Н а обрывистом берегу

Сима и Вова.

Сима. Смотри, как красиво.

Вова. Меня интересует не мир, а мое место в мире.

С и м а. Честолюбия в тебе много.

Вова. А в тебе?

Сима. Во мне ни капельки.

Вова. Ну и насекомое! Без честолюбия человек — мокрица. Ты — мокрица и ничтожество!

Сима. Я тебе сейчас съезжу по физиономии.

Вова (смеется). А!.. Ожила! В следующий раз не говори ерунды. Терпеть не могу, когда люди говорят о себе: «Я не честолюбив», «Я не гонюсь за славой», «Меня деньги не интересуют»... Все честолюбивы, все хотят денег, все мечтают о славе. Все люди — люди. И хватит всем притворяться. (Бежит к реке, снимает одежду.)

Сима (тоже бежит купаться). Отвернись.

Вова. Подумаешь, барышня.

Оба ныряют в воду. Плавают наперегонки, проделывая друг пе­ред другом всяческие фортели.

Периферия, ты, оказывается, кое-что можешь. Гоняются по воде.

Ты в Москву в институт не собираешься?

С и м а. Не примут.

Вова. Тебя погонять по воде — живо разряд получишь. Тогда при­мут. Верное дело. Ты куда хочешь?

Сима. На филологический, А ты?

Вова. Никуда. Я мальчик без призвания.

Вылезли на берег. Сели па песке.

Сима. Отец, наверное, сейчас всю милицию на ноги поднял. Ищут! Вова. Переживает. Он из породы доисторических.

Сима вдруг съездила Вову по физиономии.

Аргументов не хватило?

Сима. Ты же знаешь, что я у них приемная дочь! Хотя бы каплю

такта имел.

Вова. Клянусь, я не знал, что ты приемная. Это факт?

Сима. Отец нашел меня в Пинских лесах в сорок четвертом году,

когда отрядом командовал. Мне, говорят, и года не было.

Вова. Так ты не сестра?

Сима. Сестра, не сестра — какая разница.

Вова. Чья же ты?

Cима. He знаем. Мы уж где только справки не наводили, куда не

писали.

Вова. А зовут тебя как?

С и м а. Ты чего?!

Вова. Нет, я спрашиваю, как тебя назвали при рождении?

С u м а. Я откуда знаю.

В о в а. Погоди - погоди!.. Так ты, может быть, Зина? Галя? Варя?

Тоня? Фекла? Лена? Ульяна? А? Ну скажи, кто ты?

Сима. Отстань, пожалуйста!

В о в а. Ты — никто! Понимаешь ли ты это? Ты — не ты! Ты — тайна,

загадка! Какая прелесть!

Сима. О, наелся — развеселился. Эх ты! Люди обыкновенно, когда

узнают, что я сирота, жалеть начинают, а ты…

В о в а. Жалеть? Тебя? За что же? Просто от всех людей в мире

тоской веет, скукой! Слушай, а ты, может быть, украинка? Бело­-

руска? А?.. Может быть, немка? В сорок четвертом они как раз

отступали, тебя и бросили. Да-да!.. Ты без имени, без отчества,

без национальности! Ты просто человек! (Хохочет.)

Си м а. Я русская.

Вова. Откуда ты знаешь?

Сима. Так все решили.

В о в а. Решили! Людям обязательно надо ставить точку. Это успокаи-­

вает, не тревожит. Точка — и дело с концом! А по-моему, всего

интересней именно многоточие. Когда я знаю, что люди, в сущ­-

ности, ничего не знают, мне становится весело! Верно, Луиза?

Сима. Почему?

Вова. Хотя бы потому, что все равны перед неизвестным.

С и м а. Идем на комбинат, надо же денег немножко заработать.

Вова. Идем, Настя! Работать надо, потому что в центре человека

брюхо! Унизительно для мыслящего существа, но… реально!

Уходят.