Что это может значить? — спросила я.

Сэмюэл смотрел, как ты питаешься, и его не тянуло так сильно ни к тебе, ни ко мне. А Хэвена притянуло так, что его пришлось оттаскивать, почти как Огюстина. Быть может, если Истина и Нечестивец будут в той же комнате, где ты питаешь ardeur, это нам подскажет, выходит ли эффект за пределы линии Белль.

И еще нужен будет кто-то в той же комнате из линии Белль, близкий по силе. — Я посмотрела на Элинор.

Она улыбнулась мне:

У меня любовь, Анита, настоящая любовь. На меня не подействует.

Некоторые виды ardeur’а все равно действуют, — сказала я.

Очень ненадолго. Но то, что я сейчас влюблена, делает меня непригодной для испытания.

В дверь снова постучали. Римус открыл, кому-то что-то сказал и обернулся к нам, на этот раз уже не глядя прямо.

Там Лондон. Он из линии Белль, если не ошибаюсь?

Да, — подтвердила Элинор.

Так что, — спросила я, — я буду питать ardeur, а они скажут, насколько их тянуло?

Такой вот способ тестирования без слишком большого напряжения твоих нравственных чувств, — сказала Элинор.

Ага, просто заниматься сексом в комнате, где на меня будет глазеть целая группа мужчин?

Жан-Клод покачал головой и улыбнулся:

Можно просто питать ardeur, ma petite. Это не обязательно должен быть секс, если ты его не хочешь.

Стыдно как-то вызывать нарочно ardeur, когда я не голодна, — сказала я.

Он вздохнул:

Может быть, но куда лучше вызвать его сейчас, когда мы можем его контролировать, чем потом, когда прибудут гости, а контролировать мы не сможем.

В такой формулировке это имело смысл, но…

А от кого мне кормиться?

Жан-Клод показал на Реквиема:

Он уже попал под огонь.

Класс. Я теперь еще и огонь.

А питание от крови столь сильной, как твоя, поможет ускорить заживление его ран.

И это было правдой, но…

Хорошо, но только если ты объяснишь каждому условия эксперимента. Участники должны согласиться, иначе я не стану этого делать.

Разумеется, ma petite. Я ни за что не поступил бы по-другому.

Глядя в это красивое и непроницаемое лицо, я была почти на сто процентов уверена, что это ложь.

Глава двадцать шестая

Пройти тест согласились все. И даже каждый был довольнее, чем я. О’кей, каждый, кроме Римуса и некоторых из охранников. Наверное, они просто не сомневались, что разразится какая-нибудь фигня, а им потом подбирать куски. Я с ними была согласна.

Отчасти я надеялась, что когда-нибудь перестану так чертовски смущаться подобных групповых сцен, отчасти надеялась, что не перестану. Второе — благодаря той же части моей личности, что горевала насчет того, что я теперь могу убивать и не переживать по этому поводу. Вот та же самая часть личности думает, что заниматься метафизическим сексом на публике, по любой причине, — это еще один шаг по скользкой дороге к погибели. Но если альтернатива — это взрыв ardeur’а как метафизической бомбы посреди сегодняшней вечеринки, — то приходится из двух зол выбирать меньшее. И все же хорошо было бы хоть раз для разнообразия не иметь выбора из двух зол. Хотя бы раз — нельзя ли выбирать меньшее добро?

Реквием лег навзничь на свежие простыни, волосы рассыпались вокруг торса темным ореолом. В свои рабочие дни — точнее, в рабочие ночи, — он был стриптизером в «Запретном плоде». По телу его это было видно, но сейчас я видела только раны. Менг Дье очень, очень близка была к тому, чтобы навсегда погасить ему свет. Когда я провела пальцами по порезу под грудиной, он судорожно вздохнул — не знаю, от боли или от удовольствия.

Обычно я умела читать по лицу Реквиема, но сегодня это лицо ничего не выдавало. Он смотрел на меня как на величайшее чудо света; это было на ступеньку выше — или ниже — любви. Поклонение — вот единственное для этого слово. У меня сердце сжималось от такого выражения на его лице. Совершенно ничего не осталось в нем от Реквиема — Реквиема с его меланхоличными, красочными речами. Он свое имя заработал за поэтичность, но весьма угнетающего свойства. А теперь в нем совершенно не осталось силы личности, ничего, кроме этого всепоглощающего голода.