Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава 26. Шел последний день летних каникул, и именно тогда я впервые поняла, что начала относиться к твоему отцу немного по-другому.
Шел последний день летних каникул, и именно тогда я впервые поняла, что начала относиться к твоему отцу немного по-другому. Я закончила ужинать и встала из-за стола. — Спасибо, мама, — сказала я. — Пойду к соседям. Не обращая внимания на звон убираемой в раковину посуды, я схватила свитер и ринулась из дома. Солнце садилось, а ветерок приятно холодил щеки. Я поспешила подняться на крыльцо дома Питера и постучала в дверь. Открыла его мама: — О, привет, Кора. — Питер пойдет гулять? Она повернулась и крикнула, глядя наверх: — Питер! Кора пришла! Он сразу же торопливо спустился по лестнице, сорвал куртку с вешалки и распахнул москитную дверь, выходя. Та скрипнула, закрываясь за ним. — Что у тебя было на ужин? — спросил он, закутываясь в куртку. — Жаркое из свинины. А у тебя? — Жареный цыпленок. — Везет же! Мы одновременно посмотрели в сторону дома Мэтта. Я подумала, закончил ли Мэтт уже ужинать. Отец всегда заставлял его мыть за собой посуду перед тем, как идти гулять. — Хочешь гулять? — спросил Питер. — Конечно! Мы обежали дом, наперегонки стремясь к качелям из автомобильной покрышки, висевшим на старом дубе. — Можешь покататься первой, — предложил Питер. — Я тебя подтолкну. Я залезла в покрышку и крепко обхватила её руками. Старая веревка трещала, как и ветка, к которой были привязаны качели. Питер раскачивал качели, пока у меня не начала кружиться голова. — Хватит! Перестань! — закричала я, смеясь и дергая ногами, зная, что через минуту после того, как спрыгну с качели, меня затошнит. Питер ухватил меня за коленки. — Вот и все. Видишь? Ты не двигаешься. — Он широко улыбнулся мне. — Очень вовремя. Я пыталась сосредоточиться на его лице. Голова кружилась, но я все равно видела золотистые искорки в его карих глазах. Он не убирал теплые ладони с моих коленей. С Питером мне всегда было так хорошо. В эту минуту я на что-то отвлеклась и посмотрела в сторону дома. — Это Мэтт, — сказал Питер. В его голосе прозвучали нотки недовольства. В моем животе, напротив, запорхали бабочки, хотя, возможно, это было лишь последствием катания на качелях. Я не была уверена. Знала лишь, что Мэтт пришёл, и сейчас мы здорово повеселимся. Он побежал в нашу сторону, рассекая воздух, как самолет, и свистя, как торпеда. Питер отошёл с дороги. — Меня подстрелили! Я падаю! — Мэтт прижал ладонь к груди и рухнул на траву. Он несколько раз перекатился и замер, лежа навзничь, раскинув руки в стороны, прямо у моих ног. Он лежал неподвижно с закрытыми глазами. Питер тихо хихикнул и покачал головой, пока я смотрела на Мэтта и хохотала как сумасшедшая. — Ты чокнутый. Мэтт открыл глаза и улыбнулся мне. Его глаза не были похожи на глаза Питера. Они были глубокого синего цвета, совсем как октябрьское небо. — Точно сойду с ума к завтрашнему вечеру, — согласился он. — Мистер Хьюберт доведет меня до безумия, я знаю. Питер протянул ему руку и помог подняться. — Ну, только не беси его. Просто делай, что он говорит. — Ты же знаешь, я так не умею. — Мэтт убрал травинки со своей джинсовой куртки. Ощутив внезапный прилив энергии, я вытянула ноги и отклонилась назад, пытаясь раскачаться. Мэтт слегка подтолкнул меня раз, потом ещё раз и ещё, до тех пор, пока я не начала взлетать очень высоко. — Выше! — кричала я. Мэтт начал толкать сильнее. Веревка скрипела по толстой ветке. Листья тряслись и дрожали. — Спорим, я смогу раскачать тебя так, что ты достанешь до верхушки! Питер окинул взглядом веревку. — Лучше притормози, — предупредил он. — Ветка скоро сломается. — Вовсе нет, — возразил Мэтт. — Вовсе да. Мэтт поймал покрышку и остановил меня. — Тогда пойдем к озеру, — сказал он. Опустил глаза и заметил травяное пятно на колене. — Черт, отец меня убьет. — Хочешь, принесу тряпку? — предложил Питер. — Не-а. Всё равно. Как вы? Хотите пойти? Питер ответил за нас обоих: — Нам не разрешают ходить к озеру после ужина. Туда нужно было идти десять минут через лес, и наши родители строго запрещали нам делать это вечером. Только днем. — Да ладно, пойдем, — уговаривал Мэтт. — Родители Коры и мой папа знают, что мы здесь, а ты можешь сказать маме, что мы пойдем во двор к Коре. Они никогда не узнают, где мы были на самом деле. Это было так. Наверное, они не узнали бы, и я очень хотела пойти. На улице было безветренно. Вода, должно быть, блестела как зеркало. — Сегодня последний день каникул, — осторожно напомнила я. Питер твердо заговорил: — Нет. Это неправильно. Наживем себе неприятностей. — Не наживем, если родители ни о чем не узнают, — возразил ему Мэтт. — Но ведь могут и узнать, — ответил Питер. Мэтт пожал плечами, а затем забросил ноги на ветку и повис вниз головой. Кончики его волнистых волос касались травы. — Моему папе в любом случае все равно. Я с ним не согласилась. Мы с Питером могли бы получить нагоняй, а Мэтту в такой ситуации точно быть битым. Но об этом никто не говорил, потому что отец Мэтта воспитывал детей один. Он овдовел, когда Мэтту было семь. Мать Мэтта упала с лестницы и сломала шею. Об этом ходило много слухов. Говорили, что её лицо смотрело в обратную сторону. Мой отец работал городским врачом, и именно ему пришлось осматривать её, когда скорая помощь привезла тело в больницу, но он об этом никогда не заговаривал. Долгие годы после той трагедии мне снились кошмары, потому что мать Мэтта была очень красивой, с длинными черными волосами, красной помадой и вечно улыбающимися огромными голубыми глазами, обрамленными длинными ресницами. — Так мы идем или нет? — спросил Мэтт, все ещё цепляя волосами траву. — Нет, — сказал Питер. — Завтра в школу. Мэтт качнулся вперед и спрыгнул, встав на ноги. — Жалко, потому что сегодня прекрасный вечер. Готов поспорить, что в озеро сейчас можно смотреть, как в зеркало.
***
— Вот так мы и жили, Софи. Мэтт и Питер были моими лучшими друзьями. Теперь я понимаю, что была связующим звеном нашего трио. Сомневаюсь, что без меня они бы дружили. Слишком разными людьми они были.
***
Спустя примерно два года я после ужина готовилась к экзамену по математике и через час корпения над задачами решила, что полностью готова. Я закрыла учебник и потерла уставшие глаза, затем встала с постели и подошла к открытому окну подышать свежим соленым морским воздухом. Вдалеке солнце уходило в море и казалось, что на горизонте вода кипит. Я наблюдала, как по гавани курсировала парусная яхта, и желала сейчас оказаться на лодке отца вместо душной комнаты. Внезапно мой взгляд привлекло знакомое красное пятно на пляже. Мэтт в осенней куртке и джинсах сидел там один. Без сомнения, писал рассказ. Я вздохнула. Ему больше, чем остальным нужно было готовиться к экзамену. По этому предмету он катастрофически не успевал и ненавидел его. Отвернувшись от окна, я потянулась к синему кашемировому свитеру и натянула его, уже спускаясь по лестнице. Минуту спустя я уже пересекала пляж и взбиралась на скалы. — Что ты здесь делаешь? — спросила я, отмечая небольшой блокнот на его коленях и ручку в руке. — Тебе нужно заниматься. — Я поправила юбку и села рядом с ним. — Я пробовал, — объяснил он. — Но через пятнадцать минут подумал, что голова готова взорваться. — Настолько всё плохо? — Ага. Мы молча посмотрели на воду. — И вместо учебы ты пришёл сюда. Вряд ли я могу тебя винить. Из гавани подул легкий ветерок. На берег накатывали мягкие ленивые волны, пузырящиеся пеной, заливали темный песок и отбегали назад. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, вбирая в себя знакомые прибрежные запахи, ставшие частью моей жизни: соли и водорослей, мокрых камней и выброшенных на берег ракушек и медуз. — Хорошо, что ты схватываешь всё на лету, — сказал Мэтт, опираясь запястьем на колено. — Ты всегда хорошо успеваешь в школе, получаешь отличные оценки. Хотел бы я тоже быть таким умным. Возможно, тогда папа относился бы ко мне лучше. — Ты и есть умный, Мэтт, в тех сферах, в которых я ничего не понимаю. — Например? Я посмотрела на его блокнот. Мэтт тоже бросил на него взгляд, а затем закрыл его. — О чем на этот раз? Он откинулся назад, опершись на локти. — О мальчике, который получает ужасные оценки. Я рассмеялась. — Следовало было бы догадаться! И каков финал? — Он бросает учебу. — О нет! Мэтт фыркнул. — Но потом он встречает роскошную женщину постарше, которая нанимает его сторожем на заброшенный склад, и он пишет о том, что там происходит. — Например? Он двусмысленно улыбнулся. — Каждую ночь женщина втаскивает в свой кабинет деревянный ящик. Она волочет его по паркету из комнаты, которую весь день держит запертой. — А что в ящике? — спросила я, но он выждал несколько секунд, прежде чем ответить: — Кости её покойного мужа. Я выпрямилась. — Она убила его? — Нет, он умер естественной смертью много лет назад, но она не смогла с этим смириться и поэтому выкопала кости, чтобы постоянно держать их поблизости. — Это ужасно, но мне нравится. И что, её поймают? Мэтт покосился на воду. — Я пока не дошёл до этого места, но не думаю, что её поймают, и знаешь, почему? Я приоткрыла рот, желая услышать конец истории. — Потому что она тоже мертва, — прошептал он. — Мертва? — Да. Ушла в мир иной повидаться с Создателем, но сама этого не знает. Её призрак долгие годы обитает на складе, высматривая мужа, который при жизни был хозяином этого места. Я сделала глубокий вдох. — А мальчик, который стал ночным сторожем? Он знает, что его начальница — призрак? Он боится? Рассказал ли об этом кому-то? Мэтт посмотрел на темнеющее небо, обдумывая сюжет. К этому времени солнце опустилось за горизонт, хотя небо все ещё оставалось слегка розоватым. Лицо Мэтта немного подсвечивалось этим тусклым светом. Наконец друг посмотрел на меня: — Нет, он даже не подозревает, что она призрак, но на то есть причина. Я снова наклонилась вперед: — Скажи. — Потому что он тоже призрак. Я приподняла брови и улыбнулась. — Обещай, что дашь мне почитать рассказ, когда закончишь писать. — Я всегда даю тебе почитать то, что пишу. — Но, пожалуйста, не забудь. — Не забуду, — пообещал он, снова открывая блокнот и бегло прочитывая последние написанные строки. Вечерняя прохлада коснулась моей кожи, и я прижала колени к груди. Над поверхностью воды гордо пролетела чайка и крикнула что-то другой птице. Большая волна разбилась о скалы. Мэтт снял с себя красную куртку. — Держи. — Он накинул её мне на плечи и обнял меня одной рукой. Я придвинулась ближе. — Спасибо. Холодает. Мы сидели там ещё долго, глядя на море, следя за парусной яхтой и любуясь закатом. Мэтт не в первый раз согревал меня, когда мы сидели вдвоем на скалах. Мы проводили так время уже много лет. Питер, конечно, и не подозревал этого, и никому из нас никогда не приходила в голову мысль рассказать ему. Может быть, мы знали, что ему стало бы с нами скучно, если бы мы не швырялись камешками в волны. В его обществе мы бы не смогли спокойно сидеть, а для нас с Мэттом было настоящим наслаждением ничего не делать, а просто смотреть на море и слушать плеск волн, восхищаясь красотой природы. Только здесь мы могли забыть о шумном и беспокойном мире и всех трудностях жизни, с которыми Мэтт был знаком лучше, чем я. Мы никогда не задавались вопросом, что значит наше сходство. Оно просто существовало. Нам никогда не приходило в голову, что эта близость и прирожденное знание друг друга могут привести к чему-то большему, когда мы станем старше, потому что в те минуты на скалах мы жили только настоящим.
|