Свидетели пожара

Большие потери в армии после Бородинского сражения, ее отступление, и, в конце-концов, сдача Москвы – этот ряд событий заставил народ заговорить о позорном мире с французами. Ведь часто завоевание страны Наполеоном заканчивалось с захватом столицы. Москва, хоть и не имела статуса столицы, сохранилась в сознании людей как центр России. Однако мира не последовало. Важную роль в этом сыграл пожар, начавшийся в Москве с приходом в город французов.

2ого сентября, следуя по пути выходящей из Москвы русской армии, в город вошел авангард неаполитанского короля Мюрата. Основные части французской армии заняли город вечером того же дня. Промедление было связано с уговором, заключенным между французским командованием и генералом Милорадовичем, выводящим армию из Москвы. Условия были таковы: русской армии дают спокойно выйти из города, иначе Москва будет сожжена. Условия были выполнены. На следующий день, 3его сентября, Наполеон, так и не дождавшись делегации с ключом от города, под музыку вошел в Москву.

В первый же день появления французов в Москве, в городе начались пожары. К следующему дню огонь распространился уже на весь центр города. Приостановленный усилиями французов днем 3его сентября пожар, возобновился в следующую ночь и свирепствовал до 8 сентября. Только 8 сентября “Наполеон, которого огонь выгнал из Кремля, опять вернулся в царский дворец. Он призывал туда взоры всей Европы, < …> уверенный в том, что он всех восхищал своей победой, < …> своей славой, которая продолжала сиять и привлекать взоры на высоте этих развалин, точно фонарь на скале! ”[4]. Амбициозные планы триумфального захвата центрального города страны расстроил планы Наполеона. Ключевая задача, захват Москвы, не дал ожидаемых результатов: ожидаемый триумф обернулся началом поражения.

Обширная златоглавая Москва, по воспоминаниям французов, была оставлена жителями и абсолютно пуста[5]. Состоятельные горожане, покидая город, без труда находили пристанище в своих имениях или у своих знакомых из провинции. Однако не все имели возможность покинуть родной город. Несмотря на то, что Мюрату Москва показалась пустой, некоторые жители там все же оставалось. Ростопчин говорит о 12 - 15 тысячах людей[6], оставшихся в Москве из населения численностью в 240 тысяч, Сегюр дает сведения о 20 тысячах жителей, которых французы не заметили в первые дни.

Кто же остался в захваченной Москве? Адъютант Наполеона аббат Сегюр говорит о неких пьяных мужчинах с отвратительными лицами и разъяренных женщинах, которые поджигали дома, распространяя пожар, и даже не пытались скрыться. О ком именно говорит адъютант Наполеона? По некоторым сведениям, это могли быть колодники, о которых без устали сообщают французы и дают некоторые разрозненные сведения русские. Именно бывших заключенных в массе своей французы называют исполнителями коварного замысла губернатора Москвы. Известно, что Ростопчин приказал выпустить всех заключенных и колодников из Московского тюремного замка и Временной тюрьмы. В Московском Тюремном Замке содержалось 627 заключенных, во Временной Тюрьме – 173. 24 сентября французами был произведен показательный суд над 26 поджигателями. Французы считали, что Ростопчин выпустил преступников на свободу и приказал в течение 24 часов после вступления французов в Москву, поджечь город. Интересно, что число арестантов – 800 человек – почти сходится с количеством людей, выпущенных из тюрем[7].

Сегюр говорит о 10 тысячах русских солдат, многие из которых были ранены и содержались в Воспитательном доме. Ростопчин сообщает о бедняках, которым некуда было отправиться, и они оставались в Москве за неимением вариантов.[8] В Москве оставались и простые купцы средней достатка. Сыном такого человека был Ф. Беккер, будущий воспитанник Московского университета, описавший скитания своей семьи по пылающей Москве. Переживали московский пожар и домоправители, приказчики оставленных господских домов[9], которым было приказано охранять хозяйское добро. И хотя многие из них бежали, несмотря на приказы господ, часть из них все же мужественно защищала имущество. На всех этих людей различные авторы воспоминаний возлагают ответственность за пожар, разразившийся в начале сентября.

Так кто же был поджигателем Москвы в глазах современников? Кто заслуживал благодарности и почестей от одних, но ненависти и презрения от других? Да было ли кого ругать или хвалить?

Споря на эту тему, историки за два века успели написать не один десяток статей и монографий. Однако сейчас я обращаюсь непосредственно к выбранным мною источникам. Истина гласит: сколько людей, столько и мнений. Среди этих источников ни один из авторов не сходится в едином мнении в вопросе о том, в чем была причина пожара в Москве. Так, французы предпочитают винить в поджогах губернатора Москвы. Стендаль говорит без оговорок, что погасить пожар не удастся, потому что «Ростопчин постоянно устраивает новые поджоги»[10], Сегюр же описывает, как упомянутые нами выше бедняки и оборванцы по приказу Растопчина поджигают здания. Испуганные пожаром французы, всячески старались уйти от обвинений в разрушении величественного города, ухватившись за идею о намеренном поджоге губернатором города и даже казнили «поджигателей». Этим, во многом, обуславливается общий ход мыслей французов.

Однако гораздо интереснее представляются мне размышления русских современников событий на данную тему. Разнообразие мнений среди русского дворянства удивляет. Ростопчин, который был обвинен французами в намеренном поджоге города, в «Правде о пожаре в Москве» пытается всячески отвести вину от себя, но не решается обвинять в поджоге и самих французов (так как в период написания книги проживал в Париже). «О происшествии, которое Наполеон складывает на меня, которое Русские складывают на Наполеона, и которое не могу я приписать ни Русским, ни неприятелям»[11] - говорит Ростопчин. Всю вину, а точнее славу за поджог, Ростопчин переложил на русский народ. Жгли Москву оставшиеся в городе бедняки, грозились сжечь свои имения бояре, которые в благородном патриотическом порыве, предпочли бы уничтожить свое имущество, чем отдать его врагу. Карл Клаузевиц, который не был так предвзят как Ростопчин или Сегюр, представляет оригинальное, не очень распространенное мнение о том, что пожар явился следствием действия казаков, которые, хозяйничая на окраинах города, а также в результате сложившегося у них обычая подвергать грабежу и погрому оставленные ими территории.

С.Н.. Глинка и вовсе не желает привязывать события сентября к чьим-либо попыткам навредить Наполеону или России: «Кто жег Москву? Никто. Тут нет ни русских, ни французов: тут огнь небесный»[12].

Для русских людей в их восприятии и оценке действий зачинщиков пожара важную роль играет то, с чьей стороны исходили действия: со стороны русских или со стороны французов.