Сцена пятая

Комната Филиппа. За окном дождь, сумеречный свет. Двигаясь по комнате, Филипп сочиняет письмо.

Филипп. Дорогая мама... нет... Дорогая мамочка, каждый день... верней, каждое утро, вставая, я вспоминаю вас — тебя и Эммочку... Как там мои мамочка и Эммочка, — думаю я... (Недоволен.) Нет, не так... Дорогая мама, как ты поживаешь? Как поживает Эмма? Все еще ковыряет карандашом в носу?.. (Останавливаясь, смотрит в зеркало; поправив очки, ковыряет пальцем в носу.) Хм... хм... У меня, как я уже тебе писал, отличная комната — с зеркалом... (гримасничает)... диваном (садится на диван), на котором я... (с грустью) к сожалению, все еще сплю один... (Встает.) Завтра я первый раз иду на службу и, конечно, немного волнуюсь... справлюсь ли. Но дядя верит в меня... (Подходит к зеркалу, примеряет роль идеального продавца.) Так... Улыбнись... Хорошо... Итак, добрый день, господа!.. Что господин желает?.. (Пританцовывая, пробует другой образ.) Какой галстук господин хотел бы? Строгий? Или повеселее что-нибудь?.. Ага, значит синий и подешевле... (Как бы ища в коробке, напевает.) Синий-синий и подешевле, и подешевле — трата-та-та... (Подражая дяде.) Пожалуйста, пожалуйста... А как вам этот галстук?.. Чистый шелк... Только что привезли из Парижа... По-моему, очень интересный... Сейчас именно такие в моде... Сущие пустяки: пятнадцать марок... Хм, не подходит?.. Тогда, может быть, это? (Складывает фигу, пытается приспособить ее на месте галстука.)

Появляется Марта — в пальто, в шляпе и с зонтиком. Заметив ее отражение в зеркале, Филипп замирает.

Марта. Простите, что так вхожу... Но мне некуда деться от дождя...

Филипп (поворачиваясь). Вы?!.. Это вы?.. (Кладет руку на кадык, с трудом глотает слюну.)

Марта (не сразу). После кинематографа так стало вдруг холодно... а тут еще этот дождь... (Натянуто смеется.) То есть именно потому и стало холодно, что дождь... А я сегодня утром вызвала маляров, чтобы освежить фасад дома... все пропало, он не успел даже высохнуть, все смыло... Потом зачем-то накричала на Фриду, теперь переживаю, — она плачет... Я иногда бываю невыносимой, конечно... (Вздыхает.) Но что делать... Помогите же мне, наконец... снять пальто...

Филипп. Боже мой! Идиот!.. (Бросается к ней.) Извините, извините... я совершенно спятил... смотрю и будто кинокартину вижу. (Снимает с нее пальто, ищет, куда бы повесить; не найдя, кладет на спинку единственного стула.) Садитесь... Садитесь, пожалуйста.

Марта. Спасибо. (Снимает шляпу, садится. Ей явно мешает пальто.)

Пауза.

Филипп. Я так рад... я просто счастлив, что вы... что вы навестили меня... Да здравствует кинематограф и дождь! (Натянуто смеется.)

Марта (не сразу). Дело в том, что мы вчера наш автомобиль разбили.

Филипп. Как?! Все живы?

Марта. Да... Но случай неприятный. Шофер хотел объехать грузовик, наскочил на ограду... затем стукнулся о бок грузовика, повернул и въехал в столб... В общем, мы сломали какой-то барьер и столб.

Филипп, демонстрируя заинтересованность, почти после каждого слова согласно кивает и мычит. Марта замолкает.

Филипп. Да-а, история... Опасная все-таки вещь — автомобиль.

Марта. Да... иногда.

Пауза. Марта встает.

Филипп (вскакивает с дивана, в отчаянии). Как?! Вы хотите уйти? Останьтесь, я вас прошу, я вас умоляю!..

Марта. Хорошо-хорошо... но здесь неудобно сидеть — стул от пальто стал мокрый.

Филипп. Садитесь на диван!.. Садитесь, пожалуйста.

Марта садится на диван. Закуривает. Филипп садится на другой конец дивана, протягивает ей пепельницу. Под этим предлогом оказывается почти рядом.

Марта. Спасибо.

Филипп. Пожалуйста.

Пауза.

Марта (заметив книгу). О, что это вы читаете?

Филипп. Да так...

Марта (разглядывая книгу, удивленно). Алиса в стране чудес?! Сказка?

Филипп (смущенно). Да.

Марта. А я, наоборот, пристрастилась к романам... Да таким, от которых не оторвешься. Я ненавижу сдержанность в проявлении чувств — этого и в жизни довольно... (Смотрит на него.)

Филипп. Да... Я с вами согласен... (Пытается сесть ближе к ней, но не решается.)

Пауза.

Марта (разглядывая стены). А как вам здесь живется?

Филипп. Ничего... Одиноко, правда... Но теперь некогда будет скучать — завтра на службу.

Пауза.

Марта. Муж сказал мне вчера, что затевает какое-то таинственное дело...

Филипп. Да, совершенно грандиозное... очень интересное...

Марта. Будем надеяться, — выгодное.

Филипп. Очень выгодное, прибыльное дело... (Пауза.) Я дяде так благодарен... он такой добрый... И мама в каждом письме так кланяется ему... так благодарит... И я...

Пауза.

Марта. Ну что ж... (Достав зеркальце, смотрится, проводит пальцем по губам.) Я думала, что вы будете рады, а вы молчите. (Встает.)

Филипп (вскакивает). Я рад, я очень рад!.. И я говорю, все время говорю... Не уходите!..

Долго смотрят друг другу в глаза.

Марта. У вас осталось мыло в ухе.

Филипп. Это... это после бритья. (Трет ухо ладонью.)

Марта. Постойте... я вытру... (Вытирает ухо. Затем гладит нежно по голове.)

Филипп (дыша и жмурясь). Боже мой, какое счастье... (Берет ее руку, прижимает к губам; не осмеливаясь идти дальше, долго целует.)

Она снимает ему очки, гладит лицо, подставляя губы. Задыхаясь, он неумело целует их. Берет ее лицо в ладони, целует глаза, лоб, волосы, шею. Вдруг она мягко отстраняет его.

Марта. Подожди...

Филипп (чуть не плача). Пожалуйста, пожалуйста... я умоляю, не уходите... я не могу без вас, я сойду с ума...

Марта. Глупый! (Тихо, нежно смеется.) Нужно ведь запереть дверь... Постой...

На мгновение она скрывается в наступившей уже темноте. В напряженной тишине слышен отчетливый щелчок ключа в замке.

Филипп (беспомощно выставив руки, шумно дыша, идет за ней). Где вы?.. (Прислушиваясь, замирает.) Где же вы?..

Голос Марты. Я здесь... Иди ко мне... Иди ко мне, мой мальчик... Иди...

Филипп. О, моя мадонна... О-о... любимая...

Слышен шепот еще повторяющихся слов, смысл которых только в их повторении. Тревожный мерцающий свет из окна колышет на стенах тени, похожие на водоросли огромного ночного аквариума.
Из его глубины появляются манекены. Перед ними — танцуя, извивается Эрика. Под ее действием их скованные, механические шаги превращаются в гибкие, порывистые движения танца. Очеловечившись, манекены по-мужски непосредственно начинают реагировать на присутствие женщины. Она пытается укротить и “окультурить” ею же разбуженную страсть. И ей это, кажется, удается.

Вновь освещается комната Филиппа. Примостившись на полу, у дивана, полуобнаженные Филипп и Марта жадно едят курицу и пьют вино.

Марта (после долгого молчания, разомлевшая). О, это был рай...

Филипп. Угу... Я еще никогда... не было так хорошо.

Марта. Ты сыт?

Филипп. Угу...

Марта. Ты такой у меня худенький. (Щупает его.) Тебе надо подкормиться. (Подкладывает ему мясо.)

Филипп. Ах, что ты... И не все ли равно?.. Я всю жизнь был несчастен. А теперь ты со мной... Это какой-то невероятный сон... (Ластится к ней.)

Марта (глядя на него умиленно). Я люблю его, а он беден, как воробей... у него ни гроша за душой. Мой нежный муж — бедняк, но я его никому не отдам...

Филипп. Ты королева! Я обожаю тебя.

Марта. Просто — у меня любовник. Любовник! Это же должно украшать, а не усложнять жизнь. (Встает.) Я обожаю танцевать... Дитя, нужно тебе научиться танцевать. Я научу тебя всему-всему...

Филипп (смотрит на нее, смеется). Какое же я дитя!

Марта. Большое... Затем надо бы украсить нашу комнату. Во-первых, две-три ярких подушки на диван. И на пол. Во-вторых, надо бы занавески... скатерть. И, наверное, надо переставить диван. А?.. Как ты считаешь?

Филипп. Я подарю тебе тапочки... в следующий раз... (Целует ей стопы.) Я люблю тебя. Ты моя мадонна... моя королева.

Марта. Вот так, правильно... А ты мой паж, верный паж. Да? (Ставит ему ногу на грудь.)

Филипп. Да, да, да... (Не сразу.) Скажи... (Замолкает.)

Марта. Что?

Филипп. Нет, ничего.

Марта. Ну, что же?.. Спрашивай, раз уж начал.

Филипп. Если ты только не считаешь мой вопрос...

Марта. Про мужа?

Филипп. Да... Ты любила его?

Марта. Я его ненавижу! Все эти семь лет. С первых дней замужества. Даже раньше — когда родители уговаривали меня выйти за него... Они разорились, а он тогда сильно богател. Банальная история. (Закуривает.) Он был очень веселый, легкий в общении... пел смешным голосом... (Ухмыляясь.) Подарил мне белку, — ждал, что я умру от восторга, от его оригинальности...

Филипп. Что подарил, — белку?

Марта. Да, живую белку, от которой дурно пахло... Потом был медовый месяц — почему-то в Норвегии. Там он все дни напролет играл в теннис и ездил на лошадях. А по вечерам демонстрировал друзьям и знакомым — меня, как призовую лошадь. У него ведь все должно быть лучшее: от теннисной ракетки до жены...

Филипп. Что же в этом плохого?.. По-моему, он любит тебя.

Марта. Меня трясет при одном виде его сытой морды. (С внутренней силой.) Я его — уничтожу!.. И ты мне в этом поможешь!

Филипп. Я?! Чем?

Марта (ухмыляясь). Тем, что будешь любить меня... Ты ведь любишь меня? (Садится на него верхом.) Любишь?

Филипп. Я тебя обожаю...

Марта (склонившись над ним). Не шевелись!.. Молчи! Смотри на меня! Вот так... Твои глаза глядят так ласково! Мне так хорошо с тобой!.. Милый...

Нарастающий шум приближающегося поезда. На мгновение яркий луч локомотива все заливает ослепляющим светом.
В наступившей тишине слышны удары бильярдных шаров. Постепенно освещается бильярдный стол, за ним два санитара в белых халатах. Покуривая и попивая пиво, они неспешно играют. Тем временем освещается зрительный зал.