Численность хорей в России

Продолжение таблицы 24.

Окончание таблицы 24.

25. ВОЛК (Canis lupus L., 1758)

В большинстве субъектов Центрального федерального округа реальная численность волка несколько больше, чем показывают результаты его учета методом зимнего маршрутного учета (ЗМУ). Причин этому несколько. В условиях жесткого преследования человеком этот зверь особенно осторожен, скрытен, при развитой дорожной сети может сочетать обитание на небольшом участке с дальними переходами, появлением в местах, где давно не отмечался или отмечался в регионах «единично», в качестве неизвестно откуда пришедших мигрантов. Поэтому численность волка в регионах, где он не отмечен при ЗМУ, но встречался, по другим источникам или отмечен немногими единицами, показана в таблице как 0, 01 или 0, 02. В юго-западных регионах округа следует также принимать во внимание проникновение волка из Украины; при этом решение, по какую сторону границы находится основная часть охотничьей территории стаи, можно выяснить только постоянным картированием всей информации о волках. Последнее относится и к решениям о численности волка во «внутренних» регионах. Так, в некоторых южных районах Липецкой области («0» по ЗМУ) «появляются» волки, возможно, связанные с Воронежским заповедником; при этом неясно, находятся ли там их выводковые участки или они уходят туда под угрозой преследования. Явно недостаточно точно устанавливается число волков в группе при пересечении маршрутом наследа якобы одного волка, это число часто встречается в карточках учета, хотя известно, что при всем «рассеивающем» воздействии охоты, волки – стайные звери. Например, при ЗМУ-2010 учтен один волк в Тульской области, где Н.Тулубеев учел 59 выводков (Тулубеев, 1925, по: Козлов, 1952); это был первый опыт картирования участков обитания волков, причем в наиболее совершенной его форме, с контролем наличия выводка, «на вабу». Конечно, в настоящее время условий для обитания в Тульской области 400-500 волков нет – больше людей, меньше леса и скота, и т.д., но этот пример показывает, что мест, приемлемых для устройства логова (рельеф, гидросеть, лесистость около 20%, лес фрагментирован и т.д.), достаточно много. Жесткое ограничение на обилие волка в регионах (или отдельных районов в регионе), где преобладают открытые равнинные местообитания, накладывает распространенная теперь охота со снегоходной техники, заганивание, то есть существенным фактором становится количество достаточно состоятельных охотников, обладающих такой техникой и способных позволить себе затраты на ГСМ. Таким образом, для волка, на большей части Европейской России фактором, ограничивающим численность по-прежнему остается защитность (Губарь, 1982), как противодействие степени преследования. Это относится не только к «полевым» регионам центра, но и к Поволжью, но и южным регионам Европейской России, а также южным степным, лесостепным регионам или их частям на Урале, в Западной Сибири и Восточной Сибири.

В какой-то мере показателем обилия волка в регионах были сведения о заготовках шкур волка, однако эта статистикам связана с системой премирования на федеральном уровне, теперь отсутствующей; с другой стороны, состоятельные охотники или приобретатели шкур могут пренебрегать премиями, не регистрировать хотя бы как-то добычу волка.

В лесных, северных регионах Центрального федерального округа численность волка, по-видимому, также несколько занижается при ЗМУ; возможен неполный учет зверей при «одиночном» наследе. Не исключены и нарушения методики; это видно из соотношения следов, отмеченных при затирке и в день учета; первых, в среднем, должно быть не меньше (возможно, даже больше), чем вторых, однако это не наблюдается.

Принимая во внимание большую вероятность занижения, для этих регионов приняты экспертные, обычно наибольшие из имеющихся оценок значения, а также учтена информация о добыче, хотя и далеко не полная.

Результаты ЗМУ в отношении волка по Северо-Западному федеральному округу следует оценивать по «европейскому» принципу, т.е. предполагая скорее занижение. По-видимому, это не относится к Архангельской области; кроме того, остается неясной численность волка в Ненецком а.о., откуда сведения не поступают и где обитает, возможно, порядка 100-200 волков. Масштаб завышения (в относительном выражении, только в этой области) здесь меньше, чем в Центральном ФО, по причине определенного воздействия «сибирского» феномена – большего, чем в центре, совпадения территорий сравнительно плотно заселенных человеком, активности волка и частотой учетных маршрутов.

Южный федеральный округ. В Южном федеральном округе ЗМУ проводится только в Республике Адыгея и в Астраханской области, причем особенности природных условий в обоих случаях не способствуют точности учета. Кроме того, значительную роль пополнения волчьего поголовья в обоих регионах играют заповедники. В Адыгее, например, из 152 учтенных волков, 133 учтены в Майкопском районе, часть которого занимает Кавказский заповедник, к тому же проведение ЗМУ в горах затруднено, выдержать методические требования сложно. В остальных регионах численность дичи определяется методом прогона, что, в отношении волка, дает обычно заниженный результат. Поэтому чаще применяются оценки на основе опроса, что, конечно, описывает реальность в первом приближении. Показатели добычи позволяют предполагать лишь нижние границы оценок, но и они неполны и нередко отсутствуют или труднодоступны.

Из семи субъектов РФ, входящих в Северо-Кавказский федеральном округе, в четырех проводится ЗМУ, однако, на равнинах снежный покров неустойчив, а в горах применение ЗМУ ограничено. В целом оценки численности волка в этом федеральном округе следует считать приблизительными, тем более, что поступают они не из всех регионов и приходится их корректировать на основании косвенных сведений или давать экспертные оценки. Так, неясна численность волка в Республике Калмыкия, хотя именно там эти данные особенно важны в связи с проблемой сайгака. В 1980-е годы волк обитал в этой республике практически только на приморских территориях, «калмыцкий» сайгак сформировался при отсутствии этого хищника. В настоящее время волк есть почти везде; оценки его численности лежат в диапазоне от 400 до 1000 особей. К сожалению, наличие заповедника и федеральных заказников не способствует ни мониторингу, ни регуляции численности хищника. Между тем, именно в Калмыкии может оказаться реализованной одна из моделей уничтожения жертвы хищником. Избирательность охот волка в сторону роста добычи ослабленных гоном самцов (наряду с браконьерским прессом на самцов) может вызвать их дефицит, что может привести к росту «гаремов», что в свою очередь, ведет к еще большему истощению самцов – т.е. процесс автоматически может ускоряться. Расчет на снижение численности хищника при изреживании жертв в данном случае не оправдан. Кормовая база волка в Калмыкии достаточна для поддержания его поголовья и без сайгака (скот, падаль, зайцы, кабаны, енотовидные собаки и т.д.). Пресс хищников на сайгака скорее растет – корсак вытесняется более опасной во время отела лисицей, не снижается и численность пернатых хищников и падальщиков.

В целом есть основания предполагать, что реальная численность волка в Приволжском федеральном округе выше, чем это показывают результаты ЗМУ. Так, в Кировской области этим методом учтено 0, 24-0, 26 тыс. волков (по «сумме районов» и по «среднему»), в то время, как оценка сотрудников Управления - порядка 0, 5 тыс. зверей; есть и более высокие оценки (0, 6 тыс. особей). Картирование, проводившееся ранее в этой области, тоже давало более высокие, чем по ЗМУ, оценки. В таблице нами предлагается некоторый средний вариант. В Республике Удмуртия картирование информации по волку ведется и в настоящее время, и в сочетании с довольно успешной регуляцией численности хищника, оценки представляются реальными.

Оценки численности большинства регионов Уральского федерального округа, по-видимому, близки к действительности, причем получены они методом ЗМУ. Здесь наблюдается нечто вроде баланса между «европейским» занижением и «сибирским» завышением (см. ниже). Не исключено, однако, что занижены оценки по автономным округам. С другой стороны, следует принимать во внимание высоту снежного покрова в Ханты-Мансийском а.о., неблагоприятную для волка, особенно при пониженной численности копытных и зайцев – не только с точки зрения наличия жертв, но и как фактор «проницаемости» или «пенетрантности» угодий (образование сети троп). Труднодоступность большей части территорий в автономных округах также сказывается на достоверности учета.

Регионы Сибирского федерального округа можно разбить на две группы – юго-западную, где оценки численности близки к реальности и регуляция численности достаточно интенсивна (равнинный рельеф, небольшая лесистость, сравнительно, для Сибири, повышенная плотность людского населения) и остальные, с горными территориями, редким людским населением, огромными труднодоступными пространствами. Невозможность равномерной закладки маршрутов, совпадение территорий (преимущественно в придолинных ландшафтах), где деятельность человека (в т.ч. по мониторингу) совпадает с наиболее благоприятными для волка угодьями, предрасполагает, посредством экстраполяции на малопродуктивные земли, к завышению результатов. Особенно это касается Забайкальского края (возможно, и Иркутской области). Чрезвычайно высокую численность волка здесь не раз обсуждали в СМИ, имели место выступления высших должностных лиц субъектов РФ. Однако, доказательств особо высоких оценок (до 7 тыс. волков) нет, такому количеству хищников нечем было бы кормиться. Не исключено, однако, что порядка тысячи волков проникли в Забайкальский край из Монголии, «сопровождая» дзеренов (до 40 тыс. антилоп). Судя по материалам прессы, значительно увеличилась «заметность» волка, участились нападения на скот, но это еще не доказывает пропорциональность увеличения его численности в крае в целом; даже данные ЗМУ, если судить по расчету по кормовой базе, по-видимому, завышены. Завышение, возможно, было еще большим, если бы, согласно методике ЗМУ, каждый волчий след просматривался бы на предмет прохождения по нему нескольких волков; с разрешением проводить ЗМУ со снегоходов масштаб занижения по этой причине увеличивается – учетчики продолжают маршрут, не останавливаясь для проверки, следы мелких зверей, кроме соболя, вообще нередко не замечают или не отмечают – примером могут быть первичные материалы ЗМУ из Республики Тыва, где отмечено неправдоподобно мало следов белки, зайца и т.п. В шести регионах ранее проводилось картирование населения волка (в Красноярском крае и др. – по участкам обитания, в Бурятии – по зонам плотности и др.) и его результаты соответствовали изложенным выше закономерностям. Численность волка в Эвенкии ранее оценивалась в 3-4 тыс.волков; картирование (точнее, видимо, «прикидка» по возможному расположению стай) показало результат порядка 2 тыс. особей. Результат по ЗМУ-2010 по Эвенкии – 1, 85 тыс. зверей (в таблице входят в общую сумму по Красноярскому краю).

В Дальневосточном федеральном округе возможно влияние на результаты ЗМУ того же феномена не полностью корректной экстраполяции, за исключением Магаданской области (оценки адекватны) и Приморского края. В последнем оценка делается на основании данных с площадок прогона (оценки меньше, чем указано в таблице) и опроса; все же маловероятно, что результат ЗМУ был в 10 раз меньше реальности – или он проводится неверно(по ЗМУ- 44-80 волков). Основной источник завышения по федеральному округу в целом – Республика Саха, где по нашим расчетам, не более 4-5 тысяч волков. Для 2002-2006 гг., кстати специалисты ВНИИОЗа указывают численность волка в Якутии порядка 3, 4-3, 8 тыс. особей (Глушков и др., 2007). В таблице 25 приведены наименьшие из региональных оценок, поскольку другими современными учетными данными мы не располагаем. В оценке численности по Камчатскому краю основная доля, порядка тысячи волков, приходится на Корякский а.о.

Как видно из таблицы, данные по добыче далеко не полны. Кроме того, материалы ранее поступавшей формы отчетности Д-4 свидетельствуют, что от 5 до 30% погибших «от руки человека» волков не отражается в статистике. Во время административных перестроек в охотничьем хозяйстве функцию сбора данных по добыче взял на себя Россельхознадзор; иногда даже региональные УОХ не располагали ими. Соответственно, трудно судить о реальных изменениях размера добычи, тем более, что они зависят, кроме условий промысла, подвижности хищника, от социально-экономических, иногда быстро меняющихся обстоятельств – введения, отмены, изменений размеров премий, цен на бензин и т.д.

Если считать волка экономически важным видом охотничьих животных, то очевидной представляется необходимость сбора и анализа всей информации, касающейся его, в том числе на федеральном уровне, где может оказаться полезными (а точнее – также необходимыми) анализ и коррекция на межрегиональном уровне, в том числе – материалов картирования семейно-стайных территорий волка. Используя современную терминологию, изучение всех источников информации по волку можно представить как контент-анализ, основой которого должны быть, кроме метода ЗМУ (до сих пор в отношении волка используемый только частично), и другие методы учета. Достаточно полная информация по волку должна сопровождать материалы, направляемые на федеральный уровень в процессе согласования лимитов добычи копытных (одной оценки общей численности волка недостаточно); отсутствие требований данных по этому вопросу в руководящих документах и, соответственно, в материалах, обосновывающих заявки на лимиты добычи означает отрицание влияния волка на ресурсы копытных животных.

По действующему законодательству, специально уполномоченные органы субъектов РФ не проводят учет в ООПТ федерального подчинения, где плотность населения волка, особенно в Европейской России, подчас выше. В ФГУ «Центрохотконтроль» данные от этих ООПТ также не поступают. Таким образом, общая численность волка, например, в Калужской области не менее чем в двое, может быть и более, выше, чем указанные в таблице 25 для угодий регионального подчинения.

Таблица 25.