только через неделю. /Сестре Рэтчед./ А нельзя смотреть и то, и другое?

РЭТЧЕД. Нет, никак нельзя.

СКЭНЛОН. Ну... может, они и не разгромят нас на этой неделе.

МАКМЭРФИ. Вот молодец! Давайте голосовать. Все, кто " за", поднимите руки!

ЧЕЗВИК поднимает руку. СКЭНЛОН - тоже. Остальные смотрят в пол.

Эй, это еще что за чертовщина? Я считал, что вы, ребята, име­ете право по такому делу голосовать. Верно ведь, док? /Доктор кивает./ О'кей, так кто хочет смотреть игры на Кубок?

ЧЕЗВИК еще выше поднимает руку, а больше - никто.

Да что это с вами, ребята?

РЭТЧЕД. Трое, мистер Макмэрфи, Всего лишь трое. Недо­статочно, чтоб изменить правила. Ну, коль скоро с этим все ясно, можно заканчивать наше собеседование,

МАКМЭРФИ. Да уж... давайте лучше это треклятое собесе­дование кончать,

Доктор СПИВИ встает и выходит. СЕСТРА РЭТЧЕД кладет книгу записей на место и тоже выходит. Больные расставляют по местам сту­лья и разбреда­ются по комнате. УОРРЕН помогает им, затем, когда все расставлено, воз­вращается в дежурку.

БИЛЛИ / после долгого молчания /. П-послушайте, Рэндл. Н-неко­торые из н-нас уже давно здесь. И н-некоторые из н-нас еще долго б-будут здесь после т-того, как в-вас и с-след простынет. И п-после того, как кончатся игры на Кубок. Так н-не-ужели в-вы не в-видите... н-неужели не понимаете...

МАКМЭРФИ / отрицательно качает головой /. Нет, не понимаю. Этого - я - не понимаю.

БИЛЛИ в отчаянии отворачивается.

Послушайте, Хардинг, да что это с вами?

ХАРДИНГ пожимает плечами и отворачивается.

Чего вы, ребята, боитесь? Нет, вы просто какие-то бесхребет­ные. Надо мне оставить вас ей на съедение - и точка. Вот так -рвануть из этой двери, захлопнуть ее за собой, забить гвоздя­ми и - привет.

БИЛЛИ. Да? Ну хорошо, вот вы тут р-распетушились - а как бы вы отсюда ушли?

МАКМЭРФИ. Да сорок способов есть!

ХАРДИНГ. Назовите один.

МАКМЭРФИ. Думаешь, я треплюсь, да? / Озирается вокруг, и взгляд его останавлива­ется на ящике, стоящем у основания дежурки. / Вот. Эта штука, на которой сидит Билли. Можно швырнуть ее в сетку на окне, и сетка лопнет.

ХАРДИНГ. Что-то не припомню, чтобы психи могли двигать горы.

МАКМЭРФИ. Ты что, хочешь сказать, что мне не поднять этой ерундовины?

ХАРДИНГ. Эта ерундовина весит полтонны. И к тому же содержит все электриче­ское оборудование, питающее дежурку.

СКЭНЛОН. Так оно и есть, черт побери. Попробуй, тронь ее, Мак. Устроишь такое короткое замыкание, что вся эта чертова больница вы­летит на орбиту.

Переглядывается с Хардингом и поднимает большой палец вверх.

МАКМЭРФИ. Кто поставит пять монет?

ХАРДИНГ. Это еще безрассуднее, чем ваше пари насчет главной сестры.

МАКМЭРФИ. Гоните пять монет! Потому как никто не дока­жет мне, что я не могу чего-то сделать, пока я не попробовал. Вот они - ваши бумажки, когда мы играли в два­дцать одно! Хлопает ладонью по столу, накрывая бумажки./ На всю эту кучу -- вдвойне или ни черта!

ХАРДИНГ. Принимаю!

ОСТАЛЬНЫЕ. Ставлю! Идет! Держу пари! / и т. д…/

МАКМЭРФИ. А ну, мальчики, отойдите подальше. Скэнлон, уведи женщин и де­тишек в безопасное место! / Берется за ящик - никакого эффекта. /

СКЭНЛОН. Ну как, Мак, сдаешься?..

МАКМЭРФИ. Э нет, черт подери. Я еще только разогреваюсь. А вот сейчас возь­мемся по-настоящему!

На этот раз он вклады­вает в рывок всю свою силу. Закрывает глаза, губы его растя­гиваются, обнажая стиснутые зубы. Голова откинута назад. Все тело дрожит от напряжения.

ВОЖДЬ неожиданно для себя делает шаг к Макмэрфи, как бы желая ему помочь, Из легких Макмэрфи с шумом вырывается воздух, он падает на металли­ческую панель и соскальзывает с нее на пол. Несколько секунд слышно лишь его хриплое дыхание, За­тем он с трудом поднимается, подходит к столику и трясущимися скрюченными ру­ками сгребает бумажки с долговыми обязательствами. Протягивает их больным, но ни­кто даже и не пытается их взять, тогда он разбрасывает их по полу. Затем повора­чива­ется и нетвердыми шагами направляется к палатам.

ХАРДИНГ. Мак!

/МАКМЭРФИ останавливается./ Никто не мог бы поднять эту штуку.

МАКМЭРФИ / поворачивается, в глазах его слезы ярости и обиды/. Но я же старался, Я, черт подери, старался. / Выходит в палаты. /

Вождь БРОМДЕН делает следом за ним два-три шага, протягивая к нему руки. Свет быстро гаснет, лишь луч прожектора освещает Вождя; остальные выходят.

ВОЖДЬ БРОМДЕН / голос на магнитофонной ленте /. Я хочу погла­дить его. Хочу его погладить, чтоб помочь.

Полный свет. Санитар УИЛЬЯМС со щеткой в руке пересекает сцену, направляясь к Вождю.

УИЛЬЯМС. А ну, за работу, шевелитесь, ребята, пошевеливайтесь!

Больные занимаются кто натиркой пола, кто тряп­кой смахивает пыль и тому подобное. УИЛЬЯМС вклады­вает Вождю в руки щетку, подталкивает его в спину, и он, как автомат, начинает мести. Сестра РЭТЧЕД появляется в дежурке, Из туалета доносится пение и го­лос Макмэрфи, УИЛЬЯМС подходит к маленькому оконцу туалета и, чуя подвох, загляды­вает туда. Подозрения его оправдываются. Он подходит к дежур­ке и стучит по стеклу. СЕСТРА РЭТЧЕД отодвигает стеклянную панель и, нахмурясь, выслушивает то, что шеп­чет ей на ухо УИЛЬЯМС. СЕСТРА РЭТЧЕД вы­ходит из дежурки, пересекает сцену и подходит к двери в туалеты.

РЭТЧЕД / стуча в дверь /. Мистер Макмэрфи, мистер Макмэрфи!..

МАКМЭРФИ / высовывая голову из двери/. Мэм?

РЭТЧЕД. Выйдите, пожалуйста!

МАКМЭРФИ появляется с мокрой тряпкой в руке.

СЕСТРА РЭТЧЕД стремительно проходит мимо него в туалет.

МАКМЭРФИ. Батюшки, как ей, видно, не терпится!

РЭТЧЕД / появляется в великом гневе/. Мистер Макмэрфи, это возмутительно.

МАКМЭРФИ / решительно /. Ничего возмутительного там нет, мэм, это же туалет.

РЭТЧЕД. Все раковины должны быть чистые.

МАКМЭРФИ. Ну, видите ли, мэм, может, для кого они и нечистые, а я так считаю, что люди там мочатся, а не едят.

РЭТЧЕД. Видимо, придется дать вам другую работу. / Выходит. /

МАКМЭРФИ / тычет мокрой щеткой и тряпкой Уильямсу в грудь /. Принимай дела, приятель!

УИЛЬЯМС в бешенстве уносит щетку с тряпкой в чулан, затем уходит.

/ К больным./ Ну как, ребята, готовы платить мне долги?

ХАРДИНГ. Вы еще не выиграли, друг мой!

МАКМЭРФИ направляется к Вождю, по дороге вытаски­вая из кармана пачку жвачки.

МАКМЭРФИ / распевая /.

Ах, зачем мятной полоске под кроватью ночевать?

Потеряет ведь всю сладость, и зубов не отодрать... Так? / Весело хохочет и сует жвачку в руки Вождю./

УОРРЕН / входя /. К вам посетительница, мистер Макмэр­фи.

Входит КЭНДИ СТАРР.

КЭНДИ. Макмэрфи!

МАКМЭРФИ. Кэнди, крошка!

КЭНДИ. Ах ты чертов сын, Макмэрфи. Кидается ему на шею./

Они так целуются, что все головы поворачиваются в их сторону.

СЕСТРА РЭТЧЕД включает микрофон.

РЭТЧЕД. Пожалуйста, представьте вашу посетительницу.

МАКМЭРФИ /во всю силу своих легких/. Это моя ма­мочка, черт бы ее подрал! / К больным, / Ребята, это Кэнди Старр,

КЗНДИ / поворачиваясь к каждому по очереди, с улыбкой /. Привет, мальчики, как делишки? / Скэнлону. / Эй, папаша, а ты за что сюда угодил?

СКЭНЛОН. Изнасилование.

МАКМЭРФИ / хохочет /. Лапочка, а это Билли Биб­бит. И представляешь? И представляешь: ни одной девочки еще не пробовал.

КЭНДИ / берет Билли за руку, тотчас преисполняясь со­чувствия/. Ах ты бед­ненький, тебя сюда за это засадили?

МАКМЭРФИ. Пойдем-ка вон туда, потолкуем.

Садится с ней на диван, а БИЛЛИ как зачарованный следует за ними, подхо­дит совсем близко и останавлива­ется.

Как Сандра?

КЭНДИ. Занята, милый, то есть я хочу сказать - напрочь. Вышла замуж.

МАКМЭРФИ. Куда, куда вышла?

КЭНДИ / хихикая /. Можешь себе такое представить? Старушка Сэнди - замужем?

МАКМЭРФИ. Ого! Кого же это она подцепила?

КЭНДИ. Помнишь Арти из Бивертона? Он всегда приходил на вечеринки с какой-нибудь гадостью - то со змеей, то с бе­лой крысой, то еще с какой-нибудь дрянью! Господи, настоящий маньяк! /В ужасе прикрывает рот рукой и округлившимися глазами оглядывает больных./

МАКМЭРФИ. Ничего страшного, лапочка. Они только выгля­дят сумасшедшими.

КЭНДИ. Ах ты, чертов Макмэрфи... /Обвивает руками его шею. /

В громкоговорителе раздается хрип.

РЭТЧЕД / через микрофон /. Мистер Макмэрфи...

МАКМЭРФИ / воздевает к небу руки/. О'кей, о'кей!

КЭНДИ. Ты в порядке, крошка? Я хочу сказать, они с тобой хорошо обращаются?

МАКМЭРФИ. О да. Жратва - потрясающая. А уж кровать какая... Эй, что ж это я тебе палаты-то не показываю?

КЭНДИ / вскакивает на ноги /. В самом деле, чего это ты?

МАКМЭРФИ берет ее за руку и направляется к палатам. В этот момент снова раздается хрип в громкоговорителе.

РЭТЧЕД. Мистер Макмэрфи...

МАКМЭРФИ / резко меняя курс /. О'кей, о'кей. /Доходит до середины общей ком­наты, делает в воздухе пальцем X, как бы отмечая точку на карте, кричит сестре Рэтчед./ Здесь?.. Здесь?.. / К Кэнди. / По-моему, она хочет посмотреть, как это бывает. /Хватает Кэнди в объятия и крепко прижимает к себе. Тихо, ей на ухо./ Слушай, ла­почка. У меня есть одна идея. Ты вот тут вспоминала про наши вечеринки и всякое такое про­чее... Держу пари, можно устроить это прямо тут.

Больные постепенно придвигаются поближе.

КЭНДИ. Ты шутишь?

МАКМЭРФИ. И может, тебе удастся привести Сандру.

КЭНДИ. Я же сказала тебе: старушка Сэнди вышла за­муж.

МАКМЭРФИ. Ну и что? Она на вечеринки уже не ходит?

КЭНДИ. Конечно, ходит! Да, но... как мы сюда попадем?

МАКМЭРФИ, озирается, делает ей знак придви­нуться к нему поближе и что-то быстро шепчет ей на ухо, тогда как больные собираются вокруг них. КЭНДИ взвизгивает от восторга.

Эх, погуляем так, что чертям станет тошно! / Подпрыгивает и повисает у него на шее./

РЭТЧЕД / через микрофон /. Мистер Макмэрфи... боюсь, нам придется попросить вашу гостью покинуть нас.

КЭНДИ / протестующе /. Эй, я ведь только еще пришла!

МАКМЭРФИ / подмигивает ей /. Еще будет время, крошка. Попрощайся с маль­чиками.

КЭНДИ / обняв его /, Ах ты, чертов Макмэрфи! / К боль­ным. / До скорого, маль­чики.

МАКМЭРФИ. Славная девчонка. Из хорошей семьи.

БИЛЛИ / не выдержав /. Н-неужели в-вы это серьезно - насчет вече­ринки?

МАКМЭРФИ, А почему бы и нет?

СКЭНЛОН. Вечеринку - тут?

МАКМЭРФИ. В этом же вся штука.

БИЛЛИ. И К-кэнди будет?

МАКМЭРФИ. Горячая штучка, верно? Хотел бы поиграть с такой?

БИЛЛИ / весь размякнув /. Ух т-ты!

ХАРДИНГ. Друг мой, за одну только смелость это ваше предложение заслужи­вает высшей премии - Оскара.

МАКМЭРФИ. Я устрою вам такой шабаш, какого ни в од­ной психушке ни разу не было.

МАРТИНИ / весело хлопая в ладони /. Ой, ребята, ну и вечеринку мы устроим!

МАКМЭРФИ / расставляя ловушку /. Мы? Кто, черт подери, говорил - мы?

ХАРДИНГ. А разве нас не приглашают?

МАКМЭРФИ. Не-а.

БИЛЛИ / крайне расстроенный /. Но поч-чему?

МАКМЭРФИ. Да потому, что осатанели вы мне, психи, вот почему! Испугались бабы! А знаете, что в эту самую минуту происходит? Игры на Кубок, А вы - чудеса в решете - не дали мне посмотреть!

ЧЕЗВИК. Но, Мак, мы же пытались.

МАКМЭРФИ. Ты и Скэнлон - да. А все остальные до того труханули, что даже руку побоялись поднять!

ХАРДИНГ. Мне очень жаль, что так вышло, Мак. Если бы вопрос не был уже ре­шен...

МАКМЭРФИ. А есть такое правило, где сказано, что нель­зя еще раз проголосо­вать?

ХАРДИНГ. Н-нет, что-то не помню.

МАКМЭРФИ. Так в чем же дело?

Рэтчед выходит из дежурки и подходит к собравшимся. По пятам за ней идет УИЛЬЯМС.

РЭТЧЕД.Разве у вас, джентльмены, нет никаких обязанностей?

МАКМЭРФИ / решительно /. Есть, конечно, только у нас сейчас будет чрезвычай­ное заседание Совета пациентов.

РЭТЧЕД. Кто же его созвал?

МАКМЭРФИ. Мистер Дэйл Хардинг, президент!

ХАРДИНГ /после небольшой паузы, слегка запинаясь под взглядом сестры Рэтчед /. Совершенно верно, мисс Рэтчед.

РЭТЧЕД. А в каких целях?

ХАРДИНГ. Чтобы... чтобы...

МАКМЭРФИ. Переголосовать насчет того, чтоб смотреть телевизор днем!

РЭТЧЕД. Понятно.

МАКМЭРФИ. О'кей, мальчики!..

РЭТЧЕД. Одну минуту! Не кажется ли кому-нибудь, что мистер Макмэрфи навязы­вает вам свои желания? Я уже подумываю, не лучше ли будет перевести его в другое отде­ление…

СКЭНЛОН. Не можете же вы отправить его к буйным, только потому что он предло­жил нам переголосовать!

ЧЕЗВИК / с вызовом /. Конечно, не можете!

РЭТЧЕД / к Мак­мэрфи /. Вы уверены, что после переголо­сования не будете больше настаивать на своем?

МАКМЭРФИ. Я просто раз и навсегда хочу понять, у кого из этих птах хватит духу, а у кого - нет.

РЭТЧЕД. Отлично. Все, кто за то, чтобы перенести те­левизионное время на более ранний час, поднимите руку.

Руки поползли вверх - рука Билли медленнее, чем у других. Под конец все подни­мают руки, кроме Вождя.

МАКМЭРФИ / устремляясь к телевизору /. Пробили!

РЭТЧЕД. Минуточку, пожалуй­ста! Согласно нашим прави­лам, решение должно быть принято единогласно.

МАКМЭРФИ. Единогласно?.. / Наконец до него доходит, и он в изумлении указы­вает на Вождя./ Вы что же, считаете, что и Вождь должен голосовать?

БРОМДЕН со щеткой направляется к чулану; входит в чулан и закрывает за собой дверь.

ХАРДИНГ / кивая с несчастным видом /. Должно быть согла­сие всех пациентов.

МАКМЭРФИ. Так вот как у вас действует демократия. Большего идиотства...

РЭТЧЕД / спокойно /. Вы, кажется, очень расстроены, мис­тер Макмэрфи? Надо это за­писать.

МАКМЭРФИ. Стойте!..

РЭТЧЕД. Заседание закрыто.

МАКМЭРФИ /в исступлении/. Да подождите же вы минуту, черт вас раздери! / Ищет глазами Вождя, быстро идет к чулану, распахивает дверь./ Вождь, вождь... /Вытаскивает Вождя, ухва­тившись за спину рубашки. / Вождь, да пойди же ты сюда. Слушай, вождь: сей­час или никогда. Либо мы люди, либо обезьяны, либо сдюжим, либо нас раздавят. Сейчас же поднимай руку.

РЭТЧЕД. Не глупите, бедняга ведь не слышит вас.

МАКМЭРФИ. А ну, вождь, давай поднимай руку, голосуй,

Все окружают Вождя. Проходит минута, и МАКМЭР­ФИ сда­ется. С досады он срывает с головы кепи, швыряет его на пол и тяжело опускается в ка­чалку, в то время как остальные возвращаются к своим де­лам. РЭТЧЕД выходит в де­журку. ВОЖДЬ медленно поднимает руку.

ЧЕЗВИК / замечая это движение /. Мак!..

УИЛЬЯМС / тоже заметив/. Мисс РЭТЧЕД...

МАКМЭРФИ / подпрыгивает от возбуждения, указывая на Вождя /. Единодушно!

Больные мгновенно оживляются - расставляют стулья, передвигают телевизор на колесиках и т.д. СЕСТРА РЭТЧЕД с изумлением смотрит в упор на Вождя.

/Берет Вождя за руку./ Садись же, чучело ты этакое, мы тебе лучшее место припасли!

СКЭНЛОН. О'кей, пусть она лопнет!

СЕСТРА РЭТЧЕД резко поворачивается и выходит.

ГОЛОС КОММЕНТАТОРА /в это время Чезвик настраивает телевизор/....И он бьет. Ух ты, до чего неудачный удар... Счет три-два. Ситуация сложная - надо прибавить скорость и бить... Вот уже свалка. Ну и...

В дежурке СЕСТРА РЭТЧЕД открыла дверцу на стене над столиком и перевела рычажок. Свет в телевизоре гаснет. МАКМЭРФИ вскакивает на ноги.

РЭТЧЕД /в микрофон/. Заседание ведь было уже закрыто.

МАКМЭРФИ кидается к ней.

ХАРДИНГ / предупреждающе /. Мак!..

РЭТЧЕД. Прошу больных вернуться к своим обязанностям.

/Никто не двигается с места./ Вы меня слышали?

Больные начинают вставать.

МАКМЭРФИ. Не двигайтесь. Да садись же ты. Билли.

Все снова рассаживаются.

РЭТЧЕД. Вы меня слышали?

Больные встают и разбредаются по своим делам.

МАКМЭРФИ остается сидеть.

МАКМЭРФИ /через некоторое время, повернувшись к теле­визору/. Ух ты, да вы только посмотрите, что делается! Забили. В самую середку!

ХАРДИНГ /поняв игру, бросает взгляд на Сестру Рэтчед, колеблется. Наконец возвращается и садится на свое место/. Да беги же ты, индюк вонючий, беги!

МАРТИНИ /возвращаясь на свое место/. Снова удар, по­вторный удар! Берегись, сейчас забьет!

СКЭНЛОН. Прозевал! Переиграл его защитник.

МАКМЭРФИ. Держитесь, ради всего святого, держитесь!

РЭТЧЕД /выходя из дежурки/. Прекратите. Прекратите сейчас же.

ЧЕЗВИК. А ну ударь еще раз, еще!

РЭТЧЕД /вставая между ним и телевизором/. Прекратите, говорю я вам! Вы же должны меня слушаться, Вы находитесь в моем ведении и под моим наблюдением - я должна контролировать вас

ХАРДИНГ, Выронил мяч!

БИЛЛИ. В-вот сейчас врежет!..

ХАРДИНГ, Аут!

МАКМЭРФИ, Бей в ворота, ты, псих! Да беги же, беги, беги!

РЭТЧЕД. Послушайте, прекратите. Мистер Хардинг! Мистер Чезвик! /Голос ее заглушают крики./

МАКМЭРФИ /перекрывая шум/. Ох, сестричка... Не при­несли бы вы мне сосиску и баночку пивка?

ЧЕЗВИК. ГО-ОЛ!!!

Больные разражаются победными криками, звучат возгласы " ура". СЕСТРА РЭТЧЕД кричит на них, но никто ее не слушает. Все вышли из по­винове­ния.