Потому что моим любовником он не будет никогда. Твоим, но никогда нашим общим.

Сперва я не сообразила, кто это «он», о котором идет речь. Недоумение, очевидно, отразилось у меня на лице, потому что он сказал:

Видишь, ma cherie, это оно и есть, exactement. Мои слова могут относиться к стольким из твоих мужчин, что ты даже не можешь сказать, о ком я.

Снова Дамиан сжал мне руку — не знаю, чтобы мне было легче или ему. Дамиан несколько гомофобен, а носителей этой фобии соседство Ашера не слишком успокаивает.

Ты хочешь сказать, что злишься за мой подбор мужчин, за то, что я все время выбираю не бисексуальных?

Ашер на миг задумался, потом кивнул:

Да, наверное. Вряд ли я бы сообразил, если бы ты не спросила прямо, но наверное, поэтому я и злюсь. — Он посмотрел на Жан-Клода: — Как он не приходит ко мне из страха, что ты его покинешь, так и я не иду к другим из страха, что для него это будет повод еще сильнее меня отдалить.

Мы согласились отложить эту дискуссию на потом, — сказал Жан-Клод таким ровным и пустым голосом, какого я от него еще не слышала.

Ашер кивнул:

Я думал, что могу подождать, но меня душат несказанные слова, Жан-Клод. — Он показал на Ричарда. — Но при нем мы тоже должны быть осторожны. Отпугнуть его — это не годится. Ведь нельзя же нам ему говорить, что он нам кажется красивым?

— Ашер, — начала я, но Мика меня опередил:

Когда приехавшие мастера покинут наш город и мы будем знать, что делать с ребенком, тогда все сядем и обсудим твои… трудности.

Не сядем и не обсудим, — сказал Ашер горько, — потому что будет очередной кризис и очередная причина отложить разговор.

Даю тебе слово, что Натэниел, Анита и я сядем с тобой и обсудим. За остальных обещать не могу.

Ашер обратил ко мне морозно-голубые глаза.

Он говорит от твоего имени?

Говорит, — кивнула я.

Ашер обернулся к Жан-Клоду:

А ты, мастер?

В последнем слове прозвучал явный сарказм.

Я не стану во всем связывать себя словом Мики, но в этом я согласен. Мы все обсудим детально, если только ты согласишься какое-то время не поднимать эту тему.

Твое слово, — сказал Ашер.

Мое слово.

Ашера как-то отпустило, будто энергия высвободилась. В комнате стало светлее и дышать легче.

Я буду вести себя прилично. И спасибо тебе, Мика.

Не благодари, Ашер. Ты входишь в жизнь Аниты. Если мы хотим, чтобы у нас получалось, надо друг с другом говорить.

Всегда идеален, да? — спросил Ричард, и уже его злость подняла жар в комнате.

Нет! — вмешалась я. — Хватит ссор. И пока я сегодня не съезжу к доктору, здесь каждый будет вести себя, черт побери, как взрослый. Это ясно?

У Ричарда хватило такта смутиться. Он кивнул.

Постараюсь. Унаследовать твой характер — это чертовски затрудняет не беситься каждый раз. — Он слегка засмеялся. — Если это лишь тень того, как все время злишься ты, я восхищен, что ты не стала убивать всех подряд. Такая ярость — это что-то. — Он посмотрел на меня, и сотни эмоций были у него в глазах. — Ты мне когда-то сказала, что твой гнев — это как мой зверь, и я тебе не поверил. Сказал, что твой гнев с моим зверем и в сравнение не идет, что ты не знаешь, о чем говоришь. Я ошибся. О Господи, Анита, сколько же в тебе ярости!