Часть 10. У любви свои законы, но чаще всего там полнейший беспредел

Все мы в этой жизни актеры. Играем свои роли, а какие именно не столь важно. Но длится эта игра лишь до того критического момента, когда наступает пора снять маску и обнажить свое истинное Я. Чувства, которые с таким трудом сдерживались, вырываются наружу. Эмоции и разум образуют одно целое, сознание, руководящее человеком. Однако это не конец проблемам. Это только начало, дающее старт новым вопросам, для нахождения ответов на которые пройдет время. Может день, а может и годы. Кто знает? Столько тревожных мыслей, столько нерешенных вопросов и на все это сверху была положена целая куча безразличия. Именно это чувствовал Дэймон. Его не волновали проблемы, прочие тяготы и мелочи этого мира. Единственное, что трогало его беспечное сердце на данный момент, была девушка, пребывавшая уже который день в больнице. Состояние Елены за эти три недели беспрестанно скакало, как кардиограмма, то ухудшалось, то, напротив, улучшалось. Эти ее перепады немало сказались на самом Дэймоне. За те дни, пока Гилберт лежала в госпитале, Сальваторе постарел лет на пять. Он заметно похудел, мало ел и спал, да и вообще чувствовал себя не самым лучшим образом. Порой мужчина думал, что он болел вместе с Еленой. Они были, как два сообщающихся сосуда. Плохо одному – скажется на другом, хорошо ей – хорошо и ему. Иногда Дэймон недовольно морщился от этих умозаключений, но спорить с такими железными фактами было бессмысленно. «Романтичный обалдуй!» - ругал себя время от времени Сальваторе. Мужчина не выносил сладости тех чувств, которые накрывали его с головой при виде улыбающейся ему Елены. Такой нежной, такой родной…
- Дэймон! – нетерпеливо позвал кто-то. – Дэймон! Сальваторе, ау-у-у!
Мужчина неохотно открыл свои уставшие голубые глаза и безразлично взглянул на сидевшего напротив Тайлера. Начальник отдела кадров хитро уставился на своего прикорнувшего шефа и, скрестив руки на груди, нервно барабанил пальцами по предплечью.
- Ты что-то сказал? – вяло пробормотал Дэймон, окончательно проснувшись.
- Да ничего особенного, - обиженно проворчал Локвуд. – Всего лишь упомянул о том, что наши поставщики малость обнаглели и подняли цены, но Твое Величество это нисколько не колышет. Можешь пребывать с экспедицией в царстве Морфея и дальше.
- Ну чего ты завелся, как трактор? Пригрози им «радужным» будущим, отказом от их услуг, и они как обычно успокоятся, - отмахнулся Сальваторе и встал из-за стола. – У меня голова болит уже от такого обильного наличия проблем, а тут еще и ты! Каждый день, каждый час, как на пороховой бочке!
Чего-чего, а уж подобного срыва Тайлер точно не ожидал. Оглядев своего друга, парень цокнул языком. Игнорируя все, Дэймон провел рукой по волосам, растормошив их, и, подойдя к кожаному дивану, прилег на его мягкое сиденье. Во всем виде мужчины царствовало полное безразличие, усталость. Его черный костюм и белая рубашка были слегка помяты, да и вообще внешний вид желал оставлять лучшего. На щеках и подбородке появилась щетина, а из ледяных голубых глаз пропала жизнь. Повернувшись лицом к Сальваторе, Локвуд неслышно вздохнул и спокойно проговорил:
- Как Елена?
- Скажи еще, что ты не в курсе, - не сразу ответил Дэймон и, прикрыв глаза, хмыкнул. – Ты часто навещаешь ее и даже информируешь обо всем этом Кэролайн.
- Все-то ты знаешь, - буркнул Тайлер, обреченно закатив глаза. – Хоть что-нибудь укроется от тебя в этом городе?
Изобразив задумчивость, Дэймон постучал пальцем по подбородку и, хмыкнув, сел.
- Вполне возможно, но не в том случае, если речь идет о Елене, - серьезно проговорил он, а затем тихо добавил. – Дважды в одну реку окунулся.
- Сука-любовь? – усмехнулся Локвуд, разведя руками в стороны.
- Сука-любовь, - кивнул Сальваторе. – Иногда мне кажется, что это и есть моя судьба. Куда бы я ни пошел, она будет со мной, что бы ни случилось.
Внимательно посмотрев на друга, Тайлер хрюкнул, слегка выпучив глаза. «Ох, ребятки, свихнетесь, вы на этой почве любви. Я уверен», - подумал про себя парень. В кабинете монополии наступило молчание, но было оно недолгим. Внезапно дверь резко открылась, и в помещение бесцеремонно вошла Кристел Уилсон. Одетая в маленькое черное платьице от Шанель и туфли на высокой шпильке, брюнетка выглядела сногсшибательно красиво. Ее темные волосы тянулись вдоль спины, а профессиональный макияж в лишний раз подчеркивал красоту девичьего лица. Оглядев с ног до головы ненавистную им особу, Тайлер незаметно сплюнул. Уж очень он не жаловал эту девицу, однако, самой Кристел было все равно на мнение мужчины. Ее мысли занимал обладатель голубых глаз, которые без всякого интереса прошлись взглядом по девушке. Но будучи настырной, Уилсон подошла к дивану и села Дэймону прямо на колени.
- Приветик, - проворковала она, чмокая мужчину в щеку. – Скучал?
Внимательно посмотрев девушке в глаза, Сальваторе криво улыбнулся.
- Дорогая, диван имеет длину около пяти метров, - низким и соблазнительным голосом произнес он. – Потрудись занять свободный.
Немного удивившись такой реакции мужчины, Кристел неохотно перелезла с колен Дэймона на мягкое сиденье дивана. Все это время Сальваторе не сводил пронизывающего взгляда с нее, отчего девушке становилось как-то не по себе.
- Кристел, а чего это ты со мной не поздоровалась? Какая невежливость! – звонко проговорил Тайлер. – Три недели не виделись! Кстати, а ты знаешь, что Елена в больнице?
- Знаю, - буркнула брюнетка. – Надеюсь, что она поправится.
- А я надеюсь, что ты расскажешь, почему она туда попала, - неожиданно зло сказал Локвуд, сложив ладони в замок. – О, чтобы тебе было проще излагать, скажу, что видеокамеры – это великая вещь!
По спине Уилсон пробежался холодок, и она слегка дернулась. Заметив это, Дэймон усмехнулся. Он знал, что именно произошло в тот день, когда Елена попала в больницу. Просмотрев камеры видеонаблюдения, Тайлер все ему рассказал. В тот день Кристел могла бы поблагодарить судьбу за то, что девушка решила убраться на несколько дней из города. А что касается Реджины, то… Мисс Фокс поступила куда разумнее. Она вовсе уехала из страны на все зимние каникулы в Европу.
- Тай, оставь нас, - попросил вдруг Сальваторе, чему Локвуд противиться не стал. Поднявшись с кресла, он тихо подошел к двери и вышел, оставляя любовников наедине.
- Да, я сделала это. Ну и что? Она переходила рамки дозволенного, и мне это не нравилось! – нервно бросила Уилсон и, не смотря на Дэймона, вскочила на ноги. – Уж простите, но я не могу спокойно смотреть на то, как моего мужчину уводят прямо у меня под носом и…
- Кристел! – внезапно грубо и громко сказал Сальваторе, перебивая девушку. – Во-первых, я не твой мужчина, во-вторых, это ты перешла рамки дозволенного, когда устраивала свои вендетты, а в-третьих, ты можешь запросто попасть сейчас в тюрьму за причинение тяжкого вреда здоровью.
- Но… - попыталась возразить Уилсон.
- Заткнись! – резко оборвал ее Дэймон. – Ты - взрослая женщина, и я понять сейчас не могу, почему именно мне приходиться вправлять тебе мозги? Я могу многое простить Елене за ее ошибки, но я не могу простить того же и тебе.
Кристел с яростью взглянула на мужчину. Казалось, что вот-вот и ниточка терпения лопнет.
- Ах да! Я совсем забыла! – язвительно пропела девушка. – Елена Гилберт – твоя бывшая, по которой ты до сих пор сохнешь. Ну надо же! Дэймон Сальваторе в роли собачонки Елены. Кто бы мог подумать.
На эту колкость мужчина никак не ответил. Лишь рассмеялся, чем немало позлил Кристел. Его голубые глаза смотрели на нее с жалостью и равнодушием.
- Ты еще совсем ребенок, - спокойно, улыбаясь, произнес он. – Ребенок, у которого отобрали конфету. Поищите новую, мисс Уилсон.
- Ну ты и сволочь, - прошипела сквозь зубы брюнетка.
В ответ Дэймон лишь приветливо улыбнулся и, поднявшись с дивана, вплотную подошел к ней. Его ладони легли на ее талию, а губы приблизились к ее губам. Горячее мужское дыхание слегка опалило ее лицо. Кристел чувствовала ту власть, которая исходила от Сальваторе, и ее это чертовски заводило. Для нее это был мужчина-наркотик. Манящий, запретный и опасный. Он сладко, медленно и беспощадно убивал ее своей близостью, но в конце этой эйфории, которая сопровождает любой экстази, был невеселый финал. Дэймон Сальваторе – хищник. Получив и насладившись добычей, он теряет к ней интерес. Вот и для Уилсон настал тот момент, когда вся ее красота и привлекательность стала для него совершенной ерундой.
- Я знаю, - выдохнул Дэймон в губы Кристел и медленно отстранился, позволяя ей ощущать мимолетный аромат его парфюма.
Девушка хотела что-то сказать, но вместо этого она начала хватать ртом воздух, зло уставившись на мужчину. Наконец, издав короткий крик, она подскочила к выходу и, выйдя из кабинета, громко хлопнула дверью.
- Прямо как в слезливых мелодрамах, - хмыкнул Дэймон, размяв шею. – Дешевая актрисулька.
Подойдя к столу, мужчина взял с него свой мобильный. Количество номеров в записной книжке поражало воображение. Однако сейчас выбор пал на тот абонент, которому, как Дэймон думал, не придется звонить никогда. Нажав на кнопку вызова, парень прижал динамик к уху.
- О-фи-геть! – пропели в трубку сладким голосом. – Никогда бы не подумала, что мне позвонит сам Дэймон Сальваторе.
- Наслаждайся, пока можешь, - парировал мужчина. – Стэйси, не трать мое время. Скажи, в каком отеле Елена останавливалась.
- Хм, а ты, я смотрю, хочешь поселить нашу бедную девочку под своим крылом? Эдакий принц на белом коне, - воскликнула Хинхаус, радостно хохоча в трубку. – Дай чмокну тебя в твои напудренные щечки.
- Ты что обкурилась? Заканчивай цирк, – коротко осадил блондинку Дэймон.
- Отель «Infinity» на тридцать шестой улице. Только хочу предупредить, что среди вещей своей обожаемой, ты найдешь нечто, - сквозь смех, выговорила Стэйси. – Купи Вискас!
- Что? – удивленно переспросил Сальваторе, но в ответ Хинхаус лишь рассмеялась и отсоединилась. – Дура! – сплюнул мужчина, убирая мобильный в карман.
Входная дверь кабинета владельца монополии с негромким хлопком закрылась, когда Дэймон вышел. Отдав кое-какие распоряжения заместителю Елены, мужчина вскоре покинул здание. Во дворе небоскреба почти около выезда была припарковала Феррари. Ворота едва успели открыться, как в них выехала эта ослепительно красивая «черная лошадка».
Сегодня было уже двадцатое декабря, о чем толково свидетельствовал снег, лежащий практически на всех поверхностях. Меньше чем через неделю наступит Рождество. Витрины магазинов, дома, даже деревья преобразились. Повсюду сияли цветные гирлянды, а из-за незакрытых штор в окнах домов были видны красиво наряженные елки. Все это бесспорно навлекало в души людей праздничное настроение. Мельком поглядывая на эту красочную мишуру приближающегося Рождества, Дэймон ловил себя на мысли, что эти пять дней, которые оставались до торжества, его немало удивят. О, как он был прав в своих суждениях.
Лавируя между машинами, Феррари остановилась на перекрестке, ожидая зеленого цвета светофора.
- Куда теперь? – спросил себя Сальваторе.
Поворот направо вел к больнице, где лежала Елена, а поворот налево – к отелю, где она остановилась(и который к слову не оплачивала уже почти месяц). Желтый цвет сменил красный, а затем почти сразу зажегся зеленый. Не раздумывая, мужчина нажал на педаль глаза и повернул налево. Может и хорошо, а может и наоборот, но улицы были почти полупустыми, поэтому Феррари практически за считанные минуты добралась до отеля.
Войдя в здание, Дэймон подошел к ресепшн.
- Здравствуйте. Я бы хотел забрать вещи Елены Гилберт, - спокойно сказал он.
- Можно ваши документы и доверенность от мисс Гилберт, - вежливо ответила девушка-администратор.
В этот же момент на стол лег паспорт Сальваторе. С доверенностью было чуть сложнее. Елена не то чтобы не дала бы такой доверенности Дэймону, но и снесла бы башку красавчику за такое самоуправство. Впрочем, парень свой выбор уже сделал, поэтому казни ему не избежать. «Чертов камикадзе», - мысленно рассмеялся мужчина.
Обольстительно улыбнувшись сотруднице отеля, Дэймон достал из кармана куртки пять тысяч долларов и протянул их девушке.
- Если этого не хватит, то можно и позвонить мисс Гилберт, но видите ли, я ей хочу сюрприз сделать небольшой. Нужно чтобы все оставалось в тайне. Понимаете? – не снимая улыбки с лица, промурлыкал Дэймон.
- Конечно, мистер Сальваторе, - кивнула администратор, украдкой кладя деньги в свой карман. – Тем более что нам жутко надоел ваш пушистик. Не в том смысле, что он буйный… Наверное, он просто скучает по хозяйке. Мы заботились о нем, пока мисс Елена отсутствовала, по просьбе мисс Хинхаус, которая проживала с ней в одном номере.
- Пушистик? – недоуменно переспросил Сальваторе.
- Да, - закивала девушка. – Салдэй.
Голубые глаза мужчины изумленно расширились. Приоткрыв рот, Дэймон, казалось, застыл от неожиданности. Приняв удивление мужчины за радость, администратор улыбнулась и отдала приказ портье, чтобы те принесли вещи Елены в холл. В этот момент из коридора выбежала огромная черная немецкая овчарка.
- Надеюсь, не этот милый песик? - спросил Сальваторе, оглядывая величавую собаку.
- Нет, что вы, – хихикнула девушка.
Через несколько минут к ресепшн подошли двое мужчин. Один нес два чемодана, а другой на вытянутых руках пытался донести до стойки большого темно-серого кота, который так и норовил расцарапать лицо сотруднику. Стойкое ощущение, что Дэймон попал в зоомагазин для буйных, возникло у него сразу при виде неспокойного серого комка шерсти.
- Хотя нравом этот малыш явно не из паинек, - проговорила администратор, улыбкой словно извиняясь за что-то.
- Вот! Держите! – выпалил бедный портье, вручив любимца Елены в руки Дэймону.
Странное дело, но, очутившись на руках у Сальваторе, Салдэй блаженно замурлыкал, прижимаясь боком к груди мужчины. Усмехнувшись такой перемене настроения животного, Дэймон сказал служащим отеля вынести чемоданы из отеля и погрузить в Феррари. Благо все это заняло не больше двух минут.
Сев в машину, Сальваторе переложил кота на пассажирское сиденье и завел машину. Он не спешил уезжать, зная, что за такое самовольство Гилберт его по головке не погладит, поэтому парень подождал, пока машина согреется. Наблюдая за ним, довольный котяра сел на мягкой кожаной обивке и громко мяукнул.
- Очень приятно, Салдэй. Дэймон, - повернув голову на звук, усмехнулся Сальваторе и пожал своему пушистому двойнику лапу. – Чувак, у нас появился железобетонный аргумент для нашей Елены.

***

Иногда, когда нам плохо, мы ведем себя неразумно. Злимся, огрызаемся, причиняя лишний дискомфорт окружающим. Причем за зря. Мало сказать того, что Елена обиделась на Дэймона. В тот день, когда она попала в больницу, многое изменилось. Мужчина искренне переживал за состояние здоровья девушки, и это было видно, и она это видела, однако, его равнодушие, которое он показал ранее, отложил свой отпечаток на сердце Гилберт. Она боялась его, опасалась, что в тот самый момент, когда здоровье будет восстановлено, вся доброта и забота Сальваторе испарится, и они снова вернутся к той отметке отношений, которая была и раньше.
Стоя около окна в одном больничном халате, Елена смотрела на город, тонувший в атмосфере приближающихся праздников. Перед ней был великолепный вид. Центральный парк, деревья которого были украшены сверкающими гирляндами, и множество домов и небоскребов. В связи с тем, что сейчас была зима, темнело на улице рано, поэтому свет в окнах зажигался уже в конце первой половины дня, а это было воистину потрясающим зрелищем, когда тысячи и тысячи огней, погружающегося во мрак города, начинали освещать его. Чтобы виденье было еще более впечатляющим, Елена выключила свет в своей палате. Оставалось лишь любоваться сказочно красивой игрой городских огней.
- Мисс Гилберт! – раздался внезапный грозный голос, а зажженный в комнате свет в мгновение ока разрушил все очарование момента.
Неохотно повернувшись, девушка увидела своего лечащего врача, мистера Миллера. Это был высокий, немного худощавый человек со светлыми волосами и резкими, угловатыми чертами лица. Тонкие узкие очки безуспешно прятали за своими прозрачными линзами светло-карие глаза медика. Не смотря на наличие своих тараканов в голове, мистер Миллер был превосходным врачом, истинным мастером своего дела. Может, оттого, что мужчина переживал за своих пациентов, или же потому, что Дэймон перестарался в своих напутствиях Миллеру, врач каждый раз невольно подпрыгивал от необъятного ужаса, когда видел Елену вне постельного режима, что был прописан ей медиками.
- Елена! Вы должны быть в кровати, а не скакать по палате, словно это стадион! – сердито проговорил врач, подходя к своей непослушной пациентке.
Не говоря ему ни слова, Гилберт лишь вздохнула и, подойдя к своему ненавистному ложу, устало плюхнулась на него, накрываясь мягким одеялом.
- И не надо смотреть на меня, как на врага народа, дорогая. Надо благодарить Бога вообще за то, что вы за такие короткие сроки одолели пневмонию второй степени, - с нескрываемой серьезностью, произнес Миллер, на что брюнетка часто-часто захлопала веками, заулыбалась, а затем тихо чертыхнулась, что-то бормоча себе под нос о деспотах.
- Ну что ж, давайте-ка лучше проверим ваше сегодняшнее состояние, - с энтузиазмом предложил медик, протягивая Елене градусник, который она, уже по сложившейся привычке, сунула в рот и принялась гонять его из одного уголка губ в другой.
- Эта неделя определенно дала свои результаты. Снимки показали, что ваши легкие уже в прекрасном состоянии. Нам остается только побороться с вашей ангиной, - задумчиво протянул Миллер, рассматривая томографию дыхательных органов Гилберт.
Наблюдая за доктором, брюнетка мысленно усмехнулась. Мужчина, рассматривая медицинскую карту девушки, постоянно кивал головой и довольно угукал, что было несколько забавным. Наконец, закончив изучение анализов, Миллер протянул руку к Елене и вынул градусник.
- Тридцать восемь и пять! Нет, дорогая, так дело не пойдет, - проговорил врач, огласив цифру, обозначенную на злосчастном термометре. – Придется вам остаться здесь еще на недельку. Пройдем флюорографию, приведем в порядок температуру…
«И сдерем побольше денег с Дэймона», - не слушая доктора, проворчала про себя Гилберт. – «Стоп, еще неделя?!»
- Откройте рот, - попросил мужчина. – Мне нужно осмотреть ваши миндалины.
«Да все в порядке у меня с миндалинами, осел! Обычная ангина, как у малышей в детском саду», - подумала Елена, но все же подчинилась и показала горло врачу. Внимательно изучал его состояние, доктор то и дело цокал языком. Когда он отстранился, девушка закрыла ротик. Невероятная сухость в ротовой полости заставила брюнетку проглотить слюну, которая достигнув горла, вызвала целый шквал противной, ноющей боли. Схватив с тумбочки кружку с горячим чаем, принесенным недавно медсестрой, Гилберт сделала несколько глотков согревающего напитка, однако, легче не стало. Ожег, нанесенный чаем, лишь на несколько минут притупил нервные окончания миндалин.
- Да, вам все же стоит остаться у нас, здесь, пока вы окончательно не выздоровеете. Тем более, что вы еще слишком слабы для частых передвижений. Все-таки три недели в четырех стенах, - серьезно сказал Миллер.
Елена понимала, что врач прав. Она была очень слаба. Даже обычное держание кружки у нее отнимало силы, но оставаться еще на одну неделю в госпитале, где кроме созерцания стены не было ничего, что могло бы занимать девушку, это, действительно, было невыносимо. Погрузившись в невеселые мысли, брюнетка сильнее укуталась в одеяло, вдыхая его запах, отдававший лекарствами. «Еще одна неделя», - разочарованно хмыкнула Гилберт и, сев в кровати, пододвинула колени ближе к туловищу, обняв ноги.
- Принцесса, апатия, говорят, нынче не в моде, - вдруг прозвучал звонкий, приятный голос со стороны входной двери.
Моментально повернув голову на такой родной голос, Елена почти рефлекторно улыбнулась.
- Дэймон! – радостно воскликнула она и сразу же мысленно отвесила себе хлесткую пощечину за несдержанность.
Приветливо улыбнувшись в ответ, Сальваторе поздоровался с мистером Миллером и присел на кровать.
- Рад вас видеть, Дэймон, - спокойно произнес доктор. – А мы как раз обсуждали с Еленой дальнейшее ее лечение. Еще несколько дней не повредит.
- Но окончательно убьет психику, - грустно усмехнулся парень.
- Решайте сами, - сказал Миллер, разведя руки в стороны, и, почтенно поклонившись, вышел из палаты.
Оставшись наедине с Дэймоном, Елена почувствовала, как тысячи мурашек забегали по коже. Внимательный взгляд голубых глаз сводил ее с ума, а немного наглая, полная самоуверенности усмешка на губах, притягивала взор, заставляя испытывать невероятную тягу прикоснуться к этим губам, почувствовать их вкус. «Так, Гилберт, возьми себя в руки», - попыталась взять себя в руки девушка.
- Что ж, еще одна неделька, - через силу улыбнулась брюнетка. – Ничего же странного, да?
- Это новая разновидность самовнушения? – рассмеялся Сальваторе. – Ты уже мечтаешь уйти отсюда, потому что от вида таблеток, узкой кровати и этого докторишки тебя неслабо тошнит.
- Откуда ты знаешь, что я думаю? – огрызнулась Елена, сердито сложив руки на груди.
Парень пожал плечами и спокойно ответил:
- Я уже бывал на твоем месте.
Подняв на мужчину взгляд, девушка сглотнула. Она вспомнила, как несколько лет назад Дэймон подолгу лежал в больнице после автокатастрофы. И вот сейчас она заставила его об этом вспомнить, за что Гилберт сильно прикусила себе язык.
- Извини, - тихо проговорила она, но мужчина не ответил, а только невесело хмыкнул. Поддавшись такой умелой провокации, Елена незаметно улыбнулась и, заглянув в самые глубины ледяных голубых глаз, робко, совсем тихо попросила. – Забери меня отсюда.
Дважды просить не надо было. Встав с кровати, Сальваторе протянул девушке руку, призывая подняться. Она же охотно вложила свою тонкую ручку в его ладонь и аккуратно встала ногами на пол.
- Я тут тебе кое-что захватил, - неуверенно произнес Дэймон, доставая из принесенного им пакета комплекты чистой одежды: водолазка с теплым горлом, джинсы, зимние сапоги и нижнее белье.
Рассматривая все эти вещи, Елена поняла, что это все было куплено ею давным-давно, еще в Сан-Франциско.
- Ограбил мой номер в отеле? – с ехидной улыбкой поинтересовалась брюнетка и взяла в руки красивый, черный кружевной лифчик. – Это ты явно не с закрытыми глазами выбирал.
- Ну что ты, принцесса, - в тон девушке промурлыкал Сальваторе. – Мне Салдэй помог.
Упоминание о любимом питомце с говорящим именем мгновенно прогнало улыбку с лица Гилберт. Взяв одежду, Елена встрепенулась, отгоняя от себя тревожные мысли.
- Отвернись, - твердо произнесла она, но Дэймон даже не шевельнулся.
Вместо этого мужчина подошел к девушке почти вплотную и заботливо заколол ее длинные волосы крабиком. От этого действия сердце брюнетки подскочило, а затем понеслось галопом, как невменяемое.
- Чего стесняться, милая? – соблазнительно проговорил Сальваторе. – Мы уже три недели с тобой хорошо общаемся, даже почти не ругаясь.
- Значит, мы с тобой хорошие друзья, - улыбнулась Елена, сдерживая себя от хихиканья.
- Кто?! – громко переспросил Дэймон, от удивления расширив глаза.
- Друзья, - кивнула Гилберт и, отстранив парня, протянула ему ладонь для рукопожатия. – Мы ведь хорошо общаемся. Дэйми, котенок, ты случайно еще не забыл, что сильно обидел меня? А попала я в больницу практически из-за тебя.
- Елена, милая, а ты случайно не припоминаешь, сколько всего ты мне наговорила, с того момента, как появилась в монополии, но… – парировал мужчина, но вдруг резко остановил речь и приторно улыбнулся. – Хорошо. Мы с тобой друзья, - внезапно Сальваторе притянул девушку за талию к себе, сокращая расстояние между ними до максимального минимума. – Посмотрим, кто первый сдастся.
- Готовься к поражению, - проворковала Гилберт и, изогнувшись, нежно чмокнула парня в щеку. – Друг, подожди, пожалуйста, за дверью, пока я переодеваюсь.
- Хорошо, подруга, - елейным голосом сказал Дэймон, оставляя на девичьей щеке ответный поцелуй. – Пойду пока, поговорю с твоим врачом.
Дождавшись, пока дверь за мужчиной закроется, Елена скинула надоевший больничный халат и начала надевать на себя одежду, принесенную Сальваторе. Справилась с этим Гилберт всего за считанные минуты. Одета она была скорее для поездки к родителям, нежели для переселения в пентхаус своего закадычного друга, к которому девушка испытывала отнюдь не дружеские чувства, но что поделать, если порой обиды оказываются сильнее. Размышляя об этом, Елена поздно поняла, что она только что дала согласие на еще одну игру с Дэймоном, которая едва ли пощадит обоих молодых людей и сохранит им нервы.