Серьга Кентавра

Чужое солнце было тусклым и раздражающе агрессивным: ни с того, ни с сего оно взрывалось сатанинскими протуберанцами, и тогда голубые яростные пятна, вращаясь и стекая к полюсам, источали смертоносные потоки лучей, от которых с трудом защищали уже не стены единого ячеистого корабля, а мощная психотронная броня, которую порой приходилось держать по нескольку часов подряд, ни на миг не ослабляя напряжения воли. И если бы не железная выдержка командора, еще неизвестно, кто из юнцов вернулся бы из этого похода целым и невредимым.

В этом походе никто из них не слышал ни слова одобрения от своего предводителя - только приказы, да и те чаще всего отдавались жестом. Одинокий эрл и всегда был немногословен, а после первой же битвы, из которой никто не чаял вырваться живым, они привыкли повиноваться кивку или движению руки также молниеносно, как и слову.

Тяжелее всего приходилось Гаррэлю, юноше с пестрым крэгом. Он с самого начала рвался вперед, чтобы доказать свое право на равенство с остальными. Пестрый крэг - это пестрый крэг, никто не спросит, отчего так, и по чьей вине погиб крылатый поводырь, дороже которого ничего нет у человека. Все знают, что ничьей вины тут нет - только беда: по собственной воле ни у одного из жителя Джаспера не поднимется рука на крэга, ни на своего, ни на чужого. И страшно это - даже на несколько дней остаться слепым. Но, видно, крэги как-то общаются между собой - как правило, не проходит и ночи, а к несчастному уже прилетает чей-то чужой крылатый посланец, чтобы оставить драгоценное яйцо. Вскоре из него вылупиться птенец-подкидыш, который обязательно будет крапчат, как пестрый боб. И люди, не в силах побороть в себе многовековые предрассудки, всегда будут относится к хозяину этого подкидыша как к парии - с молчаливым сожалением и не очень скрываемой брезгливостью.

Так было, так будет.

Никто не спросил Гаррэля, когда он остался без крэга, но не было минуты, чтобы настороженный юноша не ждал этого вопроса, и бросался первым в любое опасное дело, лишь бы доказать, что он не хуже других. Замечал ли это командор? Естественно, замечал; но он ни разу не одернул юношу, а наоборот, начал посылать его туда, куда тот рвался со всем пылом юности.

По обычаю самый младший первым имел право предложить родительскому крэгу предложить выбор планеты, на которой он, поводырь без хозяина, пожелал бы остаться в полном одиночестве. У Серьги Кентавра планет было семь, но только четыре достались легко, без боя. По случайности (или в силу недоброго предзнаменования) первая же из них - самая зеленая, самая теплая, красавица с двумя лунами - была заселена чудовищами, давшими название всему созвездию.

Об этой планете лучше было совсем не вспоминать, и тем не менее вспоминали все, и постоянно... А было так: звездный переход оказался удачным. Единый порыв, объединивший юношей вокруг их предводителя, спаял намертво их корабли и не позволил ни одному отстать или сместиться в сторону, как это иногда бывало в случайно подобравшейся дружине, где люди не связаны единой волей. Здесь же единый корабль - макрокорабль - или попросту мак - прошел сквозь ничто и вынырнул так близко от неведомой земли, что теперь она лежала перед ними на черном атласе межзвездной пустоты, как опаловый амулет.

- Младшему везет, - заметил кто-то из старших дружинников, кажется, Дуз.

- Значит, судьба благосклонна ко всем нам, - сурово отпарировал эрл Асмур, и все поняли: насмешек над младшим не будет.

Как только единый корабль завис над поверхностью жемчужно-голубой планеты, командор пригласил всех к себе. Его корабль представлял сейчас середину мака и был центром управления и кают-компанией одновременно. Одна часть просторной полусферы была отделена для крылатого коня, другую занимал алтарный шатер, предназначенный для Тарита-крэга. И все-таки места оставалось предостаточно - хоть устраивай королевский прием.

Малые корабли дружинников, окружившие середину мака, образовали кольцевую анфиладу со сквозными переходами, где каждый мог беспрепятственно навестить своего соседа. Лишь в центральное помещение можно было попасть только по зову Асмура, и нарушить запрет командора не решился бы никто - даже в том случае, если бы ему грозила смерть.

Сейчас он собрал их в первый раз и первыми же своими словами преподал урок рыцарства.

У эрла Асмура иначе и быть не могло.

Они разглядывали первую планету, которую им предстояло посетить, если младший из них получит согласие отцовского крэга навсегда остаться здесь. Впрочем, в случае его отказа любой из старых крэгов мог взять эту землю себе. Мало-помалу мрачное настроение, навеянное зловещими козырями в их игре с судьбой, уступало место юношеской восторженности: вот оно, поле первого испытания, для чего они с пеленок учились владеть оружием и конем - искусство, почти не нужное на самом Джаспере. Опасности - прекрасно! Неожиданности - что ж, чем больше, тем интереснее! Битвы - так ведь их поведет сам эрл Асмур! Они стояли вокруг своего предводителя, расстегнув, но не сняв скафандры - прежде всего их заботила безопасность крэга, это ведь первая заповедь джасперианина.

Гаррэль держал на жесткой рукавице седую поджарую птицу, и они пристально глядели себе под ноги, где сквозь круглый иллюминатор нижнего обзора была видна чуть прикрытая облаками планета, спутница Серьги Кентавра.

- Говори, Гэль! - ободряющим тоном произнес комендор.

- Поводырь моего отца! - срывающимся от волнения голосом начал Гаррэль. - Ты служил ему от рождения до смерти, как и следует по Уговору между людьми и крэгами, верно и неустанно, как и подобает благородному крэгу. И теперь я, его сын, в награду за службу предлагаю тебе эту планету, если только ты сочтешь ее достойной себя, и готов выполнить любые твои желания.

Асмур кивнул - отменно было сказано - и раскрыл лежащий на консоли пудовый фолиант «Звездных Анналов», составленный полторы тысячи лет назад, когда вольные, многочисленные и главное - еще зрячие джаспериане появлялись в самых отдаленных уголках галактики, обследуя Вселенную.

- Первая планета Серьги Кентавра, - прочел он, стараясь выговаривать слова как можно четче, - была открыта тысячу шестьсот десять лет назад, в эпоху свободных странствий. Пригодна для обитания как людей, так и крэгов. Животные, населяющие ее, миролюбивы, птиц не имеется, немногочисленное стадо кентавров беззлобно, наличие разумных существ гипотетично.

Крылатое существо, сидевшее на перчатке, перегнувшись вперед, казалось, не слышало обращенных к нему слов. Понять крэга было можно - если человек вообще способен понять крэга - ведь ему предстоит провести здесь всю оставшуюся жизнь, и никто не представляет себе, насколько это долго. Наверное, по сравнению с человеческой жизнью срок этот показался бы вечностью. И все это время крэг будет совершенно один: согласно Уговору, ни один житель Джаспера ни смеет ступить на планету, уже занятую крэгом.

Так что тут имело смысл долго выбирать: ошибка была бы непоправимой.

Вот крэг и думал. Свесив сивую тупоклювую голову, он пристально вглядывался в единственный громадный остров, выступающий из зеленовато-синего океана. Что его смущало? Если упоминание о племени дикарей, которое вроде бы было обнаружено еще до наступления Черных Времен - полторы тысячи лет назад, как это записано в «Анналах», то он отказался бы сразу и бесповоротно - ведь крэги не терпят присутствия на подаренной планете разумных существ. На то они и крэги, этим сказано все.

Но крэги любят точность, а данные «Анналов» еще требовали проверки. Во всяком случае, не следовало забывать, что джаспериане порой принимали за дикарей крупных обезьян, строивших причудливые гнезда. Бывало.

Может быть - кентавры? Эти загадочные твари упоминались в «Анналах» только однажды, да и то так невразумительно, что и эти сведения вызывали сомнения.

Так что крэг размышлял, и правильно делал.

Дружинники, почувствовав себя вольно, вполголоса переговаривались, обсуждая достоинства планеты.

- Хорошенькое соседство! - фыркнул Флейж, носком сапога указывая на громадный грязевой вулкан, плюющийся сернистым пеплом.

- Вонючка, - убежденно изрек Скюз.

Асмур не обрывал их болтовни, потому что знал: для крэга мнение человека решительно ничего не значит. А вулкан действительно поганый, и не один, похоже, а целая компания - несколько десятков квадратных километров грязи и вони. Как тут не закапризничать...

Сивый крэг вскинул голову, глаза его жадно попыхивали, словно разгорающиеся угольки.

- Уничтожить! - раздался скрипучий, механический голос.

Немногие на своем веку слышали голос крэга, и он поразил их настолько, что смысл сказанного отступил на второй план - главное было то, что загадочное молчаливое существо снизошло наконец до разговора с людьми.

Видя их замешательство, крэг приподнял крыло и чисто человеческим жестом - указал на зачехленный пульт аннигиляционного десинтора дальнего боя, к которому в этом полете еще ни разу не притрагивались. По каюте метнулся ветер, поднятый движением белесой кисеи реденького оперения, и этого было достаточно, чтобы все разом вернулись к действию.

- Вы слышали приказ? - воскликнул Гаррэль, и Асмур почувствовал, что даже он сам не в силах разом побороть оцепенения, вызванного звуками нечеловеческого голоса.

- Спокойно, мой мальчик, - проговорил он. - Приказываю здесь только я. Крэги же лишь высказывают пожелания. - Это было сказано с истинно королевской гордостью, и каждый почему-то вспомнил принцессу Сэниа, шедшую у его стремени.

Все, кроме Асмура.

- Прошу все вернуться в каюты, - продолжал командор. - На следующем витке начинаем аннигиляционную атаку. Борб, ты мне поможешь. Дальнейшие действия будут диктоваться результатами атаки. Пока все.

Скупой приказ означал: а остальные обеспечивают психогенную защиту и, если будет нужно - перемещение корабля.

В полете вообще больше подразумевалось, чем говорилось.

Опалово-желтый диск макрокорабля цепко завис над смердящим вулканом, на десятки километров разливающем свои неаппетитные потоки. Да, зрелище омерзительное - и на такой дивной планете! Борб, которому ничего не надо было объяснять - профессия аннигиляторщиков была у него в роду - колдовал с пультом, временами задавая необходимые вопросы, которые командор понимал с полуслова:

- Накроем одним?..

- Ненадежно. Пусти по спирали бегущий заряд.

Борб изогнул бровь - ай да командор, даром что нефтехимик по наследственной специальности. И в этом разбирается. Заряд запускался с максимальной скоростью, чтобы следующая спираль закрутилась прежде, чем до нее дойдет ударная волна от предыдущей.

- От середины?..

- Нет. По опоясывающей и к центру.

Это было тотальное уничтожение. Не прошло и нескольких минут, как обреченную гряду плюющихся дымом холмов окольцевала огненная черта - заряд, распространяющий смерть, двигался так стремительно, что сверху показалось, будто кольцо возникло разом. Не успел раскаленный вал подняться во всю свою устрашающую высоту, как новый виток убийственной спирали вспух внутри него, а затем и третий, и так все ближе к центру; а наружные валы, разрастаясь вширь, уже сшиблись, уничтожая все, что было в промежутке между ними.

Сивый крэг, распластавшись на полу командорской каюты, наблюдал за тем, как целый район превращается в огненное месиво; теперь, когда его каприз был выполнен, оставалось только ждать, пока расплавленная масса остынет и пыль осядет вниз. Но для этого не обязательно было болтаться в воздухе.

- Всем приготовиться! - разнеслась по малым каютам общая команда. - Садимся на прибрежное плато, у серых скал.

Этот безлесый островок совершенно гладкой поверхности Асмур присмотрел заранее. Каменистая равнина простиралась километров на триста и круто обрывалась к океану, не расцвеченная ни единым живым пятнышком озерца или оазиса. Только в самом центре виднелось сто-то вроде хаотически набросанных треугольных камней огораживающих пятачок земли, на котором едва-едва разместилось бы два корабля.

Но Асмуру этого было достаточно.

По его сигналу мак произвел свой обычный переход через ничто, и в следующую секунду он уже стоял на потрескавшейся почве незнакомой планеты.

- Дуз, Флейж и Ких - на вахте, остальные - со мной!

Застегивая скафандр, Асмур обернулся на седого крэга - тот тяжело поднялся с прозрачного пола и взлетел на пульт огневой защиты, примостившись на каком-то верньере. Глаза закрыты пленкой, крылья обвисли... Словно не для него затеяна вся эта кутерьма.

Командор прошел через каюту Гэля и первым выпрыгнул на прогретую близким солнцем землю. Следом вывалилась шестерка дружинников. Некоторое время все стояли, настороженно озираясь и прислушиваясь. Место это было хорошо тем, что сюда не подберешься незамеченным - до леса никак не меньше ста километров по гладкой, как лысина, пустыне.

Но ведь кто-то мог притаиться и здесь, в серых конусах. Вблизи их уже трудно было спутать со скалами или просто камнями - это были пирамиды, сложенные из плоских кирпичей, высотой в три-четыре человеческих роста, определенно рукотворные, о чем говорили узкие оконца, прорезавшие глухие серые стены почти у самой вершины - бойницы, да и только.

Разведчики, не теряя друг друга из вида, осторожно обошли все полтора десятка маленьких пирамид. Ни малейших проявлений жизни, не говоря уже о разуме. Ни змей, ни даже насекомых. Омертвление, длящееся веками.

- Гэль, загляни внутрь этого конуса, - распорядился командор. - В случае опасности отступай прямо на корабль.

Неровность кладки позволила юноше в одно мгновение очутиться наверху - природная ловкость компенсировала неудобства скафандра. Направив узкий луч фонарика в щербатое отверстие, Гаррэль заглянул внутрь строения и разочарованно покачал головой:

- Пусто! Помещение небольшое, всюду только пыль.

Следовало ожидать. Если это захоронения, то они много веков назад разграблены. А затем бесследно исчезли потомки как тех, кто здесь покоился, так и тех, кто их грабил.

- Загляни в другую!

И снова Гэль, проворный, как белочка, вскарабкался по наружной стене и прижался синеватой поверхностью скафандра к щели:

- Никого, командор.

- Влезь-ка на самую большую.

Через несколько секунд он был и там. Вспышка фонарика...

- Командор!!!

Древняя кладка крошилась под тяжелым сапогом, и тем не менее Асмур очутился наверху едва ли не быстрее, чем его юный дружинник. Тот посторонился, давая ему место у оконной щели. Луч фонарика скользнул по стене, пробежал по полу...

Внизу были кости. Вне всякого сомнения - человеческие. Конусообразное помещение было завалено ими, словно людей сюда набили, как патронов в обойму. Кстати, входа нигде не было видно - вероятно, укрывшиеся здесь замуровались изнутри. А на стенах... Асмур провел лучом по стене - и ему, прославленному бойцу, стало не по себе.

Набросанные углем контуры были смазаны и не дорисованы, но художник, потративший последние минуты своей жизни на то, чтобы оставить после себя разгадку происшедшей трагедии, и не мог тратить время на детали. Главное - смысл происходящего, а он стал ясен после нескольких секунд знакомства с этими зловещими фресками. Оскаленная длинная морда с клыками гиены и лошадиной гривой... Нет, это был нарисован не конь - кентавр! Вот он разбивает копытом голову лежащего у его ног старца. Это преувеличение, мозг не может выбрызгиваться таким фонтаном, но это - символ бесчеловечности, перед которым разум бессилен. Или вот - кентавр держит в зубах новорожденного ребенка, готовый швырнуть его в горящую хижину... Кентавр на полном скаку, волочащий за волосы женщину... Древние боги, совсем джасперианка! И еще - два вздыбленных чудовища раздирают человека надвое. И кровь, кровь, кровь...

Асмур отвел глаза, чтобы подавить невольный приступ тошноты. Затем подвинулся на уступе и заглянул в соседнее окошечко, в которое был виден край другой стены.

Там был всего один рисунок, набросанный прерывистыми, неуверенными штрихами - вероятно, последнее, на что хватило сил у гибнущего человека. Это был развалившийся сытый зверь с окровавленной мордой, и над его головой как символ желанного возмездия был очерчен крылатый меч.

Асмур спрыгнул вниз.

- Вахтенных сюда, - проговорил он негромко. - Пусть осмотрят все...