Именно такое было у меня ощущение, так что я просто согласилась.

Нитка тепла Ричарда протянулась через мой разум, но заговорил он вслух, сразу для меня и для Жан-Клода:

Вы не могли бы прекратить, пока мы все сидим тут в машине?

Голос Жан-Клода будто стал громче, заполнив нас обоих:

Обсудим эти радостные новости потом.

И он пропал.

Я повернулась к Ричарду, чтобы его видеть.

Чем тебе это мешает?

Не хочу я, чтобы он прямо сейчас залезал мне в голову.

Голос Ноэля сзади:

Простите, я не могу заниматься, когда по всей коже сила ползет.

Я посмотрела на Клодию:

Ты тоже чувствовала?

Она попыталась подавить дрожь:

Обычно я чувствую, когда вы включаете триумвират, но сегодня как-то это было сильнее обычного.

Она потерла руки ладонями от плеч и ниже, но они трое сидели плотно, и ей не хватило места. Но ясно было, что она имеет в виду.

О’кей, — сказала я, поворачиваясь лицом вперед.

Мика протянул мне руку над сиденьем, и я взяла ее. Она была теплой, но не слишком. Он старался не повышать уровень силы в машине. У меня как-то случился небольшой подъем ardeur’а за рулем — ничего хорошего.

Я держала его за руку, старалась, чтобы мое горячечное облегчение не вызвало мою силу, не заставило его зверя подняться навстречу. Наши звери могут перетекать друг в друга, но прямо сейчас это было бы плохо, так что я старалась держать щиты на месте и не дать моей радости их снести. Я знала, что скорбь и гнев могут нарушить мою концентрацию, но никогда до сих пор не понимала, что радость тоже на это способна.

И я всю дорогу до «Цирка» сдерживала радость. Длинные каменные ступени улетали из-под ног. Жан-Клод встретил меня в гостиной, я прыгнула ему в объятия, обхватила его руками и ногами. Я его целовала долгим, глубоким поцелуем, и только когда он оторвался перевести дыхание, заметила, что мы не одни.

В двойном кресле сидел Огюстин в черной шелковой шали, из которой островами выступали бледные плечи. Соломенные кудри лежали в беспорядке, будто он лишь пригладил их пальцами. Одет он был в пижамные шелковые штаны, слишком для него длинные. Казалось неправильным такого мускулистого мужчину назвать миловидным, но именно это слово приходило на ум. Глядя на него, я испытывала чувство, подобное тому, которое бывало, когда я смотрю на Жан-Клода. Не той глубины и сочности было это чувство, что чувство к Жан-Клоду, или Мике, или даже Ричарду, но это была первая вспышка любви, когда вожделение слегка поутихнет, но ты понимаешь, что он тебе по-прежнему нравится. Что это было не просто вожделение, а что-то поглубже. Я стояла, разглядывая Огги, и думала, что неплохо бы как-нибудь утром проснуться рядом с ним, а он чтобы лежал, растрепанный и миловидный. Я была влюблена в него. Это должно было бы меня ужаснуть или разозлить, но такого не было. И это не вампирская сила заставляла меня быть по этому поводу спокойной. Может, это можно вылечить, как вылечили мы Реквиема от пристрастия ко мне. Есть варианты. Можно будет как-то это обойти. Я не беременна, а все остальное наладится.