Проблемы равноправия женщин в современной Британии

В последней трети ХХ – начале ХХI века в Британии происходят значительные перемены в социально-экономическом и политическом положении женщин. Благодаря своим масштабам и глубине воздействия на британское общество они получили название «женской революции». Одновременно осуществляется гендерная трансформация британских политических институтов и разворачивается процесс выработки и реализации государственной гендерной политики в социальной и экономической сфере.

К началу ХХI века жизнь британских женщин изменилась настолько драматично, что некоторые британцы считают, что женщины «получили всё», т.е. полностью уравнены в правах и возможностях с мужчинами. Некоторые даже полагают, что «маятник качнулся слишком далеко», и женщины теперь находятся в лучшем положении, чем мужчины.

В населении Британии женщины по численности превышают мужчин: в 2003 г. их было 30, 4 млн. по сравнению с 29, 1 млн. мужчин.[1]

Главная социальная перемена последних трёх с половиной десятилетий, – рост доли женщин в наёмной рабочей силе. В 2004 г. они составили 46 % наёмных работников в Британии. Доля занятых женщин работоспособного возраста (16-59 лет) выросла с 55% в 1971 г. до 58 % в 1984 г. и до 70 % в 2004 г.[2] Это один из наиболее высоких уровней в Европе.

Массовое вступление женщин в рабочую силу сопровождалось подъемом Женского освободительного движения (ЖОД) в конце 1960-х – 70-е годы. Равная заработная плата и равные условия труда фигурировали в числе главных требований, принятых конференциями ЖОД в 1970-е годы. Под давлением ЖОД лейбористское правительство в декабре 1975 г. одновременно ввело в силу два закона, направленных против дискриминации женщин, – принятого ещё в 1970 г. Закона о равной оплате и Закона о дискриминации по признаку пола 1975 г.

Закон о равной оплате распространялся на все формы оплаты наёмного труда, включая основную ставку, плату за сверхурочные, премиальные и т.д. В соответствии с ним женщины могли обращаться с требованием равной оплаты с мужчинами в промышленные трибуналы (суды по трудовым отношениям), если они работали вместе с этими мужчинами у одного и того же предпринимателя и выполняли одинаковую или близкую по характеру работу.[3]

Закон о дискриминации по признаку пола 1975 г. признавал незаконными её проявления в сфере занятости, образования, обеспечения товарами, льготами и услугами. В сфере занятости запрещалась дискриминация при приёме на работу, при определении условий, на которых предлагается работа, а также в отношении доступа к возможностям продвижения по службе. Закон запрещал дискриминацию лиц любого пола на том основании, что они состоят в браке или собираются вступить в него, например, предъявления им требований или условий, которые не выдвигаются в отношении тех, кто не имеет семьи. Один из разделов закона содержал положение о наказании за дискриминацию по признаку пола в форме выплаты материальной компенсации людям, обратившимся с жалобами. Закон запрещал дискриминационную практику, дискриминационные объявления, инструктаж кого-либо в целях проведения дискриминационной политики.

В 1984 г. консервативное правительство ввело дополнение к Закону 1970 г., предусматривающее равную оплату за равноценный труд. Различие заключалось в том, что возможность сравнения между женской и мужской оплатой была расширена за пределы строго одинакового по характеру труда. До этого предприниматели могли манипулировать, переводя, например, мужчин, занятых одинаковым трудом с женщинами, на другие штатные единицы, что делало невозможным сравнение.

В 1986 г. консервативное правительство дополнило Закон о дискриминации по признаку пола, расширив возможности защиты против дискриминационной практики. Впервые были объявлены подлежащими наказанию сексуальные домогательства на рабочем месте, как форма проявления дискриминации в отношении женщин.[4]

Однако дискриминация женщин на предприятиях – преимущественно в косвенной форме – продолжала оставаться распространенной. Предприниматели, особенно в " мужских" отраслях, по-прежнему применяли дискриминацию как оружие против найма женщин, опасаясь, что материнские обязанности будут отвлекать их от полной отдачи на работе. Женщины реже обращались в промышленные суды с жалобами на дискриминацию, чем с жалобами на неравную оплату, в частности, потому, что случаи дискриминации, как правило, чрезвычайно сложно доказать.

Законом о дискриминации 1975 г. предусматривалось также создание специальных государственных органов, в задачу которых входит содействие практическому проведению в жизнь положений законодательства и распространение в обществе идей равноправия женщин. Среди них первостепенное значение отводилось финансируемой государством Комиссии равных возможностей (КРВ), в состав которой вошли 15 человек, представляющих широкий спектр общественных интересов, в том числе Британский конгресс тред-юнионов и Кон­федерацию британских промышленников. За годы своего существования Комиссия равных возможностей опубликовала десятки докладов с разоблачением дискриминации, представила правительству сотни научно обоснованных рекомендаций остаются на бумаге. Одновременно с КРВ была создана Женская Национальная комиссия (ЖНК) – орган, в который вошли свыше 50 женских (или преимущественно женских) организаций, преследующих цели социально-экономического и образовательного характера.

При министре занятости был создан Совещательный комитет по занятости женщин, в функции которого входило рассмотрение вопросов, относящихся к законодательству о равной оплате и дискриминации по признаку пола, отпусках по беременности и родам, специфике налогообложения женщин, проблемам ухода за детьми в семьях работающих женщин и т.д. Пост председателя комитета был отведен первоначально заместителю министра занятости.

Учитывая растущую важность «женского вопроса» в общественно-политической жизни Британии, находившаяся в оппозиции лейбористская партия в 1987 г. приняла решение о создании после возвращения к власти специального министерства по делам женщин, которое, правда, так и не было реализовано.

Отношение консерваторов, находившихся у власти в 1979-97 годах, к политике равных прав и возможностей определялось их общим неприятием идей эгалитаризма и курсом «новых правых» на сокращение роли и обязанностей государства, особенно в социальной области. Это отношение оказывало негативное воздействие на политику равенства. В результате Британия отставала от других стран ЕС в таких вопросах, как продолжительность материнского отпуска и отпуска по уходу за больным ребёнком. Разрыв между женской и мужской заработной платой в Британии был выше, чем в других европейских странах. В 1980-х гг., когда в Британии работало уже большинство женщин с детьми, государство продолжало расходовать на детские дошкольные учреждения меньше, чем любая другая страна Европейского Сообщества. Маргарет Тэтчер заявляла: «Я не хочу государственных детских садов, и я не хочу государственных детей»[5].

Лишь с конца 1980-х – начала 90-х гг. консервативные правительства стали предпринимать усилия по исправлению ситуации с устройством детей работающих матерей, включая различные формы поощрения предпринимателей, организующих детские дошкольные учреждения на своих предприятиях.

В качестве меры для преодоления профессиональной сегрегации женщин на производстве консервативное правительство расширило для них возможности получать профессиональное образование. Kонсерваторы проводили политику поощрения малого бизнеса, благоприятствовавшую женщинам. В 1980-е – 90-е гг. женщины становились основателями малого бизнеса чаще, чем мужчины. В период правления консерваторов были снижены налоги на малые предприятия, создано Бюро малого бизнеса " Женщины в бизнес", основано специальное агентство по развитию предпринимательства женщин. На обеспечение большей экономической независимости женщин в семье была направлено введение в 1990 г. консервативным правительством раздельного взимания налогов с заработка супругов, тогда как ранее заработок жены рассматривался в целях налогообложения как часть заработка мужа.

Ввиду обострения проблемы семей с одним родителем, которым в 90% случаев была женщина, консерваторы были вынуждены заниматься ею. Помощь родителям-одиночкам составляла ощутимую часть государственных социальных расходов. Большинству выдавалось пособие по бедности, но лишь меньшая часть получала помощь от отцов. Озабоченность правительства тем, что ушедшие из семьи отцы не помогают ей материально, привела к ужесточению отношения к ним. Была усилена система их розыска, введены по Закону о социальном страховании 1990 г. более эффективные меры по взиманию алиментов, в частности, принудительные вычеты из заработной платы.

В целом можно констатировать, что в период 18-летнего правления консерваторов объективная тенденция роста доли женщин в составе наёмной рабочей силы получила дальнейшее развитие. В рамках неоконсервативного подхода правительство стремилось содействовать вступлению женщин на рынок труда, хотя эта политика приходила в столкновение с поддержкой традиционных семейных ценностей. Тори оставили в наследство лейбористам такие явления, как широкая бедность среди женщин и детей, неадекватность выплачиваемых им пособий, отсутствие системы государственных детских учреждений, гендерный разрыв в заработной плате.

Пришедшее к власти в 1997 г. лейбористское правительство Э. Блэра проводило гендерную политику, по ряду акцентов отличающуюся от политики консерваторов. В её основе – общее представление ЛПВ о необходимости достижения большего равенства в обществе как предпосылке устойчивого демократического развития. Правительство поставило перед собой цель ликвидировать все формы дискриминации – по полу, возрасту, инвалидности, религии, расовой принадлежности и сексуальной ориентации.

Был подвергнут серьёзной модернизации государственный механизм гендерного равенства. В правительстве были назначены два министра по вопросам женщин, а также создан Отдел женщин и равенства, включённый в Министерство торговли и промышленности. На них был возложен широкий круг вопросов, связанных с гендерным равенством, и спонсирование Комиссии по равным возможностям. В 2004 г. также была создана специальная комиссия Женщины и работа. Одной из инициатив в направлении укрепления национального механизма гендерного равенства стало опубликование в октябре 2005 г. нового консультативного документа, в котором содержится предложение ввести для органов государственной власти Великобритании обязательство продвигать гендерное равенство, получившее название «гендерное обязательство».

Лейбористское правительство подписало Социальную Хартию ЕС, которую на протяжении длительного периода времени отказывались подписать консерваторы. Реализация установленных в Хартии прав считается обязательной для всех стран, её ратифицировавших.

В центре внимания правительства Э. Блэра оказались проблемы женской занятости. Количество работающих вне дома женщин весной 2004 г. достигло 13 млн. по сравнению с 15, 3 млн. мужчин. Безработица среди женщин держалась на несколько более низком уровне, чем среди мужчин – 4, 5 и 5, 1% соответственно) Несмотря на то, что женская занятость получает всё большее распространение, при найме на работу всё ещё применяются гендерные стереотипы. Предприниматели отказываются принимать женщин, поскольку полагают, что они могут оставить или прервать работу ради замужества и рождения детей. Даже, когда женщинам предоставляются места, работа оказывается менее квалифицированной и менее высокооплачиваемой.

Одним из наиболее острых проявлений гендерного неравенства на рынке труда остаётся наличие разрыва в заработной плате между женщинами и мужчинами. Хотя этот разрыв на протяжении 1970–90-х гг. сокращался, в 1997 г. почасовые заработки женщин ещё составляли 80, 2% почасовых заработков мужчин, [6] хотя к 2003 г. поднялись до 82%.[7] Это был самый маленький гендерный разрыв в оплате труда начиная с 1970 г., когда был принят Закон о равной оплате. Однако средние еженедельные заработки работающих полный рабочий день женщин составляли в 2003 г. лишь 75, 4% соответствующих заработков мужчин.[8] Гендерный разрыв в оплате труда усиливался частичной занятостью женщин и этническим фактором.

Женщины традиционно заняты в профессиях, которые воспринимаются как «женские». К ним относится секретарская и канцелярская работа, работа в сфере ухода (медицинские няни и сёстры, социальные работники и работники по уходу за детьми) и услуг (парикмахеры, косметологи), розничная торговля. В 2004 г. британские женщины составляли 80% занятых в здравоохранении и среди социальных работников, 72% – в образовании (87% учителей младших классов и воспитателей детских садов, 54% – старших классов), 56% – среди работников гостиниц и ресторанов.[9]

Росту женской занятости и разрушению гендерных профессиональных стереотипов способствует приток женщин в университеты и расширение круга изучаемых ими дисциплин, последовавшее вслед за принятием в Британии антидискриминационного законодательства. С 1970/1 учебного года по 2003/4 г. доля девушек среди студентов университетов возросла с 33 до 57%.[10] Постепенно женщины входят в профессии, считавшихся ранее недоступными для них: юристов, врачей, университетских преподавателей, журналистов, включая международников. Они проникают в развивающийся сектор бизнеса – информатику, хотя пока удовлетворяют в основном его спрос на низкооплачиваемые должности.

Проявлением успеха британских женщин в сфере занятости стал рост числа женщин-руководителей в промышленности, где доминировала мужская рабочая сила. Выросло число женщин-предпринимателей. По большей части это предприятия малого бизнеса в сфере услуг или розничной торговли. Проводится последовательная государственная политика по оказанию помощи мелким и средним предприятиям, возглавляемым женщинами.

К 2005 г. заметно выросло количество женщин-священнослужителей в англиканской церкви после снятия запрета на занятие ими сана священника в 1992 г. Среди студентов, обучающихся докторским специальностям, девушки превзошли юношей с начала 1990-х гг. В юриспруденции в настоящее время женщины начали обгонять мужчин среди допускаемых к практике юристов по уголовным делам. Однако «стеклянный потолок» в этих профессиях принял форму «стеклянных перегородок»: женщины концентрируются в их наиболее низкооплачиваемых секторах. Например, в медицине женщины чаще становятся врачами, занимающимися общей практикой. В Лондоне 70% новых врачей общей практики – женщины. Половина женщин, занимающих эту должность, предпочитают работать неполный рабочий день, тогда как среди мужчин – только один из 10. Более высокооплачиваемые медицинские профессии, такие как хирурги и гинекологи, остаются преимущественно мужскими. Женщины-священники также предпочитают частичную занятость.[11]

Результат более низкой оплаты труда женщин – бедность многих их категорий, в особенности единственных кормильцев в семье, а также пожилых женщин, которые преобладают среди пенсионеров. Более низкая заработная плата женщин на протяжении их трудовой жизни, а также перерывы в трудовом стаже, связанные с рождением и воспитанием детей, приводят к тому, что размеры пенсий у женщин значительно ниже, чем у мужчин.

Положительную роль в сокращении гендерного разрыва в доходах сыграло принятие правительством Блэра в 1999 г. законодательства о минимальной заработной плате. В выигрыше от него оказалось более миллиона женщин, которые преобладают среди низкооплачиваемых категорий.[12] В их числе, например, женщины, занимающиеся такими профессиями, как официантка или парикмахер, которые долгое время оплачивались по более низкому тарифу, чем установленный лейбористами минимальный уровень заработной платы.

Лейбористское правительство рассматривало в качестве своей важнейшей задачи создание более справедливых условий участия женщин на рынке труда в первую очередь, облегчения возможностей сочетать работу вне дома с воспитанием детей. Британские мужчины признали равноправие женщин в сфере занятости даже в большей степени, чем мужчины других стран, однако дискриминация женщин внутри семьи сохранилась, что выражается в значительно большем количестве времени, которое женщины затрачивают на ведение домашнего хозяйства, уход за детьми, престарелыми и больными членами семьи.

К моменту прихода лейбористов к власти Британия значительно отставала по количеству государственных детских учреждений от других европейских стран, в первую очередь от скандинавских. Сами женщины с детьми, стремясь найти выход из ситуации «двойной ноши», выбирают для себя занятость в течение неполного рабочего дня, которая получила в Британии широкое распространение. В 2004 г. 78% всех частично занятых наёмных работников, которые составляют примерно четверть всех работающих вне дома британцев, были женщинами

Одним из основных направлений гендерной политики лейбористского правительства явилось совершенствование законодательства о предоставлении отпусков по беременности и родам. Оплачиваемый отпуск по материнству, который охватывает период до и после родов, был увеличен до 26 недель. Женщины получили право также на дополнительный неоплачиваемый отпуск по материнству еще на 26 недель.[13] С апреля 2007 г. правительство Британии увеличило оплачиваемый отпуск по материнству с 6 до 9 месяцев. С апреля 2003 г. размер пособия по материнству вырос почти вдвое. Для побуждения отцов принимать больше участия в уходе за новорожденным ребенком установлен двухнедельный оплачиваемый отпуск для отцов, который должен использоваться в течение 8 недель после рождения ребенка.* Практика показывает, что почти все отцы используют этот отпуск в первый месяц после рождения ребенка.

Для Блэра и многих членов его кабинета было характерно стремление возвышать роль семьи в обществе и пропагандировать «семейную мораль» близкую к той, что пропагандировали консерваторы. В особенности важное значение придавалось необходимости соблюдать «семейные обязанности», прежде всего, обязанности родителей перед детьми. Однако, по мнению лейбористских идеологов, семейные обязанности должны сочетаться с обязанностями работать.

Этот подход проявился в отношении к одиноким матерям, число которых в Британии продолжает расти. Если до середины 1980-х гг. увеличение их числа было связано в основном с разводами, то позже – с ростом числа детей, родившихся вне брака. Почти половина одиноких матерей никогда не вступали в брак. Одинокие матери находятся в большей зависимости от социального жилья: половина из них живут в домах социального сектора, которые они арендуют либо у местных властей, либо у жилищных ассоциаций[14].

За последние десятилетия произошли значительные перемены в политическом участии женщин и в гендерном имидже основных политических партий Великобритании. Лейбористская партии из организации с чётко выраженным “мужским” характером превратилась в партию, благоприятствующую принципу равных возможностей для обоих полов. Одновременно несколько потускнел “женский” характер Консервативной партии, что не замедлило сказаться на результатах парламентских выборов, поскольку женщины составляют большинство избирателей.

Несмотря на то, что женщины исторически составляли большинство избирателей консерваторов. руководство относилось к ним лишь как к «пехоте политических битв». Женщины не были представлены на уровне высшей партийной элиты и в парламентской фракции тори. На протяжении послевоенного периода вплоть до 1983 г. их доля среди консервативных членов парламента колебалась в пределах 3-4%. Система выдвижения кандидатов в члены парламента отличалась крайне дискриминационным характером. Если женщины всё же выдвигались кандидатами, то, как правило, в ненадёжных для консерваторов округах. В результате, несмотря на свой имидж партии, наиболее популярной среди женщин, консерваторы в ходе всех послевоенных выборов, за исключением 1970 г. и 1983 г., проводили меньше женщин в палату общин, чем лейбористы.

Историческая приверженность женщин Консервативной партии отражалась и на их электоральном поведении. Они составляли большинство её избирателей, за что их называли «тайным оружием» тори. На всеобщих парламентских выборах, начиная с 1945 г., женщины неизменно чаще голосовали за консерваторов, тогда как мужчины чаще поддерживали лейбористов. Это различие в голосовании женщин и мужчин получило название гендерного разрыва. Своего пика гендерный разрыв достиг в первой половине 1950-х гг. После 1955 г. он начал сокращаться и практически исчез на парламентских выборах 1987 г.

Массовое включение женщин в наёмную рабочую силу, сопровождавшееся подъемом их борьбы за свои экономические и политические права, как и возросшая необходимость бороться за голоса женщин, преобладающих в составе населения и электората, подтолкнули политические партии к модернизации своей гендерной политики.

.Позитивная дискриминация в форме гендерных квот отвергалась Консервативной партией, как и входящими в нее женщинами, под предлогом ее несовместимости с принципом свободной конкуренции. Женщины-консерваторы хотели бы устранить барьеры на пути продвижения женщин к власти, но не прибегать при этом к принудительным методам. Главным критерием продвижения женщин признавался принцип «заслуг» (меритократии), который был положен в основу всей карьерной политики партии. Женщины отвергали квоты в пользу женщин ещё и потому, что их введение в партии, по их мнению, лишь укрепило бы стереотип о «слабом поле».

В 1975 г. на волне подъёма женского движения в Британии и во всем мире Консервативная партия избрала своим лидером Маргарет Тэтчер, уже опытного к тому времени политика, которая в начале 1970-х гг. занимала министерские посты в консервативном правительстве Эдварда Хита. Нарушив давнюю традицию «мужской» гегемонии в британском партийном лидерстве в год, объявленный ООН Годом женщины и началом Десятилетия женщины, консерваторы показали, что они не чужды ветра перемен. К тому же это была дань женской массовой базе партии.

Феминистки критиковали М.Тэтчер за то, что за одиннадцатилетний период своего пребывания у власти она не предприняла ничего конкретного в интересах женщин. Правда, на риторическом уровне Тэтчер неоднократно выступала как сторонница женского равноправия. Она утверждала, что поддерживает расширение присутствия женщин на высших должностях и сама занимается поисками достойных кандидатур. В то же время Тэтчер часто прибегала к традиционной консервативной риторике в отношении женщин, отдавая приоритет их домашним обязанностям.

Пребывание М. Тэтчер на постах лидера тори и премьер-министра было выдающимся событием в политической жизни Великобритании, повлиявшим на отношение британцев к проблеме «женщина и власть». Однако это не сопровождалось существенными переменами в глубоко укоренившейся патриархальной культуре самой Консервативной партии. На всеобщих парламентских выборах 1979 г. вместе с Тэтчер в палату общин прошли только 8 женщин-консерваторов. В 1983 г. их число достигло 13, в 1987 г. 17. Серьёзным препятствием для продвижения женщин в парламент оставалось нежелание выдвигать их кандидатами от " надёжных" округов, что было характерно для всех политических партий. Однако именно в консервативной партии это нежелание оказалось особенно упорным.

На всеобщих парламентских выборах 1992 г. восстановилась ситуация, когда среди избирателей консерваторов вновь возобладали женщины Тем не менее преимущество Лейбористской партии над тори по количеству женщин в палате общин увеличилось – они провели соответственно 37 и 20 депутаток.

Накануне всеобщих парламентских выборов 1997 г. председатель Консервативной партии выступил с призывом выдвинуть не менее 100 женщин-кандидатов, но на практике их оказалось 67, или 10, 3% от всех кандидатов-тори. Из них в парламент прошли только 13 (7, 8% консервативной фракции), т.е. на 7 меньше, чем в 1992 г.. Следует отметить, что это сокращение произошло на фоне катастрофического поражения Консервативной партии, общее число депутатов которой сократилось почти вдвое.

Иначе развивались события в Лейбористской партии Великобритании (ЛПВ), перемены в гендерной культуре которой в 1980–90-е гг. носили в отличие от консерваторов радикальный и драматический характер. Это обстоятельство было обусловлено рядом факторов, включая историческую предрасположенность партии к идеалам равенства и социальной справедливости.

Накануне поражения на всеобщих парламентских выборах 1979 г. ЛПВ обладала в глазах избирателей чётким «мужским» имиджем, хотя на риторическом уровне её руководство всегда старалось выглядеть позитивно настроенным в отношении женщин. Последние составляли в то время около 40% индивидуальных членов партии, хотя среди коллективных членов ЛПВ, их доля была ниже. Несмотря на подъём женского движения в Великобритании в 1970-е гг. и принятие законодательства, запрещавшего дискриминацию по признаку пола, положение женщин в Лейбористской партии было далеко не равноправным. Так, среди делегатов ежегодной конференции 1979 г. их было лишь 11%, а среди членов лейбористской фракции в парламенте – 3%. В составе национального исполкома ЛПВ женщинам принадлежало 7 мест из 29, причем 5 из 7 мест были специально зарезервированными для женской секции.[15]

Начавшаяся в 1980-е гг. модернизация Лейбористской партии, направленная на преодоление кризиса организации и возвращение поддержки избирателей, включала демократизацию гендерных отношений. Значительным фактором, определившим успех этого процесса, явилось массовое вступление феминисток в ЛПВ. Шагом навстречу женщинам было включение в партийные документы в 1986 г. обещания создать после прихода к власти Министерство по делам женщин.

Другое направление женской активности развивалось по линии местного самоуправления

Принцип квот получил одобрение на ежегодной конференции ЛПВ 1989 г.. Через год механизм квотирования был конкретизирован с установлением минимального уровня в 40% присутствия женщин во всех избираемых органах партии. Была также принята установка на поэтапное доведение в ходе трёх последующих всеобщих выборов доли женщин в лейбористской парламентской фракции до половины.

Ежегодная конференция 1991 г. поддержала изменения в уставе ЛПВ, предусматривавшие введение ряда внутрипартийных квот. Предлагалось, во-первых, довести к 1995 г. число женщин в исполкоме ЛПВ до 40% (12 женщин, 18 мужчин); во-вторых, выдвигать равное число женщин и мужчин делегатами от местных организаций на региональные и общенациональные конференции партии; в-третьих, предоставить женщинам половину мест в руководстве местными отделениями партии.[16] Наиболее сложной оказалось проблема выравнивания представительства полов в парламентской фракции.

Проведение в жизнь политики квот как средства изменить гендерный состав депутатского корпуса ЛПВ столкнулось со значительной критикой. Противостояние проходило не столько по линии “женщины – мужчины”, сколько по линии “сторонники – противники” квот. Среди критиков этой политики оказались прежний лидер ЛПВ Нил Киннок, поддержка которым политической эмансипации женщин не заходила так далеко, известный руководитель профсоюза шахтёров Артур Скаргилл, некоторые парламентарии и рядовые члены партии. Да и среди самих женщин степень поддержки этой политики не была безусловной. Не во всех местных организациях ЛПВ, запланировавших составление к следующим парламентским выборам женских «коротких списков», эта процедура проходила гладко. Вмешательство в процесс выдвижения кандидатов, который местные организации считали своей прерогативой, вызывало недовольство.

Основные аргументы противников использования квот в ходе выдвижения кандидатов в члены парламента были связаны с трудностями конкретного воплощения в жизнь этой политики. Считалось, что введение квот приведёт к снижению профессионализма и качества депутатского корпуса в условиях, когда в ЛПВ ощущался недостаток женщин, обладавших высоким политическим потенциалом и готовых выдвигать свои кандидатуры. Высказывались также следующие аргументы: женщин нужно поощрять, но не за счёт мужчин; квоты выгодны представительницам среднего, а не рабочего класса, и другие.

Однако симпатии к принципу квот преобладали. Большинство лейбористок считало, что без квот даже высокопрофессиональным женщинам не удастся преодолеть укоренившуюся политическую дискриминацию по признаку пола.

На всеобщих выборах 1997 г. ЛПВ выдвинула рекордное количество женщин-кандидатов – 159 (24, 6% от общего числа лейбористских кандидатов). В результате выборов число женщин в палате общин увеличилось до 101 (24, 2% лейбористской фракции). 35 из них были выдвинуты по квотам. Число женщин-депутатов от Консервативной партии сократилось с 20 до 13. Либерал-демократам удалось провести в парламент трех женщин из 142 депутатов этой партии. Всего в палате общин оказалось 120 женщин (18, 2%). По сравнению с 1992 г., число женщин-депутатов удвоилось. Этот скачок в представительстве женщин в британском парламенте открыл новую страницу в его многовековой истории.

Значение политического триумфа британских женщин трудно переоценить: в начале 1997 г. Великобритания находилась лишь на 50-ом месте в мире по доле женщин в законодательном органе власти, отставая не только от передовых в этом отношении скандинавских стран, но и от Италии, Испании, Бельгии, Ирландии, Австралии, Новой Зеландии, Польши, Латвии, Эстонии, а также от многих африканских и латиноамериканских стран.[17] Прорыв лейбористок в парламент произошёл на фоне триумфальной победы ЛПВ. Одним из её главных факторов был перехват женских голосов у консерваторов. На парламентских выборах 1997 г. женщины и мужчины голосовали за лейбористов и консерваторов примерно в одинаковых пропорциях, и, тем самым, традиционный гендерный разрыв в поддержке двух партий был ликвидирован. Весьма благоприятствовало лейбористам то, что доля поддержавших их молодых избирательниц (18-24 года) заметно превысила соответствующий показатель консерваторов, в то время как в группе избирательниц старше 55 лет большинство проголосовало за консерваторов.

Голоса женщин играют большую роль в обеспечении победы на выборах не только потому, что они составляют 52% населения Великобритании, но и потому, что их электоральная активность в 1980–90-е гг. возрастала. Вплоть до 1979 г. женщины были более пассивны на выборах. В 1997 г., согласно Обзору британских выборов, проголосовали 80, 1% женщин и 76, 9% мужчин. В численном выражении этот разрыв составил два миллиона человек.[18]

После победы лейбористов спикером палаты общин была единодушно переизбрана Элизабет Бутройд. Впервые она заняла этот пост в 1992 г., когда ей удалось 372 голосами против 238 одержать победу над консерватором Питером Бруком – бывшим министром в правительстве Тэтчеp.[19] Профессионализм и мудрость снискали ей большое уважение. Заслуги Бети Бутройд перед парламентом были отмечены присуждением ей почетных званий «Парламентарий года», «Личность года». После отставки с поста спикера в 2000 г. по достижении 70 лет Бутройд остаётся авторитетным политиком в Великобритании и за её пределами.

В связи с крупной политической победой женщин, обеспеченной общими усилиями мужчин и женщин в ЛПВ, возникли вопросы: какое значение может иметь эта победа для женщин вообще, будут ли женщины – члены парламента использовать свою власть не только в интересах общества в целом и своих избирателей, но и непосредственно в интересах женщин, в чем “женская” власть может отличаться от “мужской? Многие женщины, особенно из лейбористских рядов, убеждены, что различия в поведении полов в палате общин существуют, и не только по линии общей культуры поведения (женщины “менее резкие”, “более честные и прямые”), но и по большему вниманию женщин к социальным вопросам.

После выборов 1997 г. в состав кабинета вошло 5 женщин. Почти такое же число женщин были министрами кабинета за предыдущие 80 лет. Ещё 23 женщины стали министрами в более широком составе правительства. В то же время, Блэр не выполнил обещание создать Министерство по делам женщин. Две женщины в палате общин и одна в палате лордов были также назначены на посты партийных «кнутов», в задачу которых входит организационная работа внутри фракции. Маргарет Джей стала первой женщиной – лидером палаты лордов. Ежегодная конференция ЛПВ в 1998 г. впервые избрала женщину на ответственный пост генерального секретаря партии.

Позиции женщин укрепились в июне 1999 г., в ходе выборов в Европарламент, на которых они получили 24, 1% мест. На выборах Европарламента в июне 2004 г. представительство женщин среди британских евродепутатов почти не изменилось, составив 24, 4%.[20]

Достаточно невысокой остается в Великобритании доля женщин в муниципальных органах власти, хотя именно на местном уровне решаются конкретные проблемы женщин. После местных выборов в мае 1999 г. доля женщин в муниципалитетах составила около 26%, а в мае 2000 г. – 26, 35%.[21]

Улучшению позиций женщин в политике способствовала реформа палаты лордов. Подавляющее большинство наследственных пэров – 98% – составляли мужчины. Всего среди 1297 членов дореформенной палаты, включая пожизненных пэров, было 103 (8%) женщины. После того как большинство наследственных пэров было удалено из палаты, доля женщин увеличилась в 2004 г. до 17, 7% и в 2005 г. – до 18, 4%.[22]

В принятом на ежегодной конференции ЛПВ в сентябре 2000 г. документе “Демократия и гражданское общество” говорилось: “Лейбористы как партия обязуются закрепить наш успех и продолжать увеличивать долю женщин на выборных должностях, особенно в парламенте и местных органах власти. Мы надеемся, что другие партии последуют за нами. Как правительство мы сделаем все, чтобы способствовать справедливому представительству женщин во всех формах избираемой власти и на назначаемых должностях”[23].

На выборах 2001 г. было выдвинуто 412 женщин-кандидатов – на 44 больше, чем в 1997 г. Из них – 146 от лейбористов, 135 – от либерал-демократов, 92 – от консерваторов. Однако общее количество избранных в парламент женщин сократилось со 120 до 118 (с 18, 2 до 18, 1%). От Лейбористской партии было избрано 95 женщин (сокращение на 6), от Консервативной – 14 (увеличение на одну), от партии либеральных демократов – 5 (увеличение на две). Итоги выборов свидетельствовали о последствиях «самоуспокоенности» лейбористского руководства в женском вопросе. Только одна треть молодых женщин – группа наиболее склонная к поддержке ЛПВ -, участвовала в голосовании.

Доля женщин в парламентской фракции ЛПВ, хотя и сократилась по сравнению с всеобщими выборами 1997 г. с 24, 1% до 23, 1%, все же оставалась на рекордной для лейбористской партии отметке, что свидетельствовало о стабилизации ее позиций среди женщин, обеспеченных в 1990-е гг. В свой второй кабинет в 2001 г. Тони Блэр назначил 7 женщин из общего числа 23 членов кабинета, предоставив им ответственные министерства – образования и профессиональной подготовки, культуры, средств массовой информации и спорта, контактов с развивающимися странами, пищевой и сельскохозяйственной отраслей, торговли и промышленности. Причем министр торговли и промышленности Патрисия Хьюит была назначена также министром по делам женщин на уровне кабинета. В целом в составе правительства оказалось более 30% женщин. Эти цифры превысили число женщин в предыдущем правительстве.

После победы лейбористов в 2001 г. активизировались сторонники позитивной дискриминации, включая квоты, для увеличения представительства женщин в органах законодательной и исполнительной власти. Такую линию проводили Женский комитет Британского Конгресса тред-юнионов, Женская Национальная Комиссия, Комиссия равных возможностей, Общество Фосетт*. Много сторонниц позитивной дискриминации обнаружилось в палате лордов.[24] В октябре 2001 г. правительство внесло в парламент билль о дискриминации с подзаголовком «кандидаты на выборах», который в феврале 2002 г. стал законом. В новом Законе о дискриминации (кандидаты на выборах) политическим партиям разрешается использовать меры позитивной дискриминации для увеличения представительства женщин в органах власти. Новое законодательство распространяется на выборы в палату общин, в парламент Шотландии, ассамблеи Уэльса и Северной Ирландии, а также в Европарламент и местные органы власти.

Многие предложения лейбористского манифеста 2005 г., как и предыдущих манифестов, были направлены в первую очередь на реализацию интересов женщин из рабочего класса – наиболее массовой категории избирательниц, поддерживающих ЛПВ. Среди них – увеличение размеров минимальной заработной платы и отпуска по материнству, расширение системы ухода за детьми.

При выдвижении кандидатов на всеобщие парламентские выборы 2005 г. Консервативная партия сохранила свой прежний дискриминационный подход: в 50 наиболее выигрышных для себя округах она выдвинула лишь 12% кандидатов-женщин, тогда как в 50 наиболее проигрышных – 42% кандидатов-женщин.[25] Выборы подтвердили, что консерваторам не удалось восстановить былую поддержку среди женщин. Доля голосовавших за них избирательниц сократилась на один процент по сравнению с выборами 2001 г. - с 33% до 32%, причём потери коснулись почти всех категорий женщин. Впервые за послевоенный период среди избирателей консерваторов было больше мужчин, чем женщин. В результате консерваторы провели в парламент 17 женщин – всего на 4 больше, чем они имели после выборов 1932 г. Избранная в 2005 г. консервативная парламентская фракция на 91% состоит из мужчин, причём в своём абсолютном большинстве с белым цветом кожи.

Учитывая ключевую роль голосов избирателей-женщин для достижения победы на выборах, новый лидер консерваторов Дэвид Камерон, избранный в конце 2005 г. после отставки Майкла Ховарда, выступил с инициативой реформы процедуры отбора парламентских кандидатов. Было предложено, чтобы в наиболее выигрышных для консерваторов округах отбор кандидатов производился из «приоритетного списка», в котором половина кандидатур должны быть женскими. Отборочным комитетам в избирательных округах планируется предоставить достаточные полномочия, чтобы гарантировать соблюдение нового правила.

Лейбористская партия в результате всеобщих выборов 2005 г. увеличила свое женское парламентское представительство с 95 до 96 депутаток. На фоне сократившейся лейбористской парламентской фракции доля женщин в ней возросла на четыре процента – с 23, 1 до 27, 1%. Лейбористов поддержали в 2005 г. лишь 38% избирательниц, по сравнению с 44% в 1997 г. и 42% в 2001 г. Тем не менее исторический дисбаланс в голосовании мужчин и женщин за лейбористскую партию изменился в пользу женщин.

В составе кабинета министров доля женщин осталась на уровне 2004 г. – 27, 3% (по сравнению с 2001 г. она выросла на 10%).[26]

Общее количество женщин в британском парламенте в результате выборов 2005 г. достигло 126 или 19, 7% по сравнению с 18, 1% после выборов 2001 г. В результате парламентских выборов в мае 2010 г. доля женщин в палате общин выросла до 22, 3% (145 мест из 650). Однако даже после этого по представительству женщин в парламенте Британия занимала лишь 53-е место среди государств с парламентской системой.

В последние годы активизировала свою деятельность организация Лейбористские женщины, базирующаяся в местных отделениях партии при избирательных округах. На ежегодной конференции ЛПВ в 2005 г. она представила Стратегический план на 2006-2008 гг., приоритетными направлениями которого являются:

*женщины и бедность

*насилие против женщин

*уход за детьми

*женщины и здравоохранение

*женщины и активность на коммунальном уровне[27]

В целом трансформация гендерной политики ЛПВ и связанное с ней продвижение женщин в коридоры власти явились результатами продолжающейся уже несколько десятилетий «женской революции» в Британии. В силу своих идеологических и организационных особенностей и острой необходимости выхода из состояния кризиса ЛПВ оказалась более восприимчивой к европейской и глобальной тенденции превращения женщин из объектов в субъекты политики. Что касается Консервативной партии, то, несмотря на опыт первой женщины лидера партии и премьер-министра, она не сумела адекватно отреагировать на перемены в настроениях и требованиях женщин и предпринять радикальные меры по трансформации своих патриархальных традиций. Результатом этого явилось изменение гендерной структуры электората обеих партии, способствовавшее победе лейбористов на всеобщих выборах в 1997, 2001 и 2005 гг. Однако в 2010 г. возвращение части избирательниц на сторону Консервативной партии обеспечило ей победу.

***

Три десятилетия, прошедшие после вступления в силу в Британии законов о гендерном равноправии, показали их прогрессивную роль в процессе интеграции женщин в социально-экономическую и политическую жизнь. Положительным фактором является воздействие на британскую государственную политику гендерной программы Европейского Союза, который настаивает на проведении всеми своими членами последовательной политики равных прав и возможностей для наиболее полного использования потенциала граждан обоего пола. По утверждению известного британского социолога, директора Лондонской школы экономики и политической науки Энтони Гидденса, «женщины сейчас гораздо больше, чем в предшествующих поколениях, равноправны с мужчинами в экономической, социальной и культурной жизни»[28].

В то же время принятие законов против дискриминации – не снимает с женщин тяжесть «двойной ноши» – оплачиваемой работы и неоплачиваемого труда по ведению домашнего хозяйства и уходу за детьми. Большую роль в решении проблемы «двойной эксплуатации» женщин, помимо привлечения мужчин к выполнению домашних обязанностей, должна сыграть социальная политика государства.

СНОСКИ:

[1] The UK Yearbook 2005. National Statistics. P. 101.

[2] Ibid. P.109, 143-144.

[3] The Equal Pay Act 1970. L.: The Stationery Office, 1970.

[4] The Sex Discrimination Act 1986. L.: The Stationery Office, 1986.

[5] Neustatter A. Hyenas in Petticoats: Look at 20 years of Feminism. L., 1989. P. 181.

[6] EOR No. 79. May/June 1998. P. 31.

[7] UK Yearbook 2005. P.147.

[8] Ibid. P. 109.

[9] Facts about Women and Men in Great Britain. Manchester: Equal Opportunities Commission, 2005. P. 10.

[10] Then and Now: 30 Years of the Sex Discrimination Act. Manchester: EOC, December 2005. P. 5.

[11] Ibid. P.35-36.

[12] What is Labour doing for…women?: The Labour Party, Britain forward, not back. https://www.labour.org.uk/women04/

[13] UK Yearbook 2004. P. 98.

[14] Focus on Gender. National Statistics Online. https://www.statistics.gov.uk/focus/gender/default.asp

[15] Perrigo Sarah. Women and Change in the Labour Party 1979-1995.- Women in Politics/ ed. By Joni Lovenduski and Pippa Norris. Oxford, N.Y.: Oxford University Press, 1996. P.120.

[16] Eagle Maria, Lovenduski Joni. High Time or High Tide for Labour Women? London: Fabian Pamphlet 585, 1998. P.5.

[17] https://www.ipu.org/wmn-e/arc/classif010197.htm

[18] British General Election Survey 1997. London, 1997.

[19] Routledge Paul. Madam Speaker: the Life of Betty Boothroyd. London: Politico’s Publishing, 2000. P. 238.

[20] Sex and Power: who runs Britain? 2006. Manchester: EOC, January 2006. P. 8.

[21] Gill Becky. Losing out locally: women and local government. London: The Fawcett Society, June 2000. P. 5.

[22] Sex and Power: who runs Britain? 2006. P. 8.

[23] Labour Party Conference Report 2000.

[24] Hanzard. House of Lords. 9 July 2001. Col. 977-990.

[25] Fawcett welcomes Conservative candidate reform. https://www.fawcettsociety.org.uk

[26] Sex and Power: who runs Britain? 2006. P. 8.

[27] Labour Women Home. https://www.labour.ie/women/

[28] Гидденс Энтони. Социология. М. 2005. С. 305.