Мать украла мое желание жить

Я сын женщины, которая воплощает собой противоречие в чистом виде. С одной стороны, она квалифицированный специалист. Она бухгалтер, и очень хороший. Идеологически, она считает себя феминисткой. С другой стороны, она – жертвенная овца на алтаре материнства. Однажды на ужин нам попался жесткий кусок мяса. Я заметил, как она взяла тарелку моего отца и порезала его мясо на мелкие кусочки, как если бы он был ребенком. Я буквально видел, как отец потерял всякий интерес к еде и отстранился от участия в семейном ужине.

В другом случае я слышал, как моя 20-летняя сестра отдала приказ матери: «Я устала, наполни мне ванну». Я не понимаю, почему мать, проявляющая такой профессионализм на работе, дома ведет себя как прислуга. Она берет на себя все возможные обязанности, не выказывая интереса ни к чему, кроме семьи и дома. Она сделала для своих детей столько, что трудно выразить словами. Кажется, как будто она лишила нас способности чего-то хотеть. Наш дом был похож на стол заказов в магазине, и мать была продавцом-консультантом. Мы были приучены приходить к ней с любой самой незначительной проблемой, как если бы она могла все исправить и оградить нас от жизненных трудностей.

После того как я покинул дом, я начал получать удовольствие от того, с чем раньше был незнаком – создавая уютную обстановку, готовя еду, принимая заботу и внимание своей жены. Когда я получал все это от своей слишком великодушной матери, я не чувствовал, что мне это приятно. Более того, это было похоже на соблюдение обязательных условий перед возможностью начать радоваться жизни. У нас было много условий – покой, безопасность, хорошая еда, красивый дом, одежда, достаточное количество вещей, – но никогда не было обязательным действительно быть счастливым. Чтобы почувствовать волю к жизни, мне следовало научиться делать что-то для себя и получать удовольствие от процесса. Пока я не покинул дом, моя личность была ограничена только тем опытом, который могла позволить нам мать: опытом потребности в ней.

Когда мы были детьми, обе мои сестры и я были первыми в школе, кому купили мобильный телефон. Мы звонили матери, когда что-то было нужно. Она отвечала на наши звонки, изводя себя заботой. Обе сестры не способны быть в отношениях с мужчинами дольше месяца; обе одиноки; обе в депрессии. Моя старшая сестра, похоже, думает, что любовь состоит из подражания поведению нашей матери. Как только моя сестра влюбляется в мужчину, она предлагает ему себя в домашнее рабство. Она может заинтересовать действительно хороших парней, но все они вскоре оказываются отвергнутыми ее представлением о любви. Она следует данной матерью модели отношений.

Другая моя сестра, младшая, пошла другим путем, также ошибочным. Она полностью захвачена стремлением не быть Мамой. Типичное поведение, противоположное зависимому. Она думает, что оно может защитить ее от домашней каторги. Путем отказа давать мужчине что-то, кроме секса, который для нее является главным инструментом общения. Она предлагает свое тело, но на самом деле она ищет в мужчине не только любовника, а кого-то вроде матери, кто будет ее слугой. «Наполни мне ванну, купи мне это, сделай то, сделай это, иди сюда, иди отсюда, вернись». Любовь в ее понимании – это рабство по телефону. Должен быть кто-то, кому она может позвонить в любое время и сказать, что ей «надо».

Что касается меня, то после двух попыток самоубийства я был вынужден пойти к психоаналитику. Это дало мне силы покинуть проклятый рай нашей слишком щедрой матери. Я не хотел идти по стопам ни моих сестер, ни отца. Он жил как заключенный, пойманный между двумя страхами: потерять мою мать, от которой он сильно зависел, и жениться на ней, потому что это официально подтвердило бы его зависимость.

Теперь, когда я отвоевал некоторую меру свободы, я вижу другую ловушку: я думаю, что могу быть героем-освободителем для моей семьи, который мог бы дать свободу моей матери, отцу, сестрам. Я знаю, что это не так. Я слежу за тем, чтобы, не попав в миф о герое, избавиться от мифа о жертвенной матери. Пожелайте мне удачи! Пожелайте мне стойкости!

Парадоксально, но, чтобы избежать создания «проклятого рая» удушающей материнской любви, матери требуется много жизненных сил. Ей нужен собственный тайный (или не очень) уголок. У нее должна быть цель в жизни, кроме создания рая на земле для своих детей; должно быть много моментов, где дети для нее не главное, время, когда нечто в ее жизни заменяет потребность в молоке и печенье вниманием и заботой. Такие примеры передают ценное послание: в моем теле не только мать, а также и женщина, живущая собственной жизнью. Я возлюбленная, подруга, художница, жена, повар и девушка, которая, как и прежде, наслаждается танцами и плаванием. Жизнь великодушна, она дает вам одно тело и множество сущностей.

Следующей женщине шестьдесят, и она утверждает, что способность ее матери не приносить жертв стала самым главным, чему она научила ее.