Глава 3. - Ты с ума сошел! - Восхищенно сказала мне Лена, оторвав взгляд от билетов, - Мальдивы!

- Ты с ума сошел! - Восхищенно сказала мне Лена, оторвав взгляд от билетов, - Мальдивы!

Мы сидели у нее на кухне и пили крепкий чай с коньяком.

- Точно, - я серьезно кивнул, - Мальдивы. Отель я тоже проплатил. Водное бунгало, пять звезд, все включено. Поедем?

Лена глянула с прищуром.

- А если откажусь?

Я пожал плечами.

- Пойду сдавать.

Лена мягко улыбнулась.

- Придется за свой счет брать, отпуск у меня два месяца назад был.

- То есть?

- Конечно, поеду! Откуда у тебя деньги-то? Недавно вроде говорил, что с финансами туго?

- Меня ж не зря три дня не было. Непростая была работенка, но и заплатили прилично. Еще и премию дали за скорость.

- Кто на этот раз? Банк?

Я отвел взгляд в сторону. Лене я еще при первой встрече напел, что работаю финансовым консультантом. Если б я знал, что у нас так всё сложится, я бы, конечно, что-нибудь попроще и поправдоподобнее придумал. А так - ну какой из меня финансовый консультант, я ж оферту от трансферта не отличу. Поначалу мне прикольно было - нахватаюсь в Интернете всяких терминов и вешаю потом при случае лапшу ей на уши, как я фьючерсами и опционами на бирже торговал. А когда мы поближе сошлись, мне как-то неприятно стало, начал на другие темы разговор переводить - дескать, не хочу с красивой девушкой о работе разговаривать. Если планировать как-то развивать наши отношения, надо будет этот вопрос как-то разрешить. Да и все остальные вопросы - тоже. Эх.

- Не, - я хмыкнул, - не банк. Финансовая группа 'Братья Бодровы'.

- Классно! Ты молодец. Знаешь, - Лена задумчиво улыбнулась, - ты не думай, что я тебе в жены напрашиваюсь, вовсе нет. Но мне всегда хотелось, чтобы мой муж работал кем-то... ну, вроде тебя. Чтобы не с утра до ночи на работе, вечером - ужин, телевизор и постель, в выходные - заботы по дому и только две недели отпуска в году - что-то наподобие жизни. Чтобы деньги водились, но не через адский труд. Понимаешь?

Я кивнул. Усмехнулся и прищурился.

- Не напрашиваешься, значит?

- Нет, - она улыбнулась, - но такую возможность не исключаю.

- Я тоже, - хрипло сказал я, - не исключаю. Знаешь... я тебе хотел сказать... я не...

Я посмотрел в ее глаза и отвел взгляд. Вздохнул.

- Ты мне нравишься.

Она засмеялась.

- Я знаю. И твоя работа мне тоже нравится. Я даже и не верила, что так можно - приличные деньги, без напряжения и криминала. Не люблю криминал.

- Кто же его любит? - спросил я просто для того, чтобы не молчать. Криминал она не любит. А то, чем я занимаюсь - как называется? И к лучшему ли то, что я пять секунд тому побоялся признаться во всем?

- Никто. Но я не об этом. Я к бандюкам, вообще-то, вполне спокойно отношусь - среди них тоже неплохие люди попадаются. Что удивляешься? Вот представь, идешь ты по улице, а рядом с тобой человек на землю падает и лежит. Ты бы подошел, помог?

Я пожал плечами, но Лена моего ответа и не ждала.

- А я вот знаю одного бандита, который не только поднял, но и скорую вызвал, и в больнице потом навещал, передачи носил. Хотя - рецидивист, в сумме лет тридцать за решеткой провел. Так что, повторюсь, попадаются. Но жить бы я с таким не стала.

- Почему?

- Потому что знаю, каково это, - зло сказала Лена, - у меня папаша родной бандитом был. Хотя, что значит: был? Он и есть бандит, только ему еще три года сидеть.

Я не удержался от удивленного восклицания. Я и раньше замечал, что Лена не слишком охотно разговаривает о своих родителях и своем детстве, но ничего такого и помыслить не мог. Всегда был уверен, что у кого-кого, а у нее-то родители - интеллигенты до мозга костей.

- Что, не ожидал? - Лена зло усмехнулась, - не беспокойся - если тебе больше не захочется меня видеть, я всё пойму. И приставать к тебе со звонками и СМСками не буду. Первый раз, что ли? Кому охота иметь дело с таким тестем?

Да уж, знала бы она, кто я такой. Что мне её папаша сделает? Да ничего. А вот я ему... Но, конечно, неожиданно. Вот был бы фокус, если бы я ее отца как-нибудь на улице... того.... А что, запросто. В жизни иногда такая хрень случается, куда там индийскому кино. М-да. Кстати, это обстоятельство многое объясняет.

- Нет, - сказал я твердо, - это неважно. То есть, важно, конечно, но моего отношения к тебе не изменит. За что его посадили-то?

- За дело. Да ты не бойся, человек он не злой. Он просто... чёрно-белый, понимаешь? Если ты ему поможешь - пусть даже по ерунде полнейшей, так он за тебя в гроб ляжет. А если ты ему нахамишь в автобусе, он тебе всё зубы выбьет и половину костей сломает.

- Ясно, - я подбадривающее улыбнулся, - а мама у тебя кто?

- Вот в этом-то и дело, - грустно сказала Лена, - мамы у меня уже пять лет нет. Как отца посадили, так она через год и угасла.

- Извини.

- Да ничего. Привыкла уже. Но я все равно помню, каково было ей. Как она на стенку лезла, когда папа задерживался - то ли он кого-то убил, и его посадили, то ли его самого убили.

- Она что, не знала, за кого выходила?

- Знала... поэтому ни разу ему ничего и не сказала. Они в восьмидесятом в поселке Глубинка познакомились. В республике Коми. Мама туда на лето поварихой устроилась, чтобы денег подзаработать, а папа - срок тянул, - Лена зло усмехнулась и продолжила с едкой иронией, - Некоторым людям, знаешь ли, неймется. Кажется им, что ждет их какая-то великая миссия. Вот и мама моя тогда такая была. Решила, что это ее долг - отогреть и приютить заблудшую душу. Как же! Горбатого, сам знаешь, что исправит.

- Сочувствую, - пробормотал я. Ну а что еще сказать?

- Да не стоит. Не сказать, чтобы я уж очень плохо жила. Вот в школе, да, тяжело было поначалу. Особенно в тот период, когда папа сидел. Ни одна сволочь не могла мимо пройти, чтобы не сказать какую-нибудь гадость. А то и просто - стукнуть, толкнуть, подножку поставить. И все - при молчаливом согласии учителей. Суки. Но это только в начальных классах. Потом папа вышел, и меня шпынять перестали - боялись. Но все равно - в упор не замечали, шушукались за спиной, гадости исподтишка подстраивали. Какие там друзья-подруги, ты что! Но я им всем потом отомстила, - Лена хищно ухмыльнулась, - когда в стране беспредел начался. Потому что одним из тех беспредельщиков был как раз мой папочка. И если до этого денег у нас было чуть больше, чем ноль, то стало - наоборот. На семнадцатилетие папаша мне машину подарил, прикинь.

Она весело засмеялась. Я тоже улыбнулся, хотя и не видел в этом ничего смешного.

- Ты б её видел! В хлам ушатанный десятилетний Ниссан Патрол с правым рулем. Дизельный. Масла жрал больше, чем солярки и дымил, как паровоз, причем - наполовину в салон. Сейчас вспоминаю - смешно. А тогда - у-у! Как я на нем первый раз к школе подкатила! И как только ни в кого не врезалась? Какие права, ты что? Папа меня три вечера поучил трогаться и задом сдавать - все! Говорил, что специально дизель выбирал, потому что дизель на низких хорошо тянет, и я глохнуть не буду, трогаясь. И впрямь - не глохла почти. И на четвертый день я на своей машине в школу приехала. Музыка из магнитолы на весь район: 'Умц! Умц! ', народ оборачивается - тогда на каждую иномарку оборачивались, как на чудо. И тут я - эдакая фифочка - выбираюсь из машины, сигналкой 'пик-пик' и иду к вестибюлю, гордо подняв голову и надеясь, что со стороны незаметно, как сильно у меня дрожат коленки после десяти минут за рулем. Первым уроком физика была, что-то там про индукцию, так это прям к моему состоянию иллюстрация получилась - сижу я в центре класса, как полюс, а вокруг меня - линии магнитной индукции. По сторонам не смотрю, смотрю на доску; пишу в тетрадку, что полагается, виду, короче не подаю. Но чувствую - думают все вокруг ни фига не о том, что учитель втирает.

- Ясно, - сказал я, - и друзей, небось, куча появилась?

- А как же, - Лена хмыкнула, - ими я еще раньше обросла. Кто еще, кроме меня, мог подруге духи стоимостью в полста баксов подарить просто так? Сейчас-то - ничего особенного.. А тогда пятьдесят долларов - это была приличная месячная зарплата. Так что захоти я, весь класс бы мне в друзья записался. Только я не хотела. Ты что, я злопамятная. Перессорила всех со всеми. Оказалось, это так просто и увлекательно - людьми манипулировать. Особенно, если у тебя есть деньги, а у людей - нет. Редкостная я, конечно, сука тогда была. Впрочем, не жалею - они это заслужили. А вот за институт мне стыдно. Там-то уж сучиться не из-за чего было, но я по привычке продолжала. Уводила парней у сокурсниц, стращала папиными 'быками' несговорчивых преподов, сорила деньгами направо-налево. И ведь не сказать, что очень счастлива была. Мне все время стыдно было за то, что я... такая. И назло этому стыду я еще хлеще куролесила. Даже не знаю, в кого бы я превратилась, если б папу, наконец, не посадили. Из института я ушла - мама заболела, да и атмосфера вокруг меня очень нехорошая сложилась. Я уж не стала дожидаться, когда до однокурсников окончательно дойдет, что я им теперь ничего сделать не могу, и они превратят мою жизнь в ад.

Лена замолчала и задумалась, глядя отсутствующим взглядом куда-то в бесконечность. Я тоже молчал, не зная, что сказать. Допил чай, поставил чашку на блюдце, и от негромкого их звяканья Лена встрепенулась, тряхнула головой и посмотрела на меня чуть виноватым взглядом.

- Потом у меня много было свободного времени, чтобы все обдумать. И пересмотреть некоторые взгляды на жизнь. Но всё-таки сидит во мне где-то мерзкая мажорная стерва, имей в виду. Ты мне намекни, если она вдруг вылезать начнет, ладно?

- Не вопрос. А почему это ты решила, что она вылезет?

- Ну, - она пожала плечами, - я в пяти звездах только один раз отдыхала - еще с папой и мамой. В Турции. За две недели я так местный персонал затерроризировала своими капризами, что они, когда я из номера выходила, как тараканы на свету, разбегались. Мама смотрела на меня грустно и вздыхала, а я ей говорила со смехом: 'Мама, перестань себя вести как приживалка. Они обязаны делать для нас всё, что мы захотим - мы им за это заплатили! '. Нормально, да?

Я хмыкнул.

- Понял. Буду бдить. И пресекать. Ну ладно. Ты пока готовься, чемоданы там собирай, а я пойду.

- Пойдешь? - Лена заметно огорчилась, - я думала, сегодня ты останешься...

Я удивленно посмотрел на нее - она всегда держалась очень независимо и никак не выдавала своих чувств, когда я уходил. Даже когда я по нескольку дней не звонил. Но сейчас, заглянув в её глаза, я вдруг понял - она очень боится, что я сейчас уйду и больше никогда не вернусь. И еще я понял, зачем она вытащила для меня сейчас эти скелеты из шкафа. Чтобы не бояться, что они всплывут потом сами. Что ж, надо признать, она оказалась смелее меня. Надо бы и ей всё про себя рассказать, да и момент вроде подходящий... Я заколебался и даже открыл рот, но в последний момент передумал. Она же ясно сказала, что не собирается связывать свою жизнь с бандитом. Я, вообще-то, бандитом себя не считаю, но и ее ведь не криминал, как таковой, отталкивает. Вот расскажу я ей про себя всё, она и скажет: 'Извини, ты хороший парень, но лучше нам сейчас расстаться, пока это ещё не зашло слишком далеко'. Может, оно и на самом деле лучше, но билеты мне тогда придется сдать. Мальдивы - не Таиланд, одному там делать нечего. Ладно. Вот вернемся, тогда и поговорим.

- Не бойся, - сказал я и улыбнулся, - я не насовсем ухожу. Просто мне завтра вставать рано и день суматошный предстоит - кучу бумаг подписать надо, в кучу мест заехать. А если я здесь останусь, я точно не высплюсь.

Я подмигнул. Лена улыбнулась и, кажется, успокоилась. Встала из-за стола, прошла в прихожую.

- У тебя аптечка есть? - донесся до меня ее голос.

- В машине, - растерянно отозвался я, - случилось что? Голова болит?

- Нет, - Лена хихикнула, - не такая аптечка. На отдых с собой взять. На случай изжоги, поноса и так далее. Ты же часто по командировкам мотаешься, должен понимать.

- А... такая аптечка. Ну, кое-что есть, чего не хватает, докуплю, - быстро соврал я, думая, что Таню мне такую аптечку за пять минут соберет. Заодно и проведаю, а то давненько я к ней не заходил.

- Ну ладно, - Лена вернулась на кухню, изучая содержимое небольшого пакета, - а то у меня только уголь активированный да цитрамон.

И тут я сообразил, что к Тане мне соваться не следует. Это может оказаться той ниточкой, по которой менты однажды выйдут на меня. Потому что Таня - была из той, прежней, жизни. Которая осталась в подвале вместе с портфелем, паспортом и мертвым бомжом. Но отказываться уже было поздно. Ладно, пороюсь в Интернете, составлю список и куплю - делов-то. Тем более, что на завтра я ничего не планировал. Вот только на вечер у меня было одно дельце - негоже на долгий срок оставлять в неохраняемой съемной квартире два миллиона долларов наличными. И дело даже не в том, что их могут стащить. А в том, что большие деньги вот так запросто и без последствий владельцев не меняют. И по возвращении меня вместо пакетов с деньгами могут ожидать пакеты с тротилом или взвод ОМОНа.

Неспроста я Таню вспомнил, всё-таки. Вот не собирался с ней встречаться, а встретился. Нашел в Интернете хороший список для выезда за границу, распечатал и поехал одежды себе прикупить - для пляжа. А по дороге - заехал в первую попавшуюся аптеку. Точно не в ту, в которой Таня работала, но, тем не менее, она там была. Я, разумеется, увидеть её совсем не ожидал, поэтому повел себя, как баран. Еще и заметил её, только когда она мне 'Привет' закричала через весь зал. Тут бы мне улыбнуться, поздороваться, поговорить о всякой ерунде и свалить, на занятость сославшись. А я от неожиданности сглупил. Выпалил испуганно 'Извините, вы ошиблись' и на улицу выскочил. Ну не дурак ли? Ничего не скажешь, совершенно не вызывающее подозрений, поведение. Впору ей самой пойти и на меня заявить... хотя это я, конечно, преувеличиваю. Никуда Таня не пойдет и заявлять ничего не станет. Но удивил я её порядком... да и расстроил, наверное - она такой обрадованной выглядела... может, она на меня виды какие-то имела? Хотя с чего бы, я-то в её сторону никаких реверансов никогда не делал - друзья и друзья... теперь, пожалуй, уже и не друзья. Ладно, ничего страшного, в конце концов. Даже в самом худшем случае - что она ментам скажет? Что меня видела? Так те, небось, и сами догадываются, что я - живой и в Америку еще не сбежал. Машину вот я опрометчиво у самой аптеки ставил, ну так она её вряд ли разглядела - у Тани зрение плохое было, это я помню. Так что - ничего страшного. Хотя, неприятно, конечно. Всегда неприятно осознавать, что вел себя, как идиот. Ладно, забудем. В первый раз, что ли?

А ночью мне странный сон приснился. Вся странность его была в том, что он был ни фига не странный. Просто кино из чьей-то жизни - разве такие сны бывают? Я даже сначала подумал, что я это на самом деле проснулся и в туалет побрел наощупь. Вот только квартира явно была не моей, это я сразу сообразил - скрипучие горбатые полы, трехметровые потолки, узкие маленькие окна и характерный затхлый аромат полста лет не ремонтировавшегося помещения. У меня, в той съемной хате, так же пахло. Хотя обстановочка была не чета моей - тяжелые бархатные шторы, картины в золоченых рамах, дорогая деревянная мебель. Было б даже роскошно, если бы не было так затхло. Да и сам я в этом сне был, скажем прямо, далеко не первой свежести. С кровати я сполз минуты за три, со второй попытки. Держась за поясницу, морщась от болей в спине и боку, поковылял длинным коридором к туалету. Свет по дороге включался автоматически - датчики, не иначе. Глянул мимоходом в зеркало и ужаснулся - в гроб краше кладут. Лицо серое, обвисшее; белки глаз желтые, мешки под глазами. Чем-то мне это лицо знакомым показалось, но чем - не успел сообразить - прошел мимо. Самим собой я в этом сне не управлял, просто смотрел и всё. Добрел до унитаза, рухнул на стульчак. Сам процесс избавления от лишней жидкости описывать не буду, хотя впечатлений этот процесс оставил массу и в основном, крайне неприятных впечатлений. Охохо, старость - не радость, однако. Не дай бог, это вещий сон и я собственную старость вижу. Не-не-не, чур меня.

С трудом встал, поднял штаны и побрел обратно к кровати. Я был уверен, что я - один-одинешенек в этой странной квартире, поэтому, когда в коридоре открылась дверь и мен навстречу шагнул человек, я чуть не отпрыгнул. То есть, будь там я сам, точно бы отпрыгнул. Но тот, из глаз которого я смотрел сон, просто остановился и поднял взгляд. Вышедший был помоложе - лет под тридцать, наверное. Имел нерусское, круглое лицо с раскосыми, но внимательными и цепкими глазами. Я вздохнул и что-то спросил. Что - сам не понял. Не обратил внимания, поскольку был загипнотизирован взглядом этого моногола. А может, китайца, не знаю. Но взгляд у него был - тот еще. Ничего он не ответил, только прищурился, взмахнул руками, притопнул и... плюнул мне в лицо.

И я проснулся. Полежал минут пять, анализируя сон и все больше удивляясь. Похоже, все-таки не сон это был. Если бы не последние секунды, я бы сразу решил, что просто вселился на время в какого-то старика. Ну, необычно, конечно - но мало ли со мной всякой небывальщины произошло за крайние полгода? Одной странностью больше, одной меньше - какая разница? Но вот конец сна своей сюрреалистичностью скорее был похож на сон, чем на реальность. Хотя, мне ли об этом судить? Как там Белая Королева говорила?

Видала я чушь такую, против которой эта показалась бы толковым словарем.

Так что, может и в самом деле доживает где-то свой век некий старик в некогда богатой квартире на попечении ненормального монгола. А умение, кстати, полезное. Если я когда-нибудь научусь этим умением управлять, да так, чтобы смотреть глазами конкретного человека в конкретный момент времени, то... Та-та-та-та-тада! (Имперский марш).

К утру сон порядком вытерся из памяти, как это всегда со снами и бывает. Ничего сильно странного я в нем уже не видел и перестал ломать над этим голову. Как говорится, будем решать проблемы по мере их поступления. Не успел я об этом подумать, как в дверь позвонили.

Я, вообще-то, не бирюк. С людьми общаюсь, есть у меня и просто знакомые, есть и вроде как друзья. Правда, обо мне они все знают не больше Лены, а то и меньше. И домой к себе я никогда и никого не приглашал. Никто из моих знакомых даже не знает, в каком районе я живу. Дом, в котором я квартиру снимаю, строился с намеком на элитарность, и на первом этаже, сразу за подъездной дверью, консьерж сидит круглосуточно. Пришедших не по делу - всяких MLM-щиков с агитаторами - он сразу заворачивает, а насчет остальных - мне звонит по домофону. Поэтому я звук дверного звонка только один раз и слышал - хозяин квартиры, в день, когда мы договор подписывали, вернулся из лифта за забытыми ключами от машины.

Разумеется, я удивился. И насторожился. Еще из кухни прощупал лестничную площадку - один человек. Точнее, одна. Подошел, посмотрел в глазок - точно, женщина. Вроде даже лицо знакомое, насколько это можно понять через сильно искажающие линзы глазка. Секунд пять я напрягал мозги, пытаясь вспомнить, кто она и как так получилось, что я дал ей свой адрес? И - даже если я и в самом деле его дал - как она мимо консьержа-то прошла? Может, она - мент?

Пока я размышлял, женщина позвонила еще раз. И еще. Причем на лице у неё такое характерное раздражение отразилось, словно она точно знала, что я дома. Ну, ладно. Даже если она из полиции, она - одна и ничего мне не сделает.

Я открыл дверь и сразу узнал её.

- Здравствуйте, - сказал я, улыбаясь и отступая в прихожую, - вы, наверное, не поверите, но я раз десять собирался к вам зайти и долг свой вернуть.

- И тебе здравствовать, коли не шутишь, - Аделаида пристально осмотрела дверной проем, шагнула в прихожую, хмыкнула, - извини, что не дождалась, пока сам объявишься.

Я смутился.

- Честное слово, я действительно собирался заплатить...

- Да верю я, верю. Недосуг тебе, дел-то невпроворот, где ж тут всё упомнить?

Я с подозрением посмотрел на нее - издевается или всерьез? Похоже, что-то среднее.

- Вы проходите, - я махнул рукой в сторону кухни, - я обедать как раз собирался. Пельмени будете?

- А вот не откажусь, - она закрыла дверь, разулась, - а что это ты не спрашиваешь, как я тебя нашла?

- И в самом деле - как? - спохватился я, - и консьерж опять же - почему не позвонил?

Аделаида поморщилась.

- Глаза отвести любая мало-мальски способная ведьма сможет, на то много ума не надо. А вот потерянное искать - это и есть моей главный талант. Вот и тебя тоже - нашла, хотя сомнения и гложут: к добру ли?

- Сейчас, - сказал я, указывая на дверь в кухню, - посидите пока.

И прошел в свою комнату. Большую часть долларов я спрятал, но кое-какие деньги на текущие и непредвиденные расходы оставил. Достал из глубины стола запечатанный пакет, шагнул в сторону, но остановился и задумался. Открыл пакет, достал пять пачек, а оставшиеся - положил обратно. Не то чтобы пожадничал, вовсе нет. Пятидесяти тысяч на возмещение ущерба ей хватит, да и на жизнь останется. Всякий труд должен быть адекватно оценен и переплатить - зачастую много хуже, чем недоплатить.

Вернулся на кухню, положил деньги перед Аделаидой. Она подняла на меня удивленно-вопросительный взгляд.

- К добру ли, нет ли, - сказал я, доставая с полки тарелки, - но что к деньгам - точно.

Она взяла одну пачку, покрутила в руке, положила обратно. Покачала головой.

- Ох, чую, не к добру. Может, заберешь, пока не поздно? Предчувствия у меня нехорошие, а предчувствиям я, сам понимаешь, доверяю.

- Не поздно для чего? - я ухмыльнулся, - да бросьте! Или вы верите в эту ерунду насчет 'грязных' и 'чистых' денег?

Поставил полную тарелку перед ней, посмотрел на неё и понял - верит. Улыбка сама сползла с моего лица, я пожал плечами и сказал:

- В любом случае, если какая грязь и есть на этих деньгах, то считайте, что она на мне остаётся. Берите спокойно. Это просто ваш гонорар.

Она глянула на меня с недобрым прищуром.

- Ох, зря ты такими словами разбрасываешься. Или всерьез считаешь, что тебя достанет любую грязь осилить? Что-то непохож ты на святого. Да и мне гонорар - с какой стати? Работа-то не закончена еще. Но, раз ты настаиваешь..., - она сгребла деньги со стола и кинула их в сумку, - давай тогда к делу.

- А нет никакого дела. То есть, было, но закончилось. За помощь вашу я вам благодарен, но больше мне никакой помощи не требуется. Извиняюсь за причиненные неудобства, надеюсь, что это, - кивнул на сумку, - их компенсирует.

- А если мне покажется, что дело вовсе даже не закончилось, тогда что?

Я почувствовал, что разговор начал меня раздражать.

- Чего вам надо? Я мало заплатил? Назовите вашу сумму.

- Ты, правда, думаешь, что всё покупается деньгами? Или это он тебе подсказал? - она демонстративно посмотрела мне под ноги. Я проследил её взгляд, поизучал зазубренную ломаную тень, тянущуюся от моей ноги, вздохнул. Вообще-то, тень свою я контролировать уже научился, но дома частенько расслабляюсь, ну и вот...

- Я с ним договорился. Без вашего участия, между прочим.

- Ах, договорился. И о чём же, если не секрет?

- О том, что он ничего не делает без разрешения. На людей я теперь не кидаюсь, видений не вижу, голосов не слышу. Всё под контролем.

- Пожалуй, к могилам девяноста девяти процентов неожиданно умерших людей подошла бы эпитафия 'Он считал, что всё под контролем'. Ты считаешь себя исключением? То, что сидит в тебе, не может быть под контролем.

- С чего вы взяли? Сами же говорили, что ни с чем таким раньше не сталкивались!

- С того, что я чуть лучше тебя знаю правила этой игры. И если в ней один из игроков считает, что игра ведется в одни ворота, то он, вполне возможно, прав. Вот только перепутал ворота.

Раздражение начало потихоньку переходить в злость. Нет, ну чего ей надо?

- Чего вы хотите?

Аделаида усмехнулась.

- Изгнать из тебя духа.

Блин, тетя, не надо меня злить! Я ткнул когтем в самый центр стола, и, хотя я старался сделать это максимально аккуратно и осторожно, столешница все равно немедленно разломилась на три больших куска. Тарелки и столовые приборы полетели на пол, по кухне растекся аромат свежеприготовленных пельменей. Я перевел взгляд на Аделаиду - она уже не улыбалась - сидела, вжавшись спиной в холодильник, и смотрела на меня округлившимися глазами.

- А вот я не хочу, чтобы вы это делали, - спокойно сказал я, стряхнул со стула пару пельменей, вытер его полотенцем и сел. Аделаида молча сглотнула.

- Вы же сами говорили, что ваше ведьмовство - просто бизнес. А в бизнесе - клиент всегда прав. Разве у вас не так?

Лица Аделаиды потихоньку приобретало нормальный цвет и она уже не смахивала на гипсовую статую.

- Почему ты не хочешь от него избавиться? - спросила она хрипло и вцепилась обеими руками в свою сумку - похоже, ожидала, что я опять начну в ярости крушить мебель. Не, не дождется - я и стол-то ломать не собирался, просто сил не рассчитал. Слабые воздействия мне тяжело даются. Такой вот каламбур.

- Как это почему? А почему я должен от него избавляться? Жить он мне не мешает. И радоваться жизни - тоже. Зато сколько возможностей! Кем я был раньше? Да никем! Чуть больше, чем пустое место. Говорят, вот, 'винтик в машине' - брехня! Если из машины винтик вывинтить, рано или поздно что-нибудь плохое случится. А вот не работаю я там, где раньше работал - и что? Что-нибудь изменилось в мире? Да какой винтик!? Так, молекула. Максимум - бактерия. Где-то в пищеварительном тракте - вроде и не в самой жопе, но и до нормальных органов - как вплавь до Антарктиды. И существование её важно только ей самой и ровным счетом никому больше. Потому что ничего от неё, по большому счету, не зависит. Представьте кишечную палочку, которая узнала, что в мозгу раковая опухоль зреет и, если срочно не предпринять мер, через полгода весь организм загнется. И что? Что она может сделать? Ни-че-го!

Я перевел дух.

- А тут - возможность. Такая, какая тысячу лет никому не выпадала, а то и больше. Возможность для меня - стать чем-то большим, чем пустое место. Возможность для всего мира - что-то изменить, что-то исправить, что-то сделать лучше. И отказаться? Ради чего? Ради бесцельного прозябания в безликой конторе с надеждой заработать немножко денег, чтобы обеспечить себе в будущем еще более бесцельное прозябание? Нет, я понимаю, что вместе с возможностями я получаю и ответственность за последствия их применений. Во многом мое желание 'вернуть всё назад' было продиктовано страхом перед возросшей ответственностью. Дескать, сделайте всё как было, уж лучше я буду тихонько сидеть в своём уголке, чем превращусь в невесть что. Но это же просто трусость! Не надо бояться перемен, перемены это всегда - шанс. Те, кто это понял в девяностых годах, сейчас правят нашей страной.

- Как патетично, - грустно сказала Аделаида, - ладно, оставим пока в стороне твои благие намерения, которыми, сам знаешь, что и куда вымощено. Почему ты так уверен, что твоя сила дана тебе навсегда и бесплатно? Поверь мне, легенды о дьяволе, всегда стремящемся подписать договор и всегда же стремящемся при этом обмануть человека - основаны не на пустом месте. Ты знаешь, что будет платой за твои возможности?

- И что же? Душа? Я в нее не верю. А хоть бы даже она и есть. Что мне толку от этой бессмертной души, если я помню только свою жизнь? И, стало быть, нет для меня никакой разницы, жила моя душа до моего рождения сто миллионов лет или родилась вместе со мной. И, соответственно, помрет она вместе со мной или нет. Так что, если платой будет моя душа, при условии, что жить я буду долго, то я не против. Где расписаться?

- Не говори так! Даже не думай!

Аделаида выглядела действительно напуганной - даже больше, чем когда я стол вдребезги разнес. И чего это она? Уж кто бы говорил - насколько я помню отношение церкви ко всем этим ведьмам и колдунам - их души и так давно пропащие. Или она не в курсе?

- Да ладно, - сказал я успокаивающим тоном, - я ж пошутил просто. Никто мне еще договор не приносил, да и не думаю, что принесут.

- И не шути так, - зло сказала Аделаида. Встала, одернула платье.

- Так значит, если я правильно поняла, мои услуги тебе больше не нужны.

- Правильно, - кивнул я.

- Что ж, дело твоё - не люблю навязываться. Но если вдруг что-то изменится - звони. Вот тебе еще раз моя визитка, сдается мне, старую ты потерял.

Я вскинулся возразить, но передумал и молча взял протянутую визитку. Ту я и правда потерял, точнее, оставил в старой съемной хате - на тумбочке. Но номер её сотового исправно кочевал у меня из телефона в телефон.

- Наслышана я о твоих подвигах, - сказала Аделаида, глядя, как я засовываю визитку в нагрудный карман рубашки, заметила мое удивление, усмехнулась, - ну, я же примерно представляла, что ты можешь. Картина часто выглядит по-другому, когда знаешь, что искать. Так вот, ты не задумывался о том, что твой дух до сих пор не мешает тебе жить только потому, что ты делаешь то, что ему хочется?

- Что?

- Людей убиваешь, вот что. Ничего ты мне не должен и я тебе, надеюсь, тоже, так что ты просто сам для себя попробуй эдак с полгодика нормальным человеком пожить. Деньги у тебя, я так понимаю, есть, с голоду не помрешь. И посмотри, будет дух протестовать, и, если будет, то как. Поскольку сдается мне, что людей ты губишь ему на прокорм.

Я задумался, но ответить вот так сразу не получалось. Что ей сказать? Что я и сам об этом подумывал? А смысл? Поэтому я просто пожал плечами.

- Будь здоров тогда, - сказала Аделаида и вышла из кухни. Когда я, следом за ней, вышел в прихожую, она уже стояла за открытой дверью.

- Спасибо за обед, - усмехнулась, подмигнула и пошла вниз по лестнице.

- Вам спасибо, - запоздало крикнул я ей вслед, - и до свидания!

Ничего она мне не ответила. Я закрыл дверь и задумался. Что говорить, опять я себя некрасиво повел. Может, права в чем-то Аделаида и действительно мой змей нехорошо на меня влияет? Вот зачем надо было это представление устраивать? Стол сломал, опять же. Надо сейчас быстренько такой же найти в Интернете и заказать, чтобы сегодня-завтра привезли и собрали. А то послезавтра у меня самолет, ну как заявится в моё отсутствие хозяин и что?

Ай-яй-яй, короче.