Интересно будет посмотреть, как она сможет сосредоточиться на нас всех троих одновременно. Я оцениваю это в восемь баллов трудности.

Я посмотрела на него, прищурясь:

Ты хочешь сказать, что до сих пор мы ничего не пытались сделать, требующего искусности больше восьми баллов?

Он пожал плечами:

Не забывай, я одно время занимался этим профессионально. Десятка на этой шкале — такие вещи, о которых тебе даже лучше не знать, что они возможны физически.

Хотела я было спросить «что, например?», но решила, что он прав. Наверное, лучше мне не знать.

Попробуем, — сказала я.

Жан-Клод не стал спрашивать второй раз.

Он закрыл глаза, ссутулил плечи, тело его содрогалось надо мной, и я поняла, что он наслаждается этим нахождением на грани между «лучше всего на свете» и «слишком». Наверное, он бы ничего не сказал, он бы позволил мне это делать столько, сколько я бы захотела, но его когда-то обучала куда более суровая госпожа, чем я могу вообще быть.

Я выпустила его, он почти свалился на меня, содрогнувшись в спазме, повалился на бок, и Мика подвинулся, давая ему место. Жан-Клод лег навзничь, выгнув спину, вцепляясь в черные простыни.

Я осталась только с Натэниелом. Лицо его горело желанием и счастьем. Он наклонился ко мне:

Ты выиграла.

Он наклонился меня поцеловать, но я стиснула его, и у него голова запрокинулась, глаза закрылись, тело выгнулось. Никто другой в этой кровати не хотел бы, чтобы я сжала так туго, но Натэниелу это нравилось.

Что я выиграла? — спросила я и отпустила его.

Он посмотрел на меня слегка еще мутными глазами.

Все.

И поцеловал меня, сначала медленно, но вдруг поцелуй стал глубокий и сильный. Я забыла, что Жан-Клод уже пустил мне кровь, а сейчас поняла, что отчасти его энтузиазм вызван вкусом крови. Он целовал меня так, будто хотел заползти в рот весь, и его язык подбирал мельчайшие капельки драгоценной жидкости.

Продолжая играть с Натэниелом, я позвала:

Мика!

Он подполз, чтобы я его видела. Смотрел на меня своими шартрезовыми глазами. В лице его не было требования, но тело говорило за него само.

Иди ко мне.

Мы никогда такого не делали без ardeur’а.

Знаю, — ответила я.

Он глянул на меня, потом улыбнулся и пополз вдоль кровати.

Руки Мики огладили мои бедра, я вскрикнула.

Натэниел положил руку мне на затылок, удержал, поймал, и я стала задыхаться. Не рвотный рефлекс — просто удушение.

Он отпустил меня, и я отпрянула, ловя ртом воздух и откашливаясь. Когда ко мне вернулась речь, я сказала:

Больше так не делай.

Все в порядке? — спросил Мика.

Я кивнула, не зная, видно ли это ему, и ответила:

Ага.

С ardeur’ом ты это делала, — сказал Натэниел.

Сегодня мы без него действуем.

Кажется, посмотрела я на него не совсем дружелюбно.

Прости, я просто привык, что ты это можешь.