Глава 18. Глаза демона были такими спокойными, такими неотразимыми, что ее сердце, казалось, могло выскочить из груди от переполняющих ее чувств.

Глаза демона были такими спокойными, такими неотразимыми, что ее сердце, казалось, могло выскочить из груди от переполняющих ее чувств.

— Да, Ридстром. Я принимаю тебя. Но как я могу знать, что ты и вправду произнес эту клятву?

— Я никогда не лгу.

Она смотрела на него несколько долгих мгновений, пока он не прохрипел:

— Я ждал этого полторы тысячи лет. Не заставляй меня страдать еще дольше!

С твердой уверенностью она прижала широкую головку к своему входу:

— Больше, — голос его срывался, — сейчас.

Его тело покрылось потом, черты лица заострились.

Она вздрогнула, направляя его член в себя глубже.

— Ты… слишком большой.

Было неудобно растягивать ее.

— Тогда я должен еще больше увлажнить тебя. Выгнись ко мне.

— Да. — Она сделала, как он просил. Из-под отяжелевших век девушка наблюдала, как его покрасневшие губы сомкнулись вокруг ее соска.

— Ридстром, пососи его.

При этих словах он вздрогнул:

— Тогда я кончу прежде, чем мы это начнем.

Наконец он провел языком по одной из верхушек ее наслаждения. Когда же его губы все-таки жадно всосали ее грудь, она обхватила его голову руками, застонав в блаженстве.

Ее свободная рука скользнула вниз, чтобы потереть клитор, и вскоре ей захотелось почувствовать целостность с ним, это стало настойчивой потребностью — как если бы она могла умереть без этого.

Она была так близко…

Он отпустил ее сосок:

— Глубже, tassia.

Он попытался втолкнуться, но она дернулась назад:

— Нет! Возьми его больше!

Он даже на половину не вошел в нее.

Она заметила, как его пострадавшие мышцы вздрагивали. Он еще не достаточно окреп, чтобы наклониться, без рук не мог придвинуть ее ближе к себе. Он не мог взять ее, как это, очевидно, было необходимо.

— Я пытаюсь… — сказала она, — я слишком мала для тебя, демон.

— Приподними бедра вверх.

— Ты слишком большой. Дай мне секунду… — Пока они пытались сделать это, она находилась на краю экстаза. — Еще секунду…

— Не могу. — Его брови сошлись. — Я теряю контроль.

Он начал отстраняться.

— Но я близко.

— Я не хочу причинить тебе боль.

Она вонзила ногти в его зад.

Он взревел от удовольствия, выгнув спину:

— Не делай этого! Не… так!

Так она делала только хуже. Это было похоже на то, словно зверя хлестнули плетью, — так она еще больше распаляла его.

Он стал обращаться в демона, кожа его потемнела, блестя в отблесках огня. Вид его в таком состоянии лишил ее присутствия духа — и взбудоражил. Даже больше. Боги, она хотела бы лизнуть каждый сантиметр его красивой кожи. Его верхние и нижние клыки вытянулись, взгляд устремился на то место, где ее шея переходила в плечо.

Демон хотел укусить ее, чтобы поставить свою метку навечно. И тем не менее она собиралась дойти до конца с этим мужчиной.

Задыхаясь, Сабина выкрикнула:

— О, я иду… я сейчас!

Вспыхнуло пламя, когда она выгнула спину, приподнимая выступающие соски.

И тогда он безошибочно почувствовал, как скользнул в нее. Ее лоно сжимало его, словно в кулаке.

— Сабина!

Он хотел кончить внутри нее. Наконец-то. Он чувствовал дикий трепет при мысли, что изольет свое семя внутрь своей женщины, семя, которое он все-таки сможет ей дать.

— Я хочу… отметить тебя.

Как долго я хотел ее.

— Ты обернешься еще больше? — спросила она с тревогой в глазах.

— Не очень.

— Нет! Демон, не делай этого! Я буду бороться с тобой, если ты попытаешься.

— Нет? — прорычал он. Она сказала ему «нет»? Он слишком далеко зашел и едва мог слышать

ее. — Тогда возьми меня еще больше.

Давление, которое создавалось из-за мучений последних дней, должно быть выпущено.

Его демоническая сущность проявилась еще больше. Он нуждался быть в ней глубже. Выстрелить семенем как можно дальше. Он прижался лбом к прохладному изголовью кровати, успокаивая себя, чтобы продолжить движение. Заняв позицию, его бедра неудержимо дернулись вперед, полностью заполняя ее членом.

Такая тугая… Слишком тугая? Он подумал, что она вскрикнула, забившись, когда он полностью вошел в нее. Но все, что он мог слышать, было биение его сердца в ушах. Она пыталась оттолкнуть его? Кричала, чтобы он остановился?

Девственница.

Мысли исчезли, когда внутри его члена стало нарастать давление. Она вцепилась ногтями ему в плечи — и ему это нравилось.

Он издал звериный рык, когда его член впервые выстрелил.

Тепло. Сила.

— О, боги, Сабина! — Его глаза закатились, когда он впервые почувствовал, как горячие струи выплеснулись в нее.

Он бессмысленно толкался, освобождаясь, пока боль, наконец, не отступила.

Когда он открыл глаза, ее голова с силой ударила его в нос. Хрясь!

— Что за черт?

— Я что, ждала пятьсот лет этого?!

Когда она попыталась вылезти из-под него, ее иллюзия маски дрогнула, на секунду открыв истинное выражение лица.

Из ее глаз лились слезы.

Делая глубокие вздохи для контроля, он произнес:

— Ты была… девственницей?

Черт возьми, он же предупредил ее о перевоплощении в демона, потому что знал, что это принесло бы боль даже опытной женщине, — но это…

— Я никогда не хотел причинить тебе боль, Сабина. Почему ты позволила считать себя опытной женщиной, если была чиста?

Что бы он ни сказал, все было не то.

— Я опытная. И я не чистая!

Она стала невидимой, и он почувствовал резкий удар в лицо. Он причинил ей боль, и его жестокая чародейка хотела вернуть ему эту боль.

Как только она ушла, он в смущении уставился на свой все еще вздрагивающий полутвердый член, замаранный в ее крови и его семени. Бесспорное доказательство ее боли и его удовольствия — такого, которого он никогда в жизни не ожидал испытать.

Но ощущение вины за то, что он причинил ей боль, не отступало.

Так же, как и за то, что клятва, которую он ей дал, была клятвой мести.