Глава 20. С приближением первой годовщины смерти Меган мне приснился ужасный сон

12 февраля 2007 года

С приближением первой годовщины смерти Меган мне приснился ужасный сон. Я снова находилась в реанимации, и доктора с медсестрами в панике сновали вокруг кровати моей дочери, впрыскивая лекарства в трубки, подсоединенные к её венам, пытаясь восстановить сердечную деятельность — все в последней безнадежной попытке спасти её жизнь.

Затем внезапно Меган открыла глаза, протянула ко мне руки и сказала:

— Мамочка, не оставляй меня! Я боюсь!

Я тоже распахнула глаза и весь следующий час ворочалась в постели, погружаясь все глубже и глубже в бездонный колодец воспоминаний, раз за разом проигрывая кошмар перед глазами. Я знала, что должна перестать думать о её смерти, беспокоиться о том, где моё дитя теперь, если вообще где-то есть, и вместо этого сосредоточиться на радости, которую она привнесла в мою жизнь.

Я заставила себя вспомнить те особенные годы ремиссии, когда я увидела мир другими глазами. Какое-то время я понимала необычный дар собственного существования на планете и дорожила им, как и каждым новым днем, проведенным с дочерью.

Я задумалась: «А что бы сказала Меган, если бы сейчас видела меня здесь, упивающуюся горем в одиночестве?» — и представила, что она тоже расстроилась бы от этого зрелища.

От этой мысли я вскочила с кровати. Сварила яйцо на завтрак, долго мылась в душе, а потом позвонила сестре и спросила, могу ли приехать к ней на несколько дней. Я хотела обсудить возможность возвращения на работу. Мне не хотелось писать — по крайней мере, пока что — но я думала, что могла бы заняться редактированием на дому.

— Звучит потрясающе, — одобрила Джен. — Мы с Джо только вчера говорили о тебе. И о Меган, конечно. Мы соскучились. Пожалуйста, приезжай. Как скоро ты сможешь до нас добраться?

— Просто дай мне час на сборы.

Сдержав слово, в точности через час я застегивала пуговицы дублёнки и забрасывала чемодан в багажник своего небольшого внедорожника.

Выезжая из города в тот промозглый зимний день, я чувствовала присутствие Меган на заднем сидении. Время от времени я поглядывала в зеркало заднего вида и видела там её улыбающееся личико.

Заговорила она со мной, лишь когда напомнила повернуть на север на шестьсот восемьдесят четвертое шоссе.

Она оставалась со мной до тех пор, пока я не проехала Хартфорд, а потом тихо исчезла, оставив меня саму искать путь в дом сестры в Манчестере.

***

Вскоре после того, как я пересекла границу Нью-Гэмпшира, температура резко упала. Если бы я шла пешком, то почувствовала бы холодок на щеках. Прохлада добралась бы до моих глотки и легких, но я была плотно пристегнута ремнем внутри уютной машины, из печки которой дул теплый воздух, и, следовательно, защищена от непогоды.

Я всегда буду гадать, почему та олениха появилась на дороге как раз в тот момент, когда лужи тающего снега замерзли, превратившись в лёд. Я увидела, как животное несется по дорожному полотну, и превратилась в статую.

Вывернув руль влево, чтобы объехать олениху, я одновременно нажала на тормоз, чего совершенно точно делать не следовало.

Машину развернуло на сто восемьдесят градусов, и теперь я видела фары автомобилей, до этого двигавшихся за мной. Шины засвистели по асфальту, пока машину неизбежно заносило к обочине.

Я до мелочей помню все подробности, особенно шум в те секунды, когда моя машина, пять раз перевернувшись, скатывалась с крутого склона. Разбивались стекла, сминалась сталь, перед глазами плыли круги, поэтому я зажмурилась и крепче вцепилась в руль, скорчившись при резком неприятном звуке, с которым крыша над пассажирским сидением промялась, а окна разнеслись вдребезги.

Я летела вниз, стукаясь о камни, как прыгающий по воде голыш.

А затем всё неожиданно закончилось.

В ушах остался только звон, а затем начало отдаваться гулкое биение сердца.

Я открыла глаза и увидела, что вишу вверх ногами на ремне безопасности, изогнув шею так, что щека упирается в потолок машины.

Двигатель продолжал работать. Я начала различать и остальные звуки. По радио играла музыка — старая песня из числа моих любимых под названием «Время убивать», что могло бы показаться ироничным, но в ту минуту я была не совсем склонна размышлять об этом. Мне хотелось лишь выбраться оттуда.

Меня охватила паника. Я чувствовала себя в ловушке, отчаянно желала выбраться и принялась метаться из стороны в сторону. Попыталась нащупать красную кнопку, чтобы расстегнуть ремень, но руки так сильно тряслись, что я не смогла на неё нажать.

Я дышала всё тяжелее и тяжелее.

Кричала, но никто меня не слышал.

А затем внезапно раздался треск, и машина содрогнулась.

Я замерла и попыталась разглядеть обстановку за разбитым ветровым стеклом. Все вокруг машины казалось безупречно белым, покрытым снегом.

О, если бы я только знала, где очутилась! Если бы могла видеть происходящее за вылетевшим стеклом!

Но не имело значения, что я могла, а что не могла увидеть. Я знала, что происходит.

Машина лежала на крыше на поверхности замерзшего озера. И громкий треск был звуком ломающегося льда.

Хрусь… Хруп…

Мой внедорожник пошатнулся и начал медленно заваливаться набок.

Огромные куски льда и пробирающие до костей потоки воды хлынули в выбитые стекла, пока я погружалась в ледяную февральскую воду. От холода моё дыхание сбилось.

Я отчаянно боролась с кнопкой ремня безопасности, и, только когда к поверхности поплыли последние пузырьки воздуха, наконец смогла освободиться. Я полностью оказалась под водой.

Там было темно и непроглядно. Я не могла сказать, где дно, а где поверхность, не могла выбраться через окно, потому что там застрял кусок льда. Я попыталась вытолкнуть его плечом, но безрезультатно. Затем мне пришло в голову попробовать открыть дверь.

Я ухватилась за ручку и распахнула дверь в толщу воды. Моё тело уже онемело от низкой температуры.

Я поплыла к свету, но столкнулась с толстой коркой льда. Как бы сильно я ни билась об лед, проломить его не получалось, поэтому я снова поплыла в поисках проруби, в которую провалилась.

Наконец я проломила ледяную поверхность и глубоко вдохнула морозный воздух, продолжая безрассудно бултыхаться в воде.

Попытавшись взобраться на лёд, я почувствовала, что тело словно налилось свинцом. Зубы стучали, я дико дрожала, а затем, словно чудом, перестала чувствовать холод. Руки онемели, когда я в последний раз попыталась выбраться из воды на лёд.

Усталая и обессиленная, я больше не могла бороться. Мозг отказывался работать. Мне хотелось только спать.

Я держалась до последнего, пытаясь не закрывать глаза. А потом поняла, что падаю…

Вниз…Вниз…

Медленно погружаясь в воду к своей перевернутой машине.

Я мягко приземлилась на стальную раму рядом с глушителем.

Вспоминать дальнейшее немного бессмысленно, потому что мои глаза были закрыты — я потеряла сознание, но видела происходящее из какой-то точки откуда-то извне своего тела»?

На подергивания и конвульсии ног смотреть было беспокойно. Эти судороги вызвало отсутствие притока кислорода к мозгу. Я совершенно четко осознала это, наблюдая, как моё тело содрогается в последний раз и наконец замирает.

Затем я минут двадцать держалась на воде думая, стоит ли мне остаться или отправиться за помощью.

В конце концов я решила остаться, потому что не могла заставить себя покинуть своё тело без присмотра в темной холодной воде.

Немного погодя я начала различать очертания предметов в мутной воде и несколько раз моргнула, увидев Меган, плывущую ко мне. Как это было возможно? По мере её приближения я поняла, что это не галлюцинация. Это на самом деле моя дочь, и я больше не одна.

***

Меня вернул к жизни громкий всплеск. Я подняла глаза и увидела струйки крошечных пузырьков, окружавших двигающуюся черную фигуру. Я только через несколько секунд поняла, что это водолаз в ластах и маске.

И метнулась в сторону с его пути.

Замерев в восхищении, я смотрела, как водолаз подхватил мое тело и вместе с ним поднялся на поверхность.

К тому времени Меган уже ушла. Она успела сказать всё, что хотела.